ему  причинил.
Как, например, в Скузе, где я сорвал его сделку с Даниэлем Трембатом.  Или
в  Обменном  Пункте,  когда  я  украл  у  него  из-под   носа   принцессу,
расплатившись с ним пустыми бумажками.  -  Рассказывая  обо  всем,  Герсен
внимательно  следил  за  глазами  Падербуша.  Неужели   ему   это   только
почудилось. Или зрачки Падербуша в самом деле чуть  расширились?  Подобная
неуверенность  была  нестерпимой,  особенно  когда  это   казалось   таким
бессмысленным и беспочвенным. Билли Уиндл, Зеуман Отуал, Франц Падербуш  -
ни один из них не был похож  на  другого.  Общим  у  них  был  только  тип
телосложения и нечто такое, что вообще с трудом подавалось  определению  и
что можно было подвести только под такое расплывчатое понятие, как  стиль.
Ни один из них, по словам Алюз Ифигении, не мог быть  Кокором  Хеккусом...
Форт соскользнул с  гор,  пронесся  мимо  мест,  изобиловавших  фруктовыми
садами и виноградниками, а затем - мимо роскошных  лугов,  где  на  каждом
шагу попадались родники и повсюду виднелись деревни и  хутора,  и  наконец
вышел к распаханным полям, простиравшимся до самого Каррая - города, резко
отличающегося от Аглабата. Вместо мрачных коричневых стен здесь  пролегали
широкие проспекты и мраморные колоннады,  вдоль  которых  располагались  в
тени высоких деревьев особняки и даже настоящие дворцы в глубине тщательно
распланированных  парков,  великолепием  ничуть  не  уступающие  любым  из
дворцов на Земле. Если и были здесь трущобы или лачуги,  то  располагались
как можно дальше от центральных улиц.
     У самого входа в город огромную мраморную арку венчал шар из  горного
хрусталя. Здесь же размещался наряд стражников в мундирах,  преобладающими
цветами которых были пурпурный и зеленый. При приближении  форта  командир
наряда истошно прокричал приказания. Стражники строем выдвинулись  вперед,
бледные, но непоколебимые в своей решительности, выставили копья  и  стали
ждать гибели.
     Герсен остановил форт в пятидесяти метрах  от  ворот,  открыл  люк  и
спрыгнул на землю. Стражники так и обмерли в  изумлении.  Затем  из  форта
вышла Алюз Ифигения. Командир, похоже узнал  ее,  несмотря  на  далеко  не
лучший внешний вид.
     - Неужели из нутра дназда вышла сама принцесса Ифигения Драззанская.
     - Пусть вас не обманывает внешность зверя, - сказала Алюз Ифигения. -
Это механическая игрушка Кокора Хеккуса, которую мы отобрали у  него.  Где
Лорд Сион Трамбле? В своей резиденции?
     - Нет, принцесса. Он отбыл на север, зато только что в Каррай  прибыл
его канцлер и находится поблизости отсюда. Сейчас я пошлю за ним.
     Вскоре появился высокий седобородый аристократ в камзоле  из  черного
бархата с пурпурным отливом. Он торжественно вышел вперед и учтиво склонил
голову. У Алюз Ифигении отлегло от сердца, когда она поздоровалась с ним -
наконец-то рядом с ней был кто-то, на кого можно было всецело  положиться.
Она представила аристократа Герсену:
     - Барон Эндель Тобальт.
     Затем она справилась о местонахождении Сиона Трамбле, на что Барон не
без иронии в голосе ответил, что Сион  Трамбле  выступил  в  поход  против
гроднедзов, пиратов Северного Моря. Его возвращение ожидается в  не  столь
уж отдаленном будущем. А пока что принцесса может располагаться в  городе,
как у себя дома. Таково желание Сиона Трамбле.
     Алюз Ифигения повернулась к Герсену с дотоле неведомым ему изяществом
и сияющим от счастья лицом:
     - Я не в состоянии должным образом вознаградить вас за все то, что вы
для меня сделали, да и не попытаюсь этого  сделать  -  ведь,  насколько  я
полагаю, вы все это не расцениваете в качестве  каких-либо  заслуг  передо
мной. Тем не менее, я предлагаю вам все то гостеприимство, которым  сейчас
располагаю. Каким бы ни было ваше желание, вам нужно  только  упомянуть  о
нем.
     Герсен ответил, что служить ей для него было одно удовольствие. Любые
обязательства с ее стороны она уже более, чем выполнила, указав ему дорогу
на Фамбер.
     - И все же  я  позволю  себе  воспользоваться  преимуществами  вашего
предложения. Я хочу, чтобы Падербуш был заточен в таком месте,  откуда  он
гарантированно не смог бы сбежать до тех пор, пока я не решу,  как  с  ним
поступить.
     - Мы разместимся в Парадном Дворце. В его потайных подвалах  найдется
вполне подходящая для этой цели темница.
     Она сказала несколько слов начальнику стражи, и несчастного Падербуша
тотчас же увели.
     Вернувшись  в  форт,  Герсен  отсоединил  часть  кабелей   и   блоков
управления, приведя тем самым механизм форта в состояние, непригодное  для
каких-либо манипуляций. Тем временем появился  экипаж,  богато  украшенное
высокое  сооружение  на  золотых  колесах.  Герсен  присоединился  к  Алюз
Ифигении и барону Тобальту, уже разместившимся  в  переднем  отделении.  С
ощущением вины за свою перепачканную  одежду  сел  он  на  мягкий  красный
бархат и белый мех.
     Экипаж выехал на проспект. Мужчины  в  роскошных  одеждах  и  высоких
остроконечных шляпах и женщины  в  белых  длинных  платьях  со  множеством
оборок поворачивали в его сторону головы,  чтобы  лишний  раз  насладиться
зрелищем выезда своего сюзерена.
     Впереди показался Парадный Дворец Сиона Трамбле, квадратное здание  в
глубине огромного парка, архитектура которого, подобно архитектуре  других
дворцов Каррая, была одновременно вычурной и подкупающе бесхитростной:  по
периметру дворца возвышались шесть стройных башен, вокруг  которых  вились
спиральные   лестницы,   центральный   купол   состоял    из    стеклянных
пятиугольников в  ячейках  бронзовой  паутины,  балюстрады  террас  вокруг
дворца представляли  из  себя  ровные  ряды  нимф.  Экипаж  остановился  у
мраморной  рампы.  Здесь  его  поджидал  необычайно  высокий  и  столь  же
необычайно худой старик в черных и серых одеждах. В руках он держал жезл с
эллипсоидальным изумрудом на конце - по-видимому, отличительным знаком той
государственной  службы,  которую  он   возглавлял.   Алюз   Ифигению   он
поприветствовал со сдержанной почтительностью.  Барон  Тобальт  представил
его Герсену.
     - Атер Кэймон, мажордом Парадного Дворца.
     Мажордом поклонился, в то же самое время скользя критическим взглядом
по замызганным одеждам Герсена, затем чуть взмахнул жезлом. Возникшие  как
из-под земли ливрейные лакеи повели Алюз Ифигению и Герсена во дворец. Они
пересекли вытянутый приемный зал, вдоль  всей  длины  которого  с  потолка
свешивались хрустальные люстры, а пол был устлан ковром с бледно-лиловыми,
красными и светло-салатными узорами. В круглом вестибюле они  разлучились,
пройдя каждый в  свой  боковой  коридор.  Герсена  завели  в  апартаменты,
состоящие из целого ряда комнат и выходящие в огороженный  сад,  в  центре
которого деревья в цвету  окружали  фонтан.  После  трудностей  и  невзгод
путешествия такая неожиданная роскошь казалась нереальной.
     Герсен вымылся  в  бассейне  с  теплой  водой,  после  чего  появился
цирюльник, чтобы  побрить  его.  Камердинер  извлек  из  гардероба  свежую
одежду: свободные темно-зеленые штаны, зауженные  у  лодыжек,  темно-синюю
рубаху с белой вышивкой, зеленые кожаные чувяки  с  причудливо  изогнутыми
носками, головной убор, очень напоминающий островерхий  шутовской  колпак,
который здесь, казалось, был весьма существенной частью наряда мужчин.
     На столе в саду его уже дожидались фрукты, пирожные  и  вина.  Герсен
поел, отведал вина и тут же задумался  -  с  чего  бы  это  Сиону  Трамбле
расставаться с таким окружением для участия в операциях против  пиратов  и
вообще менять роскошь столицы на тяготы и опасности, с которыми  сопряжены
многочисленные военные авантюры, которым  он,  по  словам  Алюз  Ифигении,
счастлив предаваться?
     Герсен покинул отведенные ему апартаменты и стал бродить  по  дворцу,
повсюду обнаруживая  обстановку,  ковры,  портьеры  и  обои  изысканнейшей
выделки. Предметы самых различных стилей доставляются сюда,  очевидно,  со
всех концов Фамбера.
     В гостиной он застал барона Тобальта, который поприветствовал  его  с
холодной учтивостью. После некоторого размышления он справился у Герсена о
характере мира за пределами Фамбера, "...откуда, насколько я  полагаю,  вы
прибыли".
     Герсен не стал этого отрицать. Рассказал  об  Ойкумене,  о  различных
планетах, входящих в ее состав, и существующих на них порядках, о Глуши  и
творящихся в ней безобразиях, о планете Земля, откуда расселилось по  всей
Галактике человечество. Заговорил о Фамбере и о той  легенде,  которою  он
стал, на что барон ответил, что остальное человечество - не более, чем миф
для жителей Фамбера.
     - Наверное, можно не сомневаться в том, что вы намерены  вернуться  в
привычную для вас среду? - не без грусти в голосе спросил он.
     - Всему свое время, - осторожно ответил Герсен.
     - И тогда вы всем объясните, что Фамбер вовсе никакой не миф?
     - Я еще не задумывался над этим, - сказал Герсен. -  А  как  вы  сами
настроены? Наверное, предпочитаете изоляцию.
     Тобальт покачал головой.
     - Я очень благодарен судьбе за то,  что  не  мне  принимать  подобное
решение. До  самого  сегодняшнего  дня  только  один-единственный  человек
утверждал, что он побывал в звездных  мирах  -  Кокор  Хеккус,  однако  он
повсюду разоблачен как хормагаунт  -  человек  без  души,  которому  никак
нельзя доверять.
     - Вы когда-нибудь встречались с Кокором Хеккусом?
     - Только на поле битвы.
     Герсен воздержался от того, чтобы спросить у барона, не замечал ли он
сходства между ним и Падербушем. Думая  о  Падербуше,  ныне  заточенном  в
подземелье, он испытывал угрызения совести: если он не  Кокор  Хеккус,  то
единственным предосудительным поступком с его стороны было только  участие
в контратаке против тадоскоев.
     Герсен дал знак одному из лакеев.
     - Отведите меня в темницу, где содержится узник.
     - Одну секундочку, сэр Рыцарь,  я  поставлю  в  известность  об  этом
мажордома. Только у него хранятся ключи от темницы.
     Вскоре появился мажордом, задумался над просьбой Герсена, а  затем  с
очень недовольным видом - так, во  всяком  случае,  показалось  Герсену  -
провел Герсена к массивной резной деревянной двери, отпер ее, затем  отпер
и открывшуюся вслед за первой  другую  дверь,  железную,  которая  вела  к
лестнице с каменными ступенями. Единственный ее  пролет  спускался  далеко
вглубь и заканчивался в подвале, вымощенном  гранитными  плитами,  свет  в
который проникал только через узкие щели, каким-то образом сообщавшиеся  с
наружным миром. Вдоль  одной  из  стен  выстроился  целый  ряд  дверей  со
стальными решетками, за которыми располагались камеры для заключенных. Все
они были пусты, кроме одной.
     - Вот здесь ваш узник, - произнес мажордом, показывая на единственную
запертую  дверь.  -  Если  вам  угодно  убить  его,  то  проделайте   это,
пожалуйста, в камере, расположенной вслед за  первой  -  там  имеется  все
необходимое для этого.
     - Это не входит в мои намерения. Я хотел только удостовериться в том,
что он не испытывает излишних страданий.
     - Здесь вам не Аглабат. Здесь даже  речи  быть  не  может  ни  о  чем
подобном.
     Герсен  подошел  к  двери  и  заглянул   через   решетку.   Падербуш,
откинувшись  к  спинке  стула,  удостоил  его   презрительно   насмешливым
взглядом. Камера была сухой и хорошо проветриваемой.  На  столе  виднелись
остатки, по всей вероятности, вполне пристойной пищи.
     - Вы удовлетворены? - спросил мажордом.
     Герсен повернулся к нему и утвердительно кивнул.
     -  Неделя-другая,  проведенная  в  размышлениях,  нисколько  ему   не
повредят. Проследите за тем, чтобы, кроме меня, он ни с кем не виделся.
     - Как вам угодно.
     Мажордом провел Герсена назад в  гостиную,  где  к  этому  времени  к
барону присоединилась Алюз Ифигения. Присутствовали здесь также  и  другие
придворные дамы и кавалеры. Алюз Ифигения глядела на Герсена  с  некоторым
удивлением.
     - Вы мне привычны только в облике некоего космического  странника,  -
сказала она Герсену. - И меня удивило, когда я увидела вас как  одного  из
джентльменов Вадруса.
     Герсен ухмыльнулся.
     - Я нисколько не изменился, несмотря на пышный наряд. А вот  вы...  -
Он не смог найти слова, чтобы выразить то, что ему захотелось сказать.
     - Мне сообщили, что возвращается Сион Трамбле, - поспешила  объяснить
Алюз Ифигения. - Он будет среди нас на сегодняшнем вечернем пиршестве.
     Герсен сразу же почувствовал, как снова что-то уходит из его жизни. И
всеми силами старался подавить в себе подобное ощущение. Несмотря на  свой
нынешний наряд никаким джентльменом он не был - ни Вадруса, ни какого-либо
иного места во всей Ойкумене. Он был Киртом Герсеном, чудом  спасшимся  от
гибели во время резни в Маунт-Плезанте и обреченным до  конца  дней  своих
заниматься только тем,  что  должно  оставаться  недоступным  взорам  всех
остальных.
     - Так вот что делает вас такой счастливой, - беспечно произнес он.  -
Близость вашего суженого.
     Девушка покачала головой.
     - Он вряд ли станет моим  женихом  -  вам  это  известно  лучше,  чем
кому-либо другому. Я счастлива потому что... Нет!  Не  могу  назвать  себя
счастливой. Я запуталась, и теперь сама не  знаю,  как  мне  быть!  -  Она
взволнованно всплеснула руками. - Смотрите!  Все  это  -  мое,  стоит  мне
только захотеть! Я могу наслаждаться  всеми  наивысшими  благами  Фамбера!
Однако - хочу ли я этого? И еще не сказал своего  последнего  слова  Кокор
Хеккус, который совершенно непредсказуем. Но я почему-то даже и не думаю о
нем... может быть, все дело в том, что мне пришлась по душе кочевая  жизнь
- которая раздразнила меня после того, как  я  повидала  достаточно  много
миров помимо Фамбера?
     Герсену нечем было ей ответить. Она тяжело вздохнула, затем поглядела
на него из-под полуопущенных век.
     - Но выбора у меня почти никакого. Сейчас я  здесь,  здесь  и  должна
оставаться. На следующей неделе я вернусь в Драззан - а вас уже  здесь  не
будет... Вы ведь покинете Фамбер, разве не так?
     Герсен решил подойти к этому вопросу как можно более трезво.
     - Куда и как я отправлюсь зависит от того, каким образом мне  удастся
поскорее добраться до космического корабля.
     - А потом?
     - Потом - я снова возьмусь за то, ради чего я сюда прибыл.
     Она тяжело вздохнула.
     - Не очень-то, как мне кажется блестящая перспектива. Снова горы Скар
Сакау... Снова отвесные скалы и пропасти. Затем Аглабат. Каким образом вам
удастся проникнуть сквозь его стены? А если вас поймают... - Она  скривила
лицо. - Когда я впервые услышала о темницах  под  Аглабатом,  я  не  спала
несколько  месяцев.  Все  боялась  уснуть  из  страха  перед  подземельями
Аглабата.
     В гостиную вошел дворецкий  в  светло-зеленой  ливрее  с  подносом  в
руках. Алюз Ифигения взяла два бокала, один из них протянула Герсену.
     - И если вас убьют или поймают - как я смогу тогда  покинуть  Фамбер,
если решусь на это?
     Герсен невесело рассмеялся.
     - Если бы я серьезно задумывался над подобными вопросами, я  бы  стал
опасаться всего этого. Страх сковал бы мои действия,  а  вследствие  этого
резко бы возросла угроза моей поимки или гибели. Если вы выйдете замуж  за
Сиона Трамбле,  то,  как  мне  кажется,  столкнетесь  с  точно  такими  же
трудностями.
     Алюз Ифигения чуть вздернула обнаженные нежные плечи  -  она  была  в
белом вечернем платье  в  оборках  без  рукавов,  которым  в  этом  городе
отдавали явное предпочтение.
     - Он красив, благороден, справедлив, почтителен -  и,  пожалуй,  даже
слишком хорош для меня. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что у меня
появились такие мысли и желания, которые раньше были мне неведомы.  -  Она
обвела взглядом комнату, на мгновенье прислушалась к гулу  голосов,  затем
снова повернулась к Герсену. - Мне трудно выразить словами те чувства, что
меня обуревают - но в эпоху,  когда  мужчины  и  женщины  почти  мгновенно
пересекают космическое пространство, когда  сотни  планет  объединились  в
Ойкумену,  когда  возможно  все,   что   только   доступно   человеческому
воображению, эта отдаленная крошечная планета с доведенными  до  крайности
добродетелями и пороками кажется неправдоподобной.
     Герсен, которому были куда ближе, чем Алюз Ифигении, знакомы  планеты
Глуши и планеты Ойкумены, не склонен был разделять ее чувств.
     -  Все  зависит  от  того,  -  сказал  он,  -  как  вы  относитесь  к
человечеству: к его прошлому, его настоящему и  какие  надежды  питаете  в
отношении его будущего. Институт... - Он не удержался от смеха,  произнося
это слово, - ...наверняка предпочел бы Фамбер будням современной Ойкумены.
     - Мне ничего не известно об Институте, - произнесла Алюз Ифигения.  -
Это группа людей с порочными наклонностями или даже преступников?
     - Нет, - ответил Герсен. - Они всего лишь философы...
     Алюз  Ифигения  тяжело  вздохнула,  взгляд  ее   снова   стал   почти
отрешенным.
     - Я еще очень многого не знаю, - произнесла она, взяв руку Герсена  в
свою.
     В сопровождении пажей с фанфарами в  руках  в  гостиную  торжественно
вошел герольд.
     - Сион Трамбле, Великий Князь Вадруса.
     В гостиной сразу же воцарилась тишина. Из приемного зала  послышались
пока что еще отдаленные, размеренные шаги и в такт с ними характерный звон
металла. Пажи подняли фанфары, издали приветственную  мелодию.  И  тут  же
размашистым шагом в гостиную вошел Сион Трамбле. Он был прямо с дороги,  в
перепачканных  доспехах,  в  круглом  металлическом   шлеме   на   голове,
испещренном вмятинами и перемазанном  запекшейся  кровью.  Когда  он  снял
шлем, взору Герсена  явилась  пышная  копна  золотистых  локонов,  коротко
подстриженная светлая  борода,  великолепный  прямой  нос  и  невообразимо
голубые глаза. Он поднял руку в приветственном жесте, относящимся ко  всем
присутствующим, затем церемонно подошел к Алюз Ифигении,  склонился  перед
ее рукой.
     - Моя принцесса - вы сочли возможным вернуться.
     Алюз Ифигения хихикнула. Сион Трамбле с удивлением поглядел на нее.
     - По правде говоря, - сказала Алюз Ифигения, - вот этот джентльмен не
предоставил мне иного выбора.
     Сион Трамбле повернулся к  Герсену.  "Мы  с  ним  никогда  не  станем
друзьями", подумал Герсен. Каким бы благородным, учтивым,  справедливым  и
добросердечным ни был  Сион  Трамбле,  он  все  равно  оставался  лишенным
чувства юмора напыщенным индюком, самодовольным и своенравным.
     - Меня поставили в известность о вашем  прибытии,  -  сказал  Герсену
Сион Трамбле. - Я обратил внимание на чудовищный механизм,  в  котором  вы
прибыли. Нам предстоит многое обсудить. А пока что, прошу  извинить  меня.
Мне нужно снять с себя доспехи.
     Он повернулся и покинул гостиную. Возобновились прерванные  разговоры
между придворными.
     Алюз Ифигении не о чем было говорить, и она загрустила. Через час все
собравшиеся перешли в пиршественный зал. За возвышением  в  дальнем  конце
стола восседал в белых и алых одеяниях Сион Трамбле,  справа  и  слева  от
него располагались наиболее приближенные к нему вассалы. Чуть ниже  их,  в
строгом порядке старшинства места  занимали  все  прочие  приглашенные  на
пиршество гости. Отведенное Герсену место оказалось почти у самых дверей в
пиршественный зал. Кроме того, от его внимания не  ускользнуло,  что  Алюз
Ифигения, несмотря на свой статус официальной невесты Сиона  Трамбле,  все
же вынуждена была занять место позади по  крайней  мере  шести  дам,  ранг
которых расценивался при дворе выше, чем ее.
     Пиршество было  великолепным  и  продолжительным,  крепки  подаваемые
вина. Герсен ел и пил в меру, учтиво отвечал на вопросы, все  его  попытки
держаться  как  можно  неприметнее  не   увенчались   успехом,   поскольку
оказалось, что  глаза  всех  присутствующих  большую  часть  времени  были
устремлены именно на