вшую.   Лорелла   боялась
разочаровать возлюбленного - ужасно боялась, больше смерти самой.
   Они сели на кровать. Они были наги, и это единственное отличало  ночь
от двух предыдущих Уррия, когда приходила Лорелла. Так же  она  теребила
его жесткие волосы, так же он держал  руки  у  нее  на  талии,  не  смея
поднять их до манящей девичьей груди, теперь открытой для него  и  такой
желанной.
   От нее опьяняюще пахло озером и чистотой - не страстным желанием, как
от Сарлузы, и не холодным равнодушием, как от той девушки в  Маридунуме.
От  Лореллы  веяло  целомудренным  ожиданием  неосознаваемого   счастья,
которое может подарить мужчина женщине.
   Уррий тоже боялся. Боялся, что не сможет дать Лорелле  ожидаемое  ею,
поскольку она сама не знает, чего ждет. С Сарлузой было не так. Да и  не
первый мужчина он был в жизни  Сарлузы,  как  выяснилось.  И  далеко  не
первый он был в жизни девушки, имени которой не знает. С ними  все  было
не так.
   Вместо того, чтобы повалить законную супругу на постель  и,  наконец,
овладеть ею, как непреодолимо требовало тело, он  прижался  лицом  к  ее
груди, обняв крепче и, неожиданно для самого себя, начал говорить.
   Что всего лишь десять дней назад он был другим и  все  представлялось
по-другому.
   Что он всю жизнь мечтал о сражениях, мечтал побеждать врагов.  И  вот
первые победы одержаны. Он убил молодого  алголианина,  который  угрожал
ему кривыми клинками. И сперва даже гордился этим. А теперь он не  знает
как относиться к убийству иноверца. С одной стороны, Уррий защищал  свою
жизнь, а с другой... Ведь Уррий совсем не знал алголианина,  никогда  не
видел до этого, никакой вражды к нему не испытывал...  И  не  предпринял
никакой попытки поговорить с ним, выяснить чего тот хочет... Убил.
   И уже вынужден был убить других, сменивших первого. Но тут уж некогда
было ни рассуждать, ни взывать к рассудку...
   Нет, Уррий не жалеет о содеянном, он хочет понять... он не знает  что
именно.
   Он и потом убивал - варлаков. Но варлаки -  это  в  глазах  Уррия  не
люди, а дикие хищники, которых должно уничтожать. И, наверняка, он будет
убивать еще, пока не убьют его когда-нибудь.
   Но все это не имеет значения, что будет то и будет.
   Но почему-то тот  молодой  парень,  которого  Уррий  убил  первым  не
выходит из головы...
   Лорелла крепче прижала голову Уррия  к  упругой  груди,  все  так  же
теребя его волосы. А Уррия словно прорвало,  он  продолжал  изливать  ей
все, что накопилось на сердце.
   Что ничего серьезного в отношении Сарлузы поначалу у него не было, он
просто хотел познать плотскую любовь, о которой много слышал.  Но  потом
влюбился в Сарлузу, хотя уже полюбил  Лореллу.  Он  не  знает,  как  так
получается, но любит их по-разному, и, наверное, Лореллу много сильнее.
   А потом, сам не зная зачем он повел в маридунской  гостинице  к  себе
одну из тамошних девушек и тоже полюбил ее. А потом понял - нет.  Он  не
любит ни Сарлузу, ни ту, имени которой не  знает.  Он  любит  Лореллу  и
только с ней готов и хочет прожить всю жизнь и от нее продолжить род...
   Лорелла сильнее прижала любимого к груди. Он сам не понял  когда  она
легла, выпрямив длинные стройные ноги, но его голова покоилась  все  так
же на груди, только и он теперь лежал.
   - Я люблю тебя, Уррий, - пропела нежно и счастливо Лорелла.
   И он продолжал говорить.
   Он рассказал ей про Сарлузу все. Она вздрогнула, провела нежной рукой
по его спине и снова произнесла своим удивительным голосом:
   - Я люблю тебя, Уррий.
   А ему еще хотелось рассказать ей, что он  оказался  наследником  сына
бога Алгола  Алвисида,  и  что  только  он  может  оживить  его,  собрав
разбросанные по всему миру части тела Алвисида.
   Что он не  знает,  как  ко  всему  этому  относиться,  и  что  другой
наследник Алвисида, отец Гудр, отказался когда-то это сделать, а сейчас,
кажется, сам жалеет о своем давнем решении. А ему,  Уррию,  вроде  бы  и
хочется посмотреть мир и проявить отвагу в опасных приключениях, но и  в
то же время он не желает никогда расставиться с Лореллой...
   А что если она поедет вместе с ним?  Она  ведь  говорила,  что  может
оказаться в любом озере. В любом озере  мира  или  только  во  владениях
отца?..
   А еще началась война - куда тут ехать  собирать  чужого  бога,  когда
родной земле угрожает опасность и убиты два его  брата,  смерть  которых
еще ждет отмщения. И убийцы еще оскверняют своим присутствием землю...
   И Эмрис, его названный  брат,  оказался  наследником  короля  и  взял
легендарный  Экскалибурн  -  Уррий  откуда-то  заранее  знал,  что  брат
возьмет, странно...
   А теперь столица во власти саксов...
   А отец Ламорака оказался предателем и  Ламорак,  чуть  не  убил  себя
из-за этого.
   И на Рэдвэлл скоро нападут враги - им необходимо уничтожить и Эмриса,
и всех других знатных рыцарей, собравшихся здесь... и что... и...
   Но все это Уррий сказать не успел.
   Он сам не понял как губы их слились и слились в единое целое их тела.
Как его обожгло прохладой ее тела.
   И она закричала.
   От пронзительной боли.
   И всепоглощающего счастья.
   Ей хотелось смеяться и плакать (слезы и навернулись на глазах).  Ради
Уррия она была готова стерпеть любую боль, готова была умереть,  но  эта
боль перелилась в удивительное  наслаждение  -  она  словно  мчалась  по
бескрайним океанским просторам, обгоняя самых быстрых рыб,  и  солнечные
лучи  сквозь  толщу  воды  пробивались  впереди,  обещая   еще   большее
наслаждение.
   Ее ощущение счастья усилило страсть Уррия, он словно потерял разум  -
ни с Сарлузой, ни с той, в Маридунуме, ему не было так хорошо. И ему  ни
с кем никогда не будет так хорошо, как с Лореллой. И никто больше ему не
нужен.
   Как он счастлив!
   Бурная, обжигающая волна сотрясла его тело  гораздо  раньше,  чем  он
ожидал.
   Страстно  выдохнув,  он  повалился  на  кровать  рядом   с   любимой,
единственной.
   Она  застонала.  Боль  на  мгновение  вернулась  к   ней.   Волшебное
наслаждение прекратилось так внезапно, что вырвало из груди  мучительный
стон.
   Уррий был обессилен, сладкая  тяжесть  сковала  члены,  он  с  трудом
приподнялся на локте и посмотрел на любимую - что вызвало стон?
   Веки закрытых глаз  Лореллы  дрогнули,  в  лице  что-то  неуловимо  и
страшно изменилось. И цвет лица стал малиново-зеленым.
   Уррий приблизил лицо к ней.
   Нет - показалось.  В  неверном  свете  факелов  фантастические  блики
изменили любимые черты лица.
   Уррий остро почувствовал ощущения Лореллы. Он коснулся губами ее губ,
рука стала  нежно  гладить  податливое,  отвечающее  на  ласку  стройное
красивое тело.
   Вдруг молодой рыцарь поймал себя на мысли, что рука его уже прекрасно
знает что надо делать. Он смутился и, чтобы случайно  не  встретиться  с
ней взглядом, нашел губами ее сосок, и тот затрепетал в его рту.  И  тут
же Уррий подумал, что то же он делал и с Сарлузой, и с той, другой...
   Лорелла снова застонала - совсем  иначе,  с  наслаждением.  Ей  снова
стало необыкновенно хорошо и она вдруг неожиданно для  себя  заговорила,
не открывая глаз.
   Она рассказывала о своем детстве и о сестрах. Поведение сестер она не
всегда одобряла, но очень их любила. То есть, у нее много сестер, но она
имеет в виду Журчиль и Соррель, с другими она не так  дружна  и  не  так
часто видится.
   А с Соррель и Журчиль  они  столь  близки,  что  счастье  друг  друга
воспринимают, как свое собственное. Ее сестры счастливы  сейчас,  потому
что счастлива она, Лорелла.
   А она очень счастлива. Уррий такой... такой... необыкновенный. Она не
думала, что люди могут быть такими. А уж озерные мужчины или утопленники
(бр-р) и подавно. И отец одобрил ее выбор и радовался за нее, Лореллу. И
вообще, она самая-самая счастливая...
   Уррий ласкал ее тело не спеша, наслаждаясь молодой сочной  упругостью
и набирая сил. Он понимал, как много значит эта первая ночь, он понимал,
что должен сделать все, что в его силах. Он слушал ее голос, ее  простой
и бесхитростный рассказ о жизни в озерах и радовался, что судьба послала
ему такую удивительную и такую восхитительную спутницу жизни.
   Он ласкал ее и, казалось, впитывал в себя  всю  ее  огромную,  дотоле
невостребованную энергию и жизненную силу.
   Уррий вновь почувствовал прилив желания и счастья, что может  вернуть
ей ее силу и ее чувства в новом качестве - удивительном и бесподобном.
   Вновь тела их слились воедино.
   Она дышала часто и пальцы ее сжимали нервно его кожу.
   И вдруг она, когда взаимное  блаженство  достигло  невероятной  силы,
когда невозможно стало думать ни о чем, тогда она закричала.
   Он подумал, что вновь сделал ей случайно больно и открыл глаза.
   Лицо Лореллы, такое милое и любимое, было искажено  болью,  ужасом  и
отчаянием.
   И тут же тело ее изогнулось дугой, сбросив с себя Уррия. Она царапала
ногтями тугую грудь, словно воздуха ей не хватало.
   - Майдар!!! - закричала она тонко и громко. - Майдар!!! На помощь!
   Уррий ничего не понимал. Он лишь видел, что Лорелла в  беде,  что  ей
плохо. Он почувствовал себя во всем виноватым, но не знал в  чем  именно
его вина.
   - Майдар!!!
   Крик пронзил все существо Уррия, согнал с супружеской кровати, прижал
к стене и холод камня обдал его ледяным кошмаром.
   Лорелле было очень больно. Она изменялась на  глазах  -  стали  четче
проступать ребра, опали тугие  груди.  Кожа  на  лице  стала  темнеть  и
покрываться сетью морщин.
   Лорелла вся выгибалась от раздирающего ее внутреннего пламени.
   - Майдар!!! - Звенело у Уррия не только в ушах, но казалось, прямо  в
голове, раскалывая ее на части.

***

   И старый озерный колдун пришел. Примчался на помощь любимице.
   Закрытая дверь не была для него  преградой,  он  прошел  сквозь  нее.
Странное было зрелище со стороны, и в другой раз Уррию это показалось бы
смешным. Но как неуместны были сейчас подобные мысли!
   Майдар склонился над корчащейся в  болях  Лореллой,  коснулся  ее,  с
пальцев его слетели фиолетовые сполохи.
   Уррий застеснялся своей наготы. Он прошел  за  спиной  колдуна,  взял
штаны и быстро надел, не сводя глаз с  постели,  где  его  любимой,  его
единственной, было очень больно.
   - Что с ней? - спросил несмело Уррий.
   Какое-то время колдун не обращал на юношу  внимания.  Затем  вздохнул
тяжело и повернулся:
   - На нее кем-то наложено непонятное мне заклятие, - с горечью  сказал
он. - Она стремительно стареет. Скоро умрет. Я ничего не  могу  сделать.
Слишком поздно.
   Ничего не могу сделать! - пронзило Уррия, как самый суровый приговор.
   Ничего не может сделать Майдар, опытный колдун!
   Что тогда может сделать он, Уррий? Простой смертный...
   Небывалая ярость взбугрилась внутри. Нет, он не простой смертный - он
наследник Алвисида. Так сделай что-нибудь, плоть Алгола, признавшая  его
хозяином! Ибо, если  Лорелла  погибнет  сейчас,  то  и  для  него  жизнь
потеряет смысл.
   Он  ненавидел  себя  за  бессилие.  И  ненавидел  волшебный  шар   за
равнодушие.
   Но шар услышал его,  вырвался  из  плотного  успокоенного  сна  из-за
отчаянного душевного призыва Уррия. Влетел  в  комнату  сквозь  каменную
стену и помещение ярко осветилось - шар излучал сияние, он вновь  жил  и
подчинялся обезумевшему от внезапного горя наследнику Алвисида.
   Знакомая тупая боль ударила Уррия в затылок, но он не обратил на  это
внимания.
   Майдар смотрел на чудесный  шар,  повисший  над  умирающей  девушкой.
Страх в глазах колдуна сменялся робкой надеждой.
   - Сделай же что-нибудь, ну пожалуйста! - молил Уррий магический шар.
   Шар полыхнул ослепительно зеленым,  мириады  золотинок  вплетались  в
вспышку, и засветился прежним ровным сиянием. В комнате было светло, как
днем.
   Лорелла замерла недвижно.
   Уррий  понял,  что  шар  приостановил,  вернее   замедлил,   действие
заклятия. Но больше ничего сделать не может.
   Требовалось срочно найти выход, чтобы спасти Лореллу. Какой?!
   Уррий подумал о верховном координаторе и алголианах,  которые  сейчас
гостили в замке. О  сэре  Ансеисе,  который  по  рассказам  отца  владел
магией.
   И вдруг простая до идиотизма мысль осенила его: Луцифер.
   Царь Зла сам предлагал помощь и Уррий обещал принять  ее,  когда  ему
будет нестерпимо тяжело. Как быстро этот момент настал!
   И Уррий воззвал к силам  Зла,  не  думая  в  этот  момент:  плохо  он
поступает или хорошо. Если его Лорелла будет спасена, то ему безразлично
какими средствами он добьется этого. Крамольная мысль, но по опыту Уррий
знал, что до Господа нашего Иисуса Христа так просто не докричишься.

***

   Силы Зла не заставили  себя  ждать  и  просить  дважды.  Прямо  перед
Уррием, между ним и дверью, заклубился густой столб дыма.
   В дверь кто-то сильно застучал, требуя впустить.
   Дым рассеялся и юноша увидел Белиала.
   Князь Тьмы был одет безукоризненно, словно ожидал вызова. Но по  лицу
его Уррий понял, что тот несколько удивлен.
   Краем зрения Уррий увидел, что щеколда сама собой отодвинулась, дверь
распахнулась и в  комнату  вошел  царь  Тютин.  Из  коридора  доносились
громкие голоса - кто-то еще приближался к спальне.
   - Я не хочу, чтобы о нашем разговоре знали,  -  неожиданно  для  себя
сказал Уррий Белиалу вместо приветствия.
   Князь Тьмы щелкнул пальцами.
   И звуки мгновенно исчезли для Уррия  -  наступила  мертвая,  зловещая
тишина. Даже треск факелов Уррий перестал слышать.
   Царь Тютин прошел сквозь Белиала к постели.  Дверь  закрылась,  никто
больше пока не вошел.
   Уррий понял, что и они с Белиалом сейчас неслышимы для всех прочих. И
невидимы тоже.
   "Такое же волшебство, как с Эмрисом и Ламораком в подземелье Большого
холма, " - понял Уррий.
   Белиал осмотрелся, увидел на смятой постели Лореллу.
   Уррию стало обидно, что его жену видят  голой,  да  еще  переломанной
страшной болью.
   - Здравствуй, сэр Радхаур, - разорвал плотную тишину Князь Тьмы.
   - Вы обещали помочь, когда мне будет плохо, - сказал Уррий.  -  Я  не
просил, вы сами предложили.
   - Мы и не отказываемся, - сказал Белиал и  изящным  жестом  расправил
роскошный белоснежный воротник, словно тот стеснял дыхание.
   - С Лореллой... с моей женой что-то случилось. Я прошу вас спасти ее.
   Белиал отвел взгляд от Уррия, сложил руки  за  спиной  и  прошелся  к
дальней стене, словно обдумывая ситуацию.
   Уррий молча ждал. Он видел, как у  кровати  страдальчески  заламывает
руки Майдар.
   - Видишь ли, сэр Радхаур, -  наконец  сказал  Белиал,  -  мы  обещали
помочь лично тебе. Если бы даже дело касалось смертной девушки мы смогли
бы  помочь.  Но  ты  просишь  о  озерной  жительнице.  И  мы  не   можем
вмешиваться. У  нас  заключен  с  озерным  народом  договор  о  взаимном
невмешательстве  в  дела  друг  друга.  И  у  нас  заключен  договор   о
взаимопомощи с богами Олимпа.  Зевс  когда-то,  полвека  назад,  здорово
неполадил с царем Тютином и  у  них  непримиримая  вражда.  Если  бы  мы
помогли дочери Тютина, Зевс расценил бы это, как  нарушение  договора  с
ним. А мы не можем  допустить  этого.  Но,  кроме  того,  никто  уже  не
способен сейчас спасти твою супругу, сэр Уррий.  Ни  один  бог,  никакая
сила во Вселенной. Извини...
   Уррий задохнулся  от  негодования,  захлебнулся  ненавистью  к  этому
изящному, наслаждающемуся своим могуществом и положением,  представителю
царства Зла.
   - Убирайся прочь! - заорал Уррий в сердцах. - Пусти  меня  обратно  к
Лорелле, я еще смогу что-то придумать! И не  попадайся  больше  на  моем
пути с ложными предложениями дружбы! Коз-зел рогатый!
   Уррия сейчас  не  волновало,  что  могущественный  Князь  Тьмы  может
смертельно обидеться. Он не боялся. Пусть лучше адское  пламя  испепелит
его, чем бессильно взирать на гибель любимой.
   Белиал провел рукой с изумительным перстнем на  пальце  по  красивому
лицу, словно вытирая плевок.
   - Я не обижаюсь на твои слова, сэр Радхаур,  я  понимаю  в  каком  ты
состоянии. Но я действительно и, поверь, к  моему  глубокому  сожалению,
бессилен что-либо сделать. Даже если бы очень захотел.  Но  твою  жизнь,
сэр Радхаур, я все-таки сейчас спасу. Я кое-что  скажу  тебе.  Уходи  из
Рэдвэлла как можно скорее. Уезжай с алголианами в Ирландию. Или еще куда
угодно. Сакский король Фердинанд, узнав о том, что произошло в Камелоте,
заключил с нами очень выгодный для нас союз. И теперь подданные Луцифера
на стороне саксов - Рэдвэлл обречен. Спасай свою жизнь, она драгоценна.
   - Я не принимаю советов спасаться бегством, бросив друзей, от кого бы
эти советы не исходили, - с достоинством ответил Уррий.
   Он не очень в этот момент понял смысл сказанного Князем Тьмы,  совсем
другое владело всеми его помыслами.
   - Верни меня к Лорелле!
   - Как знаешь, - ответил Белиал. - До встречи.
   - Прощай.
   Дым начал клубиться у ног Князя Тьмы и вдруг рассеялся, будто  Белиал
что-то вспомнил.
   - Да, сэр Уррий, - сказал он, и нотка ехидства  проскользнула  в  его
голосе. - Знай, что заклятие на твою возлюбленную из  озера  наложил  не
кто-нибудь, а Сарлуза, чтобы избавиться от соперницы. И,  между  прочим,
ради этого она отдалась  одному  из  моих  слуг.  Заклятие  сработало  в
момент, когда твоя Лорелла испытала наивысшие наслаждение от близости  с
мужчиной - как и было задумано Сарлузой.
   Если бы Белиал вонзил  блестящий  клинок  в  грудь  Уррия,  юноша  не
испытал бы такой острой боли, как от этих слов.
   Значит, все-таки он, Уррий, во всем виноват!
   Если бы он не встретил и не полюбил Лореллу, она бы осталась живой!!!
   - Уходи, - простонал Уррий Князю Тьмы. - Прошу тебя, уходи!
   Клубы дыма скрыли Белиала и мгновенно растворились.
   Мир вновь наполнился для Уррия звуками.
   Он  стоял,  прижавшись  голой  спиной  к  каменной   стене   и   ноги
подгибались. Он сполз обессиленно, в кровь обдирая спину и сел прямо  на
пол. Он желал умереть.
   Лорелла обречена. Она погибает из-за него, Уррия, и он  не  может  ей
помочь!
   Волшебный шар алголиан по-прежнему висел над кроватью,  ярко  освещая
комнату.  Но  на  постели  лежало  не  молодая   красивая   девушка,   а
обезображенная болью старуха лет семидесяти.
   Лорелла умирала!

***

   Хамрай стоял у спальни Уррия рядом с Фоором.
   Оба мага знали, что происходит за дверью. Они прямо чувствовали,  как
страдал наследник Алвисида и оба рады были бы помочь ему,  но  не  знали
как.
   Подошел встревоженный сэр Отлак и спросил, что происходит.
   Хамрай вкратце объяснил, какие  ужасные  события  разворачиваются  за
дверью и посоветовал не входить туда.
   Граф в волнении пошел  быстрым  шагом  в  конец  коридора.  Дойдя  до
поворота, развернулся и пошагал обратно.
   Гости внизу продолжали  веселиться,  ни  о  чем  не  подозревая.  Сэр
Вольдемар, дабы поднять боевой дух бриттов,  рассказывал  о  героических
событиях победоносной войны с варлаками пять лет  назад.  Дамы  слушали,
затаив дыхание. Аннаура гадала:
   Куда же ушел ее кавалер и стоит ли ей выпить еще глоток вина, или  на
сегодня достаточно?
   Во дворе немногословные алголиане  разнимали  передравшихся  ратников
одного из рыцарей и озерных бойцов из отряда царя Тютина. Напиваться  до
безобразия алголианам не  позволяла  их  вера  -  сказано  в  Параметрах
Алвисида: "Пей из веселящих напитков только  сид  -  кровь  Алгола  -  и
столько, сколько позволяют совесть и здоровье,  чтобы  всегда  в  разуме
быть готовым совершить поступок во славу Алгола".
   А многие христианские солдаты и оруженосцы уже спали,  упав  прямо  у
бочек, наиболее  крепкие  нестройными  голосами  распевали  непристойную
песню. У стола резко пахло мочой и застоявшимся винным перегаром.
   Суровый сэр Бламур проверял караулы. Он не  позволил  себе  ни  капли
вина или эля и не  собирался  всю  ночь  смыкать  глаз.  Он  отвечал  за
безопасность замка.
   - Я знаю как помочь наследнику Алвисида, - вдруг тихо сказал Хамрай.
   - Как? - вопросительно поднял брови ве