й овцы. Я находился в индейской стране и старался вести себя потише.  С
таким оружием, как у меня, не повоюешь,  с  такими  ногами  от  индейцев  не
удерешь...
   В общем, прошел я с полмили,  присел  и  огляделся  по  сторонам.  Каньон
становился  здесь  шире,  вокруг  было  полно  оленьих  следов.  Дважды  мне
попадались следы горного льва, крупного.
   К ночи я, сделав  несколько  передышек,  преодолел  четыре  мили.  Каньон
расширился и превратился в долину, а ручей впадал в речку побольше,  которая
текла на юг. Я видел место, где они сливаются, прямо впереди.  К  северу  от
меня  местность  как  будто  выравнивалась,  но  сразу  за   этой   равниной
возвышались покрытые снегом вершины. Это, судя по всему, были горы Сан-Хуан,
о которых рассказывал Телл Сакетт. Я знал  здешние  места  только  по  чужим
рассказам, а когда улепетывал от этих хикарилл, мне было как-то не до  того,
чтобы обращать внимание на всякие там приметы местности.
   Я пробрался чуть подальше, где вдоль стены каньона росли кусты и деревья,
и присел на корточки, чтобы очередной, раз осмотреть окрестности. Вот так  и
получилось, что я заметил этих ютов раньше, чем они меня.
   Они ехали  с  южной  стороны,  вели  с  собой  десятка  два  лошадей  без
всадников, и некоторые из этих коняшек показались мне чертовски знакомыми.
   Они проехали мимо меня совсем близко,  легко  было  разглядеть,  что  это
военный отряд,  возвращающийся  из  какого-то  набега.  Они  везли  с  собой
окровавленные    скальпы    -    похоже,    повстречали    невзначай    моих
приятелей-хикариллов. Поймать из засады апача - дело нелегкое, но, по  всему
видать, на этот раз юты добились своего.
   Промелькнула у меня мысль украсть лошадь,  но  я  тут  же  постарался  ее
позабыть. Не в том состоянии были у меня ноги, чтобы двинуться за ютами,  да
и еще одной погони я  бы  не  выдержал.  Нет,  лучше  всего  мне  потихоньку
пробираться на восток, к  реке  Анимас  -  я  слышал,  там  можно  встретить
золотоискателей.
   Практически все время я  был  голодный.  Того,  что  я  находил,  еле-еле
хватало, чтобы держать душу в теле, а  дальше,  на  равнине,  добывать  пищу
станет еще труднее. По дороге я натолкнулся на джимсонову  траву  -  вонючий
дурман по-другому, срезал  немного  листьев  и  положил  в  мокасины  вместо
стельки. Мне приходилось лечить этими листьями болячки от седла, я знал, что
они унимают боль и вроде бы  ускоряют  заживление,  но  штука  эта  опасная,
валять с ней дурака не стоит, и многие индейцы к этой травке не прикасаются.
   Я продолжал внимательно глядеть по сторонам и заметил целую поляну  синих
цветов вроде флоксов - навахо варят из них чай, от которого громко  поют  во
время "Пляски скво"; а еще он у них служит "лекарством" - колдовским зельем,
они его используют, когда заклинают ветер. Но вот съестного  мне  ничего  не
попадалось до самого вечера, пока я  наконец  не  поймал  в  излучине  ручья
отличную большую форель - проткнул копьем.  Это  было  скорее  везение,  чем
умение. А после, когда я уже остановился на ночь, нашел  немного  индейского
картофеля. Так что поел сравнительно неплохо.
   Дожевал я рыбу, скорчился у костерка  и  принялся  мечтать  о  хижине,  о
девчонке, об ожидающем меня ужине - а что  еще  делать  одинокому  парню,  у
которого впереди ничего хорошего, зато за спиной - одни неприятности?  Скоро
неподалеку завел свою песню сверчок, и я постарался шевелиться поосторожнее,
чтобы не задавить его ненароком. У нас в горах говорят,  что  если  задавишь
сверчка, то придут его приятели и сожрут  у  тебя  носки.  Нелегко  бы  этим
приятелям со мной пришлось - у меня-то ни носков, ни чего другого...
   Галлоуэй небось сейчас в шикарном ресторане или в гостях у кого  набивает
себе брюхо бифштексами с жареным картофелем по-французски, а я тут помираю с
голоду в лесу. Я вообще-то редко когда себя жалею, но в  эту  ночь  на  меня
накатило; впрочем, как  там  говорится  в  старинной  ирландской  пословице:
корабль начинается с доски, печь - с камня, смерть - со сна.
   Я заснул.
   Было холодно, обильная роса легла на траву и на меня, но я спал, и  ветер
шептал в листьях осин, и в темноте ко мне на язык попал  вкус  дыма,  а  его
запах - ко мне в ноздри. Было холодно и темно,  когда  запах  дыма  разбудил
меня, и я сел, трясясь от озноба, прямо зубы стучали. Я вслушивался в ночь -
и  не  слышал  ничего,  но  потом  уголком  глаза  поймал  слабый   отблеск;
присмотрелся - и разглядел угасающий костер не дальше чем в полусотне ярдов.
   Медленно и осторожно поднялся я на ноги... Их около  дюжины,  и  один  не
спит, караулит. Должно быть, они разбили лагерь, когда я уже уснул, хотя для
индейцев это уж совсем позднее время, но  с  рассветом  они,  конечно,  меня
найдут... Я осторожно влез в мокасины,  собрал  все,  что  нес  с  собой,  и
ускользнул. А когда убрался подальше от их стоянки и  оказался  уже  на  дне
ущелья, я побежал.
   Земля под ногами была мягкая, и единственное, что мне было нужно  сейчас,
- это уйти от них как можно дальше. Я то бежал, то ковылял шагом два часа, а
потом вошел в ручей.
   Луна уже взошла, и все вокруг купалось в белом  сиянии,  такая  это  была
красота, что просто поверить невозможно; ярко  серебрились  осины,  а  сосны
стояли темные и тихие. В холодной воде ногам было хорошо, но из-за  быстрого
течения и ненадежного дна приходилось двигаться не  спеша.  Через  некоторое
время я выбрался на берег и сел; мышцы гудели  от  усталости,  ступни  снова
разболелись. Я осторожно вытер их досуха пучками травы и шалфейных листьев.
   Едва засерело, я двинулся дальше. Не пройдет и часа, как они  найдут  мой
след и двигаться будут куда быстрее, чем  мне  по  силам.  Я  не  встречался
раньше с ютами, но слышал о них всякое, а здесь все же их страна.
   Я старался идти по каменистым местам, а в  руках  нес  небольшой  плоский
камень, чтобы подкладывать его в тех местах, где нога может оставить-след.
   Конечно, от камня тоже останется след, но это  же  не  отпечаток  ступни,
мало ли от чего он мог остаться... Юты могут найти меня, но я  не  собирался
облегчать им работу - и поэтому бросал камень на землю и с него  перебирался
на твердую поверхность, где следов не остается.
   Что-то зашуршало в кустах. Я резко повернулся, но  успел  заметить  лишь,
как шевельнулись листья там, где кто-то прошмыгнул. Я  присел  за  камнем  и
ждал - но никто не появлялся. Выставил я копье, двинулся к кустам - и  нашел
едва заметные следы... волка.
   Он все еще был тут -  редко  бывает,  чтоб  волк  в  одиночку  так  долго
преследовал человека. Но этот все же был здесь в  кустах,  подкрадывался  ко
мне, чтобы убить. Ничего, пусть поищет добычу полегче...
   Дважды мне пришлось пробираться  через  густой  осинник;  я  старался  не
оставлять следов и все время держал на примете  какое-нибудь  местечко,  где
можно было бы спрятаться. К этому времени они, наверно, уже  обнаружили  мой
костер и пустились меня разыскивать.
   Снова начали кровоточить ноги. Потом я услышал орлиный крик - только  это
кричал не орел, и причем с такого места, где орла быть не могло. Это один из
них нашел, видно, какой-то мой след и сзывал остальных.
   Теперь-то они меня точно найдут - рассыплются, все прочешут  и  обнаружат
следы. Уж слишком я усталый, слишком медленно двигаюсь,  и  ходьба  мне  так
тяжко достается, что без ошибок не обойтись.
   И вдруг я увидел, что дальше идти некуда. Дорога кончилась. Я  все  время
выбирал дорогу, где полегче, а  теперь  склон  горы  резко  оборвался,  и  я
очутился на краю обрыва, над глубоким озерцом,  лежащим  футов  на  тридцать
ниже. Где-то неподалеку  шумел  водопад,  но  поверхность  воды  внизу  была
гладкая и чистая. Я не колебался.
   Я смог зайти достаточно далеко, и о возвращении не могло быть и речи.  Не
задумываясь, я швырнул в воду свои вещи и прыгнул следом, ногами вперед.
   Секунда падения, а потом мое тело коснулось воды и врезалось в  нее,  как
нож. Она была невероятно холодная. Я погружался все глубже и  глубже,  потом
наконец начал всплывать - и ударился во что-то  головой;  это  оказался  мой
самодельный колчан со стрелами. В нескольких ярдах от него плавал лук.
   Подобрал я свое распрекрасное оружие и  поплыл  к  единственному  берегу,
который тут имелся - узкому пляжику, покрытому белым песком и расположенному
под обрывом, с которого я спрыгнул.
   Пляжик был крохотный, не больше четырех футов в длину и трех в ширину, но
все же давал возможность выползти из воды и передохнуть.  Я  поплыл  туда  и
наткнулся на копье и свернутую шкуру с моими пожитками - она не затонула.
   Выбросил я на берег лук и стрелы, а потом выловил остальное и вернулся  к
пляжику.
   Растянуться на этом бережочке во весь рост никак  не  получалось,  только
оставить ноги в воде - ну, так я и сделал. Эту песчаную полоску  было  видно
только с поверхности воды, потому что озерцо окружали со всех сторон гладкие
отвесные скалы, самая низкая из которых  поднималась  над  водой  на  добрых
шесть футов. Даже если индейцы обойдут вокруг и  заберутся  на  скалы  прямо
напротив, им никак не удастся заглянуть в мое укрытие. Их  глазам  откроется
лишь вода и скала, нависшая надо мной.
   Здесь вряд ли кому удастся меня найти... но оставался вопрос,  вот  такой
здоровенный вопрос: как отсюда выбраться?
   Еды у меня совсем не осталось, да и сил почти не было  -  но  зато  я  на
какое-то время оказался в  безопасности.  В  общем,  свернулся  я  на  песке
калачиком, натянул на себя остатки шкуры - и заснул.
   И во сне мне приснилось, что я слышу, как фыркают и топают лошади, скулит
собака или волк и где-то падает вода...
   Прошло много времени, пока я  проснулся.  Я  промерз  до  костей,  просто
трясся от холода, вода в густых сумерках казалась серой. Где-то близко шумел
водопад... но это не имело значения.
   Значение имело лишь одно: я не могу отсюда выбраться.
   Эх, Галлоуэй, и где тебя носит?
 
Глава 5 
 
   - Есть там городок, - сказал Шэдоу, - ну, на худой конец может  сойти  за
городок...
   - Флэган про этот городок ничего не знает. Когда он смылся, он был голый,
в чем мать родила, и бежал так, что сердце наружу выскакивало, но, насколько
я знаю Флэгана, он подастся  в  горы.  Там  всегда  найдется  местечко,  где
спрятаться, и больше возможностей добыть еду.
   - Тем не менее он, может  статься,  найдет  какие-нибудь  следы,  и  если
пойдет  по  ним,  то  рано  или  поздно  выйдет   на   какой-нибудь   лагерь
золотоискателей или ранчо.
   - Ранчо?
   - Люди едут сюда. Некий  Данн  оформил  заявку  на  обширные  пастбища  и
понемногу перегоняет туда скот. - Шэдоу объехал дерево и  придержал  лошадь,
чтобы Галлоуэй поравнялся с ним. - Есть  там  и  другие,  -  Места  на  всех
хватит.
   - Если послушать Даннов, так не хватит. Противная компания. Из Канзаса.
   Под копытами коней лежала заброшенная, поросшая травой тропа. Она  вилась
среди скал и валунов, следуя рельефу местности. Там, где она  проходила  под
деревьями, было тенисто и тихо. Время от времени они останавливались,  чтобы
дать лошадям перевести дух, - высота здесь была большая.
   - Я говорил с одним стариком из племени юта, - заметил Шэдоу, - и показал
ему рисунок замка, где я родился. Он сказал, что далеко в горах  есть  замки
побольше.
   - Замки?
   - Он сказал: "Большие дома, больше, чем дюжина самых больших домов, какие
я когда-нибудь видел, больше, чем два раза столько", - так он утверждал.
   - Вы ему не верьте. Где-где, но только не в этой стране. Он, по-видимому,
просто рассказывал вам сказки.
   - Может быть. Через несколько часов они  спустились  с  месы  в  широкую,
поросшую травой долину. И почти сразу заметили следы. Здесь проехала  дюжина
всадников на подкованных лошадях, и не слишком давно.
   Ник Шэдоу натянул поводья и внимательно осмотрел следы.  Потом  посмотрел
на север, куда они вели.
   - Кто-то из команды Данна, о которой я говорил, - сказал он. -  Держитесь
от них подальше, Сакетт. От этих ребят добра не жди.
   - Вряд ли я с ними  столкнусь,  -  ответил  Галлоуэй.  Тем  временем  они
въехали на гребень, и он показал на запад:
   - Что это там за река?
   - Манкос. А сразу за ней - Меса-Верде . Как раз те места, где, по  словам
старика индейца, можно найти замки. Когда-нибудь я туда выберусь и погляжу.
   Чуть позже Шэдоу добавил:
   - Лучше вам не слишком надеяться. Шансов у вашего брата немного.
   - Он - человек крепкий. И в  переплетах  бывал.  Ему  не  раз  прищемляло
хвост. Я уверен - он продолжает путь и, так или иначе, сумеет сохранить себе
жизнь, пока мы его не найдем. Не важно, сколько это продлится.  А  мы  будем
искать... Ни один Сакетт не бросит другого в беде. По крайней мере, ни  один
Сакетт из наших краев.
   Они повернули на восток, и с  правой  стороны,  чуть-позади  того  места,
откуда они приехали, поднялись высокие горы,  крутые  пики;  их  зазубренные
склоны, испещренные полосами снега, были покрыты лесом почти до вершин.  Они
ехали с оглядкой, потому что знали: вокруг - страна ютов. И потому что здесь
были Данны.
   - Я никого из них пока не встречал, -  сказал  Шэдоу,  -  но  они  успели
заслужить репутацию опасной компании. Рокер Данн с год назад  убил  человека
неподалеку от Пагос-Спрингса и, говорят, двоих в Канзасе, еще до  того,  как
Данны подались на Запад. Поговаривали,  что  некоторые  из  них  работали  с
Куонтриллом, пока не перебрались в этот городок...
   - А где он находится?
   - К югу от нас. Точнее, к юго-востоку. Он  расположен  возле  самой  реки
Ла-Платы. Его назвали Шалако, по имени одного из качиносов.
   Галлоуэй думал о Флэгане. Где-то  далеко  в  этих  горах  он  борется  за
жизнь... если он еще жив. Без оружия, в суровых пустынных местах, где  люди,
которых он может встретить, скорее всего окажутся врагами, - тут  его  шансы
выжить зависят только от него самого и его энергии.
   Они выросли вместе, не раз  вместе  рисковали,  вместе  работали,  вместе
бились за жизнь, и потому никто не мог бы знать другого  человека  так,  как
Галлоуэй знал Флэгана. Он знал, что  будет  делать  Флэган,  чтобы  уцелеть,
потому что знал, что делал бы на его месте сам.
   И знал, что это будет нелегко.
   Флэгану придется  драться  за  каждый  кусок  пищи,  рисковать,  хитрить,
обманывая смерть... И, прокладывая себе путь на север по таким  местам,  где
можно как-то выжить,  медленно  продвигаться  туда,  куда  они  направлялись
сейчас.
 
*** 
 
   Городок Шалако раскинулся на  равнине,  на  живописном  фоне  деревьев  и
вздыбленных  гор.  Равнина  была  зеленая,  испещренная  кое-где   зарослями
карликового дуба, а сама столица края состояла из трех зданий, двух коротких
полосок дощатого  тротуара,  одной  бревенчатой  хижины,  одной  землянки  и
нескольких надворных строений очевидного назначения.
   - Ну, ты гляди! - заметил Ник Шэдоу. - Здесь  воочию  видно,  как  быстро
развивается страна! Я был здесь всего несколько месяцев назад, а с  тех  пор
город разросся на целую треть. Кто-то выстроил сарай.
   - Судя по виду, это платная конюшня.
   - Н-ну, так чего ж вам еще надо? Салун, универсальный магазин  и  платная
конюшня. Хватит для любого города.
   - И, похоже, народ есть в городе, - отметил Сакетт. - Четыре,  даже  пять
лошадей перед салуном, легкая повозка возле лавки. Бизнес процветает.
   - Точно. Край совсем не узнать... - согласился Шэдоу. - Год-другой  назад
можно было по этим местам проскакать сотню миль и не увидеть никого - да что
там увидеть, даже не услышать никого, разве что индеец в тебя  выстрелит.  А
теперь - вы только поглядите! Да тут шагу  не  ступишь,  не  споткнувшись  о
человека...
   Они остановились возле салуна, и Шэдоу заметил:
   - Между прочим, клеймо видите - "качающееся Д"?.. Ранчо Данна.
   Они слезли с лошадей и отряхнули пыль с одежды. Двое высоких мужчин.  Ник
Шэдоу, человек светский, образованный, утонченный и аккуратный... Даже после
долгого путешествия верхом по пыльной дороге он не утратил  изысканности.  И
Галлоуэй Сакетт, в куртке  из  оленьей  кожи,  темно-синей  рубашке,  чепсах
"двустволка" с бахромой по швам и в сапогах. На  голове  -  черная  шляпа  с
плоской тульей. Револьвер подвязан внизу, на поясе  -  нож  Боуи.  Не  столь
очевидным был тот факт, что у него имелся и еще  один  нож  -  "арканзасская
зубочистка" с  длинным,  тонким  лезвием.  Он  был  привязан  на  спине  под
рубашкой, между  лопатками,  так,  чтобы  можно  было  легко  схватиться  за
рукоятку, сунув руку за ворот рубашки. Это был нож работы Жестянщика...
   Они привязали лошадей, пересекли тротуар и  вошли  в  салун.  Над  входом
высился фронтон,  за  которым  скрывалась  островерхая  крыша,  зато  внутри
потолка не было, просто толстые голые балки над головой.
   В салуне имелась  длинная  стойка,  дюжина  столиков  и  стулья.  Хозяин,
широколицый человек с соломенно-желтыми волосами и мощными руками,  опирался
на стойку локтями. В конце стойки сидел жилистый старик с худощавым лицом  и
выступающими скулами, весь затянутый в оленью кожу.
   За одним из столов расположились три человека, явно ковбои.
   - Ржаного, - сказал Шэдоу, - на двоих.
   Хозяин, не меняя позы, опустил руку под стойку и вытащил  бутылку  и  два
стакана. Поставил стаканы на стойку, налил - и все одной левой рукой.
   Галлоуэй задумчиво глянул на него, и в уголках глаз появились морщинки.
   - Хорошие тут места, - сказал он, обращаясь к Шэдоу.  -  Теперь  я  вижу,
почему Теллу здесь понравилось.
   - Теллу? - спросил бармен. - Вы, случаем, не Телла Сакетта имели в виду?
   - Его, - ответил Галлоуэй. - А вы что, знаете его?
   - Конечно... и, кстати, с самой лучшей стороны. Так вы говорите, он бывал
в этих местах?
   - Несколько лет назад. Собственно, Тайлер тоже проезжал здесь как-то.  Он
снялся с места и ездил по всей стране, пока не женился. А его папаша побывал
здесь задолго до этого, где-то в сороковом...
   Один из троих, сидевших за столом, задиристого вида  парень  с  кудрявыми
волосами, примерно того же возраста, что и Галлоуэй, резко повернулся.
   - Говорите, был здесь в сороковом? Тогда здесь еще никого не было!
   - Мой дядя, - сказал Галлоуэй, - жил в горах. Он  пришел  сюда  с  севера
вместе с несколькими другими трапперами - они охотились на  бобров,  пушнину
добывали. Он нам подробно рассказывал об этих краях.
   - А если уж обратиться к фактам, - заметил  Шэдоу,  -  то  многие  бывали
здесь и раньше. Ривера - так  тот  еще  сто  лет  назад,  а  отец  Эскаланте
проезжал как раз по  этим  местам,  когда  искал  путь  в  Монтерей,  что  в
Калифорнии...
   Парень сердито нахмурился.
   - Никогда про таких не слышал. Я этому не верю.
   - Ваше право, - сказал Шэдоу. -  Я  понимаю,  что  образование  с  трудом
пробивает себе дорогу в эту часть страны.
   Молодой человек, который уже повернулся было к  своему  столу,  при  этих
словах резко вскинулся:
   - Вы что имеете а виду? Вы хотите сказать, что я не получил образования?
   Ник Шэдоу улыбнулся.
   - Ни в коем случае. Я предположил, что вы достаточно просвещенный молодой
человек, а вы предположили, что я ошибаюсь относительно Риверы и Эскаланте.
   Нет сомнения, что мы оба ошиблись.
   Шэдоу повернулся к нему спиной, а Галлоуэй обратился к  бармену,  который
пытался скрыть усмешку:
   - Я ищу своего брата. Он убежал от апачей, которые поймали его южнее этих
мест, и, полагаю, направился  в  горы.  Он,  должно  быть,  в  очень  плохом
состоянии. Вы не слышали ничего о таком человеке?
   - Нет. А я бы услышал, уверен.  Тут  не  так-то  много  людей.  Есть  тут
команда Данна, вы с ними только что разговаривали... есть еще Льют Питчер...
у него хозяйство в двух милях отсюда, на холмах за рекой.
   - Если он объявится, вы ему помогите. Ручаюсь, что заплачу  за  все,  что
ему понадобится.
   Кудрявый парень обернулся. Он понимал, что  из  него  сделали  дурака,  и
злился все бо