ате. Хотя ради вас самих же, я надеюсь, что это не так.
   - Почему я должен быть его человеком?
   - Обстоятельства наводят меня на эту мысль. Но только обстоятельства!
Фактически же я уверен, что вы не его человек.  Он  не  послал  бы  сюда
кого-либо, кого я не встречал бы прежде.
   - Значит, у вас здесь свидание?
   - Это единственное, из чего я  не  собираюсь  делать  тайну.  Что  же
касается остального - не знаю, что мне предпринять.
   - Возвращайтесь в Ойкумену!
   - А как же быть тогда с Малагате?
   - Почему он должен иметь какое-то отношение к вам?  Ведь  разведчиков
повсюду хоть пруд пруди.
   - Я - уникален, - печально усмехнулся Тихальт. - Я разведчик, который
обнаружил слишком драгоценный для продажи приз.
   На Герсена это признание произвело впечатление, хотя он  и  попытался
внешне не показать этого.
   - Мир, который я открыл, слишком красив для Малагате.  Невинный  мир,
полный света, воздуха и красок. Отдать эту планету в  его  распоряжение,
чтобы он мог построить на ней свои дворцы, рулетку и казино, -  это  все
равно, что отдать ребенка взводу солдат  с  Саркоя.  И,  возможно,  даже
хуже.
   - И Малагате знает о ваших намерениях?
   - У меня есть нехорошая привычка пить и при этом болтать не думая.
   - Вот как сейчас, - намекнул  Герсен.  Тихальт,  вздрогнув,  натянуто
улыбнулся.
   - Вы не можете сказать Малагате ничего такого, чего он  уже  не  знал
бы. Непоправимое произошло в Кринктауне
   - Расскажите мне подробнее об этой планете. Она обитаема?
   Тихальт снова улыбнулся, но  ничего  не  ответил.  Это  нисколько  не
обидело Герсена. Тихальт, обращаясь к Арманте Смейд, заказал  "фрейз"  -
крепкий,  кисло-сладкий  напиток,  среди  его  ингредиентов  был  слабый
галлюциноген. Герсен решил, что сам он больше пить не будет.
   Ночь уже распространилась над планетой. То  там,  то  здесь  сверкали
молнии. Неожиданный ливень забарабанил по крыше.
   Успокоившись после ликера, Тихальт, казалось,  решил  понаблюдать  за
игрой пламени в камине, но внезапно произнес:
   - Вам никогда не найти эту землю.  Я  решил  никому  не  выдавать  ее
местоположение.
   -  А  как  же  ваш   контракт   с   работодателем?   Тихальт   сделал
пренебрежительный жест.
   - Я выдам ее за родовое космическое тело.
   - Но информация  находится  в  запоминающем  устройстве  монитора,  -
заметил Герсен. - И это собственность вашего попечителя!
   Тихальт так долго молчал, что Герсен уже решил было, что  он  заснул.
Однако в конце концов он все же произнес:
   - Я очень боюсь смерти. Иначе я давно уже направил  бы  свой  корабль
вместе с собой и монитором прямо в какую-нибудь звезду!
   Герсен предпочел промолчать.
   - Не знаю, что же мне делать, - голос Тихальта  стал  спокойным,  как
будто  спиртное  утешило  его  разум.  -  Это  космическое  тело  просто
замечательно! Как оно хорошо! Меня даже тревожит мысль, а не  скрывается
ли за этой красотой  какое-либо  другое  качество,  которое  я  не  смог
разглядеть..,  как,  например,  красота  женщины  маскирует   ее   более
отвлеченные достоинства. Или пороки. В любом  случае  планета  настолько
красива и безмятежна, что трудно найти слова для ее описания.  Там  есть
горы, омываемые  дождями.  Над  долинами  проплывают  облака,  легкие  и
блестящие, как снег. Небо - голубое,  темно-голубое.  Воздух  прохладен,
чист и настолько свеж, что кажется хрустальным. Там есть цветы, хотя  их
и не очень много. Они растут небольшими группами, так что когда находишь
их, то кажется,  что  наткнулся  на  сокровище.  К  тому  же  там  много
деревьев, и среди них есть великаны с  такими  задубевшими  стволами,  с
такой побелевшей корой, что кажется, будто они живут вечно.
   - Вы спросили, является ли эта планета обитаемой? Я вынужден ответить
утвердительно, хотя создания, которые обитают там.., немного странные. Я
назвал их дриадами. Мне пришлось их видеть около  сотни,  и  впечатление
такое, что это очень древняя раса. Такая же древняя, как  и  деревья,  и
горы... - Тихальт закрыл глаза. - День на  этой  планете  вдвое  длиннее
нашего стандартного, утренние часы очень долгие  и  наполненные  светом.
Дни спокойные, вечера - золотистые, как мед. Дриады купаются в реке  или
стоят в темном лесу... - Голос Тихальта стал тише. Казалось,  он  грезит
наяву.
   Герсен подтолкнул его.
   - Дриады?
   Тихальт пошевелился, поднимаясь в кресла.
   - Название не хуже любого другого. Они, по меньшей  мере,  наполовину
растения. Я не делал настоящей проверки, не посмел. Почему? Не  знаю.  Я
был там предположительно две или три недели. И вот что я увидел.

ГЛАВА 2

   Тихальт посадил потрепанный старый корабль модели "9В" на лугу  рядом
с рекой и подождал,  пока  анализаторы  произведут  проверку  окружающей
среды, хотя, судя по пейзажу, она никак не могла быть враждебной, - так,
во всяком случае, подумал Тихальт, который в равной степени был  ученым,
поэтом и праздным мечтателем. Он оказался прав:  атмосфера  была  вполне
здоровой,  чувствительные  к  аллергии  биокультуры  дали  отрицательную
реакцию на присутствие аллергенов,  микроорганизмы  в  воздухе  и  почве
быстро погибали от соприкосновения со стандартными антибиотиками. Причин
откладывать выход  на  планету  не  имелось,  и  Тихальт  начал  обычные
приготовления к высадке.
   Ступив на дерн прямо возле корабля, он  тут  же  пришел  в  состояние
восторга. Воздух пахнул такой свежестью, чистотой и  прозрачностью,  как
будто только что прошел весенний дождь. Вокруг стояла абсолютная тишина.
   Тихальт побрел по долине. Остановившись в  восхищении  перед  группой
деревьев, он увидел дриад, которые, собравшись небольшой группой, стояли
в тени. Они  обладали  двумя  ногами  со  странным,  почти  человеческим
туловищем и строением головы, хотя было ясно, что они  похожи  на  людей
только в высшей степени  поверхностно.  Их  покрывала  серебристо-бурая,
зеленоватая кожа, вся в сверкающих  блестках  и  пятнах,  на  голове  не
имелось ничего, кроме пурпурно-зеленых пятен, которые, похоже,  являлись
глазницами.  Из   плеч   росли   члены,   напоминающие   руки,   которые
разветвлялись на прутики, а  затем  на  светло-зеленые  листья,  иногда,
правда, с  темно-коричневыми,  темно-красными,  бронзовыми,  золотистыми
оттенками.  Дриады  увидели  Тихальта  и  двинулись   вперед   с   почти
человеческим любопытством,  за  тем  остановились  на  расстоянии  около
пятнадцати метров, раскачиваясь на гибких туловищах. Их цветастые листья
переливались в лучах солнца.  Тихальт  внимательно  рассматривал  дриад,
постепенно переходя к мысли, что это наиболее очаровательные создания из
всех, которых ему доводилось видеть.
   Все последующие дни, судя по его воспоминаниям, были идиллическими  и
всецело безмятежными.  Планета  обладала  чем-то  удивительным,  чистым…
какое-то трансцендентное  качество  было  ей  присуще,  и  это  качество
внушало ему почти религиозное благоговение. В конце концов он понял, что
нужно как можно скорее покинуть этот рай - или он не выдержит  физически
и полностью сольется  с  этим  миром.  Понимание  этого  привело  его  в
состояние невыносимой печали и уныния, ибо он знал, что  теперь  он  уже
больше никогда не вернется сюда.
   В течение этого времени он следил за тем, как дриады перемещались  по
долине; им  двигало  праздное  любопытство  относительно  их  природы  и
привычек. Были ли они разумны? К своему удивлению, Тихальт так и не смог
ответить на этот вопрос. Они были  умны,  конечно,  -  это  ему  удалось
установить. Но их обмен веществ озадачил его, не вписываясь  в  признаки
разумности, хотя со временем ему удалось кое-что все-таки  выяснить.  Он
понял, что они черпают какую-то часть энергии посредством  своеобразного
фотосинтеза.
   Затем, в одно прекрасное утро, когда Тихальт  задумчиво  наблюдал  за
группой  дриад,  стоявших  неподалеку  неподвижно  на  болотистом  лугу,
крупное, похожее на ястреба крылатое существо устремилось вниз и ударило
одну из дриад в бок. Пока она  падала,  Тихальту  удалось  заметить  два
белых стержня или вильчатых выступа, уходящих  из  гибких  серых  ног  в
землю. Как только дриада упала, выступы тотчас же  сократились.  Похожая
на ястреба тварь не обратила внимания на опрокинутую жертву,  а  вонзила
когти в болото, и вытащила оттуда  огромного  белого  червя.  Тихальт  с
большим интересом наблюдал за этой сценой. Упавшая  особь,  по-видимому,
нашла червя в его подземной норе и пронзила его чем-то  вроде  хоботков,
по всей вероятности, для того, чтобы пожрать его как пищу.
   Тихальт ощутил  некоторое  чувство  стыда  и  разочарования.  Дриады,
очевидно, не были такими уж невинными и эфирными созданиями,  какими  он
себе их представлял.
   Ястреб некоторое время пытался неуклюже подняться в  воздух,  издавая
при этом какие-то квохчущие звуки. Тихальт  ринулся  вперед  и  заставил
крылатое создание отпустить  добычу  и  взмыть  в  воздух.  Смотреть,  в
общем-то, уже было не на что, кроме кусков бледной плоти, желтой слизи и
черного твердого шара величиной в два кулака - вот и все,  что  осталось
от искромсанного  червя.  Пока  он  рассматривал  свою  находку,  дриады
медленно подошли к нему, и Тихальт отступил. С удивлением  он  наблюдал,
как  дриады  столпились  вокруг  порванной  добычи;   и   тут   человеку
показалось, что они оплакивают  изувеченное  существо.  Через  некоторое
время с помощью гибких конечностей плакальщики подняли черный  кокон,  и
один из них понес его прочь, держа высоко на своих руках-ветвях. Тихальт
последовал за ними и зачарованно наблюдал за тем, как  рядом  с  рощицей
стройных деревьев с белыми ветвями дриады закопали черный шар.
   Вспоминая обо всем этом  впоследствии,  он  удивлялся  тому,  что  не
сделал  попыток  вступить  в  контакт  с   дриадами,   этими   разумными
существами. Раз или два, когда он еще оставался на планете, такая  мысль
приходила ему в голову; но он отбрасывал ее, вероятно, вследствие  того,
что он ощущал себя пришельцем, вторгшимся в чужой мир, неуклюжим и очень
шумным созданием,  пытавшимся  нарушить  покой  этой  сказочной  страны.
Дриады же, со своей  стороны,  относились  к  нему  как  бы  с  вежливым
безразличием.
   Через три дня после случая  с  червем  Тихальт  случайно  вернулся  к
рощице деревьев и, к своему удивлению, обнаружил бледный побег, растущий
из земли точно на том месте,  где  был  зарыт  кокон.  На  верхушке  его
бледно-зеленые листья уже разворачивались к солнцу.
   Тихальт отступил и внимательно рассмотрел рощицу, каждое из  деревьев
в ней, вполне возможно, произрастало из кокона, прежде  бывшего  в  теле
подземного червя! Он внимательно осмотрел листву, корни и  кору,  но  не
обнаружил ничего, что подтверждало бы такое предположение.
   Тихальт окинул взглядом долину и остановил его на гигантах  с  темной
листвой. Не были ли это две разновидности одной породы?
   Он   прошел   мимо   группы   дриад,   которые   уставились    своими
пурпурно-зелеными глазами на мешочек, который  сорвал  Тихальт,  идя  по
роще. Дриады приняли напряженное положение. Он ошеломленно  наблюдал  за
ними. Теперь они приближались, их  ярко  расцвеченные  веера  дрожали  и
взволнованно переливались. Тихальт ощутил неловкость и  стыд.  Очевидно,
сорвав мешочек, он, не ведая того, чем-то обидел хозяев. Почему  и  как,
он не мог определить, но все же  поспешил  укрыться  в  корабле,  где  и
разрезал  свою  добычу.  Оболочка  была  крепкой  и  сухой.   К   центру
располагался черенок, к которому были  прикреплены  семена  величиной  с
горошину, но  очень  сложной  структуры.  Тихальт  осмотрел  семена  под
микроскопом. Они изумительно напоминали небольших недоразвитых  жуков  и
ос. С помощью щипчиков и ножа он открыл одно из семян, обнаружив крылья,
грудь и челюсти, - несомненно, это было зародышем насекомого.
   В течение долгого времени он думал об  этих  существах,  растущих  на
деревьях. Любопытным аналогом, подумал  он,  было  дерево,  выросшее  из
черного кокона, вынутого из белого червя.
   Закат  солнца   окрасил   небо;   отдаленные   места   долины   стали
неразличимыми. Надвинулись сумерки и ночь. Огромные, как  лампы,  звезды
загорелись на небе.
   Когда прошла долгая ночь, Тихальт вышел из  своего  корабля.  Он  уже
знал, что близится время его отлета с этого небесного тела. Как? Почему?
На эти вопросы у него  не  было  ответов.  Тяга,  тем  не  менее,  была…
реальной. Он должен был покинуть планету и сознавал, что никогда  больше
не вернется сюда. Он смотрел на  расцвеченное  жемчугами  небо,  плавные
изгибы холмов, на рощи и леса, спокойную реку, и глаза его  увлажнились.
Эта земля была слишком хороша, чтобы покидать ее,  и  еще  лучше,  чтобы
оставаться на ней. Все это происходило где-то в глубине его сознания.  В
нем росло какое-то странное смятение, истинных причин которого он не мог
уяснить.  Непрерывно  неведомая  сила  побуждала  его  бежать  прочь  от
корабля, побросать одежду, оружие, слиться с пространством,  обнять  все
вокруг, и самому позволить быть поглощенным, принести себя в жертву ради
экстаза приобщения к красоте и великолепию  мира...  Сегодня  он  должен
будет уйти.
   "Если я останусь здесь хоть еще на один день, - подумал Тихальт, - то
у меня, как у дриад, над головой вырастут листья".
   Он бродил по долине, непрерывно  оборачиваясь  ко  все  более  высоко
поднимающемуся  солнцу.  Он  взобрался   на   вершину   холма   и   стал
всматриваться в чередование вздымающихся хребтов  и  долин,  на  востоке
постепенно сливавшихся в одну громадную гору. К западу и югу он  заметил
блеск волн. К северу простирались зеленые леса, среди которых  виднелись
огромные серые валуны, похожие на руины древнего города.
   Возвратившись  в  долину,  Тихальт  прошел  под  кронами   гигантских
деревьев. Взглянув вверх, он заметил, что все кроны раскрылись и  теперь
висели сморщенные и  увядшие.  Он  услышал  жужжание.  Какой-то  твердый
тяжелый шарик ударился о его щеку, прицепился к ней и ужалил.
   От неожиданности и боли Тихальт раздавил насекомое. Запрокинув  вверх
голову, он  увидел  других  -  целое  множество  снующих  туда-сюда  или
роящихся. Поспешно вернувшись  в  сбою  каюту,  он  одел  комбинезон  из
толстой ткани, защитив лицо и голову прозрачной сеткой.  Он  рассердился
как бы без всяких видимых причин. Нападение осы испортило последний день
его пребывания в этой божественной долине: фактически впервые за все это
время ему был причинен какой-то  вред.  Слишком  многого  он  ожидал,  с
горечью размышляя о том, что вряд ли рай может существовать  без  своего
змея. И он швырнул в подсумок целый флакон сжиженного  репеллента,  хотя
тот  вполне  мог  и  не   подействовать   на   насекомых   растительного
происхождения.
   Покинув корабль, он двинулся по долине, все еще испытывая жгучую боль
от укуса членистоногого. Приближаясь к лесу, он наткнулся на необычайную
сцену: группу дриад окружил жужжащий рой. Тихальт с любопытством подошел
поближе.  Он  понял,  что  его  любимцы  подверглись   нападению,   хотя
каких-либо действенных мер по своей защите они не  предпринимали.  Когда
осы стрелой устремились, чтобы пристроиться на их серебристой коже,  они
лишь помахивали своими ветвями да терлись друг о  друга,  скребя  ногами
почву и стараясь,  насколько  это  возможно,  избавиться  от  насекомых,
однако, насколько недейственной была такая защита, Тихальт видел воочию.
   Он медленно приблизился к атакуемым, разъяренный ужасным гневом. Одно
из созданий, подвергшееся нападению, совсем ослабло: несколько насекомых
вгрызлись в его кожу,  вытягивая  капли  сукровицы.  Весь  рой  внезапно
сосредоточился на этой несчастной жертве,  которая  вдруг  затряслась  и
повалилась наземь, в то время как остальные  собратья  спокойно  удалили
прочь.
   Охваченный омерзением  и  негодованием,  Тихальт  бросился  вперед  и
направил носик флакона с репеллентом прямо  в  центр  почти  отвердевшей
массы роя. Действие яда было потрясающее - осы белели прямо  на  глазах,
лишались сил и падали на землю. За одну минуту весь  рой  превратился  в
ворох белой  шелухи.  Ужаленная  дриада  также  была  мертва,  мгновенно
лишившись  своей  плоти.  Ее  спутники,   убежавшие   от   роя,   теперь
возвращались и были, как показалось Тихальту, крайне возбуждены  и  даже
разъярены. Их ветви трепетали и бились, они двигались на него, ничуть не
скрывая решительности своих намерений. Тихальт  поспешно  ретировался  к
своему кораблю.
   Отсюда он в бинокль наблюдал за поведением древообразных существ. Они
стояли возле тела своей мертвой товарки и, как показалось Тихальту,  все
еще  волновались  и  пребывали  в  нерешительности.  По-видимому,  решил
разведчик, их поразила не столько кончина своей подруги, сколько зрелище
мертвых насекомых.
   Они тесно обступили мертвое тело, и Тихальт не мог разобрать, что  же
они делают. Одна из дриад нагнулась и что-то подняла  с  земли.  Тихальт
навел  на  эту  фигуру  бинокль  и  увидел,  что  она  держала  в  своих
руках-ветвях черный шар. Он долго следил за тем, как толпа пронесла этот
кокон через долину, пока не скрылась в роще гигантских деревьев.

ГЛАВА 3

   Что  за  город  Кринктаун!  Некогда  перевалочный  пункт,   последние
застава-врата, ведущие  в  бесконечность,  -  теперь  же  это  еще  одно
поселение за пределами Ойкумены. Но что значит "еще одно"?  Является  ли
это определение ложным? Решительно нет. Кринктаун нужно  увидеть,  чтобы
поверить в чудо его существования, и  даже  тогда  он  воспринимается  с
недоверием. Дома расположены на большом удалении друг  от  друга,  вдоль
тенистых проспектов, и все  они  вздымается  как  сторожевые  башни  над
пальмами, кипарисами и другими многочисленными  деревьями.  Первый  этаж
зданий - не более чем вестибюль,  место,  где  меняют  одежду,  так  как
местные обычаи предписывают употребление  домашних  бумажных  накидок  и
бумажных шлепанцев. А выше -  какая  вспышка  архитектурного  тщеславия,
какие башенки и шпили, колокольни и купола!  Какое  искусно  выполненное
великолепие, какая вдохновенная  резьба,  какое  вычурное,  изумительное
употребление  самых  разнообразных  материалов!  Где   можно   встретить
балюстрады из панцирей черепах с торчащими из них позолоченными  рыбьими
головами? Где еще найти нимф из слоновой кости,  свисающих  подвешенными
за волосы, прикрывая водосточные желоба, а на  лицах  их  -  молитвенный
экстаз? Где еще степень  чьего-либо  преуспевания  измеряется  пышностью
надгробных памятников, которые проектируются прямо перед фасадом  вместе
с хвалебной эпитафией?
   И по сути дела, где  еще,  кроме  Кринктауна,  преуспевание  является
весьма сомнительной репутацией? И тем не менее  немногие  из  обитателей
его осмеливаются показаться в пределах Ойкумены.
   Должностные лица  -  убийцы,  полиция  -  поджигатели,  вымогатели  и
насильники,  старейшины  городской  управы  -  владельцы  борделей.   Но
гражданское   судопроизводство   отправляется   с    педантичностью    и
торжественностью,  достойными  Верховных  Сессий   в   Борагстауне   или
коронации в  лондонском  Тауэре.  Тюрьма  в  Кринктауне  одна  из  самых
остроумных, которую когда-либо устраивали власти. Следует вспомнить, что
Кринктаун расположен на поверхности холма вулканического  происхождения,
возвышающегося  над  непроходимыми  зарослями  и   болотами,   покрытыми
колючими растениями и острой, как кинжал,  травой.  Единственная  дорога
ведет из города в  джунгли.  Заключенных  просто  не  пускают  в  город,
закрывая ворота. Заключенные могут бежать в джунгли, куда глаза  глядят.
В их распоряжении целый материк. Но ни один заключенный не  осмеливается
уходить далеко от ворот, и, когда требуется его присутствие,  достаточно
всего лишь отпереть калитку и выкрикнуть его имя".
   (Из статьи Стриценко "Плата за грех", напечатанной в  майском  номере
журнала "Космополис" за 1404 год.)

   Тихальт сидел,