своими  туннелями   не
углублялись далеко от поверхности. В результате получилось что-то  вроде
сита  или  какой-то  ажурной  сетки  -  как  будто  они  искали  что-то,
залегающее на очень небольшой глубине.
   - А вот в секции "Д" мы пробили ствол глубиной  в  добрых  полмили  и
только после этого начали пробивать горизонтальные штреки.
   Герсен предложил выпить по рюмке, и горняки разговорились  еще  более
откровенно.
   - Такой странной работы я нигде еще не видел,  -  признался  один  из
них. - Я бурил двадцать шесть  астероидов,  и  нигде  не  тратил  больше
десяти минут на такую глыбу пемзы. Вся поверхность представляет из  себя
затвердевшую пену из шлаков. Я так и сказал об этом Мотри.  Он  даже  не
стал меня слушать.
   - А ему все равно, что делать, лишь бы Джаркоу  регулярно  выплачивал
ему жалованье.
   - Не Джаркоу. Кто-то от имени "Котзиш".
   - Кто бы это ни был, но они заставили нас как древоточцев пробуравить
весь спутник как головку сыра, и  теперь  наконец-то  остались  довольны
проделанной нами работой!
   Один из только что вошедших в таверну рабочих подсел к столу.
   Неподалеку от них сидел парень в рабочих брюках  и  шикарном  зеленом
пиджаке, в желтого цвета туфлях на ногах. Тихим голосом, не обращаясь ни
к кому конкретно, он произнес одно-единственное слово:
   - Твиттл.
   Один из горняков подтолкнул Герсена.
   - Отвлекитесь на минутку. Следите за дарсайцем. Герсен бросил  взгляд
в дальний угол, где  дарсаец,  как  и  прежде,  любовался  своею  пивной
кружкой.
   - Пфит, - произнес парень в желтых  туфлях.  Дарсаец  прикрыл  кистью
кружку и начал разминать массивные красные пальцы.
   - Пфат, - произнес парень.
   Дарсаец втянул голову в плечи, но глаз  пока  что  еще  не  поднимал.
Парень вскочил с места и бросился к двери. По улице  в  это  время  мимо
таверны проходил дородный  господин  с  тщательно  ухоженными  усами  на
круглом, как блюдце, лице. На господине был шикарный костюм, характерный
для занимающих высокое положение суржиков.
   - Пфут, - произнес парень и быстро выбежал на улицу.  Дарсаец  тотчас
же вскочил и, расшвыривая все, что только ни  попадалось  ему  по  пути,
выбежал на улицу и перегородил дорогу дородному господину. Тот попытался
обойти его, но дарсаец схватил его, повалил на землю,  лягнул  разок  по
округлому огузку, а затем  вылил  ему  на  голову  пиво,  а  сам,  низко
пригнувшись, быстрым шагом покинул место происшествия.
   Господин в черном костюме присел,  все  еще  находясь  на  земле,  и,
ничего не понимая, поворачивал голову то в одну сторону,  то  в  другую.
Затем медленно поднялся на ноги, в изумлении покачал головой и продолжил
свой путь. Рабочие возобновили прерванный разговор.
   - Не спешите с выводами!  Мы  только  сегодня  закончили  разматывать
целые барабаны кабеля из дексас..., тьфу, никак не выговорю, как дальше.
Мотри и  главный  механик  подвели  провода.  Как  только  они  закончат
взрывные работы, Мотри говорит, что мы вернемся  и  продолжим  прокладку
туннелей. Я спросил у него: "Мотри, скажите во имя всего святого, ну что
мы здесь можем найти? Я тогда сбегаю, чтобы получше промыть  глаза".  Он
только глянул на меня насмешливо и сказал: "Когда мне  понадобятся  твои
советы, я первый не поленюсь спросить". А я ему в ответ: "Все  равно  не
грех  прислушаться,  мистер  Мотри.  Совет  бесплатный!"   А   он   мне:
"Бесплатные советы как раз-то и не стоят даже ломаного гроша,  и  почему
это ты тут стоишь и даешь мне советы вместо того,  чтобы  работать?"  "А
потому, мистер Мотри, что свою работу я закончил". "Тогда прокомпостируй
в последний раз табель и мотай назад. Вот теперь-то в самом деле  работа
закончена!"  Я,  разумеется,  не  стал  дожидаться,  чтоб  он   повторил
распоряжение, и вот я здесь. Только  что  получил  в  конторе  все,  что
причитается. Теперь там никого не осталось, кроме Мотри и Джаркоу да еще
нескольких  техников,  заканчивающих  монтаж  какого-то   радиоприемного
устройства.
   Герсен посидел с рабочими еще  несколько  минут  и  вскоре  пришел  к
заключению, что ему теперь известно о  работах,  ведущихся  на  Шанитре,
ничуть  не  меньше,  чем  им  самим.  Потихоньку  покинув  таверну,   он
отправился по Глэдхорн-Роуд той же дорогой  назад,  В  магазине  готовой
одежды переоделся в обычный свой  наряд  и  по  Аллее  прошел  до  самой
гостиницы "Коммерческая". Прежде, чем войти в  свой  номер,  принял  все
меры предосторожности, опасаясь того, что за время его отсутствия кто-то
мог забраться в номер и подготовить для него не очень приятный  сюрприз.
Ничего необычного, однако, не обнаружил.
   Обедая в ресторане, он едва ли замечал, что ест. Многое произошло  за
последние несколько часов, но ничего такого, из чего он мог  бы  извлечь
полноценную информацию, проясняющую ситуацию.
   Выйдя из ресторана, он пошел  по  Аллее,  непрерывно  оглядываясь  по
сторонам. Какой-либо угрозы для себя он не увидел - вот разве что  такси
с белой полосой, может быть, то же самое, что  пыталось  предложить  ему
свои услуги двумя-тремя часами  раньше?  В  этом  он  не  был  абсолютно
уверен. Перейдя на противоположную сторону Аллеи, вошел  в  парк.  Минут
десять прогуливался по усыпанным гравием дорожкам, соображая, что делать
дальше. Ленс Ларк теперь был уже где-то совсем рядом: может быть, еще  в
космическом корабле, не исключено, что уже и на самом Метлене.  Душевная
усталость  все  больше  овладевала  Герсеном,  все  менее   рациональным
становилось  его  мышление.  Лавина  неразрешимых  проблем  все  сильнее
заваливала его - он уже почти что не видел выхода.  Повинуясь  какому-то
безотчетному импульсу, свернул на одну из боковых улиц и уже там взмахом
руки остановил первое попавшееся на глаза такси без пробудившей  у  него
подозрения белой полосы.
   - Пожалуйста, в Ллаларкно, - сказал он водителю. Как и в первый  раз,
водитель встретил в штыки подобную просьбу.
   - Это нечто вроде большого частного парка. Метленцы не  любят,  когда
там  появляются  посторонние.  По  сути,  они  даже  выставляют   особые
полицейские посты для задержания такси с туристами.
   - Я - не турист, - возразил Герсен.  -  Я  -  банкир,  человек  очень
влиятельный даже по метленским масштабам.
   -  Все  это  очень  хорошо,  сэр,  но  метленцы  просто   не   станут
разбираться, кто вы такой, а пострадаю в результате я.
   Герсен извлек купюру в пять севов.
   - Я могу уплатить вперед.
   - Как скажете, сэр. Но если меня засекут, штраф, все  равно,  платить
будете вы.
   - Согласен - сказал  Герсен.  -  Подвезите  меня  к  Олденвуду,  дому
Ченсета.
   Пологие, покрытые буйной растительностью  склоны  Ллаларкно,  залитые
светом прогалины, просеки среди вековых деревьев  совершенно  околдовали
Герсена. Когда из окна кабины он смотрел на прячущиеся  среди  зелени  и
цветов дома, собственные его страхи и навязчивые  идеи  начали  казаться
ему нереальными, надуманными.
   Возле Олденвуда водитель сбавил скорость.
   - Местожительство Ченсета, сэр.
   - Остановитесь хотя бы на минутку, - взмолился Герсен.
   Водитель неохотно повиновался.  Герсен  отворил  дверцу  и  встал  на
подножку  перед  дверцей  кабины.  Лужайка  перед  домом   с   цветущими
кустарниками и с раскидистым свечным деревом посредине  имела  небольшую
покатость в направлении дома. Где-то  позади  дома  в  просветах  листвы
Герсен увидел группу молодых людей  в  белых,  желтых  и  светло-голубых
одеждах. Они, казалось, наблюдали  за  ходом  какой-то  игры,  возможно,
теннисом или бадминтоном,  однако  сама  площадка  находилась  вне  поля
зрения Герсена.
   - Уезжаем, сэр, - настоятельно потребовал водитель. - Будь вы  банкир
или даже  межпланетный  финансовый  воротила,  все  равно  им  очень  не
нравится, когда за ними подглядывают или просто смотрят  в  их  сторону,
как это сейчас делаете вы. Эти метленцы просто помешаны  на  том,  чтобы
никто не мешал их обособленному образу жизни.
   Герсен снова расположился в кабине и захлопнул дверцу.
   - А теперь проедем к Мосс Элруну.
   - Как пожелаете, сэр.
   Рядом с Мосс Элруном Герсен вышел из такси и  несмотря  на  отчаянные
протесты водителя обошел весь участок, восторгаясь и  домом,  и  широким
лугом,  который  постепенно  опускался  к  озеру,  и  окружающими  озеро
деревьями. Всюду стояла тишина, нарушаемая  только  негромким  стрекотом
насекомых.
   - Возвращаемся в Твониш, - сказал Герсен, вернувшись к такси.
   - Благодарю вас, сэр.
   Герсен вышел у банка "Карина-Кракс", здешнего  филиала  "Куни-банка",
где связался с агентом по продаже недвижимости, представляющим  Сайторию
Эйзелс, и оформил на имя "Куни-банка"  приобретение  имения,  известного
под названием "Мосс Элрун".

Глава 15

   "В тот роковой день  сами  небеса  явили  грозные  предзнаменования".
Жуткий мрак с пунцовым оттенком на востоке, особо  зловещей  формы  тучу
над Аймырским Болотом на западе.
   С самой зари Мармэдьюк непрерывно шагал  по  парапетам,  глядя  с  их
высоты на орды, что, как тучи, закрыли  всю  равнину  Манингез.  Повсюду
наблюдались  не  предвещавшие  ничего  хорошего  перестроения  в   рядах
осаждавших. По Шадимовой Дороге рабы волокли боевые  фургоны.  Реки  Чам
вообще не было видно за баржами, груженными огромными осадными машинами,
виселицами и самыми  разнообразными  орудиями  пыток.  Толпы  кишели  на
доброй половине пространства между цитаделью и далеким Яром. С севера на
юг протянулись вереницы ярко полыхающих даже днем факелов.
   Наконец на парапет вышел и сам Святой Берниссус, облачившись  в  свои
самые величественные одеяния. Он воздел руки высоко  к  небу  в  кротком
приветствии, но орды  встретили  его  появление  исступленными  злобными
криками, раздававшимися со всех четырех сторон  света  и  вылившимися  в
повисший в воздухе колеблющийся рев прибоя в жестокую бурю.
   Берниссус опечаленно покачал головой и  несколько  отступил  от  края
парапета. Какое-то время  он  отрешенно  глядел  куда-то  вдаль,  щекоча
бороду.
   Мармэдьюк почтительно вышел вперед.
   - Ваше святейшество, Вам не кажется, что только мы двое  противостоим
этой пышущей ненавистью толпе. Берниссус изрек Слово:
   - Это прекрасно.
   Мармэдьюк в смущении чуть отступил.
   - Ваше Высоко Святейшество! Не погнушайтесь  рассеять  мои  сомнения,
сжальтесь  над  моим   невежеством!   Как   же   мы   можем   испытывать
удовлетворение от того, что остались в полном одиночестве?
   Берниссус изрек Слова:
   - В свое время все непонятное станет ясным.
   - Я благодарен вам за ту неустрашимость, что вы в  меня  вселяете,  -
сказал  Мармэдьюк.  -  Должен  вам  честно  признаться  -  зрелище  этих
отвратительных орд вызвало смятение в моей душе.
   - Фэлфоу не дано одержать верх, - такими на сей  раз  были  Слова,  -
несмотря на весь грандиозный размах его коварных козней.
   - Ваше Сверх Высоко Святейшество! Позвольте  мне  перечислить  жертвы
его гнусного обмана. Орды, заполонившие сейчас всю равнину, состоят либо
из Отступников, либо Причащенцев, за исключением  десяти  тысяч  адептов
Катарсиса. Многие из них даже не знают полностью Непроизносимого  имени,
только отдельные слоги. Вон стоят Клевреты Кардинала, вон Подголоски  из
Лиссама, вон Стебанутые, которые, по крайней мере,  соблюдают  приличия,
поворачиваясь к нам лицом, если принять во  внимание  тот  факт,  что  в
битву они бросаются с обнаженными  задницами.  Здесь  же  и  Аномалы  из
Порвинга, сгрудившиеся вокруг своих вожаков.  Они  угрожают  нам  высоко
воздетыми  знаменами!  Я  узнаю  Обуса  из  Трау,  Багрового  Василиска,
Плейборна, Флинча и Сэндсифера из Хатта. Менее десяти  дней  тому  назад
они жгли синие благовония в храмах вдоль всего Последнего Пути!
   Берниссус еще раз вышел вперед, к,  самому  краю  парапета,  во  всем
своем великолепии, с развевающимися по ветру одеждами и  седой  бородой.
Воздев руки к небу, он издал Клич, который  Ураганом  пронесся  по  всей
Равнине Манингез и вспышками молний потряс Яр. Сердца врагов на какое-то
мгновенье дрогнули, но вскоре они снова обрели присущую  им  дерзость  и
взметнули еще выше свои знамена. Они кричали:  "Декреталии  должны  быть
изменены! Мы требуем возведения Фэлфоу  в  качестве  Столпа!  Берниссус,
самый лживый из всех лжецов, должен быть низвергнут!"
   Берниссус изрек благие Слова:
   - Не все еще являются до конца пораженными скверной. В  таком  случае
зло порождает добро.
   - Их мечи всевозможного вида длинны и остры, - объявил  Мармэдьюк.  -
Боюсь, эти благородные бастионы разломятся на части,  если  только  двое
нас будут их защищать. Где  остальные  правоверные?  Где  Хельгеборт  со
своими Неутомимыми? Где Ниш, где Нессо? Где Литтл Маус? Где Вервили?
   - Им предначертано разойтись по всем краям,  -  такие  были  изречены
Слова. - Они - цвет нашего клира. Они будут учить и утешать. Именно  они
и заложат фундамент храма, в котором будет встречено пришествие  Второго
Царствия. Да будет так!
   - Благословенный  Берниссус!  А  какая  мне  уготована  роль  в  днях
грядущих?
   - У каждого роль своя  Я  сейчас  ухожу  в  Часовню,  чтобы  вымолить
неотразимый клич, который вселил бы панику в души этих марионеток. А  вы
пока что должны как зеницу ока беречь парапеты. Вздымайте  выше  славные
стяги, отшвыривайте штурмовые лестницы, не уступайте ни пяди врагам.
   - Я сделаю все, что только окажется необходимым, - решительно заверил
Мармэдьюк. - А вот Вы, Ваша  милость,  поторопитесь!  Враг  ждет  только
сигнал.
   - Все будет хорошо.
   Ступая неторопливо и величаво, Берниссус начал опускаться в Священную
Обитель.
   И вот знак подан,  и  полчища  врагов  исторгли  чудовищный  вопль  и
двинулись на брустверы.
   Мармэдьюк крикнул в проход, ведущий вниз:
   - Возлюбленный Берниссус! Пришел сигнал с Ахернара -  полчища  врагов
устремились на нас! Их мечи из трижды отточенной  стали!  У  них  копья,
катапульты и боевые крючья. Они приставили лестницы к самому парапету! Я
поднял все знамена, мои клики косят ряды  врагов  тысячами,  но  ведь  я
всего один против восьмисот тысяч. Еще минуту - и от меня даже праха  не
останется, если каждый из воинов обратит хоть ничтожную  частицу  своего
пыла на мой  единственный  труп!  Где  же  то  самое  главное,  еще,  не
произнесенное Слово? Самая пора обрушить его на врагов!
   Мармэдьюк прислушался, но так ничего и  не  услышал.  В  смятении  он
ринулся вниз и произнес Святое Имя, но голос его затерялся среди  пустых
палат. Вниз, до самого нижнего яруса, он спустился  и  по  тайному  ходу
прополз до самого болота. Затем, спасаясь бегством, свернул к  северу  и
вскоре догнал Берниссуса, который, высоко подобрав рясу и  далеко  назад
отшвыривая мускулистыми ногами комья грязи, хоть  и  не  без  труда,  но
неуклонно приближался к лесу Уоррэм".
   Из главы "Ученик Воплощения",  входящей  в  "Манускрипт  из  Девятого
Измерения"

   Спустившись из своего номера в  вестибюль  гостиницы,  Герсен  первым
делом бросил взгляд на улицу через фасадные окна. У бордюра  стояли  три
такси, по-видимому, заказанные заранее постояльцами гостиницы. На первом
из них Герсен сразу же увидел ставшую  такой  знакомой  выцветшую  белую
полосу. За рулем сидел загорелый  мужчина  с  плоским  лицом  и  черными
кудрями. От внимания  Герсена  не  ускользнуло,  что  уши  у  него  были
настолько подрезаны, что виднелись  только  темные  точки  вместо  ушных
раковин. Герсен сел в таком месте вестибюля, откуда можно было незаметно
наблюдать за всем, что происходит на улице.
   Из гостиницы вышли мужчина и женщина и направились к  первому  такси,
но водитель отказал им в обслуживании. Тогда они обратились ко  второму,
а затем и к третьему - результат был тот же. В конце концов они  сели  в
такси, проезжавшее по улице мимо гостиницы.
   Три такси подряд, каждое из которых оборудовано баллоном с усыпляющим
газом? Возможно, подумалось Герсену. Даже очень возможно.
   Он вышел через главный вход и на  какое-то  мгновенье  приостановился
перед гостиницей, как бы размышляя, что делать. Краешком глаза  заметил,
что все три водителя насторожились. Герсен продолжал не обращать на  них
внимания. Вот так, постояв еще немного, он затем решительно  перешел  на
противоположную сторону улицы и прошел  в  парк.  Спрятавшись  за  густо
разросшимися кустами, стал наблюдать за такси. Первое  не  стронулось  с
места. Второе и третье поспешно развернулись и умчались по Аллее.
   Герсен вернулся на Аллею в сотне метров западнее гостиницы и  взмахом
руки остановил проходящее мимо такси, удостоверившись, что оно не из тех
трех, что дожидались перед главным входом в гостиницу.
   - Подбросьте к "Черному Сараю", - сказал водителю Герсен.
   Такси развернулось и тронулось  не  в  сторону  подъема,  ведущего  к
Ллаларкно, а на юг, туда, где виднелись окружающие Твониш поля.
   "Черный Сарай" стоял посредине ровного поля  в  полумиле  от  города:
круглое здание с низкими стенами из досок и огромной  конической  крышей
со шпилем, венчаемым  черным  стальным  флюгером  в  виде  кукарекающего
петуха. Люлли Инкельстаф пока что еще видно не было.
   Кора  уже  спряталась  за  дальними  холмами,   небо   окрасилось   в
золотисто-оранжевый цвет. Через минуту-другую появилась Люлли Инкельстаф
в нарядном черно-белом платье с огромной красной косынкой  из  тончайшей
материи,  приколотой  к  золотистым  локонам  на  затылке.  Герсена  она
встретила приветливым взмахом руки.
   - Не думаю, что я так уж сильно опоздала - на пару минут,  не  более,
что для меня несомненный успех. Вы уже побывали внутри?
   - Еще нет. Я посчитал, что лучше подождать здесь.
   -  Очень  предусмотрительно  с  вашей  стороны  -  ведь   так   легко
разминуться. Такое со мной бывало. И - должна, к немалому своему  стыду,
признаться - именно по моей вине.  Зайдем  внутрь?  Уверена,  вам  здесь
понравится. "Черный Сарай" все обожают, даже метленцы. Их  здесь  всегда
полным-полно. Наберитесь терпения, и вы еще увидите,  как  необычно  они
танцуют! Идемте! - Люлли подхватила Герсена  под  руку  так  нежно,  как
будто они уже много лет друзья. -  Если  нам  повезет,  то  мой  любимый
столик будет вас дожидаться.
   Пройдя  через  двустворчатые  двери  из  сбитых  железом  досок,  они
оказались  в  фойе,   обставленном   различным   старинным   инвентарем,
применявшимся когда-то  на  фермах.  Слева  и  справа  были  оборудованы
стойла, из которых высовывались стилизованные головы домашних животных.
   Пологий спуск вел в главный зал мимо пары старинных полуразвалившихся
крестьянских повозок. Танцевальную площадку окружили сотни  столиков.  К
ней же примыкала эстрада для оркестра, на которой сейчас  играли  только
двое  музыкантов,  выряженных  под  домашних  животных  -  барабанщик  и
гобоист.
   Люлли подвела Герсена к  столику,  который  ему  показался  ничем  не
отличающимся от других, но сама она села за него, радостно улыбаясь.
   - Вы посчитаете меня глупой, но для меня этот столик -  что-то  вроде
талисмана. Мне столько раз было за ним весело!  Можете  не  сомневаться,
вечер будет замечательным!
   - Вы заставляете меня нервничать, - сказал Герсен. - Я,  может  быть,
не оправдаю ваших надежд, и вы станете сердиться не только на меня, но и
на этот столик.
   - Уверена, что не стану, - решительно возразила  Люлли.  -  Я  твердо
решила, что сегодняшний вечер мы проведем в свое удовольствие.
   Девчонка с характером, подумалось Герсену.
   Люлли тем временем задумчиво наклонив  голову  в  сторону,  казалось,
стала разделять некоторые опасения Герсена.
   - Нас, естественно, - беспечно произнесла она, -  могут  подстерегать
кое-какие неприятности. Всякое может произойти. Вдруг мы ни с того, ни с
сего, грохнемся на пол, когда будем танцевать...
   - Танцевать? - встревожено переспросил Герсен. Люлли,  казалось,  его
не слушала.
   - ., и тогда нам придется взять да и просто пересесть за другой стол,
наказав этот, чтоб