ыбнулся. Неохота платить твоему  хозяину  за
такого умного черномазого - дорого, поди.
   Все, как правило,  принимали  Артура  Стюарта  за  раба  -  ведь  он  был
наполовину черный, а к югу от Хайо лежали рабовладельческие края, где черный
человек непременно принадлежит, принадлежал или обязан принадлежать кому-то.
Поэтому Эльвин во избежание осложнений  никого  не  разубеждал.  Пусть  люди
думают, что у  Артура  Стюарта  уже  есть  хозяин,  и  не  стремятся  занять
свободное место.
   - Сильная же, должно быть, у тебя улыбка, - сказал Эльвин. -  Меня  зовут
Эльвин, и я странствующий кузнец.
   - Кузнец в этих краях не так уж нужен. На западе  дела  обстоят  получше,
там больше поселенцев - попытай счастья там. - Человек  по-прежнему  говорил
сквозь зубы.
   - Может, и попытаю. А как зовут тебя?
   - Стойте, где стоите, - сказал человек с ухмылкой. -  Не  двигайтесь.  Он
слазит.
   Медведь зевнул, слез вниз по стволу  и  стал  на  четвереньки.  Он  мотал
головой в такт какому-то неведомому медвежьему мотиву, морда у него блестела
от меда и была утыкана дохлыми пчелами. Подумав о чем-то своем, он,  видимо,
пришел к какому-то выводу, потому что встал на задние лапы и разинул  пасть,
точно ребенок, показывающий маме, как хорошо он глотает.
   Человек с ухмылкой тоже встал, и растопырил руки, и раскрыл рот.  Зубы  у
него были хороши  для  человека,  но  медвежьим  все-таки  уступали.  Однако
медведя это зрелище, как видно, убедило. Он снова спустился на четвереньки и
закосолапил в лес.
   - Теперь это мое дерево, - сказал человек.
   - Не слишком завидное имущество, - заметил Эльвин.
   - А мед он весь съел, - добавил Артур Стюарт.
   - Дерево мое и вся земля вокруг тоже, - сказал человек.
   - Но что ты намерен с ней делать? На фермера ты не похож.
   - И намерен спать здесь, и чтобы никакие медведи при  этом  не  тревожили
мой сон. Я просто должен был показать ему, кто здесь хозяин.
   - Значит, ваш талант нужен только  для  того,  чтобы  заставить  медведей
убраться с дороги? - спросил Артур Стюарт.
   - Зимой я сплю под медвежьей шкурой. Я улыбаюсь медведю, а он скалит зубы
на меня, пока я не сделаю с ним все, что захочу.
   - А ты не боишься, что когда-нибудь встретишь медведя под стать  себе?  -
мягко осведомился Эльвин.
   - Нет, приятель, не боюсь. Моя ухмылка - королева всех ухмылок.
   - Император ухмылок, - сказал Артур Стюарт. - Наполеон!
   Ирония Артура была недостаточно тонка, чтобы ускользнуть  от  человека  с
ухмылкой.
   - У твоего мальчишки слишком длинный язык, - сказал он.
   - Это помогает мне коротать время, - сказал  Эльвин.  -  Ну,  раз  уж  ты
оказал нам услугу и прогнал медведя прочь, здесь, пожалуй,  можно  построить
каноэ.
   Артур Стюарт посмотрел на него, как на безумного.
   - Зачем нам каноэ?
   - Я ленив и хочу спуститься вниз по течению в нем.
   - Мне все равно, что вы с ним  будете  делать,  -  сказал  незнакомец.  -
Плывите, тоните, несите его над головой, съешьте его на ужин - только  здесь
вы ничего строить не будете. - Ухмылка так и не сходила с его лица.
   - Ты только погляди, Артур, - сказал Эльвин. -  Этот  парень  даже  имени
своего назвать не хочет и теперь скалит зубы на нас.
   - Ничего не выйдет, - сказал Артур Стюарт. - На нас скалились политиканы,
проповедники, колдуны и крючкотворы - у тебя зубов  не  хватает,  чтобы  нас
напугать.
   Тут незнакомец направил свой мушкет прямо в сердце Эльвину.
   - Ну, тогда я больше не буду улыбаться.
   - Я вижу, в этих краях не принято  строить  каноэ,  -  сказал  Эльвин.  -
Пойдем-ка отсюда, Артур.
   - Не спешите так, - сказал незнакомец. - Мне думается, что я окажу услугу
всем своим соседям, не дав тебе сойти с этого места.
   - Начнем с того, что никаких соседей у тебя нет.
   - Каждый человек - мой сосед и ближний. Так сказал Иисус.
   - Мне помнится, он особо выделил самаритян - а  самаритянам  меня  нечего
опасаться.
   - Я вижу перед собой человека с котомкой, которую он прячет от меня.
   Это была правда, потому что Эльвин носил в котомке свой золотой  лемех  и
старался прятать ее за спиной, чтобы люди не заметили, как лемех  шевелится,
что тот проделывал время от времени. Но в ответ на слова  незнакомца  Эльвин
перенес мешок вперед.
   - От человека с ружьем мне нечего прятать.
   - Приходит человек с котомкой и говорит, что он кузнец.  Но  единственный
его спутник - мальчишка, слишком  тощий  и  хилый,  чтобы  обучаться  такому
ремеслу. Зато он как раз пролезет в чердачное окошко или в щель под кровлей.
А взрослый поднимает мальчишку высоко  своими  сильными  руками,  чтобы  тот
пролез в дом и открыл вору дверь. Поэтому, пристрелив  тебя  на  этом  самом
месте, я окажу большую услугу миру.
   - Было бы чем поживиться взломщику в этом лесу, - фыркнул Артур Стюарт.
   - Ну, дуракам закон не писан.
   - Ты лучше направь свое ружье  в  другую  сторону,  -  посоветовал  Артур
Стюарт. - Если хочешь и дальше им пользоваться.
   Вместо ответа незнакомец  нажал  на  курок.  Дуло  полыхнуло  пламенем  и
взорвалось, разлетевшись на куски, словно ручка старой метлы. Пуля  медленно
выкатилась из него и шлепнулась в траву.
   - Посмотри, что ты сделал с моим ружьем, - сказал незнакомец.
   - Не я нажимал на курок, - сказал Эльвин. - И тебя предупреждали.
   - Но ухмыляться ты так и не перестал, - заметил Артур Стюарт.
   - Такой уж я веселый парень, - сказал незнакомец и достал большой нож.
   - Нравится тебе этот нож? - спросил Артур Стюарт.
   - Мне его дал мой друг Джим Бови. Я ободрал им шесть медведей, а бобров и
не сосчитать.
   - Тогда посмотри сперва на дуло своего мушкета, а потом на  нож,  которым
так гордишься, и подумай  как  следует.  Человек  с  ухмылкой  посмотрел  на
мушкет, потом на нож.
   - Ну и что?
   - Думай, думай. Авось дойдет потихоньку.
   - И ты позволяешь ему говорить с белыми таким образом?
   - С человеком,  который  целит  в  меня  из  ружья,  Артур  Стюарт  может
говорить, как ему угодно, - сказал Эльвин.
   Человек подумал еще, а  потом  ухмыльнулся  еще  шире,  если  это  только
возможно, убрал нож и протянул руку.
   - Ты большой умелец, - сказал он Эльвину.
   Эльвин сжал его руку в своей. Артур Стюарт уже знал,  что  будет  дальше,
поскольку видел это не раз. Хотя Эльвин объявил, что он кузнец, и всякому, у
кого есть глаза, видно, какие у него сильные  руки,  этот  улыбчивый  сейчас
попытается побороть его и повалить.
   Впрочем, Эльвин и сам был не прочь побороться.  Он  позволил  человеку  с
ухмылкой дергать, тянуть и выкручивать ему руку, сколько  душе  угодно.  Это
могло сойти за настоящий поединок, если бы у Эльвина при этом не было такого
вида, будто он вот-вот уснет.
   Наконец он стиснул пальцы, а человек с ухмылкой вскрикнул, упал на колени
и стал просить отдать ему руку назад.
   - Не то чтобы она мне еще на что-то  пригодилась,  но  надо  же  надевать
куда-то вторую перчатку.
   - Мне твоя рука без надобности, - заверил Эльвин.
   - Я знаю, но вдруг тебе вздумается оставить  ее  тут,  на  лугу,  а  меня
отправить в другое место.
   - Ты что, никогда не перестаешь ухмыляться?
   - Даже и пробовать не хочу. Со мной всегда случается что-то худое,  когда
я не улыбаюсь.
   - Было бы куда лучше, если б ты хмурился, зато ружье держал дулом вниз, а
руки в карманах.
   - Ты сделал из четырех моих пальцев один, а большой вот-вот отвалится.  Я
готов сдаться.
   - Готов - так сдавайся.
   - Сдаюсь, - сказал человек с ухмылкой.
   - Ну нет, так не пойдет. Мне нужны от тебя две вещи.
   - Денег у меня нет, а если ты заберешь мои капканы, я покойник.
   - Все, что мне нужно - это твое имя и разрешение построить здесь каноэ.
   - Мне сдается, скоро меня станут звать Однорукий  Дэви,  но  пока  что  я
Крокетт, как и мой отец. Кажется, я ошибался насчет этого дерева. Оно  твое.
И я, и тот медведь - мы ушли далеко от дома, и нам еще немало  надо  пройти,
пока не стемнело.
   - Можешь остаться, - сказал Эльвин. - Места всем хватит.
   - Только не для меня, - сказал Дэви Крокетт. - Моя рука, если я получу ее
назад, здорово увеличится в объеме - не думаю, что она  поместится  на  этой
поляне.
   - Мне будет жаль, если ты уйдешь. Новый друг - большая  ценность  в  этих
краях. - Эльвин разжал руку, и Дэви со слезами на глазах принялся  ощупывать
свою ладонь и пальцы, словно проверяя, не отвалилось ли что.
   - Рад был познакомиться с вами, мистер странствующий кузнец.  И  с  тобой
тоже мальчик. - Дэви покивал  головой,  ухмыляясь,  как  трактирщик.  -  Мне
сдается, вы и правда не взломщик. И не тот кузнечный подмастерье, что  украл
золотой лемех у своего хозяина и сбежал.
   - Я в жизни ничего не крал, - сказал Эльвин.  -  Но  у  тебя  больше  нет
ружья, а стало быть, не твое дело, что лежит у меня в котомке.
   - Вручаю тебе все права на эту землю, на минералы, что лежат под ней,  на
дождь и на солнце, на лес и на все шкуры, которые в нем есть.
   - Ты не законник ли, часом? - подозрительно спросил Артур Стюарт.
   Дэви вместо ответа повернулся и побрел с поляны, как прежде медведь  -  в
ту же сторону. Он шел тихо,  хотя,  похоже,  хотел  бы  побежать  -  но  бег
причинил бы боль его пострадавшей руке.
   - Я думаю, мы никогда больше его не увидим, - сказал Артур Стюарт.
   - А я думаю, увидим еще, - сказал Эльвин.
   - Почему?
   - Потому что я изменил кое-что у него внутри, чтобы он стал  чуть  больше
похож на медведя. И медведя тоже изменил, чтобы он стал чуть больше похож на
Дэви.
   - Нельзя вмешиваться в чужое нутро.
   - Что поделаешь - черт попутал.
   - Ты же в него не веришь.
   - Нет, верю. Только, мне кажется, он выглядит не так, как все думают.
   - Да ну? А как же тогда?
   - Он как я, только умнее.
   И Эльвин с Артуром принялись строить каноэ.  Они  срубили  дерево  нужной
величины - на два дюйма шире,  чем  Эльвин  в  бедрах  -  и  стали  выжигать
древесину, выгребая  золу  и  вгрызаясь  все  глубже.  Это  была  медленная,
потогонная работа, и чем дольше они трудились, тем больше  недоумевал  Артур
Стюарт.
   - Я вижу, ты это умеешь, - сказал он Эльвину, - только  каной  нам  ни  к
чему.
   - Каноэ, - поправил Эльвин. - Мисс Ларнер была бы недовольна тем, как  ты
выражаешься.
   - Начнем с  того,  что  Тенква-Тава  научил  тебя  бегать  по  лесу,  как
краснокожий - быстрее всякого каноэ, да и работать не надо.
   - Я не чувствую охоты бежать.
   - Во-вторых, вода использует каждый удобный случай, чтобы  разделаться  с
тобой. По словам мисс Ларнер, ты чуть не утонул шестнадцать раз еще до того,
как тебе исполнилось десять.
   - Дело не в воде, а в Разрушителе. И  теперь  он,  похоже,  отказался  от
воды. Теперь он вознамерился уморить меня при помощи дурацких вопросов.
   - В-третьих - на случай, если ты считаешь - у  нас  назначена  встреча  с
Майком Финком и Верили Купером, а из-за твоего каноэ мы вряд ли поспеем туда
вовремя.
   - Этим двоим не помешает научиться терпению, - спокойно ответил Эльвин.
   - В-четвертых, - Артур  Стюарт  становился  все  привередливее  с  каждым
ответом Эльвина, - в-четвертых и в-последних, ты  Созидатель,  разрази  меня
гром! Стоит тебе приказать этому дереву стать полым, и оно поплывет по воде,
как перышко. Если уж тебе так приспичило построить каноэ, хотя оно тебе ни к
чему, и есть где плыть на нем без опаски, хотя  это  вовсе  не  так,  ты  не
должен был заставлять меня делать эту работу руками!
   - Ты что, так сильно утомился? - спросил Эльвин.
   - Лишняя работа всегда лишняя.
   - Лишняя для кого? Ты прав: я строю это каноэ не для  того,  чтобы  плыть
вниз по реке и не для того, чтобы ускорить наш путь.
   - Для чего же тогда? Или у тебя уже  вошло  в  привычку  делать  все  без
причины?
   - Я вообще не строю каноэ.
   Артур Стюарт зарылся по локти в выжженное дерево.
   - Что же это, по-твоему - дом?
   - Это ты строишь каноэ. И мы поплывем в нем вниз по реке.  Но  я  его  не
строю. Артур Стюарт снова приналег на работу и через пару минут сказал:
   - Я знаю, что ты делаешь.
   - Вот как?
   - Ты заставляешь меня делать то, что нужно тебе.
   - Тепло.
   - Ты используешь меня, чтобы превратить это дерево в нечто другое, и в то
же время используешь дерево, чтобы превратить в нечто другое меня.
   - И во что же я хочу тебя превратить?
   - Я думаю, что ты  думаешь,  будто  превращаешь  меня  в  созидателя.  Но
строитель каноэ - не то же самое, что всесторонний созидатель вроде тебя.
   - Надо же с чего-то начинать.
   - Ты-то ни с чего не начинал. Ты от рождения все умеешь - Да, я родился с
талантом. Но я не знал, как, куда и зачем его приложить. Я  научился  любить
созидание ради него самого. Я научился любить камень и  дерево,  с  которыми
работал, а через это научился  видеть  их  изнутри,  чувствовать,  как  они,
понимать, как они  устроены,  что  держит  их  вместе  и  как  расщепить  их
наилучшим образом.
   - Что-то я ничему такому не научаюсь.
   - Пока.
   - Нет, сэр. Я ничегошеныси не вижу изнутри.  Ничего  не  чувствую,  кроме
боли в спине и пота,  который  льет  с  меня  градом,  и  мне  все  досаднее
выполнять работу, которую  ты  можешь  сделать,  стоит  тебе  только  глазом
моргнуть.
   - Ну вот, это уже что-то. Ты учишься видеть изнутри  себя.  Артур  Стюарт
поскреб дерево еще немного, весь кипя от возмущения.
   - Когда-нибудь  мне  надоест  твоя  заносчивость,  и  я  не  буду  больше
сопровождать тебя.
   - Артур Стюарт, в этот раз я не хотел брать тебя с собой, если помнишь.
   - Вот, значит, в чем дело? Ты наказываешь меня за то, что я пошел с тобой
вопреки твоей воле?
   - Ты сам сказал, что хочешь научиться  всему,  что  умеет  созидатель.  А
когда я пытаюсь тебя научить, то слышу в ответ нытье и стоны.
   - Я еще и работаю. Работаю не переставая, пока мы говорим.
   - И то правда.
   - И есть еще кое-что, о чем ты не подумал. Строя каноэ, мы в то же  время
уничтожаем дерево.
   - Так всегда бывает, - кивнул Эльвин. - Нельзя сделать что-то из  ничего.
Что-то всегда создается из чего-то другого. Новая вещь всегда перестает быть
тем, чем была раньше.
   - Значит, каждый раз, когда ты создаешь что-то, ты также и разрушаешь.
   - Вот почему Разрушитель всегда знает, где я и что я делаю.  Потому  что,
делая свое дело, я всегда немного работаю и за него.
   Артуру Стюарту это не показалось  правильным,  но  он  не  мог  придумать
нужного ответа и потому продолжал выжигать и долбить, пока - гляди-ка! -  не
получилось каноэ. Они дотащили его до ручья, спустили на воду, сели в  него,
и оно сразу перевернулось. Искупавшись три раза,  Эльвин  наконец  сдался  и
поправил каноэ так, чтобы оно держалось на воде.
   Артур Стюарт тогда посмеялся над ним.
   - Ну и чему же я в итоге научился? Как строить плохие каноэ?
   - Заткнись и греби, - сказал Эльвин.
   - Мы плывем по течению, и грести мне не обязательно. Притом  все,  что  у
меня есть - это палка, которая ничуть не похожа на весло.
   - Тогда используй ее, чтобы  не  врезаться  в  берег,  а  это  непременно
случится, если ты будешь болтать.
   Артур Стюарт отвел каноэ от берега, и так они доплыли до ручья покрупнее,
а там и до реки. Все это время Артур думал о том, что сказал ему Эльвин и  о
том, чему тот пытался его научить - и, как всегда, ничего не мог понять.  Но
ему невольно казалось, что он все-таки чему-то научился, хотя и не  понимает
пока, чему.
   Люди всегда селятся на берегах рек, и если ты плывешь по течению, то рано
или поздно увидишь какой-нибудь городок - это и произошло с нашими путниками
однажды  утром,  когда  туман  еще  висел  над  рекой,  а  глаза  не  хотели
открываться. Городок был так себе, но и река тоже была не из  важных,  да  и
лодка оставляла желать лучшего. Они  причалили,  вытащили  каноэ  на  берег,
Эльвин вскинул мешок с лемехом на плечо, и  они  зашагали  в  город,  жители
которого как раз пробуждались для дневных трудов.
   Им хотелось найти постоялый двор, но городок был слишком  мал  и  слишком
нов для этого. Дюжина домиков и дорога, которой так мало  пользовались,  что
трава росла от одной парадной двери до другой. Но это не означало, что здесь
нельзя надеяться на завтрак. Если рассвело, кто-то  наверняка  уже  встал  и
принялся за дела. Проходя мимо одного дома с  хлевом  позади,  они  услышали
журчание - это доили корову в жестяное ведро. В другом доме женщина выходила
из курятника с только что собранными яйцами, и это выглядело многообещающе.
   - Не найдется ли чего-нибудь для прохожих людей? - спросил Эльвин.
   Женщина смерила их взглядом и молча ушла в дом.
   - Не будь ты таким страшным, она пригласила бы нас войти, - сказал  Артур
Стюарт.
   - Зато ты у нас ангел.
   Тут они услышали, как открывается парадная дверь.
   - Может, она просто хотела поскорее  сварить  нам  яиц,  -  сказал  Артур
Стюарт.
   Но вместо женщины из дому вышел мужчина, который явно  не  успел  одеться
как следует. Штаны у него, во всяком случае,  падали,  и  путники  уж  верно
поспорили бы, как скоро они упадут на крыльцо, если бы он не целил в них  из
весьма внушительного ружья.
   - Проваливайте, - сказал мужчина.
   - Уже идем. - Эльвин закинул котомку за спину  и  зашагал  мимо  крыльца.
Дуло ружья следовало за ними. Как только они поравнялись  с  хозяином  дома,
штаны, само собой, упали. Хозяин, злой  и  сконфуженный,  опустил  ружье,  и
дробь градом посыпалась на крыльцо. Мужчина растерялся.
   - Надо быть внимательней, когда заряжаешь такое большествольное ружье,  -
сказал Эльвин. - Я всегда в таких случаях кладу бумажный пыж.
   - Я положил, - сердито бросил хозяин.
   - Я знаю, - сказал Эльвин. Дробь на крыльце противоречила его словам,  но
Эльвин говорил чистую правду. Пыж так и остался в стволе,  но  Эльвин  велел
бумаге прорваться, и дробь высыпалась.
   - У вас штаны упали, - сказал Артур Стюарт.
   - Проваливайте, - побагровел хозяин. Его жена наблюдала за происходящим с
порога.
   - Мы уже уходим - но, раз уж  в  ближайшее  время  вы  нас  наверняка  не
убьете, могу я задать вам пару вопросов?
   - Нет. - Хозяин поставил ружье и подтянул штаны.
   - Для начала я хотел бы узнать, как называется этот город. Мне  думается,
его именуют Радушным или Приветным.
   - Нет, не так.
   - Значит, не угадал. Отгадывать дальше или вы откроете мне эту тайну?
   - Может, "Спущенные Штаны"? - предположил Артур Стюарт.
   - Это Вествилль в Кенитуке, - сказал мужчина. - А теперь проваливайте.
   - Теперь второй вопрос: раз уж вы так бедны, что вам нечем  поделиться  с
путником, нет ли тут кого побогаче, который уделил  бы  нам  немного  еды  в
обмен на серебро?
   - Тут вам никто ничего не продаст.
   - Теперь я понимаю, почему ваша улица заросла травой. Зато ваше кладбище,
должно быть, переполнено путешественниками, которые умерли от голода, так  и
не получив завтрака.
   Хозяин не ответил - он стоял на коленях и  собирал  дробь,  зато  хозяйка
высунула голову в дверь и доказала, что все-таки умеет говорить.
   - Мы соблюдаем гостеприимство не хуже других, вот  только  взломщиков  да
вороватых подмастерьев не принимаем. Артур Стюарт тихо присвистнул.
   - Спорим, что здесь прошел Дэви Крокетт.
   - Я в жизни ничего не украл, - сказал Эльвин.
   - А в котомке у тебя что? - спросила женщина.
   - Хотел бы я, чтобы там лежала голова человека, который наставлял на меня
ружье в прошлый раз - но, к несчастью, я оставил эту голову на шее, и теперь
она клевещет на меня.
   - Стыдно небось показать золотой лемех, который ты украл?
   - Я кузнец, мэм, и в мешке у меня  инструмент.  Можете  посмотреть,  если
хотите.  -  Эльвин  обратился  к  другим  горожанам,  которые  тем  временем
собрались на улице,  кое-кто  при  оружии.  -  Не  знаю,  что  вам  обо  мне
наговорили, но подходите и смотрите все. - Он раскрыл мешок, и  все  увидели
молоток, клещи, меха и гвозди. Никакого лемеха не было.
   Горожане смотрели во все глаза, точно опись составляли.