голова и верхняя часть плечей,  а  над  головой
висело на шнурах изысканное платье, которое вот-вот должны  были  надеть
на нее, опустив сверху. Снаружи перед ширмой  стояла  костюмерша,  чтобы
принимать одежду по мере того, как Лилит будет ее снимать.
   Клив посмотрел поверх ширмы на красивое, слегка разрумянившееся  лицо
девушки, и спросил себя -  действительно  ли  он  отправился  за  кулисы
только из-за пари? Может быть,  скорее  ради  того,  чтобы  еще  раз  ее
увидеть? А, может, еще и потому, что ее взгляд успел так быстро  оценить
его и отмести прочь, как ничего не стоящего субъекта? Он усмехнулся  при
мысли, что его гордость можно задеть таким пустяком, но все же  признал,
что чувствует себя уязвленным. Конечно,  он  всего-навсего  обыкновенный
легкомысленный тип, но женщины пока что не обходили его своим вниманием,
всякие и разные... и, в конце концов, сама-то она что такое особенное из
себя представляет, если танцует в подобном заведении?
   Пока он собирался с духом, чтобы задать ей вопрос, кто-то за спиной у
него произнес:
   - О, прошу меня извинить!..
   Оглянувшись, он  увидел  человека  средних  лет,  который  неуверенно
пробирался сквозь толпу за кулисами.  Очевидно,  его  немного  ошарашила
суета и беспорядок, смутило обилие обнаженного тела и затянутых в  чулки
длинных ног, но он настойчиво проталкивался, пока  не  нашел  ширму,  за
которой переодевалась Лилит Прескотт. Помешкал немного и позвал:
   - Мисс Прескотт! Мисс Прескотт...
   Она даже не подняла глаз.
   - Потом.
   - Но это очень важно, мисс Прескотт, я...
   - Это всегда важно. Чем они старше, тем важнее это становится.
   На ширму сверху шлепнулась нижняя юбка, и Клив поднял палец.
   -  Мисс  Прескотт,  вы  меня  неверно  поняли.  Я  -  Хайлан  Сибери,
поверенный в. делах Джонатана Брукса. - Сибери помолчал. - Разве это имя
вам ни о чем не говорит?
   - Этот старый козел?
   - Ну, - раздраженно сказал Сибери, - по-видимому, вы для него  что-то
значили. Он включил вас в завещание.
   Она в изумлении подняла голову над ширмой.
   - Он что?
   Ее глаза скользнули мимо Сибери и наткнулись на  взгляд  Ван  Валена.
Она тут же посмотрела в сторону.
   На ширму шлепнулась вторая юбка, за ней третья. Клив поднял второй  и
третий пальцы.
   - Я уверен, что выиграю, джентльмены. Не меньше шести.
   В  это  мгновение  в  закулисном  шуме  вдруг  возникла  пауза,  и  в
наступившей тишине его слова прозвучали громче, чем ему хотелось бы.
   -  Вам  придется  поехать  в   Калифорнию,   мисс   Прескотт,   чтобы
воспользоваться завещанной вам недвижимостью, но на вашем месте я бы...
   - Но вы не на моем месте. И я не поеду в Калифорнию, даже  если  Джон
Джейкоб Астор (Джон Джейкоб Астор (1763-1848) - знаменитый  американский
миллионер; занимался  торговлей  мехами,  чаем,  спекуляцией  земельными
участками, преимущественно в восточных  штатах  и  на  Среднем  Западе.)
завещает  мне  весь  Сан-Франциско!  -  При  этих  словах  поверх  ширмы
шлепнулась четвертая юбка, и ее забрала костюмерша.
   Клив поднял четвертый палец.
   - Видите? Уже четыре. А я спорил, что будет не меньше шести.
   - У мистера Астора нет таких владений в Сан-Франциско, мисс Прескотт.
Однако вы убедитесь, что доход от собственности  мистера  Брукса  таков,
что им не стоит пренебрегать. Определенно не стоит.
   На ширму легла пятая юбка, и люди, которые должны  были  опустить  на
Лилит роскошное платье, разобрали шнуры.
   - Все, Мэри. Давайте, ребята.
   - Все?
   - Ты слышала, что я сказала. Это все! - Она подняла руки, продела  их
в платье, опускающееся на нее сверху, и подвигала плечами, чтобы  платье
село на место.
   - Доход, вы сказали... Доход от чего?
   - От золота, мисс Прескотт.  Меня  заверили,  что  собственность  эта
вполне надежна. Так вот, если вы соизволите подписать эти бумаги...
   - Вы сказали... золото?
   - Вот именно. Эта заявка дала три  с  половиной  тысячи  долларов  за
первую неделю разработки.
   Лилит посмотрела через голову Сибери на  Клива  Ван  Валена,  который
отсчитывал золотые монеты с орлом в протянутую ладонь Джонса.
   - Ты выиграл, - сказал Клив, - но, черт побери, я готов поклясться...
   - Ты уже клялся, но проиграл. Ты сказал - не меньше шести, и  мы  все
это слышали.
   Бросив последнюю монету в ладонь Джонса, Клив услышал слова Лилит:
   - Ради такого я даже могу поехать в Калифорнию.
   Расстроенный невезением,  Клив  повернулся  и  ушел.  И  тогда  Лилит
шлепнула на ширму шестую юбку и показала ему в спину язык.

Глава восьмая

   Ночь, и дальнее зарево в небе... откуда, интересно? Над головой сияли
звезды, где-то, не очень далеко, лаяла собака. И больше никаких  звуков,
только поскрипывало седло и цокали копыта лошади. Воздух был  прохладный
и, кажется, донесся запах реки.
   Клив Ван Вален знал, что он трижды дурак. С чего вдруг он кинулся  за
этой девушкой, которая, может, вовсе и не появится здесь?  Разве  он  не
слышал, как она сказала, что  не  поедет  в  Калифорнию?  Правда,  когда
законник упомянул про золото, она заинтересовалась... и он тоже.
   Клив внимательно взглянул на себя, как бы со стороны, и  то,  что  он
увидел, ему вовсе  не  понравилось  -  зрелый  мужчина,  который  провел
четырнадцать, а то и пятнадцать лет своей  жизни  за  карточным  столом,
кинулся  вдруг  искать  девушку  просто  потому,  что  она  получила   в
наследство золотоносный участок. И зачем? Затем, что  надеялся  жениться
на ней и завладеть этим участком и тем, что он дает.
   В его прошлом немного было такого, чем стоит гордиться, но  и  ничего
такого, чего надо стыдиться; но если он действительно  сделает  то,  что
собрался... довольно постыдное дело он задумал. Если, впрочем, это  дело
вообще выгорит... вот тут-то  и  появляется  сомнительная  карта  в  его
колоде - ведь Лилит не проявила к нему ни малейшего интереса.
   Она посмотрела на него, увидела, в какой он компании, и с  той  самой
минуты перестала замечать. Вот это его и грызло больше всего.
   От этой мысли ему стало стыдно, а потом накатило раздражение. Да  что
он, мальчишка зеленый, что  ее  невнимание  так  его  задело  за  живое?
Женщины его любили, женщины его ненавидели, некая девица  пыталась  даже
убить его - но ни одна не оставалась к нему безразличной.
   Так что же так тревожит его? Неужели опасение, что это  золото  может
проплыть мимо носа?
   Из-за нее он уже потерял  сотню  долларов,  из-за  одной-единственной
юбки... и он собирался вернуть свое. Так он сказал  себе  -  и  безбожно
соврал. Он хотел попробовать жениться на Лилит Прескотт  не  из-за  этой
сотни и не потому, что полюбил ее - нет, ему даже не  нравились  женщины
такого типа - а просто потому, что во всем прочем он потерпел неудачу, и
ему не осталось ничего другого, кроме как подыскать себе теплое местечко
раньше, чем он станет слишком стар для этого. А когда  человек  вынужден
принять такое решение, не очень-то это приятный момент...
   Но как, Господи Боже, найти  ему  одну  девушку  на  атом  бескрайнем
Западе? Даже если это такая девушка, как Лилит Прескотт?
   А найти ее необходимо. В кармане у него лежат три  двадцатидолларовые
золотые монеты, лошадь, на которой он едет, его собственная. В кобуре на
поясе у него револьвер, сзади за  седлом,  в  скатанном  одеяле  немного
одежды - и это все. У него нет винтовки, нет  никакого  опыта  жизни  на
границе цивилизации и, в конечном счете, никаких оснований, чтобы  ехать
на Запад.
   Он внезапно, повинуясь минутной прихоти, связал свое будущее  с  этой
девушкой и ее наследством; а что еще оставалось ему делать?
   Он даже не знал наверняка, что она поедет этой дорогой - знал только,
что она бросила работу и растворилась в воздухе.  Но,  если  принять  во
внимание это  неожиданное  наследство,  то  такое  предположение  вполне
правдоподобно.  Вокруг  Индепенденса  и  по  соседству  с  этим  городом
собирались люди, которые отправлялись на  запад  в  фургонах  и  верхом.
Здесь они собирались, сбивали караваны  фургонов,  приводили  в  порядок
снаряжение и готовились к предстоящему долгому путешествию.
   Неожиданно для  себя  Ван  Вален  выехал  на  вершину  пригорка  и  в
изумлении натянул поводья. Перед ним до самой реки  протянулась  широкая
равнина, и посреди этой равнины лежал городок, сияющий огнями, хотя  уже
давно перевалило за полночь. Но удивил его не сам город, не то,  что  он
был освещен в такое позднее время - удивили его лагерные костры вокруг.
   Вокруг на невысоких холмах разместились стоянки и казалось, будто под
каждой звездой на небе горит свой костер на земле. Куда ни  глянь,  ночь
расцвечивалась огнями, поблескивающими и приветливыми.
   С самого детства слышал он рассказы о людях, отправившихся на  запад,
разговоры  о  тех,  кто  собирался  туда,  но  никогда,  даже  в   самых
безудержных фантазиях, не мог он  вообразить  такого  всеобщего  исхода.
Должно быть, они здесь собирались  не  одну  неделю.  Несомненно,  самые
рисковые уже двинулись через прерию, раскинувшуюся на западе, но  совсем
недавно, самое большее - несколько дней назад.
   Часом позже он подъехал к кузнице Боба Уэстона. В городке  имелись  и
другие кузнецы, но эта была самая большая, самая бойкая, и  она  служила
центром притяжения для путников,  собирающихся  на  запад,  местом,  где
назначались встречи,  где  сбивались  караваны  фургонов.  Здесь  всегда
толпились люди. И здесь он решил начать свои поиски...
   Дюжина наковален звенела под ударами молотов,  светились  раскаленные
поковки, красные отблески огня ложились на черные от сажи  лица  и  тела
кузнецов.  Здесь  работали  одновременно  два  десятка  людей  -  ковали
подковы, приколачивали их к копытам лошадей, изготовляли железные  части
для фургонов. И все это - среди ночи!
   Мимо проехал очередной фургон. Женщина на сиденье  держала  на  руках
плачущего ребенка, рядом с фургоном шел  мужчина  с  палкой  в  руках  и
погонял волов. Пусть на волах - но они все же ехали на запад.
   Неожиданно чья-то рука легла на его стремя.
   - Неужели это вы? Вы едете на запад?
   Это был Гейб Френч.
   - Да вот подумываю. А вы?
   - Выезжаю завтра с компанией Роджера Моргана, у меня четыре  фургона.
Если решитесь ехать, найдите меня, прежде чем обращаться  к  кому-нибудь
другому. Мне пригодятся лишние руки.
   - Я огляжусь сперва.
   Гейб Френч поднял руку и заторопился прочь своей странной,  косолапой
походкой. Клив посмотрел ему вслед.
   - Да, паренек, - сказал он, обращаясь к своему коню, -  этот  человек
справится. Пока мы с тобой будем привыкать, он уже  завладеет  половиной
Калифорнии.
   Под фонарем на другой стороне улицы какой-то человек раскидывал карты
- играл  с  желающими  в  три  листика.  Клив  присмотрелся  -  это  был
Канада-Билл.
   Клив поехал дальше вдоль улицы. Он видел,  как  загружают  фургоны  и
отгоняют подальше в прерию. Куда ни глянь, повсюду  кипела  работа  -  и
повсюду шли разговоры. Никогда в жизни не слышал он, чтобы столько людей
одновременно разговаривали об одном и том же, одними и теми же  словами.
Все в один голос вели разговоры о тропе, о том, какие фургоны  лучше,  о
волах, о лошадях, о мулах. Рассуждали об  индейцах,  о  фортах,  которые
ставят на тропе военные. Повсюду царило возбуждение, чтоб не  сказать  -
экстаз... эти люди были вовлечены в грандиозное  приключение,  небывалое
переселение под магическим сиянием слова "Запад". Это слово звучало, как
"Сезам, откройся!" - и открывало фантастическое будущее.
   Он повернул коня и поехал обратно. Он  смертельно  устал,  надо  было
найти ночлег - а чуть дальше по улице  находилась  гостиница  полковника
Ноланда.
   И тут, приближаясь опять к шуму и звону кузницы  Уэстона,  он  увидел
ее...
   Она о  чем-то  беседовала  с  высоким,  крепко  сложенным  человеком,
который изучал кнуты, выложенные  на  продажу  на  столике  прямо  перед
входом в кузницу.
   Клив остановил коня в тени соседнего строения и прислушался.  Человек
говорил:
   - Я полагаю, фургон у вас есть?
   - Могу купить, - отвечала Лилит.
   - А упряжка?
   - Я достану все, что нужно.
   - Вы замужем?
   - Нет, мистер Морган.
   - Путешествуете в одиночку?
   - Да.
   - Ну-у, в таком случае - нет. Только не в моем  караване.  Незамужняя
женщина, путешествующая в одиночку, - да в мужчин сам  дьявол  вселится.
Всех достанет... а вы мне поверьте - в этих караванах люди  и  без  того
совсем дикие.
   - Я буду держаться  в  стороне,  мистер  Морган,  а  о  себе  я  умею
позаботиться. В конце концов, - сухо добавила  она,  -  любую  проблему,
которая может возникнуть, мне уже приходилось решать раньше.
   - Не сомневаюсь. Но... такая женщина, как вы? В один прекрасный  день
вы обнаружите, что... э-э... попали в беду,  и  вам  придется  затратить
черт знает сколько сил, чтобы выяснить кто виноват.
   У Лилит побелело лицо. Она схватила один из кнутов и, резко  отступив
на шаг назад, умело щелкнула им.
   - А, ну, - сказала она ледяным током, - повторите ваши слова еще раз,
мистер Морган, и вы получите такую порку, какую давно заслужили!
   Морган засмеялся, но в глазах у него появилось уважение.
   -  Ну-ну,  ладно.  Мне  нравятся  женщины   с   характером...   и   я
действительно не имел никакого права так разговаривать с вами... Есть  у
меня мысль, что вам надо сделать, чтобы ехать с нами. - Он забрал кнут у
нее из рук. - Этот кнут мне нравится, - сказал он  и  бросил  монету  на
столик.
   А потом снова повернулся к Лилит.
   - Есть тут одна женщина по фамилии Клегг - Агги Клегг.  Попробуйте  с
ней договориться, чтобы она присоединилась к вам - или  вы  к  ней.  Вас
двоих вместе я возьму с удовольствием.
   Клив подождал, пока Лилит уйдет, потом последовал за ней на приличном
расстоянии. Она шла целеустремленно - видимо, знала, где можно найти эту
самую женщину по фамилии Клегг.
   В конце улицы она повернула к нескольким фургонам,  стоящим  на  краю
прерии. При свете факела какая-то женщина заталкивала  в  задок  фургона
тяжелую корзину.
   Подойдя чуть поближе, Клив услышал, как она говорит:
   - Ну... не знаю. Я надеялась проделать путь вместе с мужем... и  чуть
не поймала себе мужа на прошлой неделе.
   - Мне говорили, что в Калифорнии на  одну  женщину  приходится  сорок
мужчин. Подумайте, мисс Клегг. Я бы вам охотно заплатила.
   - Да не нужны мне деньги, мне мужчина нужен! - Взглянув на Лилит, она
добавила:
   -Да и тебе он тоже потребуется, пока эта дорога кончится.
   Клив легко тронул каблуком коня и шагом двинулся вперед. Они услышали
и подняли глаза.
   - Добрый вечер, леди, здравствуйте. Мисс Прескотт? Клив Ван Вален,  к
вашим услугам. Я - в вашем распоряжении,  если  захотите,  отсюда  и  до
самой Калифорнии.
   - Благодарствуйте, - резко бросила Лилит. - Что бы вы ни  предлагали,
мы в этом не нуждаемся.
   Агата Клегг вытерла руки о передник.
   - Говори за  себя,  милочка.  Я  ведь  уже  сказала  тебе,  пока  это
путешествие закончится...
   Клив перебил ее.
   - Боюсь, вы меня не правильно поняли, мисс Прескотт. Я...
   - Не волнуйтесь, я все поняла правильно. И когда я вижу  перед  собой
пустозвона без гроша в кармане, я его ни с кем не спутаю.
   - Я предлагаю вам честную ежедневную  работу  за  честную  ежедневную
плату.
   - Прощайте, мистер Ван Вален.
   Клив повернулся ко второй женщине.
   - Очень приятно было познакомиться с вами, мисс Клегг. Я  никогда  не
видел  женщины   с   такими   красивыми   волосами...   естественно,   я
обеспокоен... для индейца это будет  такой  почетный  трофей,  когда  он
повесит их на гриву своего пони...
   Посмотрел на Лили и сказал уже серьезно:
   - Надеюсь, вы хорошо  понимаете,  что  делаете,  мисс  Прескотт.  Две
красивые женщины, одни в диком краю, - кто защитит  вас?  Когда  нападут
индейцы, каждый мужчина станет защищать свою семью  -  и  кто  осмелится
упрекнуть его за это? - Он приподнял шляпу. - Спокойной ночи,  мэм.  Или
правильнее сказать, доброго утра?
   Он повернул коня и поехал прочь между фургонами, а  Лилит  посмотрела
ему вслед, наполовину раздраженная, наполовину смущенная.
   - Черт возьми!  -  сказала  Агата.  -  Никто  мне  раньше  такого  не
говорил...
   - Чего?
   - Что у меня волосы красивые... - Она с явным  удовольствием  провела
рукой по волосам, потом сказала Лилит:
   - Знаете, чую я, что мужчины на вас  летят,  как  бабочки  на  огонь.
Может, и я какого сумею поймать, когда он будет пролетать  мимо.  -  Она
протянула руку. - Ладно, мисс Как-Вас-Там,  считайте,  что  у  вас  есть
напарница.
   - Меня зовут Лилит Прескотт, - ответила Лилит, - и не думайте, что  я
не смогу нести свою ношу. Я выросла на  ферме  в  северной  части  штата
Нью-Йорк.
   - В жизни бы не подумала! - Агата удивленно глянула на нее. - Странно
все же, что такая красивая девушка - и до сих пор не замужем.
   - А я не искала себе мужа,  -  резко  ответила  Лилит.  -  Когда  мне
встретится нормальный мужчина, я за него выйду, но пока  что  мне  не  к
спеху.
   Клив Ван Вален  ехал  обратно  к  городу,  ничуть  не  обескураженный
неудачей. Он чувствовал, что бросил семя в плодородную почву.
   Время от времени он  останавливал  коня,  чтобы  послушать  разговоры
вокруг. И впервые ему пришла в голову беспокойная мысль, что  сам-то  он
не слишком  подготовлен  к  предстоящему  путешествию.  Ему  приходилось
править упряжкой, от случая к случаю выполнять физическую  работу  -  но
таких случаев было раз-два и обчелся...
   Люди вокруг него мелькали самые разные, всех нравов и  ремесел,  всех
национальностей. Здесь были немцы, швейцарцы, поляки,  французы,  шведы,
норвежцы, испанцы. Короче, здесь собрались  всевозможные  люди  -  и  на
всевозможных повозках.
   Его остановил высокий человек в цилиндре и с бакенбардами-котлетками.
   - Простите, сэр, не найдется ли у вас огонька? Я  истратил  последнюю
спичку.
   Клив дал ему прикурить.
   - И вы тоже переселенец? - спросил он,  хоть  и  понимал,  как  глупо
звучит его вопрос в этом месте и в это время.
   - Я - юрист, сэр. Да, адвокат, и намерен  отправиться  на  Запад.  За
золотом, сэр, да, за золотом, хоть и  не  собираюсь  выкапывать  его  из
земли. Просто подожду, пока они мне его сами принесут...
   - Вы карточный игрок? Или собираетесь открыть салун?
   - Ни то, ни другое, сэр. Как я  уже  имел  удовольствие  сообщить,  я
юрист. Повсюду, где есть золото и есть люди, неизбежно возникают споры и
тяжбы, а  где  есть  тяжбы,  там  не  обойтись  без  адвоката.  Уж  я-то
разбогатею, на этот счет у меня никаких сомнений, сэр!
   Клив доехал дальше. Может, он и юрист, но, судя по носу,  уж  слишком
много салунов он разглядывал изнутри... Клив доехал до "Дома Ноланда"  -
и тут ему повезло: нашлась свободная  кровать,  она  еще  хранила  тепло
человека, спавшего здесь  до  него.  Сейчас  этот  человек,  несомненно,
готовится отправиться на запад с караваном фургонов. На рассвете  должны
были выступить четыре каравана.
   На следующее утро за завтраком в столовой "Дома Ноланда" он  услышал,
что караван Моргана ушел. В первым день они вряд ли пройдут  больше  чем
восемь или десять миль - просто для  того,  чтобы  животные  в  упряжках
привыкли друг к другу и втянулись в работу. Из-за  этого  караван  может
остановиться совсем рано - так обычно делают, пока  еще  не  привыкли  к
дороге.
   Дважды за это утро у Клив а хотели купить лошадь, но он отказался  ее
продавать. Позднее, когда он уже насиделся в гостинице, прислушиваясь  к
разговорам и прикидывая, как бы организовать небольшую игру (что у  него
не получилось), он вышел на улицу и  начал  пополнять  свое  снаряжение.
Купил кофейник,  запас  пеммикана  (Пеммикан  (от  слова  из  языка  кри
"пими-окан" - "род жира") - прессованная смесь растертых в порошок ягод,
бизоньего или оленьего мяса и жира; обычная дорожная пища индейцев.),  а
старый миссуриец продал ему немного "холодной муки".
   Клив ни