абилитация почти безболезненна, а ваша жизнь вся еще впереди.
     Пси-философ задумался о превратностях собственного существования (статью начинающего светила недавно вернул ортодоксальный журнал) и на полминуты забыл о пациенте.
     - Вы скоро возвратитесь к нормальному существованию, - добавил он сухо. - Желаю вам успеха.
     Беренгар вышел, оставив философа и горный воздух за спиной. Ночью ему почему-то приснилась Авителла, она смотрела с осуждением. Марк попытался ей все объяснить, но сон неожиданно смешался - рядом громоздился пустой барак, простиралось плоское пространство иссушенной степи, темнел циклопический осколок скалы, медленно отрывалось от горизонта громадное, рыжее солнце. Росс Леонард вышел откуда-то из-за угла и встал рядом.
     - Так ты все-таки жив, друг? - спросил его Беренгар. Тот улыбнулся и молча пожал плечами.
     - Я-то думал, что ты урод, а ты оказался нормальным парнем.
     - Иногда слова ничего не значат. Мне жаль, что, кроме меня, убили наших ребят. Наверное, я где-то сильно ошибался, но почему-то не могу ничего вспомнить.
     На Беренгара повеяло влажным холодком могилы. Он отвернулся и осторожно, шаг за шагом, отошел в сторону. Сон медленно растаял, оставив в душе страх.
     Психолог пообщался с пациентом еще парочку раз. К концу общения Марк соглашался с ним почти во всем - чтобы не расстраивать вежливого ученого.
     Перевалив через день солнцестояния, лето медленно покатилось к закату и все-таки продолжало казаться бесконечным. День реабилитации настал в первых числах июля. Все произошло обыденно и почти незаметно. Процедуры в Центре продолжались несколько дней и закончились успешно. Для Марка сначала исчезли видения людской ауры, потом померкло слабое, но стойкое мерцание ментального эфира. В какой-то момент ему показалось, что это полная глухота. Позже он узнал, что удаленное навсегда шестое чувство часто болит ложной болью, как это бывает после ампутации конечностей. Песня исчезла, но Марк больше не хотел песен. Философ почему-то вернулся опять, он много и охотно говорил, бодрые слова создавали видимость смысла.
     Равнодушие охватило Марка. Как только ментальный тест показал норму, его вежливо выписали из Центра, одарив напоследок пособием и конфедеральным жетоном. В один из дождливых дней бесконечного лета он одиноко шел по малолюдной улице Порт-Калинуса. Дом, обшитый отбеленной пластикофанерой, показался смутно знакомым. В аккуратном дворике, под навесом, упорно возился с резиновым мячиком старый поседевший спаниель. Беренгар поднялся по двум ступеням крыльца, долго звонил в пустую квартиру Авителлы, покуда на шум не выбралась соседка.
     Старуха, шаркая ногами, подошла к Марку Беренгару. Халат висел на бесформенном теле, словно мешок, кончики редких ресниц слиплись. Она выслушала вопросы Беренгара и покачала растрепанной седой головой.
     Бруксы? Квартира несколько недель пустует. Мальчика забрали на исправление реабилитаторы. Да-да, в начале лета, еще до того, как случилось несчастье с его сестрой.
     Марка обдало холодом. Женщина спокойно роняла скользкие гладкие слова - одно за другим. Да, и девушки больше нет. Сюда приходила полиция. Говорят, ее убили хулиганы. Что? Нет, тела не нашли, эти патрули никогда ничего не находят.
     Марк выслушал скупой рассказ до конца и в тот же день наведался в полицию. Как ни странно, его приняли быстро и относительно вежливо. Озабоченный инспектор средних лет наспех выспросил о причинах интереса, потом устало поник мускулистыми, но уже оплывшими плечами.
     - А чего вы хотите? Мы по уши в работе. Вы знаете, сколько людей пропадает каждый год? Список сомнительных местечек регулярно публикуют, но от этого мало проку. Если девушка ходит одна куда попало, это рано или поздно плохо кончается.
     Марк поинтересовался ходом дела, инспектор вяло махнул рукой.
     - Вообще-то все это секретная информация, но такой секрет существует только для проформы. Поверь мне, парень, дело голяк - этаких наберется без счету. Можешь не сомневаться, мы отработали как положено - нашли комнату, где все, по-видимому, и приключилось. Там валялся пустой инъектор, пуговица от ее белья, остались стаканы, бутылка, нож со следами крови... и никаких отпечатков. Пальчики кто-то протер заранее, ментальных следов тоже почти нет - один сумбур. По слухам, эта Брукс моталась по клубам и путалась с вожаками нереабилитированных псиоников. Мой совет - парень, девчонку забудь. Если ее останки когда-нибудь отыщутся, это будет очень неприглядная штука - совсем не то тело, которое тебя интересует.
     Беренгар, не веря и больше не слушая, вышел под мелкий теплый летний дождь, капли текли по его лицу. Через день Марк пришел к управляющему и снял квартиру, в которой раньше жили Бруксы. Почти все статуэтки исчезли, но глиняный ангел уцелел, он целыми днями сурово смотрел на Марка в упор.
     - Так кто это был - псионик? Может быть, Воробьиный Король? Я сам найду его и убью. Прости, что я не защитил ни тебя, ни Лина.
     Ангел промолчал. Пособие реабилитаторов кончилось через неделю. В списках вакансий на первом месте значился жандармский корпус, Беренгар, не задумываясь, набрал номер.
     Новый рекрут оказался старательным и исполнительным парнем - им были очень довольны.

Глава 6

ВОРОБЬИНЫЙ КОРОЛЬ

     Четыре недели назад. 7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус и другие места
     - Так, значит, тебя зовут Вэл?
     - Угу.
     Авита прибавила шагу, рука незнакомого сенса лежала у нее на плече - плотно, но не слишком тяжело. Брукс неловко шаркала по асфальту стоптанными подошвами старых сандалий. Мостовую предместья там и сям пересекали трещины. В разломах между плитами тротуара, вдоль бордюра пробивались пучки жесткой травы. В этой чахлой растительности чудом умудрились выжить городские цикады - сейчас они надсадно трещали.
     К ночи слегка похолодало, со стороны бухты, сквозь строй бесчисленных, раскаленных дневным зноем домов пробилось последнее дуновение дневного бриза. Он тут же сменился ночным и размеренно подул с суши, бесшумно неся горькую, отдающую сажей пыль.
     Авита поежилась, но не от прохлады. ?Разум Мировой, как мне сейчас страшно. Дорога заросла, тут наверняка редко ходят, вокруг никого, и он почему-то не удивился, когда я подошла первая. Боженька пантеистов, не покарай! Пусть все получится и кончится побыстрей. Король это или не Король - какая разница? Уколю его, да и дело с концом. Божечка, сделай так, чтобы сработал хваленый калассиановский блок и я кое-как выпуталась из передряги. Не хватало еще, чтобы этот Вэл насквозь прочитал мои мыслишки?.
     Псионик включил карманный фонарик. Стены старого дома из пластикофанеры растрескались, кто-то исполосовал дверную обивку ножом. Вырезанная озорная надпись оказалась с ошибками. Вэл ковырнул замок, покосившаяся дверь легко отворилась.
     - Здесь никто не живет?
     - Уже год как забросили весь квартал. Когда подолгу дует с суши, а это бывает разок в сезон, на это место несет кое-что интересное с заводов Химической Компании. В такие дни запашок стоит на любителя, но сегодня все в норме, разве что нет магнолий. Заходи, не сомневайся, в доме никого.
     Авита перешагнула через замусоренный порог. Ивейдер замешкался, отыскивая выключатель. Вспыхнул бледно-зеленоватый свет.
     - Здесь нет бытовой сенсорики, но энергию не отключили - работает местный ветряк.
     Брукс осмотрелась. Обои местами отстали от стен. Уцелевшие куски демонстрировали узор из веселеньких голубых цветочков. На пластиковом диване залежался чуть заметный слой уличной пыли. Круглый стол в центре комнаты покосился на единственной аляповатой ноге. В глубине потертого кресла валялась забытая плюшевая обезьянка.
     - Снимай куртку.
     - Мне не жарко.
     - Да, тут немного сыро.
     Псионик открыл сломанный холодильник, вытащил из него плоскую нераспечатанную бутылку и два высоких стакана тонкого стекла. Авита осталась стоять - ей не хотелось прикасаться ни к креслу, ни к пыльному дивану.
     ?Разум Мировой, что же мне делать? Если я сейчас захочу взять шприц и полезу за ним, он заметит это и ответит пси-атакой. Если я сумею достать инъектор, то все равно не успею уколоть. Надо срочно что-то придумать. И мне нельзя пить - Цилиан честно предупреждал, что алкоголь ослабит блок?.
     Авита Брукс встала в угол, спрятав пальцы в рукавах просторной курточки. Вэл подошел и твердо, но не грубо взял девушку за плечи.
     - Расслабься. Ты ведь хотела встретить настоящего ивейдера?
     Он наполнил оба стакана светлой жидкостью и совсем немного отпил из своего, потом аккуратно закупорил бутылку. На запястье парня тускло блестел наглухо запаянный браслет белого металла. Авита сунула руку за ворот платья, но больше ничего не успела - Король уже обернулся, пришлось срочно вернуть инъектор на место. Возможно, он что-то заподозрил - по виду псионика не скажешь наверняка.
     - Невежливо отворачиваться от угощения... Давай, выпей до дна.
     Авита хлебнула, задержала дыхание и постаралась не встречаться взглядом с ивейдером, в его темных радужках плясали крошечные золотые точки.
     - Авита... Vita - это жизнь. Вита-Авита - занятное сочетание. Ты ведь не боишься наводки? Она может быть довольно интересной.
     Брукс съежилась, язык девушки слегка заплетался.
     - Да-да, конечно. Я не боюсь, нет... Обшарпанные стены комнаты словно бы отдалились, свет мигал в ритме пульса, куртка мягко сползла и свалилась на пол мятым комком, Авита равнодушно перешагнула через нее. Вэл одобрительно кивнул:
     - Не бойся, глубокие наводки нам ни к чему. Все будет почти естественно.
     Он подошел вплотную, положил руки ей на плечи. Нестерпимый, панических страх охватил сестру Лина. ?Боженька, хоть бы мой ментальный блок выдержал!? Дом молчал, плотные жалюзи отрезали ночную черноту, в глухой, пыльной, какой-то голой комнате не работали даже часы - их не было. Вэл говорил и говорил - медленно, вкрадчиво. Она уже не понимала слов, слова не имели никакого значения. Воробьиный Король прижался лбом к ее лбу - Авита не могла ни отвести взгляд, ни зажмуриться; невидимая лапа, мягкая и ворсистая, медленно, с жестокой неторопливостью шарила в самых укромных уголках ее сознания.
     - Нет...
     Лапа исчезла внезапно, как будто ее и не было. Король хмыкнул, его лицо утратило потустороннее выражение. Авита сумела отвернуться и вздохнула с облегчением, запоздало заныли шейные позвонки. ?Похоже, я нашла именно того, кого искала. Это настоящий Воробьиный Король?.
     - Проверка окончена - ты не из Реабилитации. Не бойся, допивай свой стакан.
     Вэл проследил, чтобы девушка осушила стакан до дна. В груди Брукс словно разожгли маленький горячий костер, перед глазами плавали призрачные тени.
     - Раз ты не шпионишь в пользу Реабилитации, значит, от меня тебе не нужно ничего, кроме стандарта...
     Воробьиный Король стянул с себя безрукавку, обнажив жесткий, рельеф мускулов. Потом потянул ?молнию? на боку серебристого платья Авиты, освобожденная ткань сухо прошуршала, стекая к ее ногам, жестко щелкнули под пальцами бельевые застежки. ?Он и вправду вообразил, что я хочу с ним переспать. Надо дать ему по морде, прямо сейчас, но если я сделаю это, то выдам себя?.
     Что-то подавляло волю - но это была не пси-наводка, а самый обычный испуг. Крошечный инъектор так и остался в брошенном на пол лифчике. Авита упала голой спиной на гладкую, прохладную пластиковую обивку дивана. ?Этого нет, ничего этого нет - это все кошмарный сон, дурацкий розыгрыш, иллюзия, которая исчезнет, как только кончится ночь?.
     Потолок пьяно качался. Светильник пылал пронзительным светом поддельного солнца, беспощадно высвечивая мельчайшие подробности обстановки, и это было хуже всего. Авита зажмурилась, попыталась сдержать слезы, но непослушные горячие капли все равно катились по щекам, стекали на висок, щекотали ухо.
     Псионик почему-то не торопился забираться на диван, кажется, он потерял к Брукс какой-либо интерес. Тогда она приоткрыла глаз и запоздало поняла свою дилетантскую ошибку - Воробьиный Король в равнодушной позе сидел на краю софы и вертел в руках брошенную одежду.
     Сердце Брукс словно вздернули на толстый, с зазубринами стальной крючок - Король методично прощупывал швы ее серебристого платья, потом взялся за белье. Авита безотчетно поискала, чем бы прикрыться - на голом пластиковом диване не оказалось даже простыни. Голая комната, голый потолок, голая, попавшаяся с поличным шпионка Реабилитации.
     Псионик подобрал брошенный инъектор, рассмотрел его и аккуратно придержал Брукс за подбородок, не позволяя взгляду уклониться.
     - Что здесь было приготовлено для меня? Цианид?
     - Нет! Я проверяла на собаке.
     - Смертельная доза реабилитационного антидота?
     - Я не знаю.
     - Врешь, Vita.
     - Нет, это правда. Мне не сказали.
     - Я не сумел сразу ?прочитать? тебя - это что-то новенькое. Работа Калассиановского Центра?
     - Глубокий блок.
     Воробьиный Король не торопился. Его влажные волосы слиплись и сосульками свисали на лоб.
     - Реабилитаторы промазали. Я не смог тебя прочитать, девочка, зато прекрасно понял, что мне мешают неспроста. Ты лживая, замкнутая, холодная и пустая внутри, как бутылка, твоя искусственная патология кричит о себе, это не хуже свежего тавра на голой заднице. Тебя отправили на смерть, Vita.
     На конце полой иглы дрожала прозрачная капля, Авита Брукс закрыла глаза, чтобы не видеть инъектора. Жало шприца чуть коснулось ее века, взъерошило левую бровь, больно царапнуло мокрую от слез щеку и остановилось, уткнувшись в шейную артерию.
     - Ты предала меня и хотела убить. Мерою за меру. Может, хочешь попросить пощады? - несколько высокопарно осведомился Король.
     ?Я не буду показывать ему свой ужас... Хотя как я могу это сделать? Он самый сильный псионик Каленусии и видит меня насквозь. Вэл знает, что я перепугана, и наслаждается этим. Он поунижает и все равно убьет меня, а я не хочу произносить пустых, жалких слов, не стоит бессмысленно мучиться...?
     Ивейдер отложил шприц, плотно перехватил девушку за горло и хлестко, быстро, но не очень сильно шлепнул ее по щеке.
     - Готова к смерти? Ты плохо рассчитала последствия. Ты ведь не честный боец, ты проститутка, я не стану убивать тебя, только приведу твою славную мордочку в состояние полной профнепригодности.
     Щелкнул складной нож - у него оказалось длинное узкое бритвенной остроты лезвие.
     - Нет!
     В этот момент самообладание изменило Авите Брукс, она умоляла, просила и кричала, цеплялась за руки Короля, роняя в голую пустоту комнаты жалкие унизительно-бессмысленные слова. Псионик больше не слушал ее, он перехватил нож поудобнее и сделал первый надрез - на лбу, у самой кромки густых светлых волос...
     Когда Авита очнулась, зеленоватый плафон все так же освещал пустую комнату. Глаза оказались невредимы. Она осторожно прикоснулась к щеке, кожу немного саднило от оплеухи, но крови почти не было, лицо уцелело, только несколько липких капель растеклось по лбу - от единственного, первого и последнего нанесенного Вэлом малюсенького, неглубокого пореза.
     ?Божечка пантеистов! Я жива и почти в норме?.
     Воробьиный Король сидел неподалеку, в кресле, он выглядел отстраненным, усталым, хмурым и уже успел натянуть безрукавку. Заметив, что Авита очнулась, псионик встал и подошел поближе.
     - С пробуждением. Перетрусила? Кстати, я сломал твой хваленый калассиановский ментальный блок. Полсотни извинений за причиненные неудобства - пришлось тебя как следует припугнуть. Страхи и обмороки хорошо помогают, это разминка перед серьезными манипуляциями с мозгом.
     Брукс попыталась встать и обнаружила, что аккуратно укрыта своей собственной курткой. Вэл швырнул на диван мятый ворох вещей.
     - Одевайся. Отличное и поучительное зрелище - голая неумелая шпионка, отчаянная трусиха и глупая девчонка - все в одном лице.
     Она молча проглотила оскорбление и поспешно оделась.
     - Умойся, заклей царапину - вода в графине, пластырь найдешь в аптечке.
     Пластырь оказался старым, зато вода - почти свежей. Брукс вытерла щеки рукавом.
     - Мне сказали, что у тебя пси-коэффициент чуть ли не под сотню. Раз ты снял калассиановский ментальный блок, значит, теперь можешь читать мои мысли?
     - Да там и почитать почти нечего - столько же мыслишек бывает у обгадившегося котенка.
     - Ты все равно не можешь до них добраться - этого не может никто.
     - Сомневаешься? Между прочим, реабилитаторы взяли тебя, сломав на брате... Как его зовут - Эрмелин?
     Авита прикусила язык, сердце опять беспомощно затрепыхалось на стальном крючке. Полное имя Лина никогда не помещали в Систему, оно не проходило ни в личном жетоне, ни в родительских документах. Обстоятельства вербовки или личность брата Воробьиный Король мог узнать обычным, хоть и трудным путем - например, взломав информационное хранилище Порт-Калинуса. Но полного имени - ?Эрмелин? - не знал никто, это была их с Лином тайна на двоих.
     Вэл кивнул, подтверждая ее невысказанные мысли.
     - Я псионик высшего класса. Это не чудо, это просто хорошая работа.
     Ярость и обида вытесняют страх.
     - Должно быть, ты очень любишь копаться в чужих мозгах?
     - Люблю? Зачастую это не лучше, чем ворошить помойку.
     - Почему ты меня не уколол?
     В темных глазах Короля опять проступили золотые точки.
     - Люблю коллекционировать забавные случаи. Как ты думаешь, насколько рьяно будет искать тебя Департамент?
     - Не знаю... - неуверенно протянула Авита.
     - Не сомневайся, не слишком рьяно, таких, как ты, у них пятачок за пучок. К нам засылают дешевку, поганую мелочь, которую не жаль потратить. Пошли.
     - Куда?
     - Увидишь.
     - Вить будешь?
     - Сам не знаю. Вообще-то стоило бы наподдавать тебе в назидание другим. Ненавижу продажных женщин.
     ?Я еще не брала денег с Департамента, - с тоской подумала Брукс. - Точнее, я их брала не себе?.
     - Да понял я... - беззлобно и вслух отозвался Вэл. Псионик мгновенно почувствовал состояние Авиты.
     - Только не надо истерик - хорошо? Да, это так, с девяносто восьмым коэффициентом я часто читаю мысли. Пока что на время поставлю себе ментальный барьер. Можешь в одиночестве переварить приятные воспоминания.
     Как только Авита натянула куртку, Вэл жестко взял ее за запястье и потащил за собой, они вместе вышли во двор. Машина с заляпанными грязью номерами ждала возле выезда на шоссе. Псионик уселся за руль.
     - Займешь переднее сиденье, рядом со мною. Если нас остановит патруль, ты закроешь глаза и притворишься спокойно спящей. Поняла? Говорить с ними буду я и только я. Подлые мыслишки насчет обмана советую сразу же отставить в сторону - они у тебя читаются не хуже рекламного плаката.
     Свет фар рассекал тьму. Пыльный летний пригород остался позади, обзор сузился, сумрачная стена букового леса обступила дорогу, серая лента шоссе плавно поворачивала на северо-запад. Два или три раза шоссе перебегали мелкие зверьки. Должно быть, Вэл заранее чувствовал их приближение - он всякий раз аккуратно притормаживал еще до того, как пушистый комок успевал броситься под колеса. Брукс откинулась на высокую упругую спинку сиденья и прикрыла глаза. На фоне прикрытых век неистово отплясывали пятна света, от выпитого алкоголя тошнило. Разрушенный ментальный блок отзывался теперь странной легкостью, быстротой в мыслях и лавиной непрошеных воспоминаний - по большей части болезненно-неприятных.
     ?Теперь я понимаю все, я понимаю, отчего почти каждый реабилитатор так боится псиоников - всех, даже детей, ангелоподобных мальчиков, маленьких нарядных, словно куклы, девочек, даже несчастного, доброго умирающего Лина. Эти люди могут обшарить и вывернуть нашу душу, словно собственный карман. Там, в пустом доме, Король ?воробьев? еще не дотронулся до меня, а я уже подспудно ненавидела его. Впрочем, Вэл - особенный, он видит не только мой страх, но и мысли, и поэтому страшен вдвойне. Норма-ментальные для него дураки-болваны, полулюди-полупред