алось выбраться, и что  с  ними  стало,  мы  не
знали.
   Однако они сбежали, а Фланнера вообще никто не видел. Он был здесь, но  -
калека или нет - убрался до того, как закончилась перестрелка.
   Эм рассказала, что трое ждали Майло у бойниц на веранде.  Кто-то  из  них
знал, кто такой Майло, и Фланнер приказал убить его.  Разбойники  надеялись,
взяв Эм и Барнабаса, заставить кого-нибудь  из  них  подписать  откупную  на
"Эмпти".
 
*** 
 
   Три недели я лежал. За мной  ухаживали  Эм  и  Пеннивелл.  Три  недели  я
валялся, не в силах пошевелиться, и думал даже, что мне пришел конец.
   Барнабас, Майло и Эл  Фулбрик  ездили  в  город,  но  все  люди  Фланнера
разбежались.
   Альбани Фулбрика ранили, к тому же он получил сотрясение мозга,  но  этим
все и кончилось, а рана в мышцах быстро зажила.
   С возвращением Барнабаса и Майло дела вошли в обычную колею. Эл несколько
дней отдыхал, а потом взялся за работу так, как  и  положено  ковбою  с  его
сноровкой. Только я лежал в постели. Дней  десять  вообще  не  понимал,  где
нахожусь и что со мной делается.
   В присутствии Тэлонов дом стал  совсем  другим.  Никто  не  осмелился  бы
сказать, что он для них  слишком  велик.  Они  пели,  дурачились,  шумели  и
рассказывали, что с ними произошло за те годы,  что  не  виделись.  Барнабас
путешествовал по Европе, служил во французской  армии  и  стал  образованным
человеком.  Я  слушал  его  непринужденный  разговор  и  впервые   в   жизни
позавидовал.
   Когда был мальчишкой и жил в горах, до школы надо  было  идти  или  ехать
несколько миль. Случалось, нас задерживала дома работа, а  часто  ничего  не
задерживало, но некому было заставить  учиться.  Мы,  молокососы,  старались
пропустить занятия, как только представлялась  возможность,  а  теперь  было
стыдно, что есть юнцы, которые знают гораздо больше  меня  и  которые  умеют
читать и писать лучше меня.
   Раньше никогда об этом не думал, но тут мне пришло в голову,  что  такие,
как я, - а я могу работать не хуже остальных, -  кончают  жизнь,  ничего  не
имея, в то время как у других всего навалом.  Барнабас  много  учился,  даже
Майло прилично занимался. Я  же  не  знаю  ничего,  кроме  как  пользоваться
шестизарядником, ездить на лошади и выслеживать дичь... или людей.
   Джейк Фланнер исчез. Иоганн Дакетт тоже. Их никто не  видел,  а  все  эти
крутые  парни,  которых  нанял  Фланнер,  быстренько  распрощались  с  нашей
округой. Салун и  отель  Фланнера  перекупила  Долорес  Аррибас,  а  у  Кона
Веллингтона торговля шла полным ходом.
   Однако от нечего делать я размышлял и, подумав, совсем не был уверен, что
эти двое сбежали. Человек, так  горящий  желанием  отомстить,  как  Фланнер,
человек, который много потрудился и много  вложил  в  это  дело,  не  так-то
просто сдается, даже когда проигрывает. Что касается Дакетта, то он, похоже,
готов сделать все, что захочет Фланнер.
   Пеннивелл с удовольствием  хлопотала  по  хозяйству.  Она  сделала  новую
прическу и строила глазки всем нам троим, хотя, пожалуй, больше Тэлонам.  Эм
наблюдала и посмеивалась. Барнабас, казалось, относится к ней так же, как  и
к любому другому человеку, а Майло, я  подметил,  пару  раз  заинтересованно
посмотрел на нее.
   Эм съездила в город,  купила  материал  и  сшила  себе  обновки.  Мужчины
подремонтировали ранчо и выпустили скот на  равнину,  чтобы  не  пропала  та
трава, что еще не выгорела. Я валялся в постели, смотрел в потолок и думал о
будущем. Прежде такие мысли меня не посещали,  но  теперь,  когда  появилось
много времени, пока заживали раны,  стал  об  этом  размышлять,  к  тому  же
заметил, как изменилась жизнь этого большого дома и людей в нем. Между Майло
и Барнабасом ощущалась сильная привязанность, хотя они были совсем не похожи
и по внешности, и по характеру, а, судя по рассказам, в детстве дрались, как
кошка с собакой. Все же приятно было видеть братьев вместе.  Они  составляли
хорошую пару, и в их руках "Эмпти" стала приходить в норму.
   Наверное, я лежал чуть дольше, чем следовало. Просто  очень  не  хотелось
покидать этот огромный дом,  Пеннивелл,  Эм  и  всех  остальных.  Моя  семья
распалась рано: каждый пошел своей дорогой. У нас очень сильные  родственные
чувства, но семью тем не менее раскидало  в  разные  стороны.  Даже  Нолана,
своего брата-близнеца, не видел тысячу лет.
   Пришло время уезжать. И в одно прекрасное утро я выкатился из  постели  и
надел шляпу. Кажется, в коровьих краях ковбой первым делом надевает шляпу. Я
скользнул в джинсы. Ох и видок у них,  хотя  и  Пеннивелл,  и  Эм  старались
привести их в божеский вид. Мою рубашку они заштопали. Эм пыталась дать  мне
рубашку кого-нибудь из сыновей, но никакая не подошла:  я  слишком  широк  в
плечах и груди.
   Я уже застегивал оружейный пояс, когда вошла Пеннивелл. Она  кинула  один
только взгляд и позвала:
   - Эм! Миссис Тэлон! Логан встал!
   Вошла Эм Тэлон и долго смотрела на меня:
   - Я так и знала - ни одного Сакетта нельзя удержать в постели надолго.
   Спускайся, сынок, и позавтракай. Для крови тебе нужно побольше  мяса,  ты
ведь много ее потерял.
   - Да, мэм, - сказал я и пошел.
 
Глава 17 
 
   Три дня я ничего не делал - только сидел на крыльце и смотрел  в  сторону
Сиваша. На "Эмпти"  все  изменилось:  скот  пасся  в  прерии,  куда  его  не
выпускали с тех пор, как появился Фланнер, ранчо обновилось, а Эм впервые за
долгое время покинула тревога. Она теперь спала по ночам и не волновалась.
   Пеннивелл тоже.
   Большую часть времени братья Тэлон проводили на пастбищах, клеймя телят и
выискивая по ущельям отбившихся  и  заблудившихся  коров.  Некоторые  гуляли
годами - с тех пор, как за "Эмпти" перестали как следует ухаживать.
   А я сидел на крыльце и старался отгадать, что на уме у Джейка Фланнера  с
Иоганном Дакеттом. Тем не менее все чаще вспоминал Калифорнию. Скоро  совсем
поправлюсь и смогу уехать.  Больше  меня  здесь  ничего  не  держало.  Парни
вернулись. Теперь никому в голову не придет отнимать у Эм Тэлон ранчо,  даже
если с ней останется один Майло. Я пару раз наблюдал, как  он  расправляется
со своими врагами.
   За эти три дня сидения на крыльце не увидел ничего, что могло бы  вызвать
беспокойство. По правде говоря, я не видел  ничего,  кроме  травы,  коров  и
белых облаков,  медленно  плывущих  по  небу.  На  четвертый  день  встал  и
направился в корраль, где братья обычно объезжали лошадей. Я больше  не  мог
сидеть на одном месте. Скоро растолстею как боров.
   Я взял  лассо,  вытряхнул  петлю  и  поймал  своего  чалого.  Он  немного
попрыгал, но, почувствовав  на  шее  лассо,  успокоился.  Я  приласкал  его,
поговорил, угостил морковкой и набросил седло. Он чуть выгнул  спину,  но  к
тому времени мы уже подружились, поэтому он не  особенно  сопротивлялся.  Во
всяком случае, отношения выяснили: он знал, кто из нас хозяин.
   Во двор вышла Пеннивелл, вытирая руки кухонным полотенцем:
   - Логан, вы, должно быть, сошли с ума, если хотите прогуляться  верхом  в
вашем состоянии. Немедленно привяжите коня и идите сюда!
   - Подошло время ехать дальше по  тропе,  мэм.  Я  нигде  не  задерживаюсь
надолго, а здесь побыл достаточно.
   - Катучий камень мхом не обрастает, - нахально съязвила она,  -  Я  видел
мох только на мертвых деревьях да вросших в землю камнях, - сказал я,  -  и,
между прочим, пчелка много летает - мед собирает.
   - Много у вас меда!
   - Вы его не видите, потому что засмотрелись на Майло. Но я  не  обижаюсь:
он намного симпатичней меня.
   - Смотря для кого, - сказала она.  Пеннивелл  увидела,  что  я  развернул
коня:
   - Вы куда? Эм уехала в город. Она расстроится.
   - Кто с ней поехал? Она одна или нет?
   - Так ведь все разъехались. Барнабас уехал в горы на охоту, а перед  этим
они с Майло и Элом разведывали верхние луга. Эм может сама за себя постоять.
   Я собрал свои седельные сумки и перекинул  их  через  седло,  затем  взял
винтовку:
   - Скажите ребятам, что я попрощался. С Эм увидимся в Сиваше.
   Вскочив в седло, взял галопом по тропе к Сивашу. Я испугался, но,  может,
оттого, что болен? Эм  поехала  одна.  Именно  этого  ждал  Фланнер.  Ребята
думали, что он уехал отсюда, но  я  не  соглашался.  Он  по  натуре  человек
мстительный. Эм его искалечила. Ко всему прочему, заставила  отступиться  от
ранчо. Возможно, он и уехал, но я так не думал.
   Чалый долго не выходил из корраля и был готов  скакать  куда  угодно.  Мы
направились к Сивашу.
   Я сразу же нашел следы мула. Эм вела его шагом и, похоже, ни  на  что  не
обращала внимания. Во всяком случае, судя  по  следам,  она  позволила  мулу
самому выбирать шаг. А он никуда не спешил.
   Тем временем осмотрел дорогу до  Сиваша.  Никого  и  ничего.  Ни  облачка
пыли... Наверху, как обычно, по чистому небу плыли  кудрявые  облака  -  как
белые ягнята на голубом пастбище.  Чалый  пронес  меня  через  лощину,  и  я
проехал несколько сот ярдов, прежде чем до меня дошло, что следов нет... они
пропали.
   Проехал чуть дальше, изучая тропу, но ничего не обнаружил.  Этот  мул  со
старухой вдруг перестал оставлять следы. До городка  оставалось  с  полмили,
поэтому дал чалому шенкеля и влетел в город.
   Первая, кого встретил, была Долорес Аррибас.
   - Вы не видели Эм Тэлон? - спросил я.
   - Ее нет в городе. Она зашла бы ко мне.
   Кон Веллингтон в рабочем переднике вышел к двери.
   - Ее здесь не было, - сказал он. - Я ее жду.
   - Найдите ее. Найдите ее, если она в городе. Ищите в каждом доме.
   Убедитесь наверняка, что ее нет, потому что когда  вернусь,  буду  искать
по-серьезному.
   Я развернул чалого и погнал его обратно по тропе к тому месту, где  исчез
след. Нашел его на дне неглубокой лощины, но  по  другой  стороне  следа  не
было.
   Эм исчезла, как будто превратилась в призрак или еще  во  что-нибудь.  Он
нее этого можно было ожидать, но не от мула. Мул животное  привередливое,  и
просто так он не испарился бы... по крайней мере до обеда.
   Разведка вверх по лощине ничего не  дала.  Ни  одной  примятой  травинки,
ничего. Я вернулся на тропу и стал осматривать местность. Люди просто так не
исчезают. Кто-то как-то заставил Эм исчезнуть... но как? На этот  раз  искал
не только ее следы, надеялся найти хоть какие-то приметы.
   Я прошелся по местности раза два или три, прежде чем увидел черту в  пыли
под дикой грушей, на дне лощины.
   Ну и кто же прочертил эту линию? И  зачем?  Я  внимательно  изучил  ее  с
седла, но так и не додумался. Сойдя с коня и кинув поводья, стал осматривать
землю. Мой взгляд привлекло место примерно  двенадцать  на  двадцать  ярдов,
где, кроме отпечатков копыт моего коня, следы вообще отсутствовали.
   Повернув вниз по  лощине,  я  остановился  и,  прежде  чем  сделать  шаг,
осмотрел дно. Песок, несколько камешков и кусты - ничего, что привлекало  бы
внимание. Однако трава была примята, некоторые листья сломаны.  Что  прижало
их к земле?
   Пройдя примерно сотню ярдов, обнаружил в  некоторых  местах  полосы,  как
будто кто-то заметал следы. Ну, я и сам пару  раз  так  делал,  но  хорошего
следопыта это не обманет. Он тут же спросит, а откуда  взялись  полосы,  или
царапины, или что-то там еще? Чтобы идти по следу, не нужны явные  отпечатки
копыт или ног. Все, что нужно, - это след.
   Лощина вливалась в другую - пошире. И за поворотом  я  нашел  место,  где
были привязаны лошади.  По  моим  подсчетам,  три.  Там  валялось  несколько
окурков. Кажется, один из бандитов или держал лошадей, или сторожил их.
   А дальше я обнаружил  то,  что  искал,  -  отпечатки  следов  мула  среди
лошадиных. Можно было предположить, что мула  вели  под  уздцы.  Другому  бы
могло показаться, что это вьючный мул, но я знал, что  Эм  Тэлон  уехала  на
муле, и видел его следы.
   Подведя носок сапога к отпечаткам копыт, один за другим измерил  их.  Для
хорошего следопыта следы животного или человека все равно, что его подпись.
   Пройдя еще немного, я уже знал каждую из этих лошадей. На  одной  из  них
ехал Джейк Фланнер, когда приказал меня убить и бросить в горах.
   Я возвратился к своему коню, собрал поводья и сел в седло.
   Дорога обещала быть длинной.  Они  не  убили  Эм.  Должно  быть,  бандиты
собирались  ее  пытать  или  потребовать  выкуп  или  еще  что-нибудь.  Зная
Фланнера, отчетливо понимал, что Эм не выбраться от него живой... и она тоже
это понимала.
   К счастью, я наткнулся на их следы раньше, чем они надеялись. Мне слишком
долго приходилось ездить по темным  совиным  тропам,  чтобы  не  знать  всех
уловок сбить со  следа.  Мне  не  составляло  особого  труда  угадать,  куда
направляются  бандиты.  Как  я  себе   представлял,   они   надеялись,   что
преследование начнется к ночи, когда Эм не возвратится на "Эмпти".
   Солнце уже садилось, но, кажется, я отставал от них не больше чем на пару
часов, а по следу, который они оставили, можно было ехать галопом. Их лошади
шли быстро, но мул доставлял немало трудностей. Он отставал, и  я  надеялся,
они не пристрелят его. Эм очень ценила это животное.
   Теперь их  путь  вышел  из  лощины  и  пролегал  по  равнине,  все  более
приближаясь к холмам. Здесь мне  еще  не  доводилось  бывать.  Я  все  время
смотрел вперед, понимая,  что  они  могут  показаться  в  любую  минуту  или
устроить засаду. Облаков пыли не видел, вообще ничего не видел. Через час  я
их почти догнал. Следы были свежие, но приближался закат, а в  темноте  могу
их потерять. И ночь к тому же даст Джейку Фланнеру возможность заняться Эм.
   На ранчо, конечно, уже начали  волноваться  за  Эм  и  меня,  потому  что
пришлось уехать внезапно. Пеннивелл знает, что я испугался за Эм,  и  ребята
приедут в город, чтобы узнать, в чем дело. Самое  позднее  на  рассвете  они
поедут по моим следам, а я их не маскировал.
   В одном был уверен. Бандиты направлялись к месту, которое  знали.  Теперь
они ехали прямо к холмам, не кружа в поисках въезда в горы,  но  направляясь
прямиком к известному им месту. А я здесь был впервые. Их след  указывал  на
холмы. И точно, когда я подъехал ближе, свои челюсти навстречу  мне  раскрыл
каньон. Вряд ли они здесь свернули направо или налево, поэтому  я  заехал  в
каньон и остановился, прислушиваясь.
   Здесь хорошо слышен любой звук, а мне не хотелось, чтобы меня обнаружили.
   Я вел себя очень тихо,  вслушиваясь  в  ночь.  Ничего...  совсем  ничего.
Где-то вскрикнула ночная птица, и опять наступила тишина. Я поискал  дым  от
костра в сером небе с первыми звездами на нем, поискал  отблески  костра  на
стенах каньона.
   Ничего.
   От всего этого почувствовал легкую тревогу. Из каньона шла  прохлада,  но
никакого запаха дыма. Через некоторое время, проехав  еще  с  дюжину  ярдов,
остановился перед местом,  где  каньон  сужался.  Я  спустился  с  лошади  и
осторожными пальцами едва коснулся песка. Дюйм за дюймом ощупал расстояние в
узком просвете между  стенами  вперед,  затем  назад.  На  песке  следов  не
оказалось.
   Ведя коня в поводу, вышел к устью каньона и пошел по  правому  уступу.  Я
вглядывался вверх, ища щель в темной стене деревьев. Иногда ее хорошо  видно
на фоне неба, но на сей раз ничего не заметил.
   Поиски следов тоже ничего не дали, пока не уловил легкий  запах  чего-то,
что отличалось от сырой прохлады зеленой травы, кустов и деревьев.
   Пыль...
   Я взялся за луку седла, положил на него голову и немного постоял  так.  Я
устал... ужасно устал. Верхом поехал впервые после ранений  -  рановато  мне
было пускаться в долгое трудное путешествие по горам.
   Взобравшись  в  седло,  отпустил  поводья.  "Ну-ка  посмотрим,  куда  они
поехали. Давай, мальчик, ты должен мне помочь".
   Чалый пошел по тропе. Я знал, что он чувствует тех, других лошадей,  а  у
них ведь сильный стадный инстинкт, поэтому мог положиться на своего коня: он
выведет без ошибки. Моя задача - лишь поставить его на правильный  след.  Он
быстрым шагом шел по тропе. Я высвободил винтовку из чехла и  снял  петлю  с
револьвера. Где-то там впереди эти люди держали захваченную врасплох  старую
женщину, родную мне по крови. Родство  было  дальнее,  но  мы  с  ней  много
разговаривали, вместе пили кофе и бок о бок дрались с врагами.
   Тропа стала подниматься, и я быстро перевел коня ближе к внутренней стене
расщелины,  боясь,  что  мой  силуэт  будет  виден  на  фоне  неба.  Впереди
раскинулся луг, высокая трава серебрилась под светом восходящей луны.
   Серебрилась, но не вся: всадники, сбив  с  травы  ночную  росу,  оставили
четкий темный след. Я пустил коня рысью, зная,  что  стук  копыт  по  мокрой
траве будет не слышнее скрипа седла.
   Впереди расположилась большая  осиновая  роща.  Я  подъехал  к  опушке  и
остановился у белых стволов, призрачных в лунном свете. Мы забрались высоко,
выше не росло ничего, кроме елей и сосен.
   Что-то не давало покоя, и я никак не  мог  догадаться  что.  Мы  проехали
приличное расстояние от Сиваша, миль двадцать. Я выдохся, чалый  тоже  начал
уставать.
   Взглянув вверх, увидел, что примерно в тысяче футов надо мной  начинается
хвойный лес, с россыпью елей в промежутке. Там росла одна старая раскидистая
ель, чем-то ужасно знакомая, только как будто смотрю я с другого угла. Вот в
чем дело - местность выглядела вроде как задом наперед! Я узнал ее!
   Это  была  округа  старой  шахты  Фиддлтаун.  Она  служила  убежищем  для
преступников почти  с  того  времени,  как  ее  начали  разрабатывать.  Есть
несколько шахт с таким названием. Эту назвали по имени одного  арканзасского
бродяги, который в  драке  возле  Черри  Крик  зарезал  человека.  Он  решил
спрятаться в  горах  и  нашел  там  золото.  Золота  оказалось  немного.  Но
местность была красивая, так что  Джек  Фиддлтаун  построил  себе  хижину  и
разрабатывал потихоньку  жилу,  откладывая  золото  к  тому  времени,  когда
возвращение станет безопасным. Иногда вместе с ним  прятался  кто-нибудь  из
его дружков. Одного, пытавшегося найти, где спрятано  добытое  золото,  Джек
убил. Самого Джека прикончил напарник неудавшегося вора. После  случившегося
это место показалось страшным даже преступникам, хотя время от  времени  там
кто-нибудь скрывался. Я сам провел на шахте три недели, но это  было  давно,
несколько лет назад. С тех пор о ней ничего не слышал. Находилась  она  чуть
глубже в горах, поэтому вначале даже не вспомнил о ней.
   Через несколько сотен ярдов остановил коня и  спешился.  Когда  спрыгнул,
колени у меня  подогнулись  так,  что  я  испугался,  что  падаю,  но  успел
ухватиться  за  ветку  дикой  яблони   и   переждал   приступ   слабости   и
головокружения.
   Я привязал  коня,  оставив  длину  поводьев  достаточной,  чтобы  он  мог
пощипать с кустов листья, а сам, прихватив винчестер, индейским манером стал
пробираться через осиновую и еловую поросль к хижинам.
   Там стоял барак, рядом начинался туннель в  шахту,  неподалеку  находился
погреб,  в  котором  Фиддлтаун  хранил  свой  самогон,  и  еще  пара  старых
бревенчатых хижин, обвалившихся под тяжестью снежных  завалов.  Здесь  часто
насыпает сугробы в четырнадцать-пятнадцать футов, а в низинах еще больше.
   Это высокогорье: больше десяти тысяч футов.
   Перво-наперво отыскал лошадей. Надо узнать,  сколько  их.  Я  намеревался
освободить старую леди, но если  меня  убьют,  то  это  ей  совсем  даже  не
поможет.
   Три лошади и мул в коррале за бараком, но подходить  к  ним  не  стал,  а
сосчитал издали.
   Три лошади... одна вьючная? Тем не менее всадников в лощине было трое.
   Держась подальше от корраля - лошади ржанием могли предупредить  их  -  я
подобрался к бараку. Вдоль стены под низким навесом крыши прокрался к окну.
   Оно было такое грязное и затянутое паутиной, что не сразу разглядел Эм.
   Я приободрился, едва увидел ее. Она сидела на стуле, прямая и высокая. На
щеке темнел огромный синяк, который она  скорее  всего  получила,  когда  ее
схватили несколько часов назад. На губе -  запекшаяся  кров