как?
   - Я не слышала об этом... - Теперь она смотрела с опаской. Что-то до  нее
начало доходить, и я знал - она сейчас вспоминает, что я говорил  про  Верна
Хадди. А он, ко всему, еще и  не  умел  скрывать  свои  чувства.  Слепой  бы
углядел злость у него в лице. - Но я сказала бы, что это было очень  мило  с
их стороны.
   - Вот и я так думаю. Особенно, знаете ли, если учесть, что мы их  даже  и
не знали. Их двадцать человек, а то и больше, ждали в  темноте,  все  им  не
терпелось сделать нам сюрприз этой своей  помощью.  Правда,  мы  уже  успели
нанять несколько индейцев себе в  помощь,  так  что  нам  оставалось  только
выразить им глубокую признательность и бежать дальше по своим делам.
   Росситер сидел и слушал, не говоря ни слова и не пропуская ни слова.
   Он был не дурак и слышал всякие разговоры, которые ходили по округе. Да и
факты были вполне очевидные. Мы, Сакетты, пригнали сюда скот, большое  стадо
и хороших пород, и проявляли явные намерения поселиться здесь.
   А Данны срубили пару хижин, но больше ничего не делали, никаких усилий не
прилагали, чтобы обустроить свою землю.
   - Мы собираемся строиться, - говорил я Мег, -  и  на  "постройку  амбара"
весь здешний люд соберем. - Мы, Сакетты,  здорово  поем...  я  не  про  себя
говорю, я в этом не силен,  разве  что  сам  для  себя  пою,  когда  еду  на
спокойной лошади... но остальные - будь здоров! Предки наши были валлийцы  и
ирландцы, и мы привезли любовь  к  песням  с  собой.  Мы  будем  праздновать
"постройку амбара", новоселье - и петь. Среди нас и скрипачи есть, мы  любим
весело провести  время.  Ну,  сам-то  я  человек  скучный,  серьезный,  я  и
двоюродный брат мой, Тайлер, я бы сказал, но вот Галлоуэй  -  он  весельчак,
настоящий весельчак!
   - Я так люблю вечеринки! - сказала Мег. - Но, сколько мы здесь, еще никто
ничего не устраивал. Думаю, тут просто слишком мало людей.
   - Мэм, на западных вечеринках недостатка в народе не бывает. Я видел, как
ковбои приезжали за шестьдесят-семьдесят миль,  только  чтобы  поглядеть  на
хорошенькую девушку, не говоря уж о том, чтобы потанцевать с ней, а вы, мэм,
уж конечно самая хорошенькая!
   Ну, я ведь уже признал, что не мастак говорить девчонкам всякое такое.  У
меня язык не очень-то подвешен, и вообще, но  когда  я  там  сидел  напротив
этого Верна Хадди и успел уже малость проехаться насчет его, я вдруг  как-то
развязался, и язык у меня заработал, как у Галлоуэя или еще кого. Может, это
я от возбуждения. Я,  бывало,  пускал  в  ход  оружие,  но  мне  никогда  не
случалось выследить человека и хладнокровно его пристрелить. Я пускал его  в
ход,  чтобы  защитить  свою  жизнь  или  имущество  и  когда  меня  к  этому
принуждали. А мистер Хадди, как мне кажется, вряд ли способен встретиться  с
человеком лицом к лицу.
   Мег выглядела удивленной и довольной, но, кажется, поверить не могла, что
это я тут сижу и такие разговоры разговариваю. Да я и сам не очень-то верил.
   - Приятно, что сюда приезжают новые люди, мистер Хаддл,  -  сказал  я.  -
Очень тут нужны такие люди, которые могли бы помочь  обустроить  эти  места,
сделать их поудобнее для жизни. Я предвижу такие времена, когда  у  нас  тут
появятся школы, церкви и приюты. Я полагаю, вы горноразведчик, старатель?
   - Нет, - Верн Хадди поднял взгляд и посмотрел мне  прямо  в  глаза.  -  Я
собираюсь войти в скотоводческое дело.
   - Ну и шутник, - бодро так говорю, - а я-то принял его за  старателя!  Он
сегодня облазил всю Лысую гору, расшибался об скалы, ломился через кусты...
   Конечно, он что-то искал, и, конечно, не скот.
   Ел он что-то безо всякого аппетита, а у меня аппетит просто разыгрался.
   Мег действительно умела готовить, она прямо молодчина была в этом деле, и
я отдавал должное ее стряпне.
   После ужина Хадди поднялся.
   - Прошу меня извинить, но я должен вас покинуть. Он был малость скованный
и здорово сердитый.
   - Тогда, думаю, мне тоже лучше уйти. - Я глянул на Мег.  -  Знаете,  мэм,
тут, случалось, постреливали в темноте, вот я и думаю, что будет лучше, если
мы поедем вместе. Никто не захочет начать стрельбу по двоим сразу.
   - О! - Она была разочарована. - Вам необходимо уйти?
   - Мистер Хадди может остаться, если желает, - вежливо говорю я. -  А  мне
пора уже отправляться в путь.
   Он, конечно, вовсе не хотел оставаться тут после моего ухода и  дать  мне
возможность устроить на него засаду где-то по дороге или выследить, куда  он
там собирается. Так что мы вышли вместе.
   Росситер и Мег пошли нас проводить. Он пожал мне руку.
   - Рад был повидать тебя, Сакетт, - сказал он. - Заезжай в любое время.
   А на Хадди только глянул.
   - Спокойной ночи, мистер Хаддл, - сказал он, и я  хихикнул  про  себя.  А
потом они с Мег ушли в дом.  Верн  Хадди  развернул  лошадь  и  потянулся  к
револьверу. Но моя пушка уже глядела прямо на него.
   - Умерьте пыл,  мистер  Хаддл,  -  сказал  я,  -  существует  же  обычная
вежливость. Никогда не стреляйте в кого-нибудь во дворе у человека,  который
вас только что принимал.
   Я настолько быстрее выхватил револьвер, что он  даже  не  успел  откинуть
полу пиджака, чтоб добраться до кобуры; я знаю, он думал,  что  я  собираюсь
убить его, - сам-то он точно меня убил бы.
   - А теперь поезжай-ка впереди меня и  не  вздумай  выкинуть  какую-нибудь
глупость!
   Он ехал спокойно, пока мы не приблизились к первому  повороту  дороги,  а
потом вдруг резко свернул и понесся вскачь.
   И я дал ему уйти.
   Мы-то с ним знали, что творится, оба,  и  знали,  что  по-настоящему  нам
придется помериться силами завтра, в горах.
   Ехать дальше по этой тропе, где он, может, уже залег в  засаду  на  меня,
это было  бы  чистое  безумие,  так  что  я  свернул  в  сторону.  Была  там
заброшенная тропиночка, которая вела в горы и выходила  чуть  в  стороне  от
Голодного ручья, вот по ней я и поехал.
   Только когда я забрался уже далеко в скалы, до меня дошло,  что  верховья
Голодного ручья - это как раз то самое место, где,  по  словам  Ника  Шэдоу,
спрятано золото и алмазы.
 
Глава 17 
 
   Когда Логан  Сакетт  приехал  обратно  в  Шалако  после  сенокоса,  салун
Берглунда щеголял новой вывеской - "Дочь  Золотого  Искателя",  изображавшей
щедро  одаренную  природой  молодую  леди  в  огненно-красном  платье  и   с
серьгами-кольцами в ушах.
   Берглунд стоял статуей, любуясь вывеской.
   - Да, - сказал он, - вот произведение искусства!
   - И кто же живописец?
   - Он еще спрашивает! Я живописец. Пат Берглунд! Логан внимательно  изучал
вывеску.
   - Вам бы стоило взять еще несколько уроков, - сказал он, - я имею в  виду
- не в живописи.
   Они вошли внутрь, и Берглунд выставил бутылку пива. Несмотря на  то,  что
год близился к концу, день был жаркий. А пиво было холодное.
   - И как это швед ухитрился обзавестись  имечком  Пат?  -  поинтересовался
Логан.
   - У меня мать была ирландка. Меня  назвали  в  честь  ее  брата,  который
служил полисменом в Бостоне. И глянул на Сакетта.
   - А вас в честь кого назвали? В честь ягоды?
   - В  честь  проповедника...  разъездного  проповедника.  Он  подарил  мне
молитвенник на крестины.
   - Вы его когда-нибудь читали?
   - А как же, все молитвы знаю. Беда в том, что я их нечасто пускаю в ход.
   А Библию могу цитировать целыми главами. Моя мамаша была  первый  человек
на молитвенных собраниях.
   - Вы приехали в город один?
   - А почему бы и нет? Мне никакой подмоги не надо.
   - Может, и надо. Вон Данны подъезжают... Логан Сакетт  выглянул  в  окно,
потом вылил в стакан остаток пива.
   - Да их всего пятеро или шестеро. Не стоит портить забаву, Галлоуэя  сюда
звать...
   - Ну, вы не совсем один, - сказал Берглунд. - Я  только  что  видел  Ника
Шэдоу, он в лавку зашел.
   Бак Данн слез с лошади. Олли Хаммер медленно огляделся по сторонам, потом
тоже спустился на землю. Логан отхлебнул пива.
   - Берглунд, если у тебя в заведении есть  что-нибудь  такое,  что  ты  не
хотел бы видеть разбитым вдребезги, так прибери с глаз долой. У  меня  такая
мысль возникла, что эти Данны ищут приключений.
   Первым в дверях появился Жестяная Кружка Хоун. Он увидел Логана Сакетта и
остановился как вкопанный.
   - Здорово, Жестянка! Ты забрался далеко от дому, и лошадь у тебя есть...
   - Ну, и что это должно означать? - подозрительно спросил Хоун.
   - Человек с лошадью, который забрался так далеко от дому, должен садиться
на нее и ехать, - приветливо объяснил Логан.
   - Я останусь.
   - Ладно, твое дело. Когда я  прихожу  на  похороны,  мне  всегда  приятно
видеть красивый труп. Тебя в гроб положат первым красавцем, Жестянка.
   Через заднюю дверь вошел Рыжий.
   - Послушайся его совета, Жестяная Кружка. Я однажды получил такой совет и
удалился. И ни разу об этом не пожалел.
   - Да он же один, разве не так?
   - Нет, Жестянка, не так. Там на улице Ник Шэдоу, а Ник с  шестизарядником
- чистая отрава, да еще он из тех, которым на все  наплевать.  Он  похож  на
мула, упершегося лбом в дерево; кто-то спрашивает: он что, обойти не  может,
а хозяин говорит, может, конечно, но не хочет, хоть ты  тресни!  Этот  Шэдоу
точно такой. Приходилось тебе  связываться  с  человеком,  которому  на  все
плевать? Все кругом трупами лягут, а он останется. Я такое уже видел.
   Хоун медленно прошел к бару.
   - Там, снаружи, шестеро человек и еще  четверо  на  подходе.  Даже  Логан
Сакетт и Ник Шэдоу не попрут вдвоем при таком раскладе.
   Рыжий хмыкнул.
   - Ты меня забыл сосчитать. Я слишком часто оказывался не на той стороне.
   А на этот раз я поверну коня куда надо. Думаю, с оружием я не хуже  тебя,
Жестянка. И еще кой-чего я тебе скажу. Галлоуэй рубил  дерево  на  обрыве  у
реки, и когда закончил, то повернулся и увидел,  что  едут  Данны.  Так  что
сейчас он, Пармали и этот ихний метис, Чарли Фарнум, они сейчас вон  там,  в
платной конюшне.
   - Дай пива, - сказал Жестяная Кружка. - Буду ехать, пить захочется.
   - Ты его выпей, сидя на лошади, - сказал Логан, - они собираются  открыть
бал.
   В дверь вошел Бак Данн. Он посмотрел, как захлопнулась  задняя  дверь  за
Жестянкой Хоуном, и перевел свирепый взгляд на Логана.
   - Слышал про тебя, - сказал он.
   - Обычно я дерусь на револьверах, - сказал Логан, - но на этот раз  решил
уделать тебя голыми реками. Бак глянул на него с презрением.
   - Не будь идиотом. Никому еще не удавалось и близко подойти ко мне.
   - Может, они что-то делали не правильно, - сказал Логан и ударил его.
   Он поставил свое пиво на стойку и  просто  хлестнул  Бака  Данна  тыльной
стороной ладони по лицу - и разбил ему губы. Бак Данн был человек огромный и
мощный, настоящий великан, но Логан Сакетт, хоть и много уступал ему в весе,
был почти такой же высокий, с могучими  плечами  и  грудью.  От  его  удара,
разбившего губы Данну, тот даже не покачнулся, но Логан позволил своему телу
пойти по инерции за ударом и выбросил левую руку  в  лицо  противнику.  Данн
отдернул голову в сторону и обхватил Логана здоровенными ручищами.
   Логан уперся ладонью Баку в  подбородок,  заставив  его  откинуть  голову
назад, потом дважды ударил его по ребрам и отшвырнул от себя.  Данн  жестким
ударом отбросил Логана на стойку бара, а  потом  кинулся  на  него,  пригнув
голову и размахивая кулаками. Логан перекатился вдоль стойки, и его свирепый
короткий удар с правой в голову расплющил Баку ухо; кровь хлынула ручьем.
   Бак извернулся как кошка, успел ответить двумя ударами в голову - слева и
справа - и снова ринулся головой вперед, а Логан ударил его по голове сверху
и, когда она пошла вниз, выбросил навстречу колено. Данн отшатнулся назад.
   Его рот и нос представляли собой кровавое месиво.
   А потом они сошлись вплотную, обрушивая друг на друга удар за ударом,  не
пытаясь уклониться, терпеливо снося боль. Логан был немного быстрее, Данн  -
тяжелее и, возможно, сильнее. Это было жестокое, грубое и красивое зрелище.
   В зале толпились люди. Они сбегались отовсюду. Наконец Логан высвободился
из клинча и сбил Бака Данна с ног сокрушительным ударом справа,  но  великан
поднялся одним прыжком, обхватил Логана  за  бедра,  оторвал  от  пола  и  с
размаху швырнул  на  стол,  который  разлетелся  вдребезги.  Бак  нырнул  на
противника сверху, Логан встретил  его  коротким  ударом  справа  в  лицо  и
сбросил с себя. Оба сошлись вновь. Данн резко двинул ногой, целясь Логану  в
пах, но тот успел выбросить вперед колено и блокировал удар.
   Потом он двинулся вперед, нанося противнику удар за ударом  в  лицо.  Бак
выскользнул, снова пошел в атаку и сшиб Сакетта на пол.  И  тут  же  прыгнул
прямо на него, метя сапогами в лицо. Логан едва успел откатиться. Он вскочил
на ноги как раз вовремя, чтобы встретить натиск Данна. И  снова  они  стояли
друг  против  друга,  работая  кулаками  и  кряхтя  при  каждом   ударе.   С
разорванными рубашками и окровавленными лицами, они били и  били,  и  грубая
сила более крупного противника постепенно оттесняла  Логана  назад.  Он  все
отступал в глубь комнаты, а потом как будто внезапно обессилел  и  откинулся
назад, на стойку.
   Видя свою победу, Данн собрал силы и отвел кулак назад  для  завершающего
удара,  но  Логан  Сакетт,  который  только  притворился  ослабевшим,  резко
выбросил вперед правую руку. Кулак проскользнул под замах  Данна,  обрушился
ему  на  подбородок  как  молот  и  остановил  великана.  Бак  Данн   замер,
ошеломленный, кулак его повис, и  тогда  Логан  Сакетт  нанес  два  коротких
яростных удара обоими кулаками  -  левым  в  лицо,  а  потом  сокрушительный
апперкот справа в живот.
   У Данна подогнулись колени, а Логан Сакетт добавил еще раз справа в лицо.
   Бак Данн начал оседать. Он ударился коленями в пол, и Пит  Данн  отчаянно
закричал:
   - Нет! Нет, па! Тебя нельзя одолеть! Никто не сможет!
   Бак Данн поднялся рывком, ошеломленный,  трясущийся,  невидящим  взглядом
разыскивая своего врага. Логан Сакетт наливал себе пива  в  стакан,  и  Данн
кинулся на него. Логан Сакетт поднял ногу ему навстречу - сапог против груди
Данна, колено согнуто. Потом он распрямил колено, Данн отлетел назад и снова
повалился на пол.
   Логан Сакетт прополоскал разбитый рот пивом, потом проглотил его.
   - Лежи, дурак проклятый, - сказал он. - Ты уже  свое  получил,  хватит  с
тебя.
   Бак Данн с ненавистью смотрел на него.
   - Если бы... если бы я мог встать, будь ты проклят, я бы...
   - Выпей пива, - сказал Логан. - Ты здорово дрался.
   Он подошел, взял Данна за руку и помог подняться  на  ноги,  а  тот  едва
удержался, опершись на стойку. Логан придвинул к нему пиво.
   - Холодное, - сказал он. - Приятно после драки и перед дальним путем.
   Бак взглянул на него.
   - Можешь не вдалбливать это мне в мозги, - сказал он.  -  Надо  было  мне
послушать Рокера...
 
*** 
 
   Снаружи, на улице, было жарко. Ник Шэдоу стоял  перед  платной  конюшней,
укрывшись от посторонних  взглядов.  Галлоуэй  поместился  в  проеме  двери,
держась в тени, чтобы лучше видеть. Шум драки в салуне прекратился.
   - Кто-то победил, - сказал Шэдоу, - а кто-то проиграл.
   Из лавки вышел Пармали.
   - Полагаю, все кончено, - сказал он.
   - Не совсем, - сказал Олли Хаммер, - не совсем.
   - Почему же нет? - поинтересовался Пармали. - Там внутри все закончилось.
   Если победили ваши люди, они выйдут  сюда,  на  улицу,  искать  остальных
наших.
   - А как насчет вашей компании? Они что, не выйдут? Пармали улыбнулся.
   - Они знают, что мы тут справимся, - сказал он спокойно.
   - Мы? Ты, пижон такой? Оставь это  дело  Шэдоу,  или  своему  двоюродному
братцу, или кем там он тебе приходится.
   - Троюродным, я полагаю.  О,  они  прекрасно  могут  с  этим  справиться,
Хаммер, но если  вы  предпочитаете  меня,  то  я  к  вашим  услугам.  Можете
вытаскивать свой револьвер, когда вам будет угодно.
   - Вот это разговор джентльмена, - сказал Олли  Хаммер.  -  "Вытаскивайте,
когда вам будет угодно", - передразнил он. - Уж конечно я...
   Его рука молнией метнулась к револьверу.
   Револьвер Пармали оказался на мгновение быстрее,  его  выстрел  раздробил
правую руку Олли, и револьвер выскользнул из нее на землю.
   - И чтобы показать вам, что это было не случайно... -  сказал  Пармали  и
выстрелил снова. Пуля ударила в рукоятку револьвера, валяющегося в  пыли.  -
Мне просто не хочется слишком взвинчивать счет, Хаммер, - сказал Пармали.  -
Я скотовод, а не ганфайтер.
   - Ничего, еще не вечер, - сказал Олли Хаммер. - Хадди пока  что  там,  на
горе. И когда он свою работу кончит, ни одного Сакетта не останется. А кроме
него, есть еще Рокер...
   Пармали сунул револьвер  обратно  в  кобуру  и  перешел  через  дорогу  к
Галлоуэю.
   - А в самом деле, как с этим быть? Не подняться ли нам наверх, на  помощь
Флэгану?
   - Флэган не нуждается в помощи. К тому же отлично знает, что он  на  горе
один. Он будет стрелять во все, что шевельнется. И если мы  полезем  наверх,
то просто усложним ему дело. Пусть заканчивает в одиночку.
   Он подтянул брюки.
   - Поехали-ка все домой. Нам еще надо кое-какие ограды поставить. А  скоро
придется устроить "постройку амбара", а после нужно будет срубить себе дом.
   - Галлоуэй показал в сторону гор. - Я хочу выходить по утрам, глядеть  на
эти горы и знать, что ничего не может случиться  слишком  уж  плохого,  пока
есть на свете такая красота. Мой папаша любил говаривать, что когда  гниение
и разврат приходят в грады человека, его все еще ждут пустыни и горы. Города
созданы для денег, но высокие горы - чисто для души.
   Я рассчитываю прожить свою жизнь именно здесь, где я  могу  слышать,  как
бежит вода, и видеть, как листья осин становятся  золотыми  осенью  и  снова
зеленеют весной. Я хочу, проснувшись утром, видеть, как мой собственный скот
кормится на лугу, и слышать, как лошади переступают с ноги на ногу  в  своих
стойлах. У меня в жизни не много было возможностей учиться  по  книжкам,  но
все здесь - вроде книжки, которую может читать каждый, кто молча постоит  на
месте. Это - края Ла-Платы, и я пришел домой.
 
Глава 18 
 
   Ветер выводил свою прерывистую песню среди застывших на страже деревьев.
   Ниже разбросанных передовых постов теснились темные, батальоны сосен, как
вражеская армия, готовая выступить против меня, и  где-то  у  нижней  кромки
этой черной полосы лежал человек с винтовкой, которая уже меня  подстрелила,
и с пулей, которой он собирался добить меня.
   Верн Хадди уже попробовал крови, ее вкус не остыл у него на губах, и  его
терзала жадная жажда - ему хотелось еще крови... а я лежал, и тело мое  было
разорвано  его  пулей  и  вздрагивало  при  каждом  вдохе,   куртка   где-то
потерялась, надвигалась ночь - а я лежал и ждал, пока он двинется.
   Одно было хорошо - что он не знал точно, где я.  Его  пуля  достала  меня
почти час назад, когда  я  пытался  нырнуть  в  укрытие,  но  после  того  я
извивался червяком, карабкался и сумел все же отползти немного в сторону.
   Под камнем возле меня  еще  оставалось  немного  замерзшего  снега,  и  я
наскреб горсточку. Снег таял во рту, и я чувствовал восхитительную прохладу,
когда талая вода стекала в горло и оживляла внутренности.
   Я вытаскивал из-под себя камни и складывал  их  вокруг  стеночкой,  чтобы
хоть немного защититься от холодного ветра и от пуль Верна  Хадди.  Слабость
одолевала меня, в  течение  двух  часов  перед  ударом  пули  меня  гонял  и
подлавливал на каждом повороте человек, который мог иметь степень магистра в
своем ремесле и который знал  теперь,  что  я  нахожусь  где-то  на  границе
лесного покрова и что податься мне больше некуда. В  душе  он,  конечно,  не
сомневался, что вот-вот закончит дело.
   Это была моя последняя позиция. Что бы ни случилось, случится оно вот  на
этом самом месте. Так я говорил себе, так я и думал.  Я  не  могу  отступить
назад, потому что там открытое место и даже ночью  света  будет  достаточно,
чтобы разглядеть меня на этом бело