оставил тебя в покое, - сказал Менард, - но
он не захотел слушать. Я сказал ему, что никто  не  может  победить  счастье
человека, а оно у тебя есть.
   - Для тебя все кончено, - сказал я тихо.
   - Похоже на то. Стащи с меня сапоги, Сакетт, и вырой мне глубокую могилу.
   Не хочу, чтобы меня сожрали койоты.
   Будучи человеком не очень доверчивым, пока я стаскивал с него  сапоги,  я
по-прежнему держал его на мушке.
   - Возьми мой пистолет,  -  сказал  он-Он  не  принес  мне  ничего,  кроме
неприятностей. Галлоуэй подошел ко мне.
   - Фетчен умирает, - сказал он. - Ты его всего разорвал.
   Взяв пистолет Менарда, я последовал за Галлоуэем.
   Джеймс Черный Фетчен не умирал, он был мертв, как и еще трое  -  один  из
них был человеком, которого я видел тогда на конюшне.
   Извозчик дилижанса сосал трубку.
   - Если вы, ребята, закончили, мы можем похоронить их и двинуться дальше.
   У меня - график.
   На приисках Рассела дилижанс остановился, и  мы  вышли.  Мы  вывели  Рида
Гриффина и Фреда Вогна на улицу.
   - Мы договаривались доставить вас в безопасности в Дюранго.  Как  видите,
мы свое обещание сдержали, хотя вы и готовили для нас ловушку. Так что  свои
денежки мы заработали. Или доставить вас обратно?
   - Вы что, отпускаете нас?
   - По сорок долларов каждому, - сказал я, и они послушно заплатили.
   - Садитесь в дилижанс, - сказал я, - и  сделайте  так,  чтобы  вас  здесь
больше никто не видел.
   Итак, мы их отпустили, а  техасец  проводил,  чтобы  убедиться,  что  они
действительно убрались.
   - Галлоуэй, - сказал я, - нам бы не мешало отыскать лошадей и отправиться
к той хижине на Пасс Крик.
   - Ты думаешь, нам стоит остаться в этих краях?
   - Ну, здесь Юдит. И вообще, отличная местность.
   Мы приехали в эти незнакомые места и стали на тропу, озаренную  одинокими
кострами и частыми вспышками ружей. Теперь мы  остановились,  чтобы  пустить
здесь корни, а, если посчастливится, то и вырастить сыновей,  которые  будут
жить более спокойно, чем мы. Потому что надеялись, что когда-нибудь мир  все
же станет спокойнее.
   Но что бы ни случилось, наши сыновья вырастут  Сакеттами,  и  они  всегда
будут готовы отстаивать свою честь.


   Луис ЛАМУР
   КАК БЫЛ ПОКОРЕН ЗАПАД



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Часть первая

РЕКИ

    Там,  на  западе,  лежала  земля  -  сияющая,  открытая,   ожидающая
покорителей, и путями в нее были реки. Медленные  и  могучие,  бурные  и
пенные, реки были дорогами, по которым шли  первопроходцы.  Они  строили
плоты, плоскодонки и смело пускались вниз по  водам,  а  воды  эти  были
зеленые, бурые, черные, испятнанные пеной, но они всегда несли  людей  к
сердцу опасной, еще не разбуженной земли, богатства которой ждали смелых
и сильных.

Глава первая

   Лайнус Ролингз наткнулся на след военного отряда ютов (Юта, или юте -
индейское племя юта-ацтекской языковой семьи, в  которую  входили  также
команчи, шошоны, пайюты, хопи и др. племена), когда после восхода солнца
не прошло еще  и  часа.  Высокие  обрывы  сужающейся  долины  Рио-Гранде
отрезали все пути отхода, и Лайнус понял, что попал в переплет.
   Ситуация была далеко не нова, поэтому он терпеливо ждал в рябой  тени
осинника. Конь под ним был соловый, с темной полосой вдоль спины.  Сзади
были привязаны  в  поводу  три  вьючных  лошади,  нагруженные  пушниной,
которую он добыл за зиму, а впереди расстилался горный склон,  яркий  от
первой, робкой весенней зелени.
   Ничто на  склоне  не  шевелилось,  да  и  в  долине  внизу...  только
трепетали листья осин.  Но  Лайнус  давно  уже  приучился  не  верить  в
индейской стране внешнему виду вещей - и не двигался с места.
   На фоне осинника он был невидим, пока не  двигался,  потому  что  его
одежда, лошади, их поклажа - все было  нейтрального  цвета  и  полностью
сливалось с окружающим пейзажем.
   Глаза Лайнуса методично обшаривали склон, прочесывали от одного  края
до другого, останавливаясь на каждом кустике, дереве,  скальном  выходе,
примечая каждое изменение цвета травы.
   Давно прошли те времена, когда Лайнус Ролингз мог показаться на  фоне
неба на вершине гребня или лечь спать рядом с костром. Он знавал  людей,
которые делали такие вещи... теперь их уже нет в живых. И  уж  никак  не
случайно он всегда останавливался только в таких местах, на фоне которых
его силуэт не мог быть замечен.
   Если ты находишься в  индейской  стране,  рисковать  нельзя  никогда,
независимо от  того,  подозреваешь  ты  близость  врага  или  ничего  не
подозреваешь. Ты быстро приучаешься разводить  самый  маленький  костер,
лишь бы хватило приготовить ужин,  а  после  еды  переносить  лагерь  на
несколько миль дальше и спать в темноте, без огня.
   Всякие такие мелочи - это простые способы сохранить жизнь в индейской
стране; а кроме них есть еще много разных  правил:  никогда  и  шагу  не
делать  без  оружия,  следить  за  птицами  и  животными  -  они  всегда
предупредят об опасности... Лайнусу давно не нужно было напоминать  себе
о необходимости соблюдать эти правила - для него это стало естественным,
как дыхание.
   По следам он увидел, что в  индейском  военном  отряде  всего  дюжина
ютов; и если они собрались в набег на испанские поселения  на  юге,  то,
скорее всего, сговорились встретиться по дороге с другими индейцами. Они
опережали его всего на несколько минут пути, и  все  зависело  от  того,
знают они о его присутствии или нет.
   Он обшаривал склон подозрительным взглядом.
   За ленивой, беспечной внешностью Лайнуса Ролингза  скрывались  острый
ум и  чувства,  отточенные  тридцатью  двумя  годами  жизни  на  границе
(Граница, или фронтир, в истории США - постоянно продвигающаяся на запад
граница  между  территорией,  захваченной  белыми,  и  "дикими"  землями
индейцев.). Родился он в темных лесах  западной  Пенсильвании,  где  его
семья была в числе первопоселенцев, а потом, когда ему едва  исполнилось
пятнадцать лет, переехал вместе с отцом на запад, в  Иллинойс.  Но  отец
вскоре умер, и тогда он нанялся в команду кильбота -  шестидесятифутовой
баржи с веслами и небольшим парусом  -  и  отправился  на  запад,  чтобы
заняться охотой на пушного зверя.
   За последующие шестнадцать лет он объездил Запад от  реки  Кутенал  в
Монтане до Хилы в Аризоне,  от  тихоокеанского  побережья  до  восточных
склонов Черных Гор -  Блэк-Хилс.  Он  ставил  ловушки  вместе  с  Джимом
Бриджером, Дядюшкой  Диком  Вуттоном,  Биллом  Уильямсом,  Джо  Уокером,
Осборном Расселом и Джедедаей Смитом. За все эти  годы  он  лишь  дважды
покидал горы, если не считать короткого наезда в  Пуэбло  Лос-Анжелос  -
Город Ангелов. В те два раза он посетил Сент-Луис и Новый Орлеан.
   Теперь Лайнус прикинул возможный маршрут военного  отряда,  тщательно
его  изучил,  но  не  обнаружил  ничего,  достойного  внимания.  Но   он
припомнил,  что  говорил  ему  Кит  Карсон  (Кит  (Кристофер)  Карсон  -
знаменитый охотник и следопыт; участник  Гражданской  войны  и  войны  с
Мексикой; несмотря на малый рост - около  1,5  м,  пользовался  огромным
уважением белых и индейцев (они его называли Метатель  Лассо);  в  честь
него названы  города  -  Кит-Карсон  в  штате  Колорадо,  Карсон-Сити  в
Неваде.) много лет назад: "Когда ты  видишь  индейцев,  будь  осторожен.
Когда ты их не видишь, будь осторожен вдвойне".
   Лайнус  испытывал  огромное  уважение  к   индейцам.   Он   знал   их
по-настоящему, для него индеец был не диким  язычником,  которого  белый
человек превосходит во всем, а свирепым воином, живущим ради того, чтобы
воевать и воровать лошадей. Индеец знает дикую землю,  знает,  как  надо
жить на ней. Никакая кошка не сможет двигаться бесшумнее,  ни  у  какого
сокола нет столь острого глаза - потому что вся жизнь  индейца  держится
на его чувствах. И белый человек может выжить в индейской стране  только
в том случае, если он индеец в большей степени, чем сами индейцы.
   Время шло... утреннее солнце тронуло золотым лучом  горный  хребет  у
него за спиной. Трава не колыхалась, только  трепетали  осины.  Одна  из
вьючных лошадей нетерпеливо ударила копытом. Лениво прожужжала  пчела  в
невысоком кустике.
   Винтовка лежала перед ним поперек седла, ствол смотрел влево, вниз по
склону, правой рукой он держался за шейку приклада, большой палец  лежал
на курке.
   Ниже него и правее росла другая рощица, чуть  побольше  размером.  Он
оценил на глаз высоту деревьев и  свое  положение  на  местности.  Чтобы
добраться туда, ему придется утратить невидимость самое большее на  одну
минуту.
   Где-то  сзади  зашумел  легкий  ветерок,  затанцевал  среди   листвы,
взъерошил траву. Когда волна ветра добралась  до  Лайнуса,  он  двинулся
тоже, оставив первую рощицу за  спиной.  Остановился  он,  только  когда
обогнул вторую рощицу, а потом пустился вниз по  склону,  однако  теперь
под другим углом.
   Впереди, совсем недалеко, неширокая долина  сужалась  еще  больше,  а
потом вновь расширялась и плавно выливалась  на  равнину.  Если  индейцы
знают, что он здесь, и устроили засаду, то она ждет его именно там. Не в
самом узком месте, а перед ним - или сразу после него.
   Когда путник приближается к опасному месту, внимание  его  направлено
вперед, к предполагаемой точке засады, и он лишь поверхностным  взглядом
скользит по безопасному на вид участку  местности,  который  ему  сейчас
придется пересечь. А когда человек оставил опасное место за  спиной,  он
переводит дух и расслабляется.
   Лайнус  не  торопился.  Злачные  места  Востока  могут  подождать  на
несколько  часов  больше  -  или  на  несколько  дней...  С  бесконечной
осторожностью, держась поближе к одному из бортов долины, он прокладывал
путь, следуя течению реки и выбирая дорогу поближе к деревьям или  между
ними.
   Добравшись  до  места,  где  индейцы  перебрались  через  поток,   он
остановился и подождал, пока напьются лошади. Потом спешился  и  напился
сам, пройдя на несколько шагов выше по течению от того места,  где  пили
лошади. Поднялся с земли - и услышал выстрел.
   Он замер на месте, прислушиваясь.
   Далеко ли? Полмили? Миля?
   Хрипло рявкнул  второй  выстрел,  за  ним  последовали  еще  три  без
перерыва, чуть не сливаясь друг с другом.
   Он поднялся в  седло,  пересек  речушку  и  поехал  дальше,  стараясь
держаться в тени деревьев.  Местность  впереди  чуть  поднималась,  вода
прорезала в холмике глубокое русло. Здесь он отъехал от ручья немного  в
сторону, двинулся  вверх  по  склону  и  остановился,  когда  глаза  его
оказались выше гребня возвышенности.
   Перед ним  лежал  просторный,  поросший  травой  луг  площадью  акров
триста, а то и больше. С левой стороны ручей впадал в небольшой  пруд  -
очевидно, разлившийся перед бобровой плотиной; вода  отражала  солнечные
лучи и вспыхивала искрами, когда ветер поднимал рябь. Дальше, за  лугом,
речка снова бежала через долину к узкому проходу на  противоположном  ее
конце.
   В этом месте стены гор поднимались почти на тысячу  футов,  взбираясь
крутыми склонами  к  гребням.  Человек  мог  бы  влезть  на  эти  склоны
практически в любом месте, но для лошади они были непреодолимы.
   Клубок синеватого дыма висел над серебряной от росы травой,  а  ярдов
на пятьдесят ближе отчаянно билась в траве раненая лошадь.
   Сначала Лайнус больше ничего не увидел. Утро было тихое,  молчаливое,
оно будто выжидало... в воздухе еще  оставалась  легкая  прохлада,  хотя
солнце  над  хребтом  уже  светило  ярко.  Индейский  пони  (Пони  -  на
Юго-Западе США так называли выведенную индейцами породу лошадей,  обычно
пятнистых (другое название - пинто).) в последний раз взбрыкнул ногами -
и издох. В лучах солнца кровь на плече у него сияла ярко-алым цветом...
   А потом он заметил  индейца.  Когда  юта  пошевелился,  Лайнус  сразу
увидел и остальных двоих - его  внимание  резко  обострилось.  Все  трое
лежали к нему спиной и смотрели в сторону луга.
   Очевидно, индейцы попали в засаду. Лайнус предположил, что они  ехали
вслед за  отрядом  арапахов  (Арапахо  -  индейское  племя  алгонкинской
языковой  семьи.)  или  группой  трапперов,  не  подозревая   об   этом.
Приподнявшись на стременах, он осмотрел  участок  луга,  лежащий  дальше
убитой лошади; отсюда, с пригорка, видно было хорошо, и он рассмотрел их
ясно: пятеро трапперов залегли в "бизоньей яме"  -  небольшой  ложбинке,
куда бизоны приходят поваляться в грязи, чтобы избавиться от  насекомых.
Лошади трапперов, без сомнения, спрятаны среди деревьев где-то на берегу
речушки и, по всей видимости, их сторожит человек - или двое.
   Недалеко от трупа лошади лежал мертвый индеец. Если раненые  и  были,
то они хорошо спрятались... Нет, индейцы еще далеко  не  разбиты,  их  и
сейчас остается в два раза больше, чем белых.
   Обшарив взглядом местность перед собой,  он  заметил  еще  нескольких
индейцев.  Остальные  из  этого  отряда,  должно  быть,  прячутся  среди
деревьев у ручья...
   Лайнус ничего не мог сделать. Двинуться вперед -  значит,  подставить
себя под удар ютов, а может, и засевшей в засаде группы - они  на  таком
расстоянии  вряд  ли  разглядят,  что  он   белый.   Единственное,   что
оставалось, -  ждать...  может  быть,  появится  шанс  прорваться  через
открытое место.
   Здесь, где он сейчас скрывался,  деревья  росли  редко,  порознь,  но
левее, вдоль  речки,  лесок  был  погуще,  и  речушка  извивалась  среди
деревьев, петляя по узкой долине. Вокруг Лайнуса деревья, хоть и редкие,
давали достаточно тени, чтобы надежно укрыться - это было хорошее место.
Он оставался в седле, готовый вступить в бой или бежать - в  зависимости
от того, как будут развиваться события.
   Дымок  растаял.  Эхо  выстрелов  угасло  в  каньоне,  солнечный  свет
понемногу распространялся вниз по  склону.  То  здесь,  то  там  разрывы
гребня позволяли лучам прорваться на луг и речку.
   В кустах неподалеку чирикали и перепархивали с ветки на ветку  птицы.
Лайнус полагался на них - они предупредят, если какой-то индеец двинется
в эту сторону... Он продолжал обшаривать взглядом луг.
   И наконец увидел то, чего ожидал. Два индейца ползком  пробирались  к
бизоньей яме. Когда остальные после залпа  трапперов  бросились  наутек,
эти двое свалились с лошадей и прикинулись убитыми -  именно  для  того,
чтобы напасть отсюда.
   Он поднял винтовку и оценил  дистанцию.  Цель  была  едва  различима,
расстояние слишком велико. Он все еще колебался, не решаясь  рискнуть  -
предупредить выстрелом обороняющихся и  выдать  себя  -  но  тут  ударил
выстрел из-под деревьев, где, как считал Лайнус, были спрятаны лошади.
   Один из ютов хрипло вскрикнул и вскочил на ноги. Тут же  из  ложбинки
ударили две бизоньих винтовки. Пули  опрокинули  индейца  на  траву,  он
какое-то время дергался, но потом ослабел и застыл неподвижно.
   Второй юта не двигался, и две пули,  посланные  наугад  в  траву,  не
заставили его пошевелиться.
   Лайнус задумчиво жевал травинку и размышлял  о  том,  что  бой  редко
проходит так, как это принято представлять. Минуты открытой схватки  под
гром выстрелов редки; куда чаще  бой  идет  вот  так...  редкие,  лениво
звучащие в тишине выстрелы, а между ними -  долгие  минуты  напряженного
ожидания, когда ничего не происходит.
   На траве сверкала роса, птицы вновь завозились  в  ивняке.  Его  конь
беспокойно переступал, ударяя  копытами  по  дерну,  взмахивал  хвостом.
Вьючные лошади безразлично пощипывали траву, либо стояли на трех  ногах,
подогнув четвертую, опустив голову, подремывая в утреннем тепле.
   Трапперы хорошо выбрали позицию. Такая засада на открытом месте - это
индейский прием, но, по-видимому, юты были захвачены врасплох, когда  их
собственная  тактика  обернулась  против  них.  Контратаковать   индейцы
опасались - из-за тех, кто прятался в ивах возле речки.
   Но если  это  равновесие  продержится  до  темноты,  то  великолепная
позиция  трапперов  потеряет  свои  преимущества,  потому  что  индейцы,
превосходящие  их  численно,  смогут  легко  добраться  до   противника.
Трапперы удачно устроили засаду, но теперь они, как  говорится,  держали
медведя за хвост. Если им не удалось уничтожить большую часть индейского
отряда, они сами попадали в невыгодное положение.
   Через какое-то время Лайнус сообразил, что и его  позиция  становится
все  более  уязвимой.  Вдруг  появятся  другие  индейцы  -  прибудут  на
условленную встречу с этим отрядом... или какой-то  юта,  обходя  сзади,
наткнется на него. А как только его заметят, он, отрезанный от остальных
белых, будет тут же окружен и убит.
   Но если сейчас самому нанести внезапный удар с  неожиданной  стороны,
то можно облегчить не только положение трапперов, но и свое собственное.
И Лайнус решил действовать немедленно, пока индейцы не  стали  хозяевами
положения.
   Его винтовка глядела  в  сторону  трех  ютов.  Один  таился  в  траве
подальше, двое залегли сравнительно близко... Он прижал приклад к  плечу
и прицелился в спину  ближайшему  индейцу.  Глубоко  вздохнув,  свободно
выдохнул - и на выдохе спустил курок.
   В узкой долине  выстрел  прозвучал  громом.  Индеец,  в  которого  он
стрелял, резко дернулся, а потом  перекатился  и  замер  лицом  к  небу.
Лайнус немедленно выстрелил еще раз, потом, повернув винтовку  левее,  -
еще, и каждый громовой выстрел накладывался на эхо от предыдущего.
   Первая пуля попала точно,  вторая  пролетела  мимо,  третья  достигла
цели. Лайнус пришпорил коня и понесся по лугу с воплями и гиканьем.
   Удар в спину напугал индейцев, они бросились  удирать  из  кустов,  и
когда Лайнус влетел в бизонью яму, трапперы вскочили на ноги и принялись
палить вслед убегающим  ютам.  Лайнус  проехал  дальше,  к  деревьям,  и
увидел, как с ивы  спрыгнул  худощавый  мускулистый  человек  со  слегка
опущенными плечами.
   - Здорово, Лайнус, - сказал он, приближаясь с широкой улыбкой,  -  ты
появился, когда петля начала затягиваться. Откуда  едешь?  -  С  Зеленых
гор.
   Тем временем  появились  остальные  трапперы  и  начали  садиться  на
лошадей. Их вьючные кони были тяжело нагружены.
   - До черта у вас добычи, - заметил Лайнус.
   - Год был поганый, - сказал Уильямс,  -  но  несколько  недель  назад
забрались мы на какой-то горный отрог и добыли  больше  шкурок,  чем  за
весь год.
   Он перебросил ногу через седло.
   - Мы направляемся вниз по Рио-Гранде, к Таосу.
   Лайнус поехал рядом с ним.
   - А я на восток собрался. Спущусь по реке Платт, по Миссури, а  потом
поднимусь по Огайо. Что-то мне вдруг  припекло  поглядеть  на  океанские
волны.
   - Н-ну... скорее уж на шлюх тамошних...
   - Тоже верно. Я  уже  целую  вечность  не  видел  женщину  приодетую,
расфуфыренную. А взглянуть  охота.  И  все  же  в  мыслях  у  меня  вода
океанская. Я вот все думал - что ж я за человек, столько лет  прожил,  а
ничего в жизни не видел, кроме индейцев, гор да шкурок.
   - Ну, воду ты увидишь... насмотришься.  Я-то  сам  вырос  в  Северной
Каролине. Там я, конечно, моря не  видал,  но  после  побывал  на  Тихом
океане. Надо сказать, на горы это не похоже. Раз посмотрел - и,  считай,
на всю жизнь насмотрелся.
   - Самая большая вода, какую мне  повидать  довелось,  -  это  Большое
Соленое озеро.
   - Народ говорит, в тех краях скоро полно людей будет.  Считай,  самую
малость времени пройдет, и туда повалят. Я слышал болтовню  про  паровые
повозки: будто прокладывают железную дорогу в Калифорнию.
   - Глупая болтовня, - заметил Лайнус. - Кому дури хватит везти  женщин
сюда, в индейскую страну? А кроме того,  зачем  их  сюда  везти?  Шкурок
становится все меньше...  а  больше  тут  и  нет  ничего.  Такого,  чтоб
вспомнить стоило.
   - Земля... люди земли хотят.
   - Ну, на этот счет им найдут что сказать сиу... сиу (Сиу  -  языковая
семья,  насчитывающая  68  племен:  "сиу"   -   это   сокращение   слова
"надовесиу", что на языке племени оджибве, жившего рядом с сиу, означает
"зм