благодарности общества
за оказание ему ценных услуг.
   Собственные мои представления  в  данном  вопросе  предельно  ясны  и
понятны, и я абсолютно уверен в том, что мои злопыхатели с удовольствием
навесят на них ярлык "упрощенчество". А разве можно ожидать  чего-нибудь
иного от умов незрелых, но пораженных чрезмерным  самомнением!  Вопли  и
стенания моих критиков мне лично только придают еще большую  уверенность
в собственной правоте.
   В приведенном ниже обзоре  путей  достижения  богатства  я  намеренно
исключаю богатство преступника, ибо создание его не требует кропотливого
труда, и богатство удачливого игрока, сорвавшего куш, поскольку  это  не
более, чем мишура.
   Итак, рассматривая  богатство  как  общественный  феномен  необходимо
отметить следующее:
   1. Преимуществами, определяемыми исключительно  богатством,  являются
роскошь и расширение пределов  дозволенного.  На  первый  взгляд,  может
показаться, что здесь  многое  остается  недосказанным,  однако  в  этой
краткой формуле гораздо больше глубинного смысла, чем  кажется  -  стоит
только поглубже вникнуть в смысл этого утверждения, не обращая  внимания
на лицемерный хор сторонников иных точек зрения.
   2. Для достижения богатства необходимо  опираться  самым  решительным
образом на по меньшей мере три из пяти  нижеперечисленных  обстоятельств
или качеств:
   А) Везение.
   Б) Тяжелый труд и упорство в сочетании со смелостью.
   В) Предельное самоограничение.
   Г)  Свойства  ума  так  называемого  "ближнего  прицела":   хитрость,
способность к импровизации.
   Д) Свойства ума "дальнего прицела": умение тщательно планировать свою
деятельность и способность улавливать тенденции развития.
   Эти качества широко распространены. Каждый, стремящийся к  роскоши  и
преимуществам перед  другими,  может  составить  необходимый  для  этого
первоначальный  капитал,  используя  должным  образом  свои   врожденные
способности.
   В  некоторых  обществах  бедность   рассматривается   как   достойное
сожаления бедствие или подлежит незамедлительному искоренению с  помощью
общественных фондов.
   В иных, более решительных обществах бедность считают  мерилом  самого
человека".
   Анспик, Барон Бодиссейский. "Жизнь", том III. Критики на это отвечали
так:
   "Какой же все-таки неописуемый осел этот  Анспик!  Его  мудрствования
приводят меня в  такое  бешенство,  что  из-под  моего  пера  на  бумаге
появляются лишь жалкие каракули да закорючки!"
   Лайонель Уистофер, "Монстратор".
   "Да, я беден. Я признаюсь в этом!  И,  следовательно,  я  невежа  или
дурак? Я отрицаю это со всем  пылом  своей  души!  Я  откусываю  кусочек
печенья или пью чай с  таким  же  удовольствием,  что  и  любой  пузатый
плутократ с выпученными глазами и жиром, стекающим из его рта, когда  он
глотает колибри в коньяке, крокипольских устриц и филе из пятирога!  Все
мое богатство - моя книжная полка! Мои  неотъемлемые  привилегии  -  мои
мечты!"
   Систи Фаэль, "Перспектива".
   "...Он доводит меня до такой степени бешенства, что у меня зуб на зуб
не попадает от злости. Он обрушивает на  меня,  именно  на  меня  лично,
такие массированные залпы сущей бредятины и бессвязных оскорблений,  что
я буквально вопию о возмездии, обращаясь к Небесам Всемогущим! Я  заткну
кулаком его словоохотливую утробу или, что еще лучше, отстегаю арапником
прямо на ступеньках его клуба. Если же он не является членом  ни  одного
из клубов, то сам приглашаю его на широкие и очень подходящие  для  мною
задуманного ступени клуба Старейших Борзописцев, хотя должен  признаться
в том, что эти чернильные души содержат настолько превосходный бар,  что
я не прочь, после того, как всласть выпорю  старого  дуралея,  попросить
его пропустить со мной на брудершафт рюмку-другую".
   Макфарквехар Кеншоу, "Землянин".

   В кустах за спиной у Герсена что-то зашуршало.  Он  резко  пригнулся,
почти припав всем телом к скамейке.  Когда  он  обернулся  назад,  между
средним и указательными пальцами торчало  дуло  зажатого  в  его  ладони
мини-пистолета.
   На него удивленно смотрел садовник в белом комбинезоне.
   - Прошу прощения, сударь, за то, что испугал вас.
   - Вовсе нет, - произнес Герсен. - Просто я - человек очень нервный.
   - Вот и мне так показалось.
   Герсен перешел на другую скамейку и расположился  так,  чтобы  хорошо
просматривались все направления. Он уже давно чувствовал себя человеком,
полностью отдалившимся от всех остальных людей,  человеком,  посвятившим
всю  свою  жизнь  некоей  определенной  цели.  Очень  часто  приходилось
испытывать  ему  и  ужас,  и  ярость,  и  сострадание,  но  вот   страх,
закравшийся ему в душу, оказался чувством  для  него  новым  и  довольно
странным.
   Герсен решил беспристрастно взглянуть на  себя  как  бы  со  стороны.
Страх поразил Тинтла, Дасуэлла Типпина, Оттиля Пеншоу и теперь вот и его
самого. И в самом деле, разве можно было не испытывать страх,  когда  из
ума не выходил Ленс Ларк, сдирающий  кожу,  один  кусок  за  другим,  не
знающим промахов "Панаком"? Одного этого было достаточно, чтобы ужаснуть
даже труп.
   Обескураженный и поникший духом, Герсен никак не  мог  расстаться  со
скамейкой в  парке.  Причина  такого  душевного  спада  была  достаточно
очевидна. Он увлекся Жердин Ченсет; к  этому  присоединилась  зависть  к
метленцам, возникшая у него, стоило ему только краем  глаза  увидеть,  в
каких великолепных домах и в какой обстановке они живут. Однако оба  эти
чувства разбились об его непоколебимую одержимость, как волны  прибоя  о
прибрежные скалы. Теперь, когда с его  горизонта  исчез  Оттиль  Пеншоу,
единственная связь, ведущая к Ленсу Ларку, сократилась до одной или двух
прядей. Одной из них  еще  оставался  Джаркоу.  А  другой?  Может  быть,
позволить, чтоб его изловили, а там надеяться на очную ставку  с  Ленсом
Ларком? От этой мысли по коже у него побежали мурашки.
   Герсен еще раз решил проанализировать цепь событий,  которые  привели
его в Твониш. Начиналась она в Форт-Эйлианне  и  "Сени  Тинтла",  прошла
через Сержеуз и Динклтаун и в конце концов привела  на  Метлен.  Сил  он
потратил  чрезвычайно  много,  но  чего  в  результате  достиг?   Ничего
существенного. Что он узнал? Только то, что  Ленс  Ларк,  неизвестно  по
каким   причинам,   привлек   "Джаркоу   Инжиниринг"   для    проведения
бессмысленных широкомасштабных геологоразведочных работ на  единственной
луне Метлена Шанитре.
   Каким же, печально спросил он у самого себя, будет его следующий шаг?
Он еще не обследовал кабинет Пеншоу,  хотя  это,  по  всей  вероятности,
будет пустой тратой времени. Да и  сам  Пеншоу  высказался  в  отношении
этого со всей определенностью. Не испытывая даже  малейшего  энтузиазма,
Герсен вернулся в "Скоун-Тауэр" и остановился на пороге комнаты  №  307.
Открыв нараспашку  дверь,  внимательно  осмотрел  комнату,  которая  уже
казалась заброшенной и безжизненной. Для поимки кого-нибудь проще  всего
применить наркотический газ. Герсен потянул носом воздух - он  показался
ему достаточно чистым.  Тогда  он  тщательно  проверил  дверную  раму  в
поисках каких-либо чувствительных  датчиков,  прощупал  взглядом  ковер,
выискивая вздутия, которые могли бы указывать на  заложенную  под  ковер
мину. Да и сам ковер  мог  быть  соткан  из  взрывающихся  волокон,  при
соприкосновении с которыми его могло разнести на куски.
   Только после такого предварительного осмотра  Герсен  робко  вошел  в
комнату и, стараясь не ступать  на  ковер,  проскользнул  за  письменный
стол. Продолжая соблюдать предельную осторожность, он  занялся  бумагами
Пеншоу.   Нашел   различные    договора,    лицензии,    регистрационные
свидетельства - все, что  не  так  давно  было  объявлено  единственными
оставшимися у "Котзиш  Мючюэл"  активами.  Большинство  документов  было
помечено краткой надписью красными чернилами "Хлам".  Арендный  договор,
касающийся Шанитры, наделял "Котзиш Мючюэл" исключительными  правами  на
"проведение  полевых  изысканий,  геологоразведочных  работ,  добычу   и
переработку  на  месте  всех  полезных  веществ,  обнаруженных  как   на
поверхности, так и на любой глубине"  и  категорически  воспрещал  "всем
остальным лицам, агентствам и любым иным объектам, включая  механические
устройства, как автоматического действия, так  и  управляемые  человеком
непосредственно или дистанционно" высаживаться на поверхность Шанитры  в
течение всего срока аренды, определенного в размере двадцати шести лет.
   Интересно, отметил про себя Герсен, хотя, в общем-то, и не  проясняет
ситуацию. Ключевой вопрос так и остался без  ответа:  почему  Ленс  Ларк
тратит так много времени и средства на Шанитру?
   Герсен ничего больше не нашел из того, что могло представить интерес.
Копий распоряжений о выделении средств  Джаркоу  или  иным  промышленным
предприятиям, здесь нигде  не  было.  Сведения  об  этом,  скорее  всего
хранились только в памяти банковского компьютера.
   Герсен позвонил в банк Свичхэма и после того, как были соблюдены  все
необходимые формальности, терпение Герсена было вознаграждено  тем,  что
ему  сообщили  шифры,  с  помощью  которых  он  мог  проверить   данные,
касающиеся финансовой деятельности компании "Котзиш".
   В  течение  часа  Герсен   самым   внимательнейшим   образом   изучал
предоставленную в его распоряжение информацию, однако к концу этого часа
знал лишь ненамного больше, чем  раньше,  хотя  сами  размеры  платежей,
выделяемых Джаркоу, оказались для него довольно неожиданными. В  течение
последнего года "Котзиш" ежемесячно производила вливания фирме Джаркоу в
размере от 80500 севов до 145720. Затем сумма платежей сократилась до 12
тысяч. Объем геолого-разведывательных работ, в чем бы они  ни  состояли,
резко сократился, все говорило о том, что они постепенно сворачиваются.
   И тут Герсену неожиданно пришло  в  голову  взять  в  руки  городской
справочник.  "Джаркоу  Инжиниринг"  обязательно   должна   была   где-то
содержать  парк  оборудования,  административные  и  финансовые  службы,
транспортные площадки и даже склад.
   В справочнике фамилией  "Джаркоу"  были  озаглавлены  четыре  абзаца:
адрес проживания  Лемюэля  Джаркоу,  то  же  самое  для  Свена  Джаркоу,
"Джаркоу  Инжиниринг"  в   "Скоун-Тауэре"   и   "Производственная   база
"Корпорации Джаркоу" на Глэдхорн-Роуд.
   Герсен отложил в сторону справочник, откинулся к спинке стула и  стал
прикидывать очередность следующих своих действий. Оттиль Пеншоу служил в
качестве  своего  рода  индикатора,  регистрирующего  присутствие  Ленса
Ларка, выполняя ту же роль, что и буй; указывающий на наличие подводного
рифа. После ухода со сцены Пеншоу Герсен сам стал ключом  к  определению
местопребывания Ленса Ларка - правда, в том смысле,  в  каком  ключом  к
выявлению  наличия  рыщущего  где-то   поблизости   тигра   может   быть
привязанный к стволу дерева ягненок. Герсен поморщился. Куда лучше  было
бы самому разыскивать Ленса Ларка, чем позволить Ленсу Ларку разыскивать
его.
   Единственной линией дальнейшего расследования, которое могло бы  хоть
сколько-нибудь прояснить ситуацию, был поиск ответа  на  вопрос:  почему
Ленс Ларк уделяет так много внимания Шанитре?
   Джаркоу мог  бы  дать  ответ  на  этот  вопрос,  но  он,  в  этом  не
приходилось сомневаться, Герсену не скажет ничего.  Меланхолик-чертежник
тоже, возможно, знает. Рабочие  и  служащие  фирмы  Джаркоу  -  те,  кто
работали на Шанитре, - кое о чем наверняка догадываются.
   Герсен, которому уже не терпелось снова перейти к активным действиям,
рывком поднялся из-за стола.  Пересек  комнату,  чуть  приоткрыл  дверь,
глянул  направо,  глянул  налево  -  коридор  был  пуст.  Глэдхорн-Роуд,
согласно  плану  города,  упиралась  в   Аллею,   а   затем   постепенно
поворачивала на северо-восток.
   Как только Герсен вышел из "Скоун-Тауэра", какое-то  такси  подкатило
прямо к бордюру и остановилось, как бы  само  предлагая  услуги,  будучи
хорошо осведомленным о привычках Герсена. Герсен пошел пешком по Аллее и
вскоре  глянул  через  плечо.  Такси,   старое   и   вполне   заурядное,
единственным отличием которого была выцветшая  белая  полоса  на  заднем
крыле чуть ниже кабины водителя, отъехало от бордюра,  влилось  в  поток
машин и вскоре исчезло из вида. Водителем его был коренастый  мужчина  с
плоским  лицом   неопределенного   возраста   и   непонятного   расового
происхождения.
   Герсен выполнил целый ряд тщательно продуманных маневров, чтобы сбить
с толку любые  отслеживающие  устройства,  которые  могли  быть  к  нему
прикреплены. На Глэдхорн-Роуд  он  зашел  в  магазин  готовой  одежды  и
приобрел серые брюки из саржи, светло-голубую рубаху, коричневую  куртку
с поясом и черный матерчатый берет, и все это  тут  же  на  себя  надел.
Оставив прежнюю свою одежду в магазине, он вышел на улицу в повседневном
наряде мастерового.
   Сворачивая мало-помалу на восток, Глэдхорн-Роуд  шла  мимо  небольших
магазинчиков и таких разношерстных заведений, как меблированные комнаты,
таверны,  рестораны,  антикварные  лавчонки,   аптеки,   парикмахерские,
нотариальные конторы, юридические консультации.  Уже  на  самой  окраине
города Герсен наконец наткнулся на промплощадку корпорации Джаркоу,  где
фирма содержала  свое  оборудование:  транспортеры,  роторные  сварочные
автоматы  для  монтажа  трубопроводов,  портальные  краны,   передвижные
буровые  вышки,  пневмопробойники,  транспортные  платформы,   несколько
передвижных подъемных кранов. Вдоль одного  из  заборов  выстроился  ряд
небольших зданий. Вывеска на одном из них гласила: "Контора  по  найму".
Поперек дверей объявление: "Сегодня приема нет". Чуть  дальше  виднелось
здание центральной бухгалтерии, склады инструмента и  наконец  небольшая
взлетно-посадочная площадка, на территории  которой  стояли  на  приколе
несколько видавших виды  ракет  для  перевозки  рабочей  силы  и  мощный
грузовоз.
   Не придумав какого-либо иного предлога, Герсен прошел  в  контору  по
найму. За  стойкой  сидел  пожилой  мужчина  с  темно-коричневым  лицом,
изборожденным шрамами.
   - Я вас слушаю.
   -  Я  прочел  надпись  на  двери,  -  начал   Герсен,   -   и   решил
поинтересоваться, означает ли  это,  что  завтра  сюда  тоже  бесполезно
заходить?
   - Скорее всего, именно так, - ответил клерк. - Мы сейчас  заканчиваем
одну очень большую работу и что-то не видно новых заявок на  рабсилу  от
производственных участков. А если честно - то мы уже рассчитали  большую
часть своего персонала.
   - А что это за работа, которую вы только что завершили?
   - Широкомасштабные изыскательские работы на Шанитре.
   - И что-нибудь там нашли?
   - Приятель, что бы они там ни нашли, я - последний,  кому  что-нибудь
скажут.
   Герсен развернулся  и  снова  побрел  по  улице.  На  противоположной
стороне его внимание привлекло  полуразвалившееся  строение,  украшенное
очень странными молниями черного и белого цвета  на  фоне  темно-красных
кирпичей. На самом верху крыши красовалась огромная  эмблема,  такая  же
безвкусная и обшарпанная, как и само строение:  полумесяц  с  обнаженной
девушкой, расположившейся, согнувшись в три погибели, в углублении между
рогами полумесяца. В высоко поднятой руке она держала  бокал  с  бледной
жидкостью, из которого во все стороны расходились  электрические  искры,
образуя вокруг полумесяца надпись:

   ТАВЕРНА ЗВЕЗДОПРОХОДЦЕВ

   Герсен пересек улицу. По мере приближения к таверне все громче в  его
ушах звучала ласкающая слух музыка, исполняемая с  огромным  подъемом  и
отменной аранжировкой.  За  время  своих  скитаний  по  Ойкумене  Герсен
посетил немало точно таких  же  таверн,  где  стал  очевидцем  множества
странных происшествий и наслушался  не  меньшего  количества  еще  более
странных историй, далеко не все из которых были явными небылицами.
   Внутри таверна представляла из себя вытянутое  в  длину  помещение  с
низким потолком, насквозь  пропахшее  пивом.  В  дальнем  конце  его  на
синтезаторе играла пожилая женщина с  продолговатым,  будто  вырубленным
топором лицом, выступающими скулами и резко очерченным носом,  в  черном
платье в блестках, с тонированной  белилами  кожей  и  пышной  прической
синего цвета. В другом конце  размещался  бар  -  цельная  прямоугольная
глыба  окаменелой  древесины.  За  деревянными  столиками,  заполнявшими
пространство между баром и синтезатором, сидело довольно много мужчин  и
несколько женщин. За отдельным  столиком  в  самом  дальнем  углу  сидел
массивный дарсаец, погрузившийся в унылое раздумье над огромной  кружкой
крепкого светлого пива.
   Герсен подошел к бару. На стеллаже сзади красовалась целая  коллекция
пивных кружек самой различной формы с бросающимися  в  глаза  эмблемами,
выдавленными или отгравированными на боковых поверхностях. Многие из них
были Герсену хорошо знакомы: "Край неба" и "Верный  друг"  с  Альфанора,
"Причастие" и "Выдержанное под землей" с Копаса, "Смэйдовское Особое"  с
Планеты Смэйда, "Басе", "Хинано",  "Таскер"  и  "Анкор  Стим"  с  Земли,
"Столовое  Особое"  с  Дердиры,  "Эдельфримпшен"  с  Богардуса.   Герсен
почувствовал себя в окружении старых  друзей.  Однако  здесь,  повинуясь
духу времени и места, он заказал  бутылку  пива  местного  приготовления
"Белое Хэнгри", которое оказалось в высшей степени приятным на вкус.
   Обернувшись, он обвел взглядом помещение. За вытянутым столом  сидела
большая группа мужчин. Судя по доносившимся обрывкам разговора, все  они
были работниками "Джаркоу Инжиниринг". Они  уже  выпили  немало  пива  и
говорили громко и с предельной откровенностью,  высказывая  свое  мнение
без обиняков.
   - ..сказал Мотри, что если он хочет, чтоб я снова сел  на  душегубку,
то пусть велит  возвратить  мне  назад  мой  скафандр  и  еще  установит
какой-нибудь щиток от пыли. Он пообещал, и вот я целый месяц вкалывал на
этой штуковине и заработал коросту, опухоль в носу и все такое прочее, а
потом обнаружил, что Мотри  мой  скафандр  отдал  старику  Туайдлендеру,
который  работает  на  вспомогательном  комбайне  со  всего  лишь  тремя
раструбами не более двух часов  в  день  и  никогда  даже  пальчиков  не
замарает.
   - Мотри - мужик капризный. Нужно еще знать, как к нему подъехать.
   - Что ж, больше я уже не работаю у Джаркоу и при случае объясню Мотри
что к чему.
   - Он еще и сейчас там, - говоривший поднял палец вверх. -  С  главным
механиком.
   - Как по мне - так пусть они перегрызут себе там глотку. Жалеть ни об
одном из них не буду. Герсен присел к столу.
   - Насколько я понимаю, вы, джентльмены, все работаете у Джаркоу?
   На какое-то мгновенье за столом воцарилось молчание. Шесть  пар  глаз
оценивающе рассматривали Герсена.  Затем  один  из  сидевших  за  столом
отрывисто бросил:
   - Уже нет. Кончилась работа.
   - То же самое мне сказали и в конторе по найму.
   - Вы опоздали с выходом на сцену ровно на год, - заметил еще один  из
рабочих.
   - И ничего не потеряли, - проворчал другой. - Харч - дрянной,  оплата
- низкая, и еще Клод Мотри - прораб.
   - И ни сантима премии!
   -  На  премиальные,  наверное,  можно  было  надеяться,  -  задумчиво
произнес Герсен, - только в случае  обнаружения  богатого  месторождения
черного песка.
   - Они не смогли бы найти и крупинки черного песка, потому что его там
нет и никогда не было. Это  ведь  абсолютно  всем  известно,  кроме  тех
богатых лунатиков, которые оплачивали счета.
   -  А  может  быть  они  и  не  рассчитывали  найти  черный  песок,  -
предположил Герсен.
   - Может быть, только что другое можно искать,  тратя  такие  огромные
деньги?
   Тут в разговор вступил еще один горняк.
   - Что бы они там ни искали, но так настоящую разведку не  производят.
Одни лишь туннели неглубокого заложения, и ни одного глубинного бурения.
Были такие места, где еще можно было найти песок,  но  для  этого  нужно
было  устраивать  глубокие  шурфы,  а  мы  нигде