леннее, чтобы  и  самому  запомнить  их.  Это  была  магия
враадов, и Темного Коня огорчало, что она не попадалась ему раньше.
   Было бы время, Темный Конь отыскал бы книгу, а заодно и того, кто  ее
нашел. Волшебство враадов опасно, хотя и кажется удивительно простым.
   Дрейфитт  произнес  все  заклинания  в  обратном  порядке,  и  клетка
исчезла.
   Старый колдун вновь уронил руки вдоль тела  и  застыл  в  оцепенении.
Темный Конь опасливо шагнул к барьеру. Нога коснулась барьера - и прошла
насквозь! Темный Конь мгновенно выскочил на  свободу,  не  желая  больше
искушать судьбу.
   - Свобода! Ах, как сладок твой вкус! Отличная  работа,  моя  смертная
кукла-марионетка! Превосходная работа! - Он одарил заклинателя  чуть  ли
не нежным взглядом. - За это ты получишь от меня бесценный подарок  -  я
уверен,  за  последние  дни  ты  по  нему  истосковался!  Сон!  Глубокий
освежающий сон способен творить чудеса! Кстати, когда проснешься,  окажи
мне еще одну услугу: отыщи источник магии враадов  -  эту  омерзительную
книгу - и сожги ее! А сейчас - спать!
   Дрейфитт рухнул на пол.
   Бросив последний презрительный взгляд на комнату,  которая  была  его
темницей, Темный Конь встал на дыбы, открыл туннель в иное  измерение  и
исчез.
   Когда день уже готовился  прийти  на  смену  ночи,  объект  тревожных
поисков Темного Коня появился в другом  месте.  Это  помещение  являлось
полной противоположностью той тесной клетке, куда заперли Темного  Коня.
Оно было чуть поскромней личных покоев короля  Меликарда,  но  не  менее
изящно отделано и вполне достойно царственной особы.
   Сумрак провел пальцем по краю массивной золоченой кушетки. На  пальце
собралась пыль. Волшебник остался доволен. Сюда уже много лет  никто  не
входил.
   Россказни  трактирщика   оказались   правдой.   Эти   покои   некогда
принадлежали лорду Грифону, легендарному птицельву, правителю  Пенаклеса
- легендарного Города Знаний. Грифон был ему то другом, то соперником  -
в зависимости от того, какая сила владела Сумраком. Грифон  понимал  его
лучше всех, за исключением разве что Темного Коня. Стирая пыль с кончика
пальца, волшебник почувствовал,  что  чуть  ли  не  скучает  по  бывшему
сопернику.
   Ходят слухи, что Грифон сейчас  за  Восточными  морями,  участвует  в
какой-то  бесконечной  войне.  Генерал  Тоос,  которого  Грифон  оставил
управлять Пенаклесом во время своего отсутствия, отказался возложить  на
себя королевскую мантию, несмотря на  мольбы  придворных.  Вместо  этого
Тоос объявил себя регентом Пенаклеса.  Он  пользовался  властью,  равной
королевской, но собирался отказаться от нее в пользу Грифона, когда  тот
вернется.
   Сумрак обошел комнату по  кругу,  изучив  по  очереди  все  предметы,
которые здесь находились. По обе стороны от входа  стояли  два  железных
человека. Это были големы - одушевленные статуи,  изготовленные  прежним
властителем Пенаклеса  для  охраны  своих  личных  покоев.  Поразительно
быстрые и подвижные, големы мгновенно убили бы волшебника, если бы он не
знал, как с ними обходиться. Нужно было произнести слова, вложенные, как
пароль, в самую сердцевину их сущности - услышав  их,  големы  замирали,
точно  статуи.  Сумрак  произнес  эти  слова,  после  чего  окончательно
материализовался. Он воспользовался тем, что Грифон некогда посвятил его
в свои секреты. Волшебник довольно хмыкнул и подошел к стене, на которой
висел  предмет  его  поисков:  большой,  затейливо   расшитый   гобелен,
изображающий Пенаклес.
   Это была древняя вещь, древнее самого  волшебника.  Сумрак  осторожно
притронулся к ней. Регент не  забрал  гобелен,  он  оставил  его  висеть
здесь, и это говорило о многом. Генерал Тоос не скрывал своей  неприязни
к магическим предметам, хотя и мирился с их присутствием.
   Сумрак, склонившись, стал внимательно рассматривать гобелен.  На  нем
можно было различить каждую улицу, каждый дом Пенаклеса. Несмотря на то,
что он был выткан во  времена  основания  Города  Знаний,  на  нем  были
изображены и совсем новые дома. Впрочем, сам гобелен был лишь мостиком к
еще большему чуду.
   - Сколько лет прошло, а ты все  такой  же  безотказный,  -  прошептал
Сумрак. Создатель этого  шедевра  был  поистине  гением  -  даже  Сумрак
признавал это.
   Он изучал гобелен несколько минут, отыскивая нужную отметку.
   Она менялась со временем,  как  менялся  и  весь  город.  Иногда  она
выглядела как изображение книги, иногда -  как  буква.  Немало  символов
сменилось за эти века, и многие из них были весьма замысловатыми.
   "Как бы мне пригодились твои зоркие  глаза,  лорд  Грифон!  Уж  ты-то
всегда умел разглядеть нужный символ с первого взгляда!"
   И тут его взгляд наткнулся  на  крошечный  изогнутый  флажок.  Только
Сумрак, единственный из всех ныне живущих, встречал такой символ раньше.
На лице его промелькнула улыбка.
   - Ну и мрачный же у тебя юмор! - обратился  он  к  гобелену.  -  Даже
мой... мой отец восхитился бы им!
   Отец. Волшебника передернуло. Не все возвратившиеся воспоминания были
приятными.
   Он вновь нашел значок и слегка потер его  пальцем.  Комната  внезапно
дрогнула и расплылась. Покои Грифона сменились длинным коридором.  Потом
гобелен исчез. Волшебник оказался в коридоре,  уставленном  бесконечными
полками с книгами - толстыми томами, похожими друг на друга по размеру и
цвету.
   Гобелен  действовал   по-прежнему.   Сумрак   стоял   в   легендарных
Библиотеках Пенаклеса,  которые  возникли  даже  раньше  самого  города.
Память  постепенно  возвращалась  к  Сумраку  -  он  вспомнил   странное
подземное здание под Пенаклесом, которое никогда не оставалось на  одном
месте.  Его  происхождение  было   неизвестно   даже   Грифону.   Сумрак
предполагал, что оно, как и  чары,  использованные  колдуном  Меликарда,
осталось от давно ушедшей в небытие расы враадов.
   Здесь не было ничего, кроме бесчисленных книжных  томов.  Коридор,  в
котором стоял  волшебник,  и  другие,  видневшиеся  впереди,  освещались
непонятным образом. Полы были покрыты отшлифованными мраморными плитами.
Полки казались совсем новыми, хотя Сумрак знал, что это далеко  не  так.
Здесь, в Библиотеках, время словно остановилось.
   - Наконец-то ты вернулся.
   Перед  Сумраком  стоял  крохотный  яйцеголовый  человечек  в  простой
суконной одежде. Руки у него были  такие  длинные,  что  почти  касались
пола, - может быть, из-за удивительно коротких ножек. С головы человечка
свисала одинокая прядь волос.
   Это был гномс - может быть,  единственный  гномс  в  мире.  Насколько
помнил Сумрак,  библиотекарями  всегда  были  гномсы,  и  все  они  были
неотличимо похожи друг на друга.
   - Десять лет - не такой уж долгий срок для нас с тобой, -  поддразнил
его  волшебник,  вспоминая  свой  прошлый  визит  в  компании  с  лордом
Грифоном.
   Гномс услышал насмешку в его голосе и просто ответил:
   - Нет, не десять - тысяча тысяч лет, вот как. Это  долгий  срок  даже
для нас с тобой.
   Волшебник застыл, как статуя, хоть на лице его ничего не  отразилось.
Он попытался что-то сказать,  но  не  смог.  Гномс  не  стал  дожидаться
ответа.
   - Здесь нет того, что ты ищешь. Это, наверное,  единственное  знание,
которое Библиотеки не захотели принять в себя.
   Он говорил о  Библиотеках  как  о  мыслящем  существе,  и  волшебника
передернуло. Ему было неприятно чувствовать себя в брюхе живой твари.
   - Так где же она? Ведь где-то она  должна  быть!  Библиотекарь  пожал
плечами и пошел прочь, держа книгу, невесть  откуда  появившуюся  в  его
руке.
   - Попробуй поискать в пещерах.
   - В каких пещерах?
   - В таких пещерах. - Гномс вновь повернулся к волшебнику, разглядывая
его так,  словно  он  был  глупым  новичком-подмастерьем.  -  В  пещерах
Дракона-Императора. На развалинах того места, где все для тебя началось.
   Место, где все началось. Если бы Сумрак  мог  улыбнуться,  то  улыбка
получилась бы невеселой. Он давно позабыл об этом.  Воспоминания  только
сейчас начали возвращаться к нему - и он щедро заплатил бы за то,  чтобы
избавиться от некоторых из них.

ГЛАВА 4

   Солнечные лучи ворвались в спальню  принцессы  и  разбудили  ее.  Она
проснулась, переполненная самыми  разными  чувствами  -  от  радости  до
тревоги. Эрини захотелось спрятаться в огромной мягкой кровати  и  ни  о
чем не думать. Дома - нет,  в  бывшем  доме!  -  она  спала  на  жестком
деревянном  ложе  под  простым  шерстяным  одеялом.  Здесь  же   спальня
ошеломляла  роскошью,  как  и  остальные  комнаты  в  ее  покоях.   Пол,
выложенный разноцветными мраморными плитками, устилали  пушистые  ковры.
По  углам  возвышались  декоративные  колонны,   покрытые   позолоченной
лепниной. На стенах  висели  яркие  гобелены.  Мебель,  в  том  числе  и
кровать, была резной, из великолепного дуба  -  большая  редкость  после
лютой зимы, что девять лет назад погубила многие северные леса.
   Эрини со страхом вспоминала ту зиму,  когда  целые  полчища  огромных
когтистых чудищ, покрытых густым мехом, пробивались к югу,  оставляя  за
собой лишь мертвую изрытую землю. Чудовищам оставался лишь день пути  до
ее родного Гордаг-Аи, когда на них напал  мор,  покончивший  с  ними  за
считанные часы. Странно, что почти в то же время Меликард...
   Меликард.
   Глаза Эрини широко раскрылись, и она  мысленно  вернулась  к  прошлой
ночи.
   Входя в сумрачную комнату Меликарда, принцесса  была  готова  увидеть
все, что угодно - только не руку из эльфийского дерева. Несмотря на  то,
что рука по форме и цвету не отличалась от настоящей,  Эрини  с  первого
взгляда поняла, что это - изделие искусного мастера.
   Она испугалась, что  все  остальное  будет  еще  страшней,  и,  когда
Меликард осветил свое лицо тусклой свечой, вскрикнула, ничего  толком  и
не увидев. Только разглядев своего жениха, она успокоилась, и  на  смену
страху пришли смущение и радость.
   Во внешности Меликарда I, короля Талака, самого  прекрасного  мужчины
ее детских воспоминаний, было все, о  чем  мечталось  ей  в  девичестве.
Резкие, мужественные  черты  лица,  атлетическое  сложение,  властность,
приличествующая королю. Король был прекрасен - и  принцесса  со  вздохом
облегчения потянулась к нему, чуть не выбив подсвечник из его руки.
   И только когда они оказались совсем рядом, она заметила  в  его  лице
что-то неестественное. Меликард не оставил  без  внимания  ее  внезапную
заминку, судя по тому, как сжался его рот и прищурился глаз - один глаз.
   Во время "несчастного случая", лишившего  его  руки,  пострадало,  по
слухам, и лицо короля. Говорили, что его увечья вызваны древней магией и
поэтому излечить их невозможно.  Кроме  того,  Меликард  лишился  глаза.
Безуспешно перепробовав все средства для восстановления  руки,  Меликард
обратился к эльфийскому дереву, освященному, как гласит  легенда,  духом
умирающего эльфа. Мастера  изготовили  из  него  новую  руку  и  сделали
полумаску для лица.
   328
   Конь-Призрак
   Эрини, вспомнив о том,  что  случилось  дальше,  с  головой  укрылась
простынями. Слезы потекли, покатились по щекам, и она прошептала:
   - Ах, Меликард! Простишь ли ты меня?
   Когда его невеста застыла с ужасом и отвращением (как он подумал)  во
взгляде, Меликард с ледяным хладнокровием зажег еще одну свечу. Он  явно
желал полностью продемонстрировать свое уродство.
   - Вы наверняка слышали сплетни о моих... затруднениях  еще  до  того,
как прибыли в Талак. Похоже, реальность показалась вам еще страшней?
   Что принцесса могла ответить ему?  Эрини  смотрела,  не  в  состоянии
оторвать взгляд. Это было лицо Меликарда, в  каждой  черточке  и  каждом
изгибе - за исключением того, что  почти  вся  его  левая  половина,  от
середины лба до самого подбородка, была  искусно  вырезана  из  того  же
дерева, что и рука.
   Вместо части носа  тоже  было  эльфийское  дерево;  деревянная  маска
поднималась до середины лба и уходила назад до уха...
   Но пострадала не только левая  сторона  лица.  Правая  половина  была
изрезана шрамами - три глубокие борозды располосовали щеку, от каждой из
них отходили одна-две поменьше. Контраст между сеткой шрамов  и  бледной
кожей был так разителен, что лицо короля казалось тронутым язвой.
   - Вы вольны уйти, как только вам заблагорассудится, принцесса  Эрини,
- нарушил тишину Меликард.
   Эрини, не в силах шевельнуть губами, лишь покачала головой. Меликард,
осторожно  обойдя  принцессу,  предложил  ей  кресло.  Эрини  была   так
поглощена  его  внешностью,  что  не  заметила,  есть   ли   в   комнате
какая-нибудь мебель.
   - Если вы собираетесь остаться, то будьте любезны сесть.  Это  кресло
все же удобней скамеек в карете, пусть даже и королевской.
   Пролепетав "спасибо", Эрини подобрала свое нескладное одеяние и села.
Король, молча ходивший по комнате, вдруг подошел к ней, держа  в  каждой
руке  по  бокалу  с  красным  вином.  Она  приняла  предложенный  кубок,
подождала, пока он сядет в кресло напротив нее, и сделала  глоток.  Вино
не смогло расслабить напряженные нервы Эрини,  неотрывно  смотревшей  на
короля.
   Они  молча  сидели   друг   против   друга.   Меликард,   по-прежнему
учтиво-холодный, пил вино, задумчиво разглядывая свой бокал. Казалось, с
каждым глотком он все глубже погружается в собственные мысли.  Принцесса
хотела что-нибудь сказать - сказать хоть что-нибудь, чтобы облегчить его
страдания и загладить неловкость, но слова не шли на ум. Она злилась  на
себя - на то, что оказалась глупой и беспомощной.
   Наконец король  отставил  бокал  и  поднялся.  Принцесса  напряглась,
ожидая, что ее жених скажет что-нибудь. Но,  к  ее  удивлению,  Меликард
направился в дальний конец комнаты, где  виднелась  еще  одна  дверь,  и
вышел.
   Эрини смотрела ему вслед, не понимая, что случилось.  Наружные  двери
распахнулись, и появился слуга в ливрее.
   - Не соизволите ли следовать  за  мной,  Ваше  Величество?  Приказано
проводить вас в ваши покои. - Слова слуги подтвердили опасения: Меликард
не вернется. Король заметил отвращение и сочувствие и не вынес этого.
   В тот день она  не  встретила  больше  никого,  кроме  слуг,  которые
принесли обед и прислуживали ей, и двух своих  фрейлин.  Галея  и  Магда
налетели, как вороны, стараясь выпытать хоть  что-нибудь  о  короле,  но
Эрини не собиралась ничего рассказывать. Вежливо отделавшись от них, она
рано легла спать - путешествие в Талак и  встреча  с  королем  оказались
слишком утомительным испытанием.
   Нежась в солнечных лучах,  исцеляющих  душевные  раны,  она  принесла
клятву:  "Я  должна  загладить  свою  вину  перед  Меликардом!   Обязана
доказать, что люблю его, а  не  просто  жалею!  Немудрено,  что  он  так
замкнулся в себе, если все относятся к его внешности так же,  как  и  я!
Нельзя винить Меликарда за то, что он надел маску из эльфийского дерева,
- виновато подумала принцесса. - Если собственную плоть нельзя  вернуть,
то что же ему остается делать? Носить золотую маску?  Выставить  напоказ
свое уродство? Даже королевский колдун  не  смог  исцелить  лицо  своему
господину. В конце концов, эльфийское дерево -  меньшее  из  зол.  Может
быть, я могла бы..."
   Пальцы задрожали,  и  она  сцепила  руки,  чтобы  подавить  невольное
побуждение. Она  не  должна  поддаваться.  Принцесса  не  может  сделать
большего, чем королевский колдун.
   Эрини  повторила  то,  что  уже  давно  превратилось  в   заклинание:
принцесса Гордаг-Аи не может быть волшебницей. Никогда. Ей суждено стать
королевой. Никакой король не захочет взять в жены  колдунью,  и  никакой
народ не потерпит такую королеву.
   С пальцами удалось совладать, но Эрини так разволновалась, что встала
и оделась сама, не рискуя звать на помощь фрейлин  или  слуг,  чтобы  не
выдать своего волнения. Когда принцесса закончила  одеваться,  опасность
уже миновала. Эрини изучила отражение  в  огромном  зеркале,  занимающем
чуть ли не половину стены. Результаты осмотра удовлетворили ее,  и  лишь
тогда принцесса решилась позвонить в колокольчик. Даже если за завтраком
не удастся встретить Меликарда, то, по меньшей мере, она вкусно поест.
   Ни король, ни отвратительный советник  Кворин  к  трапезе  не  вышли.
Галея и Магда присоединились к принцессе, но она под каким-то  предлогом
отделалась от них сразу же после завтрака.
   Эрини отправилась бродить по огромному дворцу, надеясь таким  образом
понять, что собой представляет Талак и его король. Она уже многое  знала
из "официальной" истории  города-государства,  поскольку  большую  часть
жизни ее готовили к роли королевы. Но самое важное знание таилось  между
строками ученых книг. Эрини очень немногое знала о будущем муже и теперь
решила исправить эту ошибку.
   Изучая богатое убранство дворца,  она  сделала  два  вывода.  Первый:
почти все сокровища были собраны прежними королями, и оба  крыла  дворца
были пристроены для того, чтобы вместить их.  Второй,  более  интересный
вывод  касался  немногих  приобретений,  сделанных  в   годы   правления
Меликарда. Большая их часть предназначалась  для  уничтожения  врагов  и
особенно драконов. Лица предков Меликарда  на  портретах  показались  ей
злыми и отталкивающими. Жених вырисовывался не в лучшем свете...
   Эрини остановилась у окна, выходящего во внутренний садик,  где  было
полно вьющихся растений и прелестных цветов. Шум  в  дальнем  углу  сада
привлек ее внимание. Приглядевшись, она увидела  странное  зрелище.  Два
дюжих стражника тащили под руки человека. Худой, изможденный старик  был
без сознания и почти висел у них на руках. На  нем  был  темный  плащ  с
капюшоном, и Эрини, исходя из  сведений,  полученных  еще  в  Гордаг-Аи,
решила, что это Дрейфитт, придворный колдун Меликарда. История  древнего
заклинателя,  живущего  так  долго,  всегда  волновала  ее,  но   сейчас
принцессу больше интересовало, почему его куда-то тащат. Она наклонилась
еще ниже.
   Приглядевшись к месту, откуда двигалась эта  троица,  Эрини  заметила
маленькую дверцу в дальней стене, оплетенной виноградом. Интересно,  что
там за дверцей - обитель колдуна?
   Может быть, ему не удалось какое-нибудь заклинание?
   - Что здесь происходит? - рявкнул знакомый ей неприятный голос.
   Двое   часовых   приостановились   и,   перехватив   поудобнее   свой
бесчувственный груз,  отсалютовали  Мэлу  Кворину.  Советник,  игнорируя
приличия, повторил свой вопрос тем же злобным тоном.
   Один из часовых торопливо ответил:
   - Его Величество приказал нам отыскать колдуна  Дрейфитта  и  узнать,
почему он не явился  с  докладом.  Когда  мы  прибыли  к  известной  вам
комнате, стража на входе впустила нас, доложив, что никто не входил и не
выходил с того времени, как они заступили на пост. - Стражник  запнулся,
потом продолжил:
   - Он лежал на полу! Мы пытались привести его в чувство, но ничего  не
вышло, мой господин!
   Кворин смотрел на них обоих, явно не удовлетворенный ответом.
   - Ты не все сказал, не так ли? Продолжай!
   - Демон исчез, мой господин! - выпалил второй стражник. -  Во  всяком
случае, в камере его нет!
   Эрини, внимательно ловившая каждое слово, ни секунды не  сомневалась,
что советник выместит свой гнев на  злополучных  солдатах.  Но  нет,  он
застыл на месте, уставив взгляд то ли на солдат,  то  ли  на  колдуна  -
этого Эрини рассмотреть не  могла.  Вдруг  Кворин  шагнул  вперед  и,  к
изумлению не только принцессы, но и стражников,  изо  всей  силы  ударил
Дрейфитта по лицу. Голова старого колдуна мотнулась в сторону, но он так
и не пришел в себя. Кворин потер ушибленную руку.
   - Делайте свое дело. Доложите мне, когда он проснется.
   - Слушаюсь, мой господин.
   Кворин дождался, пока троица не скрылась из виду, и вихрем бросился к
увитой виноградом дверце.  Двигаясь  огромными  кошачьими  прыжками,  он
преодолел это расстояние за считанные секунды.  Уже  взявшись  за  ручку
двери, советник вдруг остановился и быстро  огляделся  по  сторонам.  Но
Эрини, как ни противно ей было,