- Может, ты и не тот, о ком нам говорили, - сказала женщина.
   - Нет, мэм, тот самый, если вам говорил обо мне некий траппер в  енотовой
шапке по имени Дэви Крокетт.
   - Значит, ты признаешь, что и есть тот самый подмастерье,  который  украл
лемех? И вор-домушник при этом?
   - Нет, мэм, я признаю  только,  что  встретился  с  траппером,  способным
оболгать человека за глаза. - Эльвин завязал свой мешок. -  А  теперь,  если
хотите меня прогнать - гоните, но не думайте, что  прогоняете  вора,  потому
что это не так. Вы угрожали мне ружьем и не дали поесть  ни  мне,  ни  этому
голодному мальчику - без суда и  следствия,  на  основе  одних  только  слов
человека, который здесь такой же чужой, как и я.
   Эта обвинительная речь застала горожан врасплох, но одна старушка нашлась
сразу:
   - Ну, Дэви-то мы знаем. А вот тебя видим впервые.
   - И больше  не  увидите,  уверяю  вас.  Теперь  везде,  где  ни  придется
побывать, я буду рассказывать о городе Вествилле, где человеку отказывают  в
еде и считают его виновным без суда.
   - Если это не правда, откуда  ты  тогда  знаешь,  что  это  Дэви  Крокетт
говорил нам о тебе? - спросила старушка. Прочие  закивали  и  загудели,  как
будто этот вопрос был решающим.
   - Потому что Дэви Крокетт высказал свое обвинение мне в  лицо,  и  только
ему одному пришло в голову, что мы с мальчиком - воры. Я  скажу  вам  то  же
самое, что сказал ему.
   Если мы воры, почему мы тогда не промышляем в большом городе,  где  много
богатых домов? Да в таком нищем городишке, как  у  вас,  взломщик  с  голоду
помрет.
   - Мы не нищие, - сказал мужчина на крыльце.
   - У вас даже еды лишней нет. И двери в домах не запираются.
   - Вот видите! - вскричала старушка. - Он уже попробовал наши двери, чтобы
прикинуть, легко ли их будет взломать!
   - Есть люди, которые видят грех в ласточках  и  злой  умысел  в  ивах,  -
покачал головой Эльвин. Он взял Артура Стюарта за  плечо  и  повернул  в  ту
сторону, откуда они пришли.
   - Постой, незнакомец! - крикнул кто-то сзади. Они  обернулись  и  увидели
всадника, который медленно ехал по дороге. Горожане расступались перед ним.
   - Ну-ка, Артур - кто это такой? - шепнул Эльвин.
   - Мельник, - ответил Артур.
   - Доброе утро, мистер мельник! - крикнул тогда Эльвин.
   - Откуда ты знаешь, кто я?
   - Это мальчик отгадал.
   Мельник подъехал поближе, глядя на Артура Стюарта.
   - Но как он сумел отгадать?
   - Говорите вы важно, ездите верхом, и люди  перед  вами  расступаются,  -
сказал Артур. - В таком маленьком городишке это означает, что вы мельник.
   - А если бы город был побольше?
   - Тогда вы были бы стряпчим или политиком.
   - Умный мальчишка, - заметил мельник.
   - Да нет, просто у него язык длинный, - сказал Эльвин. - Я уж и бил  его,
да все без толку. Его можно  заткнуть,  только  набив  ему  рот  чем-нибудь,
предпочтительно  оладьями,  но  сойдут  и  яйца  -  всмятку,   вкрутую   или
поджаренные.
   - Пошли ко мне, засмеялся мельник. - Дом в той стороне, где река -  ярдах
в пятнадцати за выгоном.
   - Между прочим, мой отец тоже мельник, - сказал Эльвин.
   - Почему же тогда ты не занялся его ремеслом?
   - Я далеко не первый  из  восьми  сыновей.  Мы  не  могли  все  сделаться
мельниками, вот я и пошел  в  кузнецы.  Но  я  и  с  мельничным  снаряжением
обращаться умею, если вы дадите мне случай отработать свой завтрак.
   - Поглядим, на что ты способен, - сказал мельник. - А на этих людишек  ты
не смотри. Если какой-нибудь прохожий  скажет  им,  что  солнце  сделано  из
масла, они попытаются намазать его себе на хлеб. - Горожане не  оценили  его
шутки, но мельника это не смутило. - У меня кузня есть,  так  что,  если  не
возражаешь, сможешь подковывать лошадей.
   Эльвин кивнул в знак согласия.
   - Тогда ступайте ко мне домой и ждите меня. Я тут долго  не  задержусь  -
вот только белье заберу  из  стирки.  -  Он  посмотрел  на  жену  мужчины  с
дробовиком, и она тут же скрылась в доме, чтобы принести белье.
   Отойдя подальше от горожан, Эльвин стал смеяться.
   - Чего ты? - спросил Артур.
   - Да вспомнил этого малого - как он стоит со спущенными штанами, и  дробь
сыплется у него из ружья.
   - Не нравится мне этот мельник, - сказал Артур Стюарт.
   - Он хочет покормить нас завтраком - значит, не так уж плох.
   - Он просто выставляется перед горожанами.
   - Ты извини, но я не думаю, чтобы это повлияло на вкус оладий.
   - Мне его голос не  нравится,  -  сказал  Артур.  Это  заставило  Эльвина
насторожиться. Артур имел талант по части голосов.
   - С ним что-то неладно?
   - Он способен на подлость.
   - Очень может быть. Но лучше уж потерпеть немного подлеца, чем  кормиться
орехами да ягодами или высматривать белку на дереве.
   - Или рыбу ловить, - скорчил гримасу Артур.
   - Мельники всегда слывут негодяями. Людям надо где-то молоть свое  зерно,
но они всегда думают, что мельник запрашивает слишком  много.  Мельники  уже
привыкли к тому, что на них смотрят косо - может, это самое ты и  услышал  в
его голосе.
   - Может быть. - И Артур сменил разговор:
   - А как ты сумел спрятать лемех, когда открыл котомку?
   - Я проделал дыру в земле под котомкой, и лемех ушел туда.
   - Ты и меня научишь делать такие штуки?
   - Постараюсь, если будешь прилежным учеником.
   - А как ты заставил дробь высыпаться из ружья?
   - Я прорвал бумагу, но дуло опустил он сам, когда потерял штаны.
   - А штаны не по твоей вине упали?
   - Если бы он надел подтяжки, его штаны остались бы на месте.
   - Но ведь это все разрушительные дела?  Высыпать  дробь,  уронить  штаны,
заставить людей устыдиться того, что не приняли тебя.
   - Было бы лучше, если бы они прогнали нас прочь без завтрака?
   - Мне и раньше случалось обходиться без завтрака.
   - Ну, на тебя не угодишь. С чего это ты вдруг начал придираться ко мне?
   - Ты заставил меня построить каноэ  собственными  руками,  чтобы  научить
меня Созиданию. Вот я и хочу посмотреть, как  будешь  созидать  ты  -  а  ты
только и знаешь, что разрушать.
   Эльвин  принял  это  близко  к  сердцу.  Он  не  разозлился,  но  впал  в
задумчивость и не говорил почти ничего до самой мельницы.

***

   Через неделю Эльвин уже работал на мельнице -  впервые  с  тех  пор,  как
покинул  отчий  дом  в  Оплоте  Церкви  и  стал  кузнечным  подмастерьем   в
Хатрак-Ривер.  Он  испытал  удовольствие,  увидев  снова  жернова  и  хитрое
переплетение передач.  Артур  Стюарт  заметил,  что  все  части,  к  которым
прикасался Эльвин, начинали работать с меньшим трением, отчего сила вращения
водяного колеса лучше передавалась на жернов. Тот тоже заработал  быстрее  и
глаже, без толчков и перекосов. Рэк Миллер, как звали мельника, тоже заметил
это, но он следил за Эльвином не столь пристально и счел, что это делается с
помощью инструментов и смазки.
   - Жестянка с маслом и острый глаз творят чудеса, - сказал Рэк,  и  Эльвин
вынужден был согласиться.
   Но прошло несколько дней, и счастье Эльвина стало тускнеть, потому что он
начал замечать то, что Артур  Стюарт  понял  с  самого  начала:  Рэк  вполне
оправдывал дурную славу, которая закрепилась за  мельниками.  Действовал  он
очень хитро. Принесет кто-нибудь смолоть мешок кукурузы, а Рэк швыряет зерно
пригоршнями на жернов и после ссыпает из лотка в тот же мешок. Так поступают
все мельники. Никто не дает себе труда взвешивать мешок до и  после  -  ведь
всем известно, что при помоле часть зерна теряется.
   С Рэком дело обстояло немного по-иному, поскольку он  держал  гусей.  Они
хозяйничали повсюду - на мельнице, во дворе,  на  пруду,  а  по  ночам,  как
поговаривали, и в доме у  Рэка.  Рэк  называл  их  своими  детками,  но  так
говорить было негоже, поскольку всего только пара несушек  да  пара  гусаков
оставались в живых после каждой зимы. Артур Стюарт заметил  сразу,  как  эти
гуси кормятся - до Эльвина же это дошло, лишь когда миновал первый порыв его
любви к мельнице. Некоторые зерна, как ни старайся, падают на пол,  об  этом
никто не спорит. Но Рэк всегда держал мешок не за верх, а за  низ,  так  что
зерна сыпались во все стороны, и гуси кидались на них, как..,  как  гуси  на
зерно. А на жернов он кидал кукурузу большими горстями, так что многие зерна
попадали не на верхушку, а вбок и, понятное дело, летели в солому  на  полу,
где гуси тут же их подбирали.
   - Они теряют  добрую  четверть  своего  зерна,  -  сказал  Эльвин  Артуру
Стюарту.
   - Ты что, считал зерна? Или взвешивал их в уме?
   - Нет, на глаз прикинул. Уж никак не меньше десятой доли.
   - Наверное, он полагает, что ворует не он, а гуси.
   - Мельник может получать свою десятину, но не  вдвое  или  втрое  больше,
чтобы откармливать этим гусей.
   - Я полагаю, бесполезно указывать тебе, что это не наше дело.
   - Из нас двоих взрослый я, а не ты.
   - Это ты так говоришь, но я, глядя на  тебя,  сомневаюсь.  Я,  к  примеру
сказать, не мотаюсь по белу свету, оставив беременную жену  в  Хатрак-Ривер.
Меня не сажают в тюрьму и не грозят застрелить из ружья.
   - Ты хочешь сказать, что я, видя вора, должен молчать?
   - А ты думаешь, тебе кто-то скажет спасибо?
   - Может, и скажет.
   - За то, что мельник окажется в тюрьме? Где же  они  будут  тогда  молоть
зерно?
   - Ну, мельницу-то в тюрьму не посадят.
   - Ага, так ты намерен остаться здесь?  И  управлять  мельницей,  пока  не
обучишь кого-то другого? Может, это буду  я?  Держу  пари,  они  будут  рады
платить мельничную десятину вольному  негру-подмастерью.  О  чем  ты  только
думаешь?
   Вот именно, о чем? Никто не знал  по-настоящему,  о  чем  думает  Эльвин.
Говорил он большей частью правду и не стремился кого-то надуть - но он  умел
также держать язык за зубами, вот никто и не знал,  что  у  него  в  голове.
Никто, кроме Артура Стюарта. Артур, конечно, был всего  лишь  мальчик,  хотя
последнее время рос как на дрожжах - особенно быстро  увеличивались  у  него
руки и ноги - но один предмет он изучил досконально, и  этим  предметом  был
Эльвин,  странствующий  кузнец,  а  попутно  лозоходец,  старатель,   тайный
изготовитель золотых лемехов и преобразователь вселенной. И Артур знал,  что
Эльвин уже придумал, как положить конец воровству, никого не сажая в тюрьму.
   И Эльвин улучил свой час. Близилась жатва, а в это время  люди  стараются
подчистить всю прошлогоднюю кукурузу,  чтобы  освободить  место  для  новой.
Поэтому многие горожане и окрестные фермеры стояли в очереди, чтобы  смолоть
свое зерно. А Рэк Миллер особенно щедро делился им с  гусями.  Но  когда  он
вручил очередному помольщику  мешок,  более  четверти  которого  осталось  в
гусином зобу, Эльвин взял откормленную гуску и отдал  ее  клиенту  вместе  с
зерном.
   И Рэк, и помольщик смотрят на него, как на безумного, но Эльвин,  как  бы
ничего не замечая, говорит помольщику:
   - Рэк Миллер сказал мне, что гуси слишком много едят - вот он  и  раздает
их  своим  постоянным  клиентам.  Зерно-то,  которое  они  ели,  было  ваше.
По-моему, Рэк поступает как честный человек, а по-вашему?
   Что Рэк мог сказать после этого? Он только  улыбался,  стиснув  зубы,  да
смотрел, как Эльвин раздает его гусей одного за другим. А люди знай  таращат
глаза и благодарят - вот, мол, благодетель мельник, обеспечил  их  птицей  к
Рождеству, которое настанет через четыре месяца. До того, мол, времени  гуси
так разжиреют, что смотреть будет страшно.
   Видя, как обстоит дело, Рэк - Артур  Стюарт  это  заметил  -  сразу  стал
держать мешки за верхушку и бросать кукурузу помалу, так что редкое зернышко
падало на пол. Он сделался  прямо-таки  образцовым  мельником,  и  в  мешке,
который он возвращал хозяину, недоставало только положенной  десятины.  Ясно
было, что Рэк Миллер не намерен  откармливать  гусей,  которых  зимой  съест
кто-то другой!
   Когда день подошел к концу, все молодые  гуси  были  розданы  -  остались
только два гусака да пять несушек. Рэк посмотрел Эльвину в глаза и сказал:
   - Я не желаю, чтобы у меня работал лжец.
   - Лжец? - повторил Эльвин.
   - А кто сказал этим дурням, будто это я раздаю гусей?
   - Когда я сказал это впервые, это еще не было правдой, но когда ты  ничем
мне не возразил, это стало правдой - не так ли? - И  Эльвин  усмехнулся,  ни
дать ни взять Дэви Крокетт при виде медведя.
   - Нечего умничать. Ты преотлично знал, что ты делаешь.
   - Конечно. Я осчастливил  твоих  клиентов  впервые  с  тех  пор,  как  ты
появился здесь, а заодно сделал из тебя честного человека.
   - Я и без того честный. Я брал только то, что мне  положено  по  праву  в
этом забытом Богом месте.
   - Прошу прощения, приятель, но Бог этого места не забывал,  хотя  кое-кто
из живущих здесь, возможно, забыл Бога.
   - С меня довольно, -  заявил  Рэк.  -  Можешь  убираться  на  все  четыре
стороны.
   - Но я еще не видел весов, на которых ты взвешиваешь  повозки,  -  сказал
Эльвин.  Рэк  не  спешил  показать  их  ему  -  это  громоздкое   сооружение
использовалось только во время жатвы, когда  фермеры  привозили  все  зерно,
которое собирались продать. Повозка сначала въезжала на весы  полной,  потом
разгружалась и взвешивалась пустой - полученная  разница  и  составляла  вес
зерна. Когда приезжали покупатели, они сначала  взвешивали  пустую  повозку,
потом груженую. Хитрой штуковиной были эти весы, и неудивительно, что Эльвин
хотел с ними ознакомиться.
   Но Рэк придерживался иного мнения.
   - Мои весы тебя не касаются, незнакомец, - сказал он.
   - Я ел за твоим столом и спал под твоей кровлей - какой же я после  этого
незнакомец?
   - Человек, который  раздает  моих  гусей,  для  меня  навсегда  останется
незнакомцем.
   - Хорошо, я уйду. - И Эльвин, продолжая улыбаться, сказал ученику:
   - Пошли, Артур Стюарт.
   - Ну нет, сэр, - сказал мельник.  -  За  эти  шесть  дней  я  кормил  вас
тридцать шесть раз. И твой черномазый ел никак не меньше, чем ты. Вы  должны
мне отработать.
   - Я работал на тебя все это время. Ты сам сказал, что у  тебя  все  стало
крутиться куда лучше.
   - Ты не сделал ничего, что я не мог бы сделать сам при помощи жестянки  с
маслом.
   - Но ты этого не сделал, а я  сделал  и  этим  оплатил  наше  содержание.
Мальчик тоже работал - и подметал, и мешки носил.
   - Мальчик должен отработать еще шесть дней.  Скоро  жатва,  и  мне  нужны
лишняя пара рук и крепкая спина. Он хороший работник и как раз подойдет.
   - Тогда оставь на три дня нас обоих. Я не стану больше раздавать гусей.
   - Было бы что раздавать - одни несушки остались. И никакой  сын  мельника
мне тут не нужен - нужен только мальчик для черной работы.
   - Мы заплатим тебе серебром.
   - На что мне ваше серебро? Тут его все равно  некуда  тратить.  Ближайший
приличный город - это Картидж по ту сторону Хайо, и туда редко кто ездит.
   - Я не позволю, чтобы Артур Стюарт оплачивал мои долги. Он не...
   Артур Стюарт мигом смекнул, что скажет  сейчас  Эльвин:  он  скажет,  что
Артур не его раб. И это будет самая  большая  глупость,  на  которую  Эльвин
способен. Поэтому Артур выпалил, не дав Эльвину договорить:
   - Я с удовольствием отработаю этот долг.  Только  я  не  думаю,  что  это
возможно. За шесть дней я съем еще восемнадцать порций и  задолжаю  еще  три
дня, а за три дня я поем девять раз и буду должен  полтора  дня  -  так  мне
никогда не расплатиться.
   - Верно, - сказал Эльвин. - Парадокс Зенона.
   - А ты еще говорил, что  от  этой  "философической  нудьги"  нет  никакой
практической пользы, - сказал Артур Стюарт. Это был их  давний  спор,  когда
они оба учились у мисс Ларнер, пока она не стала миссис Эльвин Смит.
   - О чем вы, ребята, толкуете, ради всего святого? - спросил Рэк Миллер.
   Эльвин попытался объяснить:
   - Каждый день, который  Артур  Стюарт  на  тебя  работает,  к  его  долгу
прибавляется  еще  половина.  Поэтому  он  всегда  находится  на  полпути  к
расплате. Половина, половина и половина, а до конца добраться нельзя.
   - Ничего не понимаю, - сказал Рэк. - В чем тут загвоздка-то?
   Но тут в голову Артуру пришла еще одна мысль. Как ни  злился  Рэк  Миллер
из-за гусей, он все-таки оставил бы Эльвина,  если  бы  вправду  нуждался  в
помощи во время жатвы - стало быть, у мельника есть какая-то причина Эльвина
отсюда убрать. Есть что-то, чего мельник не хочет показывать Эльвину. Рэк не
предусмотрел  одного:  что  черный  мальчишка  тоже  вполне   способен   его
раскусить. И Артур сказал Эльвину:
   - Я хочу остаться и посмотреть, как разрешится этот парадокс.
   Эльвин посмотрел на него очень пристально.
   - Артур, я хочу найти человека, который водится с медведями.
   Это немного поколебало решимость Артура Стюарта. Если Эльвин найдет  Дэви
Крокетта, там будут события, которые Артур тоже хотел бы  видеть.  С  другой
стороны, мельница тоже таит какую-то тайну, и  когда  Эльвин  уйдет,  Артуру
представится случай разрешить ее самостоятельно. Одно искушение пересиливало
другое.
   - Счастливого пути, - сказал наконец Артур Стюарт. - Я  буду  скучать  по
тебе.
   - Я не оставлю тебя здесь на милость человека,  который  питает  к  гусям
любовь особого рода.
   - А этим ты что хочешь сказать? - Рэк все больше проникался уверенностью,
что эти двое над ним насмехаются.
   - Ты называешь их своими детками, а сам съедаешь. Кто же пойдет  за  тебя
замуж? Жена просто побоится оставить тебя одного с детьми.
   - Убирайся с моей мельницы! - взревел Рэк.
   - Пошли, Артур Стюарт.
   - Нет, я хочу остаться. Оставил  же  ты  меня  как-то  у  того  школьного
учителя - хуже уже ничего быть не может. (Это уже другая история, и здесь мы
ее рассказывать  не  станем.)  Эльвин  посмотрел  на  Артура  Стюарта  очень
внимательно. Не будучи Светочем, в отличие  от  своей  жены  Эльвин  не  мог
заглянуть в душевный огонь Артура и  увидеть,  что  там  таится.  Но  что-то
все-таки побудило его согласиться с решением Артура.
   - Хорошо, я уйду, но через шесть дней  вернусь  и  рассчитаюсь  с  тобой,
мельник. Не смей поднимать на мальчика  ни  руку,  ни  палку,  корми  его  и
обращайся с ним хорошо.
   - За кого ты меня принимаешь? - спросил Рэк.
   - За человека, который получает то, что хочет.
   - Хорошо, что ты это понял.
   - Это все понимают. Беда в том, что ты не всегда правильно выбираешь  то,
что тебе следует хотеть. - Тут Эльвин усмехнулся, приподнял шляпу и ушел.
   Рэк заставлял Артура Стюарта работать день-деньской, чтобы  подготовиться
к жатве. Из-за дождей она задержалась, и на мельнице это время  использовали
с толком. Зато ел Артур досыта и спал вволю, хотя ночевал теперь не в  доме,
а на чердаке мельницы. В дом он допускался только как личный слуга  Эльвина,
но Эльвин ушел, и черному больше там спать не полагалось.
   Артур заметил, что окрестные жители  стали  охотно  бывать  на  мельнице,
особенно в дождь, когда  нельзя  было  работать  в  поле.  Рассказ  о  гусях
разошелся по всей округе, и люди  поверили,  что  это  придумал  Рэк,  а  не
Эльвин. Поэтому Рэк,  привыкший  к  холодной  вежливости  со  стороны  своих
соседей, стал  слышать  дружеские  приветы;  с  ним  шутили  и  обменивались
сплетнями. Для Рэка такое было внове, и  Артур  видел,  что  такая  перемена
мельнику по душе.
   За день до того, как Эльвин  должен  был  вернуться,  началась  жатва,  и
фермеры, жившие за  много  миль  окрест,  стали  свозить  на  мельницу  свою
кукурузу. Каждое утро они выстраивались в очередь,  и  первый  загонял  свою
телегу на весы. Фермер выпрягал лошадей,  и  Рэк  взвешивал  повозку.  Потом
лошадей опять запрягали, повозка съезжала вниз, ожидающие  фермеры  помогали
ее разгрузить - это делалось охотно, потому что ускоряло движение очереди  -
после чего повозка въезжала обратно и взвешивалась уже пустой. Рэк записывал
разницу между двумя цифрами - это и был вес кукурузы.
   Артур Стюарт проверял результаты в уме - с арифметикой Рэк  не  плутовал.
Артур следил, не становится  ли  Рэк  на  весы,  когд