, задвинул  тяжелый  засов  и  перевел
дух. Маленький детеныш сибры, похрюкивая  от  удовольствия,  все  больше
впивался в мясо. Хамрай наклонился, с трудом оторвал его и со всей  силы
шмякнул о стену.
   Тяжело ступая, тайлорс поднялся к себе  на  третий  этаж.  Магический
колокольчик,  оповещающий  о  желании  пресветлого  шаха  видеть  своего
чародея, как ни странно, молчал.  То  ли  Балсар  просто  соскучился  по
Хамраю и звал его без дела, то ли его что-то отвлекло, но больше  он  не
звонил.
   Хамрай разделся до пояса, стараясь привести мысли в порядок, и прошел
в умывальню, чтобы обработать свежие раны. Надо было успокоиться  и  как
следует все обдумать, но первым делом он вошел в магическое пространство
и убедился, что злоумышленники не  забыли  накрепко  запереть  за  собой
двери и разъяренные  твари  не  могут  выбраться  из  коридора  -  двери
надежные и крепкие.
   Вот и есть теперь чем заняться до Большого Парада Планет, успеть  бы.
И  сколько  магической  энергии,  которая  ох  как  необходима  сегодня,
придется  потратить...  Кому  выгодно,  чтобы  Хамрай   не   использовал
уникальную  возможность  во  всей  полноте?  Только  силам   космическим
известно. Впрочем, старый маг догадывался, что  все  объяснится  гораздо
проще...
   Так и случилось.
   Он с помощью магии по одному развел хищников по клеткам, потом  мечом
добил пораненных в свалке и,  убедившись,  что  клетки  хорошо  заперты,
наложил на каждую дверцу запорное заклятие.  Было  потрачено  почти  два
часа. Пришлось принять кое-какие меры и против возможного гнева владыки.
Когда Хамрай появился в покоях шаха,  тот  и  не  подозревал,  что  звал
своего чародея и старого друга.
   Балсар  проводил   очередное   совещание   с   высшими   сановниками.
Обсуждалась отмена какого-то налога, и военачальники,  соскучившиеся  по
хорошенькой заварушке, ибо на границах государства все было спокойно,  а
враги и голову не могли поднять, заметно скучали.
   Хамрай спокойно прошел на  место  рядом  с  Балсаром,  которое  никто
никогда не  занимал  даже  в  его  отсутствие,  и  сел  рядом.  Войдя  в
магическое пространство, он  убедился,  что  шах  уже  отравлен  сильным
медленно действующим ядом, и усмехнулся.
   Наверное, есть где-нибудь в мире яды,  о  которых  Хамрай  ничего  не
знает и против которых будут  бессильны  его  охраняющие  чары.  Но  эта
отрава не из таких и не  нанесет  здоровью  солнцеподобного  владыки  ни
малейшего вреда.
   Как все глупо, скучно и неинтересно -  первый  визирь  посчитал,  что
сможет управлять государством не хуже шаха Балсара, у которого к тому же
нет наследника. Какой-то бродячий колдун уверил первого визиря в успехе.
Теперь голова много возомнившего о себе сановника  будет  выставлена  на
колу у дворцовых ворот. Или  не  будет  -  как  шах  пожелает,  но  жить
заговорщику осталось ровно столько, сколько будет молчать Хамрай.
   То-то первый визирь не смог скрыть удивления при виде Хамрая - живого
и невредимого, -  и  сейчас  прячет  взгляд.  Чтобы  прочувствовать  его
испуганно бьющиеся мысли, не  надо  было  даже  использовать  магию.  Но
Хамрай использовал. Чтобы узнать имена всех заговорщиков.
   Ну почему заговоры почти всегда устраивают первые визири? Да еще  так
бездарно? Сколько их тайлорс уже предотвратил и сколько их будет  еще...
Некоторые, поумнее, пытались подкупить Хамрая... Но нет на  свете  таких
сокровищ, которые могли бы соблазнить старого мага  -  знания  и  полная
личная свобода, вот неоценимые сокровища. А свободу он  получит,  только
избавившись от заклятия Алвисида, хотя оно почти не мешает ему жить...
   Тянуть время было бессмысленно.  Магических  сил  на  разбушевавшихся
тварей он потратил не так много, как боялся, но их стоило поднакопить. К
тому же Хамрай хотел поговорить с  шахом  наедине,  а  после  выдвинутых
обвинений повелитель не сразу сможет  уединиться  с  ним  для  дружеской
беседы.
   Визирь сам себе подписал смертный приговор, задумав переворот,  и  ни
малейшей пощады не заслуживал.  Шах  Балсар  давно  научился  сдерживать
ненужный гнев, и никто невинный наказан не  будет,  а  виновные  получат
лишь то, что должно, без лишних жестокостей.
   Хотя, надо признать, не самый плохой был первый визирь...

Глава третья

   За дружбу старую - До дна!
   За счастье прежних дней!
   С тобой мы выпьем, старина,
   За счастье прежних дней.
   Роберт Бернс

   - Барон, ты - самый  храбрый  и  достойный  рыцарь  из  всех,  что  я
встречал на своем  жизненном  пути!  -  воскликнул  граф  Камулодунский,
переступая порог покоев хозяина замка. - И мне удивительно видеть тебя в
таком виде!
   Барон Ансеис вздохнул и сел на постели, кивнув  слуге,  чтобы  подали
халат.
   - Скажи честно, граф, - барон посмотрел на гостя, - ты, наверное, сам
не помнишь, какой раз по счету произносишь подобные слова?
   - Какие слова? - опешил гость.
   - Что я - якобы самый храбрый и достойный рыцарь. Ведь не мне первому
ты это говоришь.
   Граф,  со  свойственной   ему   непосредственностью   и   честностью,
расхохотался:
   - Действительно, бычья требуха, от твоей магии не скроешься...
   - Я давным-давно не обладаю магией, - возразил хозяин замка, - и тебе
это отлично известно. Но, силы космические, как я рад тебя видеть, граф!
- Он посмотрел на себя, на разобранное ложе. - Какая постель?!! Вина мне
и  эля  гостю!!!  -  приказал  он  слуге,   готовому   выполнить   любое
распоряжение господина.
   - Вот, такой разговор мне по душе! - воскликнул гость. -  А  то,  как
мне сказали, что  ты  захворал,  я  не  поверил  собственным  ушам.  Что
случилось, друг?
   Барон с удивлением увидел на лице  гостя  истинное  участие,  тот  не
просто так задавал обычные дежурные вопросы -  вежливые  и  затертые  до
блеска, как древко боевого копья.
   Покои, в которые сразу же привели  гостя,  были  личными  помещениями
барона и находились на верхнем этаже у южной башни недавно  отстроенного
замка, еще пахнущего известью и духом необжитости, присущим только новым
зданиям. Впрочем, покои барона были уже вполне обжиты - кипы  толстенных
фолиантов возвышались где только возможно, круглый стол в центре комнаты
был завален всяким хламом непонятного предназначения, что  гостя  отнюдь
не удивило - ведь барон Ансеис всем был  известен  как  маг  и  чародей,
равного которому земля бриттов не видела со времен Мерлина.
   С утра барон сказался больным, отказавшись разговаривать с кем бы  то
ни было, кроме личных слуг, даже с горячо возлюбленной супругой. Причина
тому была проста, как оплывшая свеча: сегодня ночью - по  иронии  судьбы
почти в полночь по местному времени - состоится  грандиозное  магическое
событие, равного которому не  было  со  времен  Великой  Потери  Памяти.
Сегодня в полночь - Большой Парад Планет. И барон Ансеис, некогда бывший
магом Хамраем, не знал, как встретить это событие.
   Лет пятнадцать назад он четко мог сказать,  что  будет  делать  утром
этого грандиозного дня  -  ждать  и  готовиться.  Как  давно,  несколько
обычных людских жизней тому назад, он вычислил эту дату, как  считал  до
нее десятилетия и годы... И вот, дождался.
   Он никого не хотел видеть, ничего не хотел делать,  решил  весь  день
пролежать в кровати, как  может  позволить  себе  в  столь  великий  для
посвященных день знатный рыцарь, пусть и бывший маг. В  крайнем  случае,
барон решил ближе к вечеру напиться - бочонок вина,  привезенный  им  из
последней поездки в родовые владения во Франции, дожидался своего  часа;
здесь, в Британии, по большей части предпочитали эль, и хотя барон давно
привык пить горьковатый и коварный хмельной напиток не  морщась,  сердце
его к элю не лежало, ну разве что только в хорошей компании.
   Да, он никого не хотел видеть, ничего не желал  делать  -  так  барон
думал вчера.  Друг  задушевный,  старый  турнирный  противник  и  боевой
товарищ, сэр Гловер, граф  Камулодунский,  сломал  все  планы.  Да  и  к
лучшему, наверное.
   Слуги быстро смахнули пыль со стола, предназначенного для таких  вот,
крайне редких, случаев, когда  барон  принимал  гостя  в  своих  покоях,
поставили кувшин и блюдо с  закусками,  разлили  эль  по  кубкам.  Барон
запахнул халат, уселся, жестом предложив  садиться  гостю,  взял  бокал,
чуть приподнял в знак  приветствия  и  пригубил.  Гость  последовал  его
примеру, с той лишь разницей, что осушил кубок чуть ли не до дна.
   - Так что случилось, друг? - повторил сэр Гловер.
   - Да ничего не случилось, хандрю. Как мой Отлак?
   Старшего сына барон Ансеис отдал в оруженосцы  именно  сэру  Гловеру,
оказав тем самым графу  полное  доверие  и  дружбу,  что  тот  ценил  по
достоинству, не делая, впрочем, оруженосцу ни малейших  послаблений,  на
что барон и рассчитывал.
   - Наверное, сейчас  в  объятьях  матушки.  Славный  парнишка,  можешь
гордиться, рвется в бой прямо на предстоящем турнире...
   - Каком турнире? - нахмурился Ансеис, которому  мысли  о  грядущем  в
полночь Большом Параде Планет заслонили все остальное.
   - Ну как же, барон, через две недели пятнадцатая  годовщина  битвы  у
Рэдвэлла. Верховный король решил  устроить  грандиозный  турнир  и  даже
вызвал знатных тевтонских и сакских рыцарей, чтоб  повторить  знаменитое
противостояние.   Неужели,   бычья   требуха,   тебе   забыли    послать
приглашение?! - вдруг разгневался  граф.  -  Ты  же  главный  герой  тех
событий!!!
   - Ну,  отнюдь  не  главный,  -  усмехнулся  барон.  -  И  королевское
приглашение давно пришло, я просто запамятовал, думая о другом.
   - Как же не главный! - не унимался сэр Гловер. - Ведь если бы  ты  не
был тогда в Камелоте...
   - Граф, - прервал его барон, видя, что гость  готов  с  удовольствием
пуститься в воспоминания. - Что привело тебя в мой замок, где ты  всегда
желанный гость?
   - Какому по счету ты говоришь мне,  что  я  желанный  гость  в  твоем
замке? - расхохотался Гловер,  поймав  хозяина  на  его  же  собственной
шутке.
   - Говорю каждому, -  ответил  хозяин,  ничуть  не  смутившись,  -  за
исключением очень немногих. Рад же по настоящему - очень немногим, и  ты
в их числе.
   - Да я не один приехал. Со мной сэр Бламур и еще навязались  какие-то
чудные  рыцари  из  заморских  восточных  земель,   как   они   говорят.
Утверждают, что им срочно, до  захода  солнца,  необходимо  увидеться  с
тобой.
   - Бламура  сюда,  -  кинул  хозяин  слуге.  -  Что  ж  ты  молчал?  -
укоризненно посмотрел на графа барон. -  Нет,  погоди,  -  остановил  он
слугу уже в дверях. - Разыщи его и тихонько приведи к нам.  Скажи  моему
сенешалю, что я сегодня к столу не  выйду,  как  и  предупреждал,  пусть
займется гостями и устроит им подобающий обед.
   - Но они утверждают, что им необходимо  встретиться  с  тобой  именно
сегодня, - повторил Гловер. - Из-за них я и сорвался ни свет ни заря  из
Рэдвэлла, хотя собирался посмотреть твой замок дня через два-три.  Бычья
требуха, они очень хотят тебя видеть!!!
   - А я не хочу, - сухо  ответил  барон,  и  граф  понял,  что  спорить
бессмысленно, да и оскорбительно.
   Барон догадывался, кто эти посланцы и от кого. Регулярно шах Балсар и
Хамрай, некогда бывший его, барона  Ансеиса,  бесправным  двойником,  но
получивший всю магическую силу тайлорса, посылали к нему рыцарей и магов
(а  попросту  -  соглядатаев,  ибо  для  срочных,   экстренных   случаев
существовал Коридор Алвисида),  чтобы  узнать,  как  собирает  Наследник
Алвисида поверженного бога, не требуется ли какая помощь...  Ансеис  уже
не раз отмечал, что его двойник, созданный чуть менее двух десятков  лет
назад, уже после года разлуки стал сильно отличаться от оригинала и не в
лучшую,  как  рассчитывал  барон,   сторону.   Двойник   вновь   выказал
неуверенность в собственных силах: чем иначе объяснить,  что  посланники
страстно стремятся видеть его именно в  канун  Большого  Парада  Планет?
Двойник,  получивший  всю  магическую  силу,   став   одним   из   самых
могущественных чародеев мира, хочет, чтобы и  Ансеис  помог  ему  своими
знаниями, опытом, изворотливостью мысли.  Барон  усмехнулся.  Перебьется
двойник, Ансеис и так делает  для  общего  дела,  что  может.  Хотя,  по
большому счету, это дело - возрождение поверженного  бога  -  теперь  не
его.  Хотя  заклятие  Алвисида  по-прежнему  висит  на  нем,  не   давая
возможности насладиться любовными забавами  с  женщинами,  но  теперь  у
Ансеиса есть большая любовь, на которую заклятие не действует.  А  кроме
любви у него есть дети и дом. И он живет  так,  как  желает  жить.  Хотя
сердце  иногда  предательски  ноет  по  добровольно  отданной   двойнику
магической силе, но Ансеис  силой  воли  или  добрым  французским  вином
загонял эту боль в те глубины души, из которых она вынырнула.
   - Знаешь, друг, -  улыбнулся  барон  графу,  -  я  действительно  был
нездоров. Твой приезд для меня - лучше всякого лекарства.  И  Бламура  я
рад видеть. Вот и посидим втроем, повспоминаем... Обсудим турнир.
   - Это одна из причин, по которой я  у  тебя,  -  хитро  посмотрел  на
барона Гловер. - Король хочет устроить большой праздник  -  как-никак  у
Рэдвэлла была первая битва под его  предводительством.  Он  просит  тебя
выйти на турнирный  поединок...  Да,  я  знаю,  барон,  ты  не  любитель
подобных потех, но это - особый случай. Не важно, победишь ты или нет...
   - Не лукавь, Гловер. Поединок с тобой?
   - Ну, из тогдашних пяти зачинщиков  знаменитого  турнира  лишь  я  да
Ковердейл еще в седле. Если хочешь, можешь сразиться с ним, - граф отвел
глаза в сторону.
   - Я буду сражаться с тобой, друг, - ответил Ансеис. - А ты не боишься
вновь потерпеть поражение?
   Граф Камулодунский хотел сказать в своем духе что-то залихватское, но
передумал и произнес:
   - Боюсь. Очень хочу победить тебя в честном  турнирном  поединке,  но
боюсь. Хотя понимаю, что проиграть тебе не зазорно.
   - Тогда, может  быть,  мне  действительно  скрестить  копья  с  сэром
Ковердейлом?
   - Нет, - твердо ответил граф. - Этот бой будет скорее  символическим,
ритуальным, все будут ждать настоящих поединков более  молодых  рыцарей,
где мой старший сын сразится с графом Маридунским...
   - Да ну? - поднял бровь барон.
   - Да, это я настоял. И я хочу сразиться с тобой, бычья требуха, чтобы
показать всем - не затупились копья и не заржавели мечи в  наших  руках,
рано нам еще внуков нянчить и пузыри пускать! Я приложу все  мастерство,
чтобы выбить тебя из седла, друг!
   - Я тоже.
   - Другого ответа я и  не  ожидал,  разрази  меня  гром!  -  Граф,  не
оборачиваясь, выразительным жестом показал слуге, что его кубок пуст.
   - Дорогой граф, ты сказал, что это одна из причин твоего появления  в
моем замке, - напомнил хозяин.
   - Да, - кивнул Гловер.
   - Какая же вторая?
   - Ну... Тебя хотел повидать, давно очень не видел. Замок  твой  хотел
посмотреть, все только и говорят о нем, как о новом чуде.  Да  и  рыцари
эти восточные очень хотели до замка добраться...
   - Граф, ты заикнулся о второй причине, - улыбнулся барон.
   - Да, - словно вынув меч и глядя противнику прямо в глаза, выпрямился
в кресле граф. - Барон, я хотел бы просить руки вашей дочери для  своего
старшего сына.
   Ансеис чуть не поперхнулся  элем.  При  всей  своей  проницательности
такого поворота он не ожидал. Он вздохнул и встал. Распорядился слугам:
   - Мое парадное облачение. И пригласите сюда баронессу, сообщите,  что
граф Камулодунский просит руки нашей дочери для своего сына.
   - Баронета позвать, раз он в замке? - осведомился  предусмотрительный
старший слуга.
   - Пока не надо, - решил барон. - А вот и Бламур! Присаживайся, старый
друг, сегодня я изображаю затворника и никого не хочу видеть, кроме тех,
кого хочу видеть!
   Барон и сенешаль Рэдвэлла, расположенного в  полудне  пути  от  замка
Ансеиса, крепко обнялись.
   Слуги с одеждой в руках подошли к барону, и он, не стесняясь  гостей,
скинул халат. Как отметил граф, ему нечего было стесняться - несмотря на
возраст, ни жиринки на теле Ансеиса  не  проглядывалось.  Если  бы  граф
знал, сколько барону лет на самом деле, то не удивился бы, списав все на
магию и чародейство. Впрочем, никакой заслуги магии в  том,  что  Ансеис
находился в прекрасной физической форме, не было. Магией он  не  обладал
вот уж больше дюжины лет.
   - Барон, вы всегда решаете вопросы будущего собственных детей  вместе
с супругой? - граф вновь перевел разговор на волнующую тему,  когда  все
трое устроились за столом и слуги наполнили кубки.
   - Да, я обсуждаю с ней все проблемы, касающиеся наших наследников,  -
сказал барон тоном, от которого графу почему-то стало неловко. - У  тебя
ведь трое сыновей?
   - Да, Ансеис. Но средний отдал себя служению господу, а младшему  нет
и тринадцати.
   - Так и моей дочурке Аннауре всего восемь лет, - усмехнулся барон.  -
Граф, прежде чем перейти к обсуждению столь важного  вопроса,  хотел  бы
заверить, что буду искренне счастлив породниться со столь знатным родом.
Это, во-первых...
   - А во-вторых?
   - Есть одна маленькая деталь...
   - Какая? - хором спросили Гловер и Бламур,  прекрасно  зная,  что  на
пустяках в таком важном вопросе Ансеис не стал бы заострять внимание.
   - Мой старший сын Отлак унаследует имя, титул пэра  и  большую  часть
моих владений во Франции. Как вы,  может  быть,  знаете,  я  провел  там
несколько лет, улаживая все дела...
   - Заодно, поучаствовав в битве под предводительством молодого  короля
Генриха, - отметил Бламур.
   - Я тоже слышал о твоих подвигах в битве  под  Монсегюром,  -  кивнул
Гловер. - Но ты хотел что-то сказать о...
   - Да, - кивнул барон и продолжил:
   - Большую часть моих французских владений унаследует Отлак, остальные
- второй сын. Этот же замок я завещаю своей дочери  Аннауре,  Гловер,  и
если твой младший сын...
   Граф Камулодунский оборвал его,  не  дав  договорить,  встал  и,  без
единого слова, заключил барона в объятия.
   - Баронесса Ансеис, - провозгласив слуга, пропуская  в  покои  барона
хозяйку замка.
   В комнате появилась женщина в строгом и безукоризненно сшитом  платье
василькового цвета, подчеркивающем удивительно сохранившуюся для ее  лет
фигуру.  Бывшая  первая  красавица   королевства,   некогда   утомленная
отсутствием любви на фоне многочисленных  и  мимолетных  любовных  забав
почти со всеми более-менее выдающимися рыцарями королевства,  ничуть  не
поблекла за прошедшие годы,  которые,  конечно,  не  могли  не  оставить
следа. Она по-прежнему была красива, но к красоте  природной  добавилась
прелесть, которая свойственна только любящим и любимым женщинам, и,  как
с удивлением отметил граф, она  была  по-прежнему  желанна  -  он  и  не
подозревал, что кто-то еще может пробудить в нем подобные чувства.
   - Ты звал меня, любимый? - спросила она.
   По ее голосу и по тому, как она никого, кроме Ансеиса,  казалось,  не
замечала, граф понял, что любой, возжелавший пробраться  на  супружеское
ложе барона, встретит ледяное непонимание с ее стороны, не говоря  уж  о
крепкой руке супруга - с другой.
   - Да, дорогая, - Ансеис провел жену к столу и помог сесть в кресло. -
Граф Камулодунский делает нам честь  и  просит  руки  нашей  дочери  для
своего младшего сына.
   - Мы счастливы породниться  со  столь  славным  родом,  -  приветливо
улыбнулась Аннаура графу, почти слово в слово повторив ответ мужа.
   Гловеру вновь стало стыдно за свою реплику  насчет  того,  что  барон
решает столь важные дела вместе с супругой, он понял, что если  б  ответ
на его предложение был  отрицательным,  баронесса  об  этом  предложении
просто не узнала бы.
   -  Мне  сказали,  что  ты  захворал,  дорогой?  Что  случилось?  -  с
интонациями, свойственными только горячо любящим женам, спросила Аннаура
у Ансеиса.
   - Ничего страшного, - ответил барон.  -  Просто  приступ  хандры.  Ты
знаешь, что на меня накатывает время от времени. Граф  и  сэр  Бламур  -
лучшее лекарство против этой бо