. Сколько  мужества  у  этой  девчушки,  взявшейся
сейчас за обычное мирное, женское дело, но и винтовку из рук не выпустившей.
   Какой мужчина не захочет иметь подругой такую женщину? Вот  с  кем  можно
вместе работать, строить планы, делить невзгоды и  радости,  создавая  общую
жизнь.
 
*** 
 
   Метис  спрятал  лошадь,  и  некоторое  время  полз  по  горному   склону,
обремененный мешком с золотом, флягой и винтовкой.  Потом  отыскал  открытое
место и  распластался  в  низкой  траве.  Россыпь  мелких  ржавых  камней  с
прожилками кварца придавала  земле  своеобразный  цвет,  и  лежащий  смуглый
человек как бы растворился, совершенно слившись  с  ней.  Отсюда  он  хорошо
видел только кольцо скал вокруг убежища на Хай-Лоунсэм, но не саму площадку.
Спрятавшегося вблизи апача метис заметил случайно.
   День шел на убыль. Солнце склонилось к западным холмам, хотя еще жарило и
слепило вовсю, но ночь уже близилась, а метис был терпелив. Умение выждать -
первая  заповедь  индейца.  Сегодня,  более  чем  когда-либо  прежде,  метис
принадлежал своему племени. Примеси белой крови в своих жилах он и раньше не
придавал   никакого   значения,   даже   не   вспоминал   о   ней.   Человек
непритязательный, метис не страдал от отсутствия пищи, виски и женщин, но  и
не отказывался от них, когда они были ему доступны.
   Зная, что всему когда-нибудь бывает конец,  метис  спокойно  ждал  своего
срока. Больше всего он любил лежать в редкой траве, вот как теперь. Скоро он
примет участие в схватке...  если,  конечно,  решит  сделать  это.  Впрочем,
решение не так уж сильно зависело от его воли, как ему  представлялось.  Оно
предопределялось его образом жизни, представлениями о чести  и  достоинстве,
впитанными им с молоком матери и въевшимися в его плоть и кровь.  И,  будучи
истинным воином, метис интуитивно чувствовал, что есть время воевать и время
ждать.  Лежа  здесь,  он  уже  мог  убить  нескольких  врагов,   но   что-то
подсказывало ему:  нужное  время  еще  не  пришло.  Надо  выждать,  а  когда
подходящий момент наступит, он выполнит все, что наметил.
   Приняв решение, метис вынул из кармана пыльный кусок вяленой  говядины  и
принялся за него. Откусив, перекатывал во рту мясо, чтобы смочить слюной,  а
потом пережевывал крепкими белыми зубами. На своей открытой площадке  он  не
был виден никому, кроме канюков, но они не  интересовались  им.  По  крайней
мере, пока.
   Метис наблюдал, как тени выползают из расщелин  и  каньонов  и  солнечный
свет отступает вверх по горному  склону,  коронуя  хребты  и  пики  золотыми
венцами. В пустыню пришла прохлада.  Сигнальный  дым,  поднявшийся  в  небо,
призывал апачей поддержать воюющий отряд, а  метис  жевал  свою  говядину  и
ждал.
   Слабый дымок над укрытием в кольце скал сообщил ему, что девушка жива.
   Ни один мужчина не станет  тратить  время  на  приготовление  пищи,  коли
вот-вот грянет бой. Только настоящая женщина в такой напряженной  обстановке
не забудет о своих обязанностях. Это не избалованная девчонка,  а  настоящая
подруга воина.
   Метис не знал слов любви. Его народ пел песни только о войне и не имел ни
книг, ни поэзии, чтобы подготовить сердце для истинно возвышенного  чувства.
Индеец ценил женщину за то, как она сложена и как работает. Но  иногда  и  в
нем вдруг возникало какое-то непонятное теплое чувство,  когда  определенная
девушка была подле него. Он испытал это чувство  несколько  раз:  однажды  к
девушке из Мексики и много позже  к  индианке  из  племени  навахо,  в  чьем
вигваме жил некоторое время. Уехав, он почувствовал себя без нее  непривычно
одиноким, неприкаянным и вернулся, но она погибла,  случайно  наткнувшись  в
каньоне на гризли.
   На месте, где его подруга нашла свою смерть, он постоял немного,  выкурив
самокрутку, потом сел на лошадь и поехал  прочь.  Возвращаться  в  ту  часть
страны ему никогда не  хотелось.  Он  начал  красть  скот,  потому  что  был
голоден. Убил заплутавшую в прериях корову, когда почти умирал без пищи.
   Два ковбоя наткнулись на него и схватились за оружие. На  свою  беду  они
действовали слишком медленно, поэтому один из них упал с седла  прежде,  чем
вытащил свой револьвер из кобуры, а другой, пытаясь удрать домой, на  ранчо,
получил сквозную дырку в груди. Потом его  искал  полицейский  отряд,  а  он
кружил совсем близко от ранчо. Когда никого не было, заехал  туда,  убил  во
дворе корову и сварил кусок мяса на их огне. Затем взял нужные  ему  вещи  -
новый винчестер, сто патронов и пару индейских шерстяных одеял и исчез.
   Десятью годами позже он встретил Консидайна и остался с ним,  потому  что
тот управлялся с винтовкой  даже  быстрее  его,  был  хорошим  следопытом  и
отличным всадником и, кроме того, спокойным, уверенным в себе  и  осторожным
человеком, а метис ценил эти качества.
   Сейчас он наблюдал, как впадина на Хай-Лоунсэм погружается из  сумерек  в
темноту. Мирное и прекрасное зрелище, если забыть об  индейцах,  но,  будучи
одним из них, он не забыл.
   Ожидая темноты, перебирал в уме укрытия, где заметил врагов.  Большинство
их теперь собралось вместе, но некоторые остались на прежних позициях.
   Он дождался появления первых звезд и поднялся.
 
Глава 12 
 
   С наступлением ночи на  впадину  Хай-Лоунсэм  снизошел  покой.  Откуда-то
донесся крик перепела - одинокий молящий крик.
   Консидайн оперся о  камень  и  медленно  пил  обжигающий,  вкусный  кофе,
растягивая удовольствие и наслаждаясь каждым глотком. В желудке было  пусто,
он даже не мог припомнить, когда ел в последний раз.
   Дэч и Спэньер спали, растянувшись, бок о бок поперек площадки.
   Харди подыскал себе высокое и безопасное местечко среди скал, с  которого
мог обозревать всю округу, насколько позволяла темнота, и где к нему не смог
бы подкрасться индеец с ножом.
   Ленни  хлопотала  над  костром,  заправляя  бульон  из  вяленой  говядины
индейской капустой и диким картофелем. Жар маленького костра, почти не давал
света. Слабый ветерок  повеял  из  расщелины,  раздув  тлеющие  угли,  и  на
мгновение пламя ярко вспыхнуло, осветив лицо девушки. Почувствовав  на  себе
взгляд Консидайна, девушка повернула голову. Их глаза встретились,  и  Ленни
первая отвела свои.
   Обосновавшийся на уступе скалы Харди освободил затекшую ногу и спросил:
   - Интересно, что-то  сталось  с  метисом?  Консидайн  пожал  плечами.  Не
получив ответа, Харди продолжил:
   - Думаю, он отправился в Мексику.
   - Это не для него. Он индеец и любит воевать. Харди не стал  возражать  и
задал новый вопрос:
   - Как ты думаешь, сколько их здесь?
   - От дюжины до двадцати. К рассвету будет больше. Харди вспомнил о взятом
банке. Шестьдесят тысяч золотом! Он  никогда  раньше  даже  не  видел  таких
денег. Но теперь с радостью поделился бы ими с дюжиной крепких парней,  если
бы они оказали помощь. Он осмотрелся для  порядка,  хотя  и  не  мог  ничего
рассмотреть в такой темноте. Так вот он какой, Хай-Лоунсэм, о котором ему не
раз рассказывали.
   - А что за каньон идет отсюда к юго-востоку?
   - Хафмун-Вэлли - долина Полумесяца, - ответил Консидайн. - Открывается  в
широкую долину и ведет прямо к Мексике.
   Ленни подала тарелки, полные тушеного мяса, Консидайну и Харди. Взяв свой
ужин, Харди пошел обратно к камням. Апачи не любят воевать по ночам,  но  за
кольцом скал наверняка есть выходцы из других племен. Кто знает, какие у них
привычки?
   Консидайн вдруг обнаружил, что Ленни возле него.
   - Какой покой! - прошептала она.
   - Не верь: они рядом.
   - Как ты думаешь, нам удастся удержать их там?
   - Может быть.
   Он медленно ел тушеное мясо, наслаждаясь каждым куском, и слушал ее.
   - Я рада, что ты здесь.
   - Ну... - он судорожно искал слова. - Вот я и пришел...
   Они были рядом, настолько полные чувств, что даже не желали большего.
   Зов совы одиноко прозвучал в ночи. И, замолкнув, повторился снова.
   - Это не индейцы спугнули ее? - спросила Ленни.
   - Это и есть индейцы.
   - Сова? Откуда ты знаешь?
   - Крик настоящей совы в отличие от человеческого голоса не вызывает эха.
   Вдруг до них донесся пронзительный  визг,  резко  оборвавшийся.  Ленни  в
ужасе вздрогнула.
   - Что это?
   - Умер человек.
   Ее отец подошел к ним.
   - Ты слышал? - спросил он.
   - Еще бы.
   И опять наступила тишина. Через несколько минут Консидайн сказал Спэньеру
достаточно громко, чтобы Харди слышал тоже:
   - Должно быть, метис где-то здесь.
   - Ваш индеец? - Дэйв огляделся. - Мог быть и он. Думаешь, они  заполучили
его?
   - Нет, это он заполучил одного из них... или нескольких. Вероятно, только
один успел крикнуть.
   Поднялся ветер,  и  через  некоторое  время  Харди  спустился  со  своего
наблюдательного пункта и разбудил Дэча. Дэйв занял место Консидайна, и  двое
молодых людей легли спать.
   Ленни посмотрела, как они заворачиваются в одеяла,  а  затем  приготовила
мясо для двух старших мужчин.
   Когда Консидайн открыл глаза, уже наступило утро, серое, пасмурное.  Небо
затянули облака. Он сел, расчесал пятерней  темные  волосы  и  дотянулся  до
сапог. Спэньер стоял на страже в том месте, откуда открывался широкий обзор,
а Ленни спала на своих одеялах. Дэч куда-то исчез.
   Трава в утреннем свете казалась  серой,  заросли  кустарника  черными,  а
деревья стояли темной стеной. Было до дрожи холодно.
   Поднявшись, Консидайн перепоясал свои тощие бедра  ремнем.  Затем  поднял
винчестер и проверил все оружие.
   - Тихо пока? Спэньер кивнул.
   - Да... пожалуй, даже слишком. Теперь Консидайн увидел и  Дэча.  Несмотря
на свои огромные габариты, тот сумел втиснуться между двумя камнями, которые
лежали ближе других к краю площадки. Он поманил  Консидайна,  и  тот,  низко
пригнувшись, прокрался к нему.
   - Что-то интересное?
   Дэч указал на индейца,  стоящего  совершенно  прямо  и  неподвижно  перед
зарослями кустарника. На таком расстоянии он казался неестественно высоким.
   Консидайн до предела напрягал глаза, чтобы  рассмотреть  его.  Индеец  не
шевелился.
   - Дэч, - прошептал наконец Консидайн. - Он мертв.
   - Мертв?!
   - Смотри, привязан к дереву, его ноги не касаются земли.
   - Это метис?
   - Он шире в груди. Нет, один из них. -  Консидайн  взглянул  на  Дэча.  -
Похоже, наш приятель славно потрудился ночью.
   Они молча продолжали наблюдать. Порыв ветра пригнул и причесал траву.
   Шар перекати-поля отделился от родного  куста  и  перевернулся  несколько
раз, затем остановился около мертвого индейца, не задев его. Очередной порыв
ветра перекатил его еще несколько раз, а следующий понес дальше.
   Оба мужчины рассматривали мертвеца... Снова подул ветер, и шар покатился.
Консидайн невольно перевел на  него  глаза.  Темный  ком  сорной  травы  был
огромным, впрочем, не больше других, которые  ему  доводилось  видеть.  Пока
Консидайн разглядывал его, шар вновь пришел в движение.
   - Он достаточно, большой, чтобы вместить человека, - в раздумье  произнес
он.
   Дэч поднял винтовку, но Консидайн предостерегающе коснулся его руки.
   - Подожди! У меня есть подозрение...
   Дэч ждал, продолжая  наблюдать.  Ветер  налетел  снова,  и  перекати-поле
пронеслось в двадцати ярдах от камней, за которыми прятались двое мужчин.
   Налетел новый порыв и перенес шар еще раз.
   - Я думаю, - сказал Консидайн, - что у нас намечается пополнение.
   Неожиданно  в  зарослях  сверкнула  винтовка,  и  мужчины  выстрелили  по
вспышке. В этот  же  момент,  избавившись  от  своего  перекати-поля,  метис
двинулся к камням.
   - Их около  тридцати,  -  сказал  он.  -  Я  убил  троих.  Спэньер  вдруг
выстрелил, и звук его винтовки слился со звуком другого выстрела.
   - Идите завтракать, ребята, - обратился  он  к  невидимым  врагам.  -  Мы
составим вам компанию.
   Словно  услышав  его,  апачи  бросились   в   атаку.   Консидайн   выбрал
здоровенного индейца, который, скорее, принадлежал к  племени  кома,  чем  к
апачам, и нажал на спусковой крючок.
   Пуля настигла  индейца,  когда  он  делал  большой  шаг.  Одна  его  нога
поднялась, другая повернулась на  кончиках  пальцев,  будто  совершая  некое
гротескное балетное па, затем он упал и больше не двигался.
   Атака вскоре захлебнулась, но нападавшие не ушли,  а  залегли  до  срока,
прижавшись к земле.
   Стрельба прекратилась. Низко висели серые тучи,  и  трудно  было  понять,
сколько сейчас времени. Темно-красные пики гор  скрылись  в  облаках.  Трава
гнулась от ветра.
   Дэч выстрелил, и раздался отвратительный глухой звук - так пуля разрывает
плоть. Консидайн свернул самокрутку и загнал патрон в магазин  винтовки.  На
сей раз индейцы могли напасть с ближней позиции. Он  услышал  слабое,  почти
неслышное царапанье, насторожился, но звук больше  не  повторялся.  Что  это
было? Какое-то маленькое животное? И вдруг  пуля  резко  ударилась  о  валун
рядом и отскочила с истерическим, разочарованным визгом.
   Следующая атака началась неожиданной  сразу  со  всех  сторон.  Консидайн
вскинул винтовку к плечу и стрелял, стрелял до гула в ушах. В горле  першило
от запаха пороха. Вокруг шла непрерывная  пальба.  Но  атаку  снова  удалось
отбить, и ее звуки угасали в горах под низкими тучами.
   Консидайн обернулся на  кашель.  Харди  лежал,  захлебываясь  Собственной
кровью.
   - Держись Консидайна... -  говорил  он  Ленни,  склонившейся  над  ним  и
готовой разрыдаться. - Он лучше всех, поверь мне.
   Консидайн подошел к нему.
   - Ты славный парень, Харди. Я рад, что мы встретились.
   - Может, кто-нибудь из вас  спасется...  а  по  мне  -  лучше  пуля,  чем
веревка.
   Упали несколько капель дождя. Консидайн возвратился к камням.
   Перестрелка началась снова, на этот  раз  прерывистая.  У  индейцев  была
возможность выбирать позиции, и они нашли укрытия,  откуда  Могли  прицельно
обстреливать площадку. Все щели между камнями оказались под их контролем.
   Консидайн освободил затекшую ногу. Пахло потом и грязной одеждой.
   Неплохо было бы побриться. Он не любил, когда лицо обрастало  щетиной.  В
какой-то миг почувствовал, как  ему  разорвало  рубашку,  обожгло  плечо,  и
увидел на нем кровавую рану. Заметив движение  в  кустах,  он  выстрелил,  и
немедленно три пули ударились о скалу рядом с ним, одна из которых отскочила
вверх, огрызнувшись злобно и жалобно.
   Ленни снова принесла ему кофе.
   - Это последний, - сказала она. - И воды осталось только полфляжки.
   На востоке тучи немного рассеялись, и далекие горные  пики  уже  осветило
солнце.
   - Как Харди? - спросил он.
   - Умер.
   Ее голос дрожал, и он быстро  взглянул  на  нее.  Она  была  подавлена  и
бледна, а глаза казались неестественно большими. Консидайн положил  руку  ей
на плечо и нежно сжал его.  Жадно  проглотив  кофе,  он  вернул  чашку.  Она
взглянула ему в глаза и отвернулась.
   Уже час продолжалась беспорядочная стрельба. С их стороны  потерь  больше
не было, но каждый выстрел противника лишь чудом не достигал  цели.  Индейцы
тоже не понесли урона. Подстрелить никого не удавалось, даже если кто-то  из
них и представлял собой в какой-то момент хорошую мишень.
   Внезапно сзади, из зарослей кустов, вылетели  всадники  и  во  весь  опор
помчались на них. Только стук копыт  предупредил  о  нападении.  Как  только
обороняющиеся открыли огонь, индейцы, до сих  пор  невидимые,  выскочили  из
укрытий и стали перепрыгивать через каменное кольцо.
   Консидайн  выстрелил  и   увидел,   как   лошадь   сбросила   потерявшего
осторожность седока, заставившего ее перепрыгнуть  барьер,  и  окровавленный
индеец упал на камни. Набросившегося на него врага Консидайн  со  всей  силы
ударил в лицо прикладом, сумев в следующее мгновение выстрелить  в  другого,
но упал от  удара  третьего,  появившегося  из  расщелины.  Успев  выхватить
револьвер, он застрелил индейца, занесшего над его головой томагавк.
   Пуля настигла Дэча, и он упал спиной на  камни,  мертвой  хваткой  сжимая
горло набросившегося на него индейца. Воин отчаянно вырывался, но справиться
с великаном, даже раненым, ему оказалось не под силу.
   Атака захлебнулась. Но цена оказалась страшной - Дэч стоял на  коленях  в
пропитанной кровью рубашке, лицо его приобрело землистый оттенок.  Он  хотел
что-то сказать, но не смог. Так и умер.
   Погибли уже двое... а день только начинался.
 
Глава 13 
 
   Под низким серым небом по тропе мчался полицейский  отряд,  уже  успевший
сменить уставших лошадей на свежих. Моросил дождь. Грабители,  конечно,  уже
далеко впереди, а может, и ушли за границу, но эти соображения  не  ослабили
рвения преследователей. На карту была поставлена честь Обаро.
   - Где бы они ни были сейчас, им не позавидуешь, - заметил Олли  Уидин.  -
Трудно представить, что апачи так далеко зашли на запад.
   - Перебежчики... смешанные племена.
   На душе у Пита Рэньона скребли  кошки.  Индейцы  могли  напасть  в  любую
минуту, а его отряд насчитывал  всего  двадцать  пять  человек.  При  других
обстоятельствах  это  немало,  но  нынешняя  ситуация  оказалась  далека  от
обычной. Одно дело гнаться за шайкой бандитов из четырех  человек  и  совсем
другое - подставить  головы  своих  товарищей  под  пули  грабителей-апачей,
которым несть числа.
   Взвесив все за и против. Пит принял решение,  от  которого  не  испытывал
удовольствия:  если  до  полудня  не  удастся  догнать  преступников,  отряд
вернется домой. А до полудня оставалось совсем немного. О своих  выводах  он
сообщил Уидину.
   - Наверное, ты прав, - согласился тот. - Хотя люди не любят уступать.
   Питу и самому не хотелось отказываться от погони, и  он  стал  обдумывать
сложившееся положение еще раз, вспоминая все, что знал о Консидайне.
   Остальных членов  шайки  он  тоже  знал,  но  чтобы  поймать  их  всех  и
возвратить деньги, предстояло перемудрить именно Консидайна.
   Несомненно, его бывший друг хорошо ориентировался в пустыне,  и  Дэч,  по
слухам, тоже. А Консидайн  достаточно  рисковый  малый,  чтобы  ехать  через
Индейскую Территорию. Но там, где у четырех человек есть шанс  проскользнуть
незамеченными, если они знают расположение тинахас и других природных водных
резервуаров, такая большая группа людей, как полицейский  отряд,  пройти  не
сможет.
   Уидин опять согласился с Рэньоном.
   - Но почему он до сих пор не повернул к границе? Зачем они забрались  так
далеко на запад, если бегут в Мексику? - мучился вопросами шериф.
   Мак Арроу, проводник-индеец,  ехавший  впереди  и  внимательно  изучавший
следы на тропе, развернул лошадь и подождал, пока подтянутся остальные.
   - Налетчики следуют за мужчиной и девушкой, - сообщил он.
   Рэньон задумался, нахмурившись  и  вглядываясь  в  следы  этой  пары,  на
которые указывал индеец. На тропе они заметили их некоторое время  назад,  а
прежде - около лавки Чавеза, где, как они были  убеждены,  Консидайн  держал
запасных лошадей.
   Наконец Пит взглянул на индейца.
   - А ты уверен, что это девушка? - спросил он.
   - Маленькие следы, легкие отпечатки, короткий шаг.  Конечно,  девушка.  Я
видел место, где она спала. Очень маленькая вмятина.
   Если Мак Арроу сказал, что на тропе девушка, значит, так оно и есть.
   Помолчав, индеец добавил:
   - Первыми шли мужчина и девушка, за ними много апачей, потом Консидайн  и
остальные.
   Уидин расслабился в седле и отломил уголок плитки жевательного табака.
   - Чего тут гадать? Мы хорошо знаем Консидайна, - сказал  он  спокойно.  -
Разве можно ожидать от него другого? Скорее всего, он встретил этих двоих  у
Чавеза... а потом вдруг обнаружил индейцев на их тропе...
   - Двое на одной лошади, - произнес Пит. - Они обречены!
   Мак Арроу продолжал пристально рассматривать следы на земле,  рассказывая
остальным о разыгравшейся драме:
   - Мужчины разговаривали. Лошади  топтались...  хотели  идти.  Потом  один
уехал... не сразу... по одному остальные последовали за ним.
   Все переглянулись. Только один новичок на Западе  не  понял  хода  мыслей
че