ь окно, и ствол винтовки  высунулся  наружу,  но  Дэч  успел  первым
послать пулю сорок четвертого калибра. Раздался отчаянный вопль, и  винтовка
выпала из окна.
   Всадники с ходу проскочили ивняк, подняв тучу брызг,  пересекли  ручей  и
повернули на юг, прочь от города. Они не слишком погоняли лошадей,  сберегая
их силы на случай преследования.
   Позади них все еще стреляли, но,  видно,  наобум.  Удачный  маневр  через
ивовую рощу и ручей позволил налетчикам исчезнуть из поля зрения  горожан  и
стать недосягаемыми для их пуль.
   Проскакав пару миль, Консидайн  круто  развернул  коня  и  вновь  пересек
ручей. На противоположный берег маленький отряд поднялся по  выступу  скалы,
затем осторожно,  стараясь  не  оставлять  следов,  опять  вошел  в  воду  и
спускался по ней еще с четверть мили.  Достигнув  песчаной  лощины,  путники
окончательно расстались с  ручьем.  В  глубоком  песке  от  лошадиных  копыт
оставались только бесформенные ямки, по которым нельзя было установить,  кто
и когда здесь проехал.
   - Ну и как мы разбогатели? - спросил Харди, самый молодой из четверых,  а
потому менее терпеливый.  Он  еще  верил,  что  сорванный  куш  должен  быть
обязательно большим,  не  знал,  что  даже  самое  тщательно  спланированное
ограбление может не принести ничего, кроме свиста пуль.
   - Золота не оказалось совсем. Только пара сотен мелочью и пачка банкнот.
   - Черт!
   Сообщение не располагало к дебатам, и ни у кого не возникло  желания  его
обсуждать. Кроме того, все понимали, что  даже  пустому  банку  не  пристало
иметь взорванный сейф, а горожанам нравится такой вид спорта, как погоня.  В
городах Запада - и Консидайну это было хорошо известно - даже  такое  тихое,
незначительное  событие,  как  ограбление  банка,  давало   каждому   жителю
возможность посостязаться с другими в верховой езде и  стрельбе.  Отряд  для
погони в таких случаях формировался моментально, и всякий мужчина  в  нем  -
опытный следопыт, ветеран, у которого за плечами не одна война.
   Уверенно, как днем, Консидайн поднимался вверх по  каньону  до  тех  пор,
пока не почувствовал, что воздух стал холоднее. Достигнув болотистой низины,
резко свернув влево, он направил свою  лошадь  вверх  по  крутому  откосу  к
обозначившемуся впереди входу в ущелье.
   Копыта не оставляли здесь следов, но подъем  был  тяжким  испытанием  для
лошадей. Только на плоской вершине горы им позволили отдохнуть. Едва  ли  до
наступления  рассвета  преследователи  отправятся  в  путь,  а   значит,   в
распоряжении беглецов еще добрых четыре часа.
   Они ехали, пока небо не стало сереть. Консидайн привел их в узкую лощину,
к хижине с провалившейся крышей и рухнувшей стеной. Но в загоне здесь стояли
четыре лошади.
   Пока Дэч варил кофе  и  готовил  завтрак,  метис  расседлал  лошадей,  на
которых они приехали и, похлопав каждую по спине, пустил на волю.  Уведенные
без ведома хозяев, животные умчались домой.  Затем  он  оседлал  ждавших  их
свежих коней.
   У маленького костерка они молча покурили и выпили кофе.  Говорить  никому
не хотелось. Их многообещающая затея рухнула, и все были  расстроены.  Слава
Богу, что ни с той, ни с другой стороны никто не пострадал.  Замешкайся  они
хоть чуть-чуть или будь вся операция менее тщательно  подготовлена,  кого-то
из них могло уже не оказаться в живых. В этом-то сомневаться не приходилось.
   - Ладно,  -  подвел  итог  Харди.  -  Даже  у  Джесси  Джеймса  случались
проколы... - Никто не поддержал разговора, поэтому он добавил:
   - Говорят, он спрятал миллион долларов в пещере на Миссури. Я бы не прочь
удостовериться, что он еще там.
   - Не верь бредням, - отрезал Дэч. -  Вот  тебе  цифры,  если  хочешь.  За
шестнадцать лет банда Джеймса награбила меньше четырехсот тысяч долларов,  а
в долю их входило обычно от шести до двенадцати человек. Посчитай-ка. Да они
почти всегда не имели и цента в кармане... А тут сейф так легко открылся,  -
вернулся он к собственным проблемам. - Просто не верится.
   Покончив с кофе, они поднялись. Дэч вытряхнул кофейную гущу из  кофейника
и забросал костер землей. В последний  раз  они  внимательно  огляделись  и,
убедившись, что ничего не забыто, сели на лошадей, на сей раз собственных, и
выехали из лощины.
   Консидайн чувствовал себя  уставшим.  Его  сильное  стройное  тело  мерно
покачивалось в  такт  движениям  лошади.  Мышцы  ныли,  глаза  слипались,  и
отчаянно хотелось улечься где-нибудь под деревом и соснуть. Но, как  всегда,
даже такое простое желание было неосуществимо.
   Тьма  неохотно  отступала  во  впадины  между  холмами  и  пряталась  под
развесистыми ветвями дубов. Вставало солнце, и становилось жарко.  Достигнув
гребня горы, Консидайн придержал коня и  окинул  взглядом  зыбкую  в  волнах
теплого воздуха горную страну, открывшуюся перед ними.
   Когда человек выбирает путь грабителя, он думает только о том, как славно
будет прокутить добытые денежки, и не  представляет  себе,  сколько  времени
придется ему провести в седле без сна, питаясь чем попало и являясь желанной
мишенью для любого встречного.
   А ведь были времена... Консидайн вспомнил об Обаро.
   Впрочем, о нем он никогда не забывал. Прежде на  месте  этого  городка  в
южной части западных территорий стояли ранчо с  тем  же  названием,  ведущим
начало от клейма для скота "О-Бар-О". Потом возле  ранчо  сделали  остановку
дилижансов, разросшийся поселок превратился в перевалочный пункт и, наконец,
стал городком.
   На том ранчо Консидайн работал ковбоем и в те годы имел друга, девушку  и
мечту. Его другом был  Пит  Рэньон,  душа  любой  мужской  компании.  Полные
молодых  сил,  они  носились  верхом,  трудились  до   седьмого   пота,   до
самозабвения, резались в карты, ссорились, иногда с другими,  а  чаще  между
собой.
   Тогда на пастбищах  гуляло  много  неклейменого  скота.  Во  время  войны
мужчинам было не до того, и тысячи голов оставались ничейными, без клейма.
   Позже многие предъявляли на них права. Когда хотелось покутить, Консидайн
и Пит угоняли телят и продавали их в городе. Однако владельцы ранчо считали,
что весь скот, клейменый или нет, принадлежит им.
   За продажу бычков парней уволили и  предупредили,  чтобы  они  больше  не
появлялись в этих местах.
   Одну зиму они кое-как прокантовались на деньги, вырученные за телят.
   Голод и неустроенность лишили  их  щепетильности:  они  стали  угонять  и
клейменых животных. Но потом Пит Рэньон покончил со своим прошлым и выставил
свою кандидатуру на должность шерифа. Его избрали... Вскоре  он  женился  на
девушке, которую любил Консидайн.
   Спустя двое суток после той свадьбы бывший ковбой поджидал поезд Денвер -
Рио-Гранде у водонапорной башни. Он сел в него, прошелся  по  двум  вагонам,
собрав дань с пассажиров, а затем спрыгнул там, где его ждала лошадь.
   Неделей позже он ехал обратно тем же поездом.
   Южнее границы он убил человека в драке, возникшей во время игры в  покер,
и объединился с метисом и Дэчем. Четыре месяца спустя  к  ним  присоединился
Харди.
   В банке Обаро обычно хранилось много золота, и  жители  города  гордились
тем, что три попытки ограбить его так и не увенчались успехом.  Единственным
их результатом стало то, что в  Обаро  появилось  специальное  кладбище  для
грабителей, на котором покоилось уже семь человек. Консидайн знал о кладбище
Бут-Хилл, потому что сам помогал хоронить первого покойника.
   Дробовик или винтовка в боевом состоянии имелись в каждом доме, лавке или
конторе города, любой, даже случайно приближающийся к банку  незнакомец  тут
же попадал под  "подозрение.  Жители  были  полны  решимости  охранять  свою
собственность. Тому, кто пытался ограбить банк, приходилось уносить ноги под
градом пуль, а город славился меткими стрелками.
   Четверо всадников ехали, не останавливаясь. Дэч думал о своем.  Он  любил
работать с Консидайном, который  тщательно  планировал  операцию  и  заранее
продумывал пути к отступлению. Никаких головокружительных  скачек,  безумных
перестрелок.  Консидайну  всегда  удавалось  направлять  преследователей  по
ложному следу и так вымотать их коней,  что  погоня  редко  продолжалась  до
места, где грабители прятали свежих лошадей.
   Езда по рыхлому песку, потом подъем по крутому  скалистому  откосу  могли
вывести из строя любую лошадь. Случайно оставленные отпечатки  копыт  только
запутывали преследователей, потому что налеты совершались  всегда  на  чужих
конях.
   - Куда теперь? - спросил Харди.
   - К Хони, - ответил Консидайн. Метис надвинул шляпу на лоб.  Хони  обитал
недалеко от Обаро, а метис не любил этот город Пита Рэньона. Пит -  умный  и
опытный шериф. Сам был когда-то грабителем, и весь город о его прошлом знал.
   - Ты думаешь о банке Обаро? - спросил Харди.
   - Почему бы и нет? Харди усмехнулся:
   -  Нет  лошади,  которую  нельзя  объездить,  и  нет  всадника,  которого
невозможно сбросить.
   Дэч, прищурившись, наблюдал за колышущимися волнами горячего воздуха.
   Лошадь, которую можно объездить,  сбросит  много  всадников,  прежде  чем
кому-то последнему, наконец, удастся укротить ее. Фокус с том,  чтобы  стать
именно последним. Только как узнать, последний ли ты?
   А город Обаро с Рэньоном в качестве шерифа... слишком норовистая  лошадка
для любого, кто хотел бы ее объездить.
 
Глава 2 
 
   Есть в горах Сэнд-Тэнкс райский уголок, известный только посвященным.
   Как только в просвете ущелья покажется высокий пик, сворачивай с тропы  в
унылые на вид холмы.
   Пробравшись между камнями и кактусами до каньона, поднимайся по  тропинке
на его край; дальше едва приметная дорожка приведет к овальной  площадке  на
скальном выступе, надежно укрытой от посторонних глаз. Полянка невелика,  но
вся устлана ковром из сочной зеленой травы. За  старым  кряжистым  кедром  -
родник с чистейшей ледяной водой. В этом уединенном местечке могут  укрыться
несколько человек. Их даже не заметит всадник, проезжающий  рядом.  Те,  кто
знают об этом  убежище,  не  помнят,  чтобы  случайный  путник  когда-нибудь
появлялся возле него.
   В суровые горы Сэнд-Тэнкс ведут отсюда три заросшие тропинки. Сбившись  с
них, легко и погибнуть.
   Те  немногие,  кто  знал  о  тайном  прибежище,   либо   были   убиты   в
многочисленных войнах, либо умерли  своей  смертью.  О  нем  забыли.  Только
индейцы изредка наведывались туда.
   Но Дэйв Спэньер помнил о нем.  Ему  не  раз  приходилось  находить  здесь
пристанище. Это  был  седой,  еще  крепкий  мужчина,  умевший  противостоять
жизненным невзгодам. А их на его долю выпало немало. Сейчас он снова  пришел
к роднику, и на сей раз, привел с собой взрослую  дочь.  Натянув  поводья  и
свернув самокрутку, Дэйв посмотрел вдоль ущелья, в конце  которого  виднелся
уступ Тэйбл-Топа. Потом отыскал тропинку. Она  настолько  заросла  травой  и
кустиками полыни, что ее и тропинкой-то нельзя было назвать.
   Огромный горный массив Сэнд-Тэнкс, кое-где поросший мелким кустарником  и
травой, дыбился прямо перед ними. Ничего не говоря Ленни, Спэньер направился
к скале, которую прорезала  резко  выделявшаяся  жила  кварца.  У  скалы  он
повернул снова и оказался в каньоне. Тропинка, ведущая вверх вдоль  стены  к
его  краю,  была  почти  незаметной,  но  Дэйв   уверенно   ехал   по   ней,
сопровождаемый дочерью.  Они  поднимались  выше  и  выше,  пробираясь  среди
кактусов и нагромождений камней. Достигнув верха, тропинка резко  пошла  под
уклон. Обогнув вслед за отцом несколько скал,  Ленни  въехала  в  живописную
долину. С крутого обрыва высотой в две тысячи футов перед путниками открылся
фантастический пейзаж - на многие мили вокруг безжизненные  горы  и  мертвые
долины, расчерченные светлыми змейками высохших рек.  Выше  них  был  только
край каньона.
   - За этим деревом - родник,  -  сказал  Спэньер.  -  Слезай  с  лошади  и
приготовь кофе. Я принесу дров.
   -  Взгляни,  папа,  какая  красота!  -  воскликнула   Ленни,   пораженная
увиденным.
   И все же ее слова заставили его оглядеться.  Трава  манила  свежестью,  а
кедры и сосны, отбрасывавшие на скалы узорчатые тени,  радовали  Глаз  своей
глубокой зеленью и густотой.
   - Никогда не обращал  на  это  внимания,  дочка.  А  здесь  действительно
хорошо.
   Он прошел туда, где резко наклоненные пласты породы  обрывались,  образуя
нечто вроде углубления. Слова, нацарапанные под выступом, даже сейчас, через
пятнадцать лет, легко читались:
 
   ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ
   БАРТ КАРНАВЭН,
   ЗАСТРЕЛЕННЫЙ ИЗ ВИНТОВКИ. 1866
 
   - Жил благодаря ей и умер из-за нее, - пробормотал Спэньер. - Славный был
малый... Просто отличный.
   - Кто?
   Спэньер раздраженно обернулся. Его всегда сердило, когда кто-то  подходил
к нему сзади, а он этого не замечал. В прежние  времена  так  не  сумели  бы
сделать ни змея, ни койот, ни апач. Но  одного  взгляда  на  дочь  оказалось
достаточно, чтобы его раздражение улеглось. У нее был точно  такой  же  рот,
как у ее матери. Рот, на который мужчина смотрит, по крайней мере, дважды.
   Черт возьми, а ведь она действительно уже не  ребенок.  Ее  формы  быстро
округлились, и новизна в ее облике тревожила его. Он не знал, как обращаться
с девушкой. Мальчик или, скажем, жеребенок - другое дело, а Ленни  постоянно
удивляла его своим чисто женским отношением ко всему.
   - Здесь лежит один малый.
   - Ты знал его, папа?
   - Я похоронил его.
   Он поднял несколько упавших веток для костра и отломил высохшие корни  от
сучковатого пня.
   - Папа... а там, где ты хочешь обосноваться,  у  нас  будут  какие-нибудь
соседи?
   - Думаю, да. - Он внимательно посмотрел  на  нее.  Грустная  нотка  в  ее
голосе встревожила его. Тебе, видно, было одиноко, Ленни. И теперь ты  ищешь
общества, подумал он, но ничего не сказал.
   Мужчина не прав, если держит дочь в хибаре ковбойского городка. Ей  нужно
набираться опыта, видеть, как живут, что делают другие женщины,  общаться  с
разными людьми, в том числе и со сверстниками, хорошими девушками, надежными
парнями. Он, наверное, был плохим проводником для нее на этой тропе.
   Себя Дэйв теперь считал приличным человеком. Бог свидетель, он,  конечно,
не  ангел,  но  с  женщинами  всегда  вел  себя  порядочно.  Вот  с  оружием
действительно бывал иногда скор  на  руку.  Но  ведь  может  оказаться,  что
человек, с которым ты имеешь дело, проворнее тебя, или твой  револьвер  даст
осечку...
   Такие мысли посетили старого Спэньера у костра. Позже,  когда  Ленни  уже
спала, закутавшись в одеяла, он выбросил из огня сверху лежащие ветки, - нет
нужды зря дым пускать.  Хоть  они  и  не  встретили  никого  по  дороге,  но
береженого Бог бережет, - так подумал Дэйв и тоже стал укладываться.
   Рядом он положил патроны, а руку  -  на  приклад  винчестера.  Как  любил
раньше, недолго посмотрел  на  звезды,  мерцающие  сквозь  ветки  кедра,  и,
умиротворенный, заснул.
   Очнулся он от острого чувства опасности. Лежа совершенно неподвижно, Дэйв
внимательно вслушивался в тишину, пытаясь понять,  что  заставило  сработать
его первобытный инстинкт. Взошла луна. Листва скрывала половину ее диска. От
костра осталось лишь несколько  угольков.  Сначала  он  слышал  только,  как
капает вода, но затем различил звук, который разбудил его.
   Всадники... Он сел и натянул сапоги.
   - Ленни! - тихо позвал он.
   - Я слышу их, папа.
   Черт побери, вот девчонка! Да мимо нее и  мышь  не  проскользнет!  Всегда
настороже. Впрочем, его воспитание - он никогда не  скрывал  от  нее  правду
жизни. Она знала, что такое опасность, а однажды  даже  была  свидетельницей
того, как он застрелил парня, отпустившего неприличную шутку в ее адрес.
   Это был мускулистый волосатый подонок, который стал мускулистым волосатым
трупом, потому что ляпнул непристойность, не обратив внимания  на  седеющего
мужчину рядом с ней.
   - Вставай и иди к лошадям.
   Ленни натянула юбку, извиваясь под одеялом. Оделась она  так  же  быстро,
как он, и подошла к лошадям. Сейчас было важно вести себя спокойно.
   Дэйв быстро нашел хорошую позицию и мог держать под прицелом каждый  дюйм
тропинки на три сотни ярдов. Кто бы это мог быть? Ни один чужак не знает  об
этом месте, а полицейские давно не охотятся за ним.
   Четверка всадников...
   Они, должно быть, ехали всю ночь. Второго он, кажется, видел раньше.
   Что-то знакомое в фигуре, осанке, в том, как держится в  седле...  Дэч!..
Раз он среди них, значит, свои ребята. А кто же первый?  Если  Дэч  позволил
этому малому вести себя, то наверняка тот настоящий мужчина.
   Спэньер продолжал наблюдать за незваными гостями. Даже при  лунном  свете
он оценил их умение держаться в седле - им позавидовал бы любой ковбой.
   Маленький  отряд  находился  еще  на  некотором  расстоянии  от  входа  в
каньон...
   Повернут или нет? Если второй всадник действительно Дэч, то ему  тут  все
известно. А может, они направляются в Обаро?
   - Давай собираться, - прошептал он Ленни, забросил седло на спину  лошади
и затянул под ее животом подпругу. Его гнедая надула живот, пытаясь помешать
ему, и вдруг громко заржала, поймав принесенный ветром слабый  запах  чужого
коня. Они были обнаружены.
   Спэньер схватил винтовку и пригнулся в  ожидании.  Стало  так  тихо,  что
зазвенело в ушах. Ситуация складывалась не лучшим образом. И Ленни,  как  бы
угадав мысли отца, расчехлила свою винтовку и подошла к обрыву.
   Консидайн стоял под прикрытием скал на тропинке, ведущей к  нависшей  над
каньоном площадке, и наблюдал, как девушка занимает позицию для обороны.  По
первому же ее движению он понял,  что  имеет  дело  с  женщиной.  Уже  стало
рассветать, и можно было довольно хорошо разглядеть ее. Он вышел на открытое
пространство, и она тут же направила на него винтовку.
   - Не бойтесь. Я - друг.
   - Разве что я разрешу вам им стать, - отрезала она холодно, но  в  глазах
ее появился интерес.
   - Послушай, Дэйв, - крикнул Дэч, - мы давным-давно квиты. - Он обернулся.
- Входите, ребята. Я знаю этого старого погонщика.
   Консидайн не мог оторвать глаз от девушки. Она была очень хороша,  просто
красавица.
   - Вы слышали? - обратился он к ней. - Мы друзья. Дэч знает вашего отца.
   - Мой отец, - ответила она резко, - знает множество людей, с  которыми  я
не села бы за один стол, поэтому вы войдете сюда передо мной, если не хотите
огорчить друзей своими похоронами.
   Консидайн был высок и очень худ, просто кожа да  кости.  Доброжелательное
выражение его смуглого лица смягчало грубоватые черты, а улыбка  удивительно
красила. Сейчас он улыбался.
   - Мы войдем вместе. Согласны?
 
Глава 3 
 
   - Я хорошо знаю Дэйва, - шепнул Дэч, - не раз имел с ним  дело.  -  Затем
обратился к Спэньеру:
   - Познакомься! Это Консидайн.
   - Слышал о нем, - немолодой мужчина настороженно оглядел прибывших, потом
указал на девушку:
   - Это. Ленни. Моя дочь. Мы направляемся в Калифорнию.
   У Дэйва Спэньера были покатые плечи и сутулая спина, выглядел  он  старше
своих лет, но в нем чувствовалась крепкая закваска  и  житейский  опыт.  Его
голыми руками не возьмешь. Консидайн знал  таких  людей,  пионеров  освоения
Запада. Среди них встречались и золотоискатели, и ковбои, и охотники...
   Жили они трудно, уединенно, полагаясь только на собственные силы.
   - Хочешь выдать ее за какого-нибудь фермера? - спросил Дэч.
   - Грабитель ей не пара, - парировал Спэньер, глядя на Консидайна, который
не сводил глаз с Ленни и не прислушивался к разговору. - Если среди вас есть
такой, вам лучше держаться подальше от Обаро.
   - Ты его не знаешь.
   - Зато я знаю Пита Рэньона. - Спэньер посмотрел на дочь, которая  подошла
к лошадям. Стало совсем светло. В самый раз трогаться в  путь.  -  Мое  дело
предупредить.
   Дэйв наблюдал с обрыва, как удаляются всадники. Подошла  Ленни  и  встала
рядом.
   - Держись подальше от таких вертопрахов, Ленни. Они не для тебя.
   Подобные компании не заслуживают даже того, чтобы ехать с ними бок о бок.
   Хотя и