сам я удостоился чести
оказаться здесь?
   - Да, дорогой мой Луи, - отвечал король.
   - Ах, вот как: "дорогой мой Луи"! Как высокопарно! - проворчал  Гамен.  -
"Дорогой мой Луи"...  Чтобы  так  обращаться  к  ремесленнику,  подмастерью,
которого вы знаете недели две?!. Что  же  тогда  вы  скажете  мне,  если  мы
знакомы вот уже четверть века? Мне, который вложил  вам  напильник  в  руку?
Мне, вашему учителю? Вот что значит иметь хорошо подвешенный  язык  и  белые
руки!
   - Я скажу тебе так: "милейший Гамен!" Я называю этого юношу "дорогим Луи"
не потому, что он выражается элегантнее тебя, и не  потому,  что  он,  может
быть, чаще тебя моет руки - ты знаешь, как мало внимания я  обращаю  на  все
эти мелочи, - а потому, что он нашел способ доставить  ко  мне  тебя,  тебя,
друг мой, и это в то время, как мне передали, что ты не хочешь  меня  больше
видеть!
   - Да это не я не хотел вас видеть, я-то вас люблю, несмотря на  все  ваши
недостатки; это все моя жена, госпожа Гамен, это она  повторяла  мне  каждую
минуту: "Ты водишь дурные  знакомства,  Гамен,  слишком  большие  люди  твои
знакомые; ничего  хорошего  нет  в  том,  чтобы  в  наше  время  якшаться  с
аристократами, у нас есть небольшое состояние - побережем его;  у  нас  есть
дети - воспитаем их; а если дофин хочет  научиться  слесарному  делу,  пусть
обратится еще к кому-нибудь; во Франции и без тебя слесарей предостаточно".
   Людовик XVI взглянул на подмастерье и подавил насмешливую и в то же время
грустную улыбку.
   -  Да,  разумеется,  во  Франции  слесарей  предостаточно,  но  не  таких
мастеров, как ты.
   - Я именно так и сказал мастеру, когда пришел к нему от вашего  имени,  -
вмешался подмастерье. - Я сказал ему: "Мэтр! Король взялся сделать  замок  с
секретом; ему был нужен помощник: ему порекомендовали меня, он и взял меня к
себе. Это большая для меня честь..,  все  так..,  однако  это  очень  тонкая
работа. С замком все было хорошо, пока дело не дошло до замочного  механизма
и зажимов, потому что всякий знает, что трех  зажимов  в  виде  ласточкиного
хвоста на закраине довольно, чтобы надежно прикрепить  механизм  к  коробке;
однако когда мы взялись за язычок замка,  вот  тут-то  ремесленник  оказался
бессилен..." - Еще бы! - согласился Гамен. - Язычок - сердце замка.
   - И настоящая вершина слесарного мастерства, когда он  хорошо  сделан,  -
продолжал подмастерье, - однако язычки  бывают  разные.  Язычок  может  быть
глухой, бывают язычки откидные,  которые  возвращаются  назад,  а  есть  еще
язычок зубчатый, приводящий в движение засовы. "Теперь  предположим,  что  у
нас трубчатый ключ, бородка которого либо выкована при помощи оправки,  либо
в бородке выточена  простая  и  фигурная  бороздки,  либо  это  двусторонняя
бородка в виде двух вогнутых серпов; так какой же язычок подойдет  к  такому
ключу? Вот на чем мы остановились..."
   - Да, не всем дано справиться с такой работой, - заметил Гамен.
   - Совершенно верно... Вот почему я пришел к вам, мэтр Гамен, -  продолжал
я. - Всякий раз, как король испытывал затруднение, он вздыхал: "Ах, если  бы
Гамен  был  здесь!"  Тогда  я  сказал  королю:  "Прикажите  передать   этому
знаменитому Гамену, чтобы он пришел, и мы посмотрим, на что он способен!" Но
король ответил: "Это ни к чему,  Луи:  Гамен  меня  совсем  забыл!  -  Чтобы
человек, удостоившийся чести работать с вашим величеством, забыл  вас?!  Это
невероятно!.." И я сказал королю: "Я пойду на поиски этого мастера  мастеров
и всеобщего учителя!" Король ответил: "Иди, но  тебе  вряд  ли  удастся  его
привести!" Я сказал: "Я его приведу!" - и ушел.  Ах,  государь,  не  знал  я
тогда, за какое дело взялся, какого человека мне придется уговаривать! Я,  к
слову сказать, не стал представляться ему  королевским  подмастерьем,  и  он
подверг меня испытанию, которое,  пожалуй,  будет  потруднее  вступительного
экзамена в  кадетский  корпус.  Короче  говоря,  я  оказался  у  него...  На
следующий день я наконец отваживаюсь заикнуться о том, что пришел к нему  по
вашему поручению. Я уж думал, что на сей раз он выставит меня за  дверь:  он
называл меня шпионом, доносчиком. Напрасно я пытался его уверить, что меня в
самом деле прислали вы все было тщетно.  Он  заинтересовался  только  тогда,
когда я признался, что мы начали работу, но не можем ее закончить, однако  и
после этого он еще колебался. Он  говорил,  что  это  ловушка,  которую  ему
расставили враги. Наконец лишь вчера, после того как я передал ему  двадцать
пять луидоров от имени вашего величества, он сказал: "Ага! Вот это  в  самом
деле может быть от короля!.. Ладно, так уж и быть, - прибавил он, - пойдем к
нему завтра. Кто не рискует, тот не выигрывает". Весь вечер мастер  пребывал
в  прекрасном  расположении  духа,  а  нынче  утром  я  ему  сказал:   "Пора
отправляться!" Он попытался возражать, но я его все-таки убедил.  Я  завязал
ему вокруг пояса фартук, вложил в руки палку и подтолкнул к двери. Мы  пошли
по дороге на Париж - и вот мы здесь!
   - Добро  пожаловать!  -  молвил  король,  с  благодарностью  взглянув  на
молодого человека, которому, казалось, с большим трудом дался  этот  рассказ
как по форме, так и по содержанию. - А теперь, Гамен, друг мой, -  продолжал
король, - не будем терять времени: мне показалось, что ты торопишься.
   - Совершенно верно, -  подтвердил  слесарь.  -  Я  обещал  госпоже  Гамен
вернуться ныне к вечеру. Так где этот знаменитый замок?
   Король передал мастеру из рук в руки на три четверти законченный замок.
   - Так чего ж ты говорил, что это  дверной  замок?!  -  возмутился  Гамен,
обращаясь к подмастерью. - Дверной замок запирается с обеих сторон,  чучело!
А это - замок для сейфа. Ну-ка, поглядим... Стало быть,  не  работает,  а?..
Ничего, у мастера Гамена заработает!
   Гамен попытался повернуть ключ.
   - А-а, вот оно что! - заметил он.
   - Ты нашел, в чем неисправность, дорогой мой Гамен?
   - Еще бы, черт меня подери!
   - Покажи скорее!
   - Пожалуйста, смотрите. Бородка ключа хорошо зацепляет  большую  суколду;
суколда описывает, как и положено, полукруг;  но  так  как  у  нее  не  были
скошены края, она не может вернуться в исходное положение,  вот  в  чем  все
дело... Суколда описывает полукруг в шесть линий,  значит,  закраина  должна
быть шириной в одну линию.
   Людовик XVI, и подмастерье  переглянулись,  словно  восхищенные  знаниями
Гамена.
   -  Господи  Ты,  Боже  мой!  Это  же  так  просто!  -   проговорил   тот,
приободрившись от этого молчаливого восхищения. - Да я  просто  не  понимаю,
как вы могли об этом забыть! Должно быть, с тех пор, как вы меня не  видели,
у вас в голове скопилось много разных глупостей, они и отшибли вам память. У
вас три суколды, так? Одна большая и две малых, одна - в пять линий,  другие
- по две линии шириной.
   -  Абсолютно  точно,  -  подтвердил  король,  с  любопытством  следя   за
объяснениями Гамена.
   - Как только ключ отпускает большую суколду, он должен  отпирать  язычок,
который только что защелкнулся?
   - Да, - согласился король.
   - Стало быть, поворачиваясь в  обратную  сторону,  ключ  должен  зацепить
вторую суколду, как только отпустит первую.
   - А-а, да, да, - обронил король.
   - "Да, да",  -  ворчливо  передразнил  его  Гамен.  -  Каким  же  образом
несчастный ключ может это сделать, ежели расстояние между  большой  и  малой
суколдой не совпадает с шириной бородки ключа, да плюс еще зазор?
   - А-а...
   - Вот вам и "а-а", - снова передразнил Гамен.  -  Можете  сколько  угодно
быть королем и говорить: "Я так хочу!" - Малюсенькая суколдочка говорит:  "А
я не хочу!" - и конец разговору! Это то же самое, как когда вы  грызетесь  с
Национальным собранием, а собрание-то - сильнее!
   - Однако, мэтр Гамен, есть надежда все поправить, не так  ли?  -  спросил
король.
   - Надежда есть всегда. Надо только обточить первую бородку  по  краю,  на
ширину одной линии просверлить отверстия в  закраине  ключа,  раздвинуть  на
четыре линии первую и вторую суколды и на  таком  же  расстоянии  установить
третью суколду - ту, что соприкасается с пятой ключа и замирает, зацепившись
за зубчик.
   - Однако чтобы все это исправить, - заметил король, -  придется  работать
целый день, Гамен, верно?
   - Да, может, другому и пришлось бы работать целый день, а Гамену хватит и
двух часов. Только я должен остаться один,  чтобы  никто  меня  не  отвлекал
дурацкими замечаниями... "Гамен - сюда... Гамен - туда..."  Итак,  я  должен
остаться один; кузница оснащена хорошо, и через два часа..,  да,  через  два
часа, если во время работы мастер сможет как следует промочить горло, можете
возвращаться: дело будет сделано.
   Желания Гамена совпадали с желаниями короля.  Одиночество  Гамена  давало
королю возможность с глазу на глаз переговорить с подмастерьем.
   Однако  король  не  подал  и  виду,  что  доволен,  и  напустил  на  себя
озабоченный вид.
   - Может, тебе что-нибудь понадобится во время работы, дорогой Гамен?
   - Если мне что будет надо, я кликну камердинера, лишь бы вы ему приказали
подать то, что я попрошу... А больше мне ничего не надо.
   Король сам пошел к двери.
   -  Франсуа!  -  позвал  он,  отворив  дверь.  -  Никуда  не  отлучайтесь,
пожалуйста. Это Гамен, мой бывший учитель по слесарному  делу,  он  помогает
мне исправить замок. Вы дадите ему все, что ему  будет  нужно,  и  прибавьте
одну-две бутылочки хорошего бордо.
   -  Должно  быть,  вы  в  доброте  своей  запамятовали,  государь,  что  я
предпочитаю бургундское; для меня это чертово бордо - словно теплая водица!
   - Да, верно... Я и впрямь запамятовал! - рассмеялся Людовик XVI.  -  А  с
вами ведь мы не раз пили вместе,  дорогой  Гамен...  Бургундского,  Франсуа,
слышите, бургундского!
   - Прекрасно! - облизнувшись, поддакнул Гамен.
   - Что, слюнки потекли, а? Это тебе не вода!
   - Ох, не говорите мне про воду, государь. Не знаю, зачем она нужна, разве
что охлаждать железо. А кто употребляет ее  еще  для  чего,  так  те  просто
дураки... Вода!.. Тьфу!..
   - Можешь быть спокоен: пока ты здесь, ты не услышишь больше этого  слова.
А чтобы оно случайно не сорвалось у кого-нибудь из нас,  мы  тебя  оставляем
одного. Когда все закончишь, пошли за нами.
   - А чем будете заниматься вы?
   - Пойдем посмотрим шкаф, для которого предназначен этот замок.
   - Вот эта работа - как раз для вас! Желаю здравствовать!
   - Бог тебе в помощь! - отвечал король.
   Дружески кивнув Гамену, король  вышел  в  сопровождении  подмастерья  Луи
Леконта, или графа Луи, как, вероятно,  предпочтет  называть  его  читатель,
которому, как  мы  полагаем,  достало  проницательности  узнать  в  спутнике
Га-мена сына маркиза де Буйе.

Глава 7

ГЛАВА, В КОТОРОЙ НИ СЛОВА НЕ ГОВОРИТСЯ О СЛЕСАРНОМ ДЕЛЕ

   На сей раз король, выйдя из кузницы, пошел не по внешней общей  лестнице,
а спустился по потайной лесенке, которой пользовался он один.
   Эта лестница вела в его рабочий кабинет.
   На  столе  лежала  огромная  карта  Франции,  доказывавшая,  что   король
частенько принимался изучать самую простую и короткую дорогу, ведшую из  его
королевства.
   После того как Людовик XVI спустился по лестнице и запер дверь в кабинет,
он, пристально оглядев спутника слесаря, словно только  теперь  узнал  того,
кто шел за ним, перебросив через плечо куртку и сжимая в руке картуз.
   - Вот наконец мы и одни, дорогой мой граф.  Позвольте  мне  прежде  всего
похвалить вас за ловкость и поблагодарить за преданность.
   - А я, государь, хотел бы  извиниться  за  то,  что,  выполняя  поручение
вашего  величества,  осмелился  предстать  пред  вами  в  таком  костюме   и
разговаривать с вами так, как я говорил с вашим величеством.
   - Вы говорили, как честный дворянин; что же до костюма, то как бы  вы  ни
были одеты, у вас в  груди  бьется  преданное  сердце.  Однако  у  нас  мало
времени. Никто, даже королева, не знает, что вы здесь. Нас никто не  слышит:
говорите скорее, что вас сюда привело.
   - Ваше величество, вы оказали честь моему отцу, прислав к нему одного  из
своих офицеров, не так ли?
   - Да, графа де Шарни.
   - Граф де Шарни привез письмо...
   - Ничего особенного не содержавшее, - перебил его король, - это была лишь
рекомендация; главное же он должен был передать на словах.
   - Он выполнил это поручение, государь, однако для того, чтобы  приступить
к исполнению порученного от графа приказания, я по приказу  своего  отца,  а
также в надежде на  возможность  побеседовать  с  вашим  величеством  лично,
отправился в Париж.
   - Вам известно все?
   - Я знаю, что король в настоящую минуту хотел бы иметь уверенность в том,
что он может покинуть Францию.
   - И он рассчитывал на маркиза де Буйе, как на человека, способного помочь
ему в осуществлении этого плана.
   - Мой отец горд и признателен вам, государь, за оказанную ему честь.
   - Мы подходим к главному. Что он говорит о самом плане?
   - Что он рискованный, что он требует  большой  осторожности,  но  что  он
отнюдь не невыполним.
   - Прежде всего, - продолжал король, - чтобы участие маркиза де Буйе  было
возможно более полным, на что  дают  основание  надеяться  его  честность  и
преданность, не  надо  ли  к  его  званию  командующего  гарнизоном  в  Меце
прибавить еще и звание командующего в нескольких провинциях, в особенности -
во Франш-Конте?
   - Мой отец тоже так думает, и я счастлив, что король первым выразил  свое
мнение по этому поводу; маркиз опасался, что король припишет такое пожелание
его личному честолюбию.
   - Оставьте, пожалуйста! Мне прекрасно известно бескорыстие вашего отца. А
теперь скажите: обсуждал ли он с вами возможный маршрут?
   - Прежде всего, государь, отец боится одной вещи.
   - Какой?
   - Вашему  величеству  могут  быть  представлены  сразу  несколько  планов
бегства:  и  Испанией,  и  Империей,  и   туринскими   эмигрантами.   Вполне
естественно, что все  эти  планы  будут  противоречить  один  другому.  Отец
опасается,  как  бы  его  план  не  породил  какого-нибудь   непредвиденного
обстоятельства, которое обыкновенно относят на счет  судьбы,  но  которые  в
действительности   почти   всегда   оказываются   результатом   ревности   и
неосторожности противоборствующих партий.
   - Дорогой Луи! Я вам обещаю, что никому не буду мешать интриговать вокруг
меня. Во-первых, для этого и существуют партии. Во-вторых, этого требует мое
положение. В то время как Лафайет и Национальное собрание будут  следить  за
всеми этими нитями, имеющими одну цель: запутать их, мы, не посвящая в  наши
планы и не привлекая к их  выполнению  ни  одного  лишнего  человека,  будем
полагаться только на тех, в ком  мы  совершенно  уверены,  мы  пойдем  своей
дорогой с тем большей безопасностью, чем  в  большей  тайне  все  это  будет
сохраняться.
   - Государь! Договорившись об этом, мы можем перейти к тому, что мой  отец
имеет честь предложить вашему величеству.
   - Говорите! - приказал король,  склонившись  над  картой  Франции,  чтобы
следить глазами за различными маршрутами, которые собирался изложить молодой
граф.
   - Государь! Существует не один способ бегства для короля.
   - Несомненно.
   - Сделал ли король выбор?
   - Пока нет. Я ожидал услышать мнение маркиза де Буйе и  предполагаю,  что
вы мне его привезли. Молодой человек почтительно поклонился.
   - Говорите же! - приказал Людовик XVI.
   - Прежде всего Безансон, государь; там весьма  надежная  крепость,  очень
удобно расположенная для того, чтобы собрать  там  армию,  подать  сигнал  и
протянуть руку швейцарцам. Присоединившись к армии, швейцарцы  могут  пройти
через Бургундию, где много роялистов, а оттуда двинуться на Париж.
   Король покачал головой  с  таким  видом,  словно  хотел  сказать:  "Я  бы
предпочел что-нибудь другое".
   Молодой человек продолжал:
   - Существует еще Валансьен, государь, или любое другое место во Фландрии,
где есть надежный гарнизон.  Маркиз  де  Буйе  мог  бы  отправиться  туда  с
вверенными ему частями либо до, либо после прибытия короля.
   Людовик XVI опять покачал головой с  таким  в..,  словно  хотел  сказать:
"Предложите что-нибудь другое, сударь!" - Король может также  выехать  через
Арденны и австрийскую Фландрию, - продолжал молодой человек, - а затем,  еще
раз перейдя границу в том же месте, вернуться  туда,  где  его  будет  ждать
маркиз де Буйе и куда заранее будут подтянуты войска.
   - Я в свое время вам объясню, почему я все время спрашиваю,  что  еще  вы
можете мне предложить.
   - Наконец, король может отправиться прямо в  Седан  или  в  Монмеди;  там
генерал во главе армии будет всецело к услугам вашего величества  независимо
от того, пожелаете ли вы покинуть Францию или идти на Париж.
   - Дорогой граф! - молвил король. - Я сейчас вам в  двух  словах  объясню,
что заставляет меня отвергнуть первые три предложения,  и  почему  я  скорее
всего остановлюсь на четвертом. Во-первых, Безансон находится слишком далеко
и, следовательно,  слишком  велика  вероятность  того,  что  меня  остановят
раньше, чем я успею  прибыть  на  место.  Валансьен  расположен  недалеко  и
подошел  бы  мне  в  том  смысле,  что   его   жители   относятся   ко   мне
доброжелательно; однако господин де  Рошамбо,  начальник  гарнизона  в  Эно,
иными словами - в крепости на подступах к  Валансьену,  перешел  на  сторону
республиканцев. Ну а о  том,  чтобы  убежать  через  Арденны  и  Фландрию  и
попросить помощи у Австрии, не может быть и речи;  помимо  того,  что  я  не
люблю Австрию, которая вмешивается в наши дела словно лишь для  того,  чтобы
еще больше их запутать, в настоящее время Австрия и сама переживает  слишком
тяжелые дни из-за  болезни  моего  шурина,  из-за  войны  с  Турцией,  из-за
восстания в Брабанте: не было у нее еще заботы поссориться из-за  меня  и  с
Францией! И потом, я не хочу покидать пределы Франции. Стоит королю хоть  на
шаг удалиться от своего королевства, как он уже не может быть уверен в  том,
что сможет потом вернуться.  Возьмите,  к  примеру,  Карла  Второго,  Иакова
Второго: первый возвратился лишь спустя тринадцать лет, второй - так никогда
и не смог вернуться. Нет, я предпочитаю Монмеди. Он расположен на подходящем
для меня расстоянии, в самом центре военного округа под командованием вашего
отца... Передайте маркизу, что мой выбор сделан и что я уеду в Монмеди.
   - Это  окончательное  решение  короля  или  только  проект?  -  осмелился
спросить молодой граф.
   - Дорогой Луи! - отвечал Людовик XVI. - Ничто еще окончательно не решено,
все будет зависеть от обстоятельств. Если я увижу, что королева и  мои  дети
снова подвергаются опасностям, как в ночь с пятого на шестое октября,  тогда
я решусь. Непременно передайте вашему отцу, дорогой  граф,  что  как  только
решение будет принято, оно будет бесповоротным.
   - А теперь, государь, - продолжал молодой граф,  -  не  угодно  ли  будет
вашему величеству выслушать мнение моего отца относительно того,  как  будет
проходить это путешествие?
   - Разумеется! Говорите скорее.
   - Мой отец полагает, государь, что опасности  путешествия  будут  меньше,
если их поделить.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Государь!  Вашему  величеству  следовало  бы  отправиться  с  наследной
принцессой и ее высочеством Елизаветой в одну  сторону,  а  королева  с  его
высочеством дофином поехала бы в другую сторону.., чтобы...
   Король не дал графу де Буйе договорить.
   - На эту тему спорить бесполезно, дорогой Луи, - заявил он, -  в  трудную
минуту мы с королевой решили  не  расставаться.  Если  ваш  отец  хочет  нас
спасти, пусть спасает нас вместе или никак.
   Граф поклонился.
   - Когда придет  время,  король  отдаст  приказания,  -  молвил  он,  -  и
приказания короля будут исполнены. Однако я  позволю  себе  заметить  вашему
величеству, что будет нелегко найти такую карету, в которой могли бы  удобно
разместиться ваше величество, ваши августейшие дети, ее высо