жать привидение,  шли  бы  вы  спать.  Я
теперь угрюмый, занятой человек и не люблю все эти псионические штучки.
   К тому же я туп на романтику как истинный нулевик.
   Белочка засмеялась и задвинула изнутри тяжелую щеколду.
   У взъерошенного Дезета был слегка глуповатый вид.
   Он потянул к себе висящую на стуле армейскую рубашку.  Подоконники  и
табуреты оказались завалены снаряжением.
   На краю низкого струганного фермерского стола лежал полевой уником.
   Джу, не вдаваясь в объяснения, скользнула поближе...
   - Оставьте в покое мою шею, леди!
   Что вы делаете в постели государственного чиновника?
   - Я хочу соблазнить консула!
   Белочка ухватила и крепко дернула шнур балдахина, но случайно  задела
стул. Стул покачнулся и толкнул стол, уником с веселым треском рухнул на
пол.
   - Ну,  это  уже  чересчур!  Это  погром.  Я  только  усталый  военный
диктатор, который хочет высп...
   Она поцелуем заставила его замолчать.
   Ворвавшийся в щель под дверью  зимний  сквознячок  колыхал  опущенный
балдахин. Кровать возмущенно заскрипела.
   - Ну и ну.
   - Нельзя прогонять музу.
   Муза политики призвана вдохновлять.., великих людей...
   - Теперь я чрезвычайно вдохновился, теперь пеняйте на себя.
   В конце концов, вы напросились сами!
   - Агрессор!
   - Я только пользуюсь законным правом победителя.
   У притиснутой к допотопной кровати Джу в темноте полыхали щеки.
   Разум Стрижа по-прежнему оставался непроницаемым - гладкая стена  баз
единой трещинки - но это им совершенно не мешало.
   - ..увы, как честный человек я теперь обязан жениться...
   - В этих наглых намерениях я тебя никогда не поощряла!
   - Для начала тебе придется порвать с псионической практикой...
   - Что?!
   - Будешь слушаться меня. Никаких боевых вылазок...
   - Да я тебя слушаться и не подумаю!
   - Никаких опасных приключений...
   - А ну-ка, отпусти меня.
   - Слишком поздно. Кстати, у нас, иллирианцев,  нет  этих  бесполезных
идей о равноправии женщин...
   - Я ухожу, отдавай мое платье.
   - Сейчас поищу...
   Удивительно, платья нигде нет.
   Потерялось. Кстати, выскакивать нагишом в  коридор  категорически  не
советую - кажется, вернулся часовой.
   - Ты тиран, а я влипла.
   - Без сомнения.
   - Ты классический злодей из сказки.
   - Конечно. Я честно предупреждал, какой я нехороший.
   Белочка бесполезно  пошарила  в  темноте  и  наступила  на  сломанный
уником.
   - Ой! Ну, это чересчур странно -  я  только  подумала  уйти  и  сразу
уколола ногу...

Глава XXXII. Хроника развязки.

7008 год, Консулярия, Арбел.

   Белочка вышла в ясное  утро,  пустую  улицу  Арбела  заливали  потоки
света, тонкий слой снега почти стаял, лишь на  ветвях  деревьев  кое-где
оставались белые клочья.
   Зима обманчиво обернулась весной, Джу оставила куртку  в  резиденции,
свежий ветер с холмов развевал край желтого плаща.
   Она кивнула старику-фермеру, лицо его показалось знакомым -  уроженец
Туле?
   - Где все?
   Старик улыбнулся, обнажив розовые десны с единственным зубом и махнул
рукой в сторону окраины, Белочка беззаботно засмеялась - старик  походил
на огромного доброго ребенка. Она только  сейчас  заметила,  что  забыла
сменить туфли на сапоги, приходилось  осторожно  обходить  лужи  ледяной
воды.
   На островке снега радугой переливалось маленькое яркое пятно - крылья
бабочки, по ошибке принявшей зимнюю оттепель за настоящую весну.
   Джу подняла замерзшую бабочку, та покорно сложила  крылышки,  показав
их бархатную изнанку, Белочка подула на  находку  и  спрятала  насекомое
подальше в теплый карман.
   Ближе к окраине люди стали попадаться чаще,  кучки  празднолюбопытных
превратились в редкую толпу.
   Джу показалось, что она видит Минну  и  Нину,  но  силуэт  крестьянки
заслонили люди в камуфляже.
   Где-то на самой периферии зрения мелькнул  и  тут  же  растворился  в
толпе еще один смутно знакомый силуэт - худощавый, мужской,  в  балахоне
луддитского проповедника.
   Кто это?
   Белочка растеряно огляделась - ее окружали незнакомые и  полузнакомые
лица, широко улыбался фермер из Туле, девочка-подросток играла со  пегим
щенком.
   Джу шла вперед -  толпа  впереди  густела,  радостный  ропот  голосов
слился в шум, напоминающий шум воды.
   Она поискала глазами Дезета и нашла его - впереди и немного слева,  в
центре людского коловращения, с той точки, где она  стояла,  консул  был
виден  только  в  профиль,  вид  у  консула   был   слегка   растерянный
популярностью.
   Белочке из чистого озорства захотелось рассмотреть эту  растерянность
поближе.
   В теории разум нулевика считался непроницаемым, но ведь научилась  же
она.
   Джулия преодолевать защиту пси-шлемов?
   Сострадалистка пробиралась поближе, лавируя в чуть поредевшей  толпе,
смутно  знакомый  силуэт  в   балахоне   проповедника   снова   мелькнул
неподалеку, но на этот раз тотчас же повернулся спиной -  Джу  забыла  о
нем.
   Она сделала еще несколько шагов, толпа, словно густая  вязкая  масса,
не пропускала ее к Дезету.
   Белочка остановилась - только что  ясное  утреннее  солнце  полыхнуло
белесым огнем, невидимая волна  эфира  окатила  пронзительной  тревогой.
Белочка  помедлила,  с  удивлением  прислушиваясь  к  ощущению  чьего-то
невидимого присутствия.
   Она еще подождала, считая удары собственного сердца, беспокойство  не
проходило,  тоска  надвигающейся  опасности  захлестнула   ее,   породив
слуховую галлюцинацию - пронзительный  звон  цикад,  только  сейчас  Джу
заметила, что ноги  замерзли,  туфли  промокли  насквозь,  пегий  щенок,
затесавшийся в толпу, прижался к ее щиколоткам пушистым боком.  "Что  за
бред - я устала".
   Она растеряно улыбнулась щенку, белому сиянию утра, незнакомым  лицам
и одним махом убрала ментальный барьер...

***

   Свет утра потускнел, заслоненный коричневой пеленой.
   Его Белочка увидела сразу, черный балахон  луддитского  проповедника,
четкий, прямой силуэт - все это не изменилось. Прибавился только ледяной
отблеск опасности, черный лед, сочетание несовместимого пугало.
   Незримые нити напряженного внимания связывали Его с тремя  точками  в
толпе.
   Джу пробежала взглядом по нитям, отыскивая товарищей силуэта.
   Одним из них оказался невысокий  белесый  парень,  вторым  -  плотная
стриженая девушка с выпуклым лбом.
   Их ауры пылали - не так ясно, как у псиоников, скорее, просто крайним
напряжением душевных  сил.  "Силуэт"  был  главарем,  на  этот  счет  не
оставалось никаких сомнений, Белочка прикоснулась к чужому,  враждебному
разуму - он был холоден как снег. "У него есть  с  собой  нечто,  и  это
что-то - опасно".
   На размышление ушло несколько драгоценных секунд.
   Почему никто из псиоников не видит опасности?
   У этих людей есть при себе  прикрывающая  защита  -  поняла  Джу,  не
пси-шлемы, что-то маленькое, такое устройство можно носить на теле.
   Она продвинулась вперед, лавируя в толпе, "силуэт" полуобернулся, его
лицо казалось мучительно знакомым.
   Где?
   Когда? Холодный воздух зимы, островки нерастаявшего снега -  все  это
словно бы исчезло.
   Снова шелестели серебристой  листвой  пирамидальные  деревья  Параду,
шумело море, хрустел под шагами мелкий коралловый  гравий  дорожки.  "Вы
зря  бегали,  свободная  гражданка  -  вы  создали  нам  и   себе   кучу
неприятностей".
   Эшли Эндин!
   Белочка  задохнулась  от  страха  и,  одновременно,  от  предвкушения
опасности.
   Что делать? Позвать на помощь? Стриж  недалеко,  но  отделен  от  нее
плотной, сгрудившейся толпой.
   Охрана в толпе наверняка присутствует, но пока Джу подберется к людям
безопасности, непоправимое уже случится.
   Эшли  казался  ей  натянутой  струной,  взведенным  курком,  стрелой,
готовой сорваться с тетивы. Попробовать связать его наводкой?
   Джу уже знала, что сумеет сломать неизвестную защиту, мешало другое -
еще  двое  террористов.  Отчаяние  толкало  к  действию,  она   уже   не
чувствовала пронзительного холода декабрьского ветра, горели щеки, пегий
щенок все так же жался к ее ногам, Белочка  переступила  через  дрожащее
пушистое тельце.
   Натянутая, прямая спина Эшли казалась непроницаемой, даже в  балахоне
луддита в нем было нечто от аристократа.
   Толпа немного расступилась, повинуясь тем неведомым законам,  которые
управляют потоком, ветром или скопищем людей.
   Террорист снова обернулся, отыскивая взглядом  помощников,  обернулся
медленно-медленно, с той ленивой  неотвратимостью,  с  которой  начинает
свое падение камень. На этот раз Эшли встретился взглядом с Белочкой.
   - О!
   Джу увидела, как молниеносно изменилось его  лицо  Эндина,  рука  его
метнулась к  складкам  балахона  в  ней  моментально  оказался  даже  не
пистолет - небольшая коробочка.
   Эшли сделал неуловимый жест, Джу поняла - он  придавил  и  удерживает
кнопку пуска.
   - Бегите!
   Люди ошарашено обернулись на  пронзительный  крик  женщины  в  желтом
плаще.
   Кто-то шарахнулся в сторону, другие замерли на месте, не в  состоянии
в последние отведенные им жизнью секунды разобраться в случившемся.
   - Бегите!
   Белочка  задыхалась  без  ментального  барьера,  захлестнутая  волной
чужого удивления, растерянности, испуга, тревожного ожидания, но не боли
- пока еще не боли.
   Она ударила Эшли наводкой, стараясь не думать о тех двоих.
   И тогда пришла боль - боль врага ударила ее как отдача выстрела.
   Эшли скорчился, осел на землю, видимо, он судорожно пытался отпустить
кнопку, пожертвовать  собой,  сметая  взрывом  псиоников  -  ему  мешала
вызванная наводкой судорога мышц.
   - Кэт! Линдер! Помогите!
   Белочка упала прямо в  лужицу  подтаявшего  снега,  яркое  страдание,
последнее отчаяние Эшли  жгли  огнем,  ледяная  вода  не  показалась  ей
неприятной.
   Картинка мира - блеклое небо  декабрьского  утра,  лица  ошеломленных
людей, все это заволокло влажной пеленой, ресницы намокли.
   Она из последних сил держала наводку,  казалось,  упругая  скользкая,
окровавленная живая нить бьется в  ее  пальцах,  норовя  выскользнуть  и
ударить в ответ.
   Эшли скорчился в комок, прижимая бомбу к груди.
   - Она держит меня! Стреляйте!

***

   Первая пуля, выпущенная стриженной девушкой, ударила Белочку в правое
плечо задев кость, Джу почти не заметила раны, только боли стало немного
побольше.
   Люди шарахнулись,  уходя  с  линии  огня,  двое  мужчин  бросились  к
стриженной, выбили пистолет, свалили ее ничком, заломили тонкие руки.
   Линдер помедлил, как ни странно, это сыграло ему на пользу - никто не
понял, зачем невысокий белобрысый парень пробивается сквозь толпу.
   Линдер подошел вплотную к Белочке - на вроде бы споткнувшуюся женщину
в желтом плаще сейчас не смотрел никто, люди столпились возле схваченной
террористки, обступили скованного наводкой, беспомощного  Эшли,  еще  не
понимая опасности.
   - Бегите!
   Белочке казалось, что она кричит, на самом деле она даже не шептала -
фраза сложилась в ментальный сигнал и наугад полетела в толпу.
   Кое-кто  из  псиоников  насторожился,  видимо,   уловив   не   только
настроение послания, но и смысл - Джу уже не видела ничего.
   Она смотрела только на руку Линдера, его напряженный палец  лежал  на
курке.
   - Линдер, стреляй!
   - глухой, надтреснутый, страдающий голос Эшли едва долетел  до  слуха
сострадалистки.
   У террориста Линдера тряслись руки  -  второй  выстрел  пришелся  Джу
пониже левой ключицы.
   Она ощутила, как горячая жидкость заливает  шею,  грудь,  пропитывает
платье, стекает на руку.
   Настоящей боли от ран по-прежнему не было, Белочка вошла в разум Эшли
и мучилась теперь его страданием.
   - Да пристрели же ее, наконец! В голову!
   Линдер смотрел на девушку в желтом -  она  не  казалась  опасной,  и,
по-видимому, была без сознания.
   Но он привык повиноваться авторитету Эшли, поэтому навел ствол  прямо
на прядь каштановых волос у ее виска.
   И выстрелил.

***

   ...Эшли не успел отпустить запал.
   Миша Бейтс, референт-телохранитель консула, перехватил  руку  Эндина,
нащупал  скользкий  пластиковый   кружок,   сдвинул   ослабевший   палец
террориста и прижал, не отпуская кнопку бомбы. Он так и держал коробку -
ощерясь от отчаяния и  не  подпуская  к  себе  бестолковых  гражданских,
держал до тех пор, пока не пришла помощь.
   Консул северо-востока пробился к месту трагедии почти сразу же.
   Его безуспешно пыталась удержать охрана, люди отступились после того,
как наиболее ретивого служаку сбил с ног собственный удар правителя.
   Стриж растолкал толпу, чужие люди шарахались в  стороны,  чужие  лица
искажало ненужное ему, чужое сочувствие.
   Двое мужчин в камуфляже отойдя от тела, жадно  смотрели,  как  консул
опустился на колени в грязь.
   - Ваше превосходительство...
   Джулия Симониан лежала на холодной земле. "Она, наверное, замерзла".
   Тонкий желтый плащ, испятнанный багровым, раскинулся  смятым  крылом,
каштановые  волосы  намокли,  Стриж  попытался  убрать  их  из   стылой,
подкрашенной розовым лужи, но никак не мог поймать шелковые ускользающие
пряди. В прижатое к земле мертвое лицо он так и не посмотрел.
   - Разум Милосердный, за что?
   Телохранитель - Стриж забыл его имя - подошел и деликатно остановился
немного поодаль.
   - Мастер консул, мы взяли их, наши ребята взбесились,  хотят  кончить
дело самосудом...
   Консул даже не обернулся:
   - Обратитесь к Ральфу.
   Рядом  с  мертвой  Белочкой,  в  прозрачной  снеговой   воде   лежала
оброненная, слишком легкая для зимы, серебряной кожи туфелька.
   Стриж поднял ее.
   Незнакомая пожилая женщина неодобрительно покачала головой:
   - Ваше превосходительство, вы уж лучше дождитесь санитаров, у  вас  и
так все руки в крови.
   Добросовестный охранник не уходил, загораживая собою консула.
   Пахло несуществующей полынью, стрекотали несуществующие цикады, Стриж
с трудом поднял голову:
   - Вы осматривали тело, сержант...
   - Это чудо какое-то. У нее не было оружия.
   - Что-нибудь еще нашли?
   - Только дохлую бабочку...

***

   Тело  Джулии  Симониан  сожгли  на  погребальном  костре,  церемония,
организованная Мишей Бейтсом,  была  роскошна  и  торжественна,  но  это
ничуть не утешило Стрижа. В судебный процесс  над  Эшли  Эндином  и  его
сообщниками консул не вмешивался, в  зале  суда  не  появлялся  и  даже,
кажется, совершенно не интересовался приговором.
   Кое-кого из верхов Консулярии шокировало такое каменное равнодушие.
   Уже осужденный, обреченный, всеми отринутый Эшли на последний  вопрос
о мотивах заявил не без  достоинства,  впрочем,  маскирующего  отчаянный
страх:
   - Ненавижу псиоников!

Из мемуаров Хэри Майера. "Первые годы Консулярии"

   ...Я с полной ответственностью утверждаю, что  Дезет,  при  всей  его
одиозной биографии и де-факто жестокости, в годы нашего знакомства  и  в
частной и в общественной жизни был справедлив.
   Симониан, кроме некоторых эпизодических исключений, в своем  качестве
псионика-сострадалиста, оставалась милосердна.
   Сочетание этих, по чести сказать, противоположных качеств производило
на современников неизгладимое впечатление...

Глава XXXIII. Finis coronat opus.

7008 год, Консулярия, Арбел, Резиденция.

   Спустя  некоторое  время  в  Арбеле,   который   еще   хранил   черты
патриархального деревенского поселка, но уже стремительно превращался  в
столицу Консулярии, состоялось еще несколько встреч.

***

   ...Президент Барт был сумрачен, корректен и настойчив.
   Рядом с ним  маячила  неопределенного  вида  личность  -  правильное,
доброжелательное лицо, коротко стриженные  волосы,  вежливые  манеры,  и
толстый как поросенок мобильный сайбер на цепочке.
   - Юлиус Вэнс - представился спутник президента.
   Стриж протянул руку для приветствия.
   Барт принял ее и сел, напряженно выпрямившись  в  кресле,  в  петлице
костюма черным мотыльком устроилась траурная лента.
   Глава  Каленусии  нервно  сцепил   белые,   чистые   пальцы   широких
стариковских ладоней.
   - Мастер Дезет, сейчас жесткое время, у нас нет времени на  медленную
дипломатию.
   В конце концов, кто бы ни командовал  здесь  временно,  Арбел  был  и
остается каленусийской территорией.
   Вы - чужак, мы -  на  своей  земле,  наша  встреча  не  гласна  и  не
официальна.
   К тому же, вы человек, не искушенный в протоколе, вам,  полагаю,  все
равно. Вы не против полной прямоты, без оглядки на корректность?
   - Не против.
   - Мой каленусийский вам понятен?
   - Более чем.
   - Тогда задаю вопрос прямо. Вы понимаете, что творите?
   - Полагаю - да.
   Я помешал вам решить вопрос с общиной северо-восточных  территорий  в
том же духе, в котором вы расправились с псиониками Порт-Калинуса.
   Барт обреченно покачал головой.
   - Нет, мастер новоиспеченный  незаконный  консул.  Вы  делаете  нечто
худшее - вы пытаетесь создавать государство псиоников.
   Прошу вас, выслушайте меня со вниманием. Я знаю вас лично куда лучше,
чем может показаться - я был среди тех, кто изучал ваше судебное дело  и
тогда - шесть лет назад, и относительно недавно, когда  вы  были  выданы
Порт-Иллири. Поверьте мне, я отдаю вам должное - и как противнику, и как
человеку.
   Ну так ответьте мне - зачем вам, заведомому атеисту и нулевику, нужно
все это?
   Стриж пожал плечами.
   - Я уже  сказал.  Вы  видели  живые  факелы  у  придорожных  столбов,
смотрели на хладнокровно вивисецированных людей?
   Я в меру своих возможностей не даю вам экспортировать такую  практику
сюда, на эту землю.
   Барт сардонически улыбнулся.
   - Не торопитесь с выводами.
   Я видел всякое, я сам потерял семью.
   Юлиус.., скажите ему вы.
   Коротко стриженный референт Барта подтянул поближе  своего  "ручного"
сайбера и с цепким интересом, без особой вежливости, посмотрел  прямо  в
спокойные глаза Стрижа.
   - Вы знаете меня, Дезет.
   - Не припомню.
   - Я - Фантом.
   - Шеф пси-спецслужбы Каленусии?
   - Он самый. Вы имеете основания мне не верить  и,  тем  не  менее,  я
говорю правду - мы не хотели этого.
   Мы не хотели ни факелов, ни крови, ни массовых расстрелов.
   События вышли из-под контроля.
   Почему так произошло? Кто знает...
   Сенс-дар - лишь предлог для нетерпимости и жестокостей.
   Должно  быть,  подобная  возможность  заложена  в  природе  человека,
псионика или нет - неважно.
   Вы сами не безгрешны, Стриж, не вам судить других. Я не  жду  от  вас
немедленного отказа от вашей позиции по восточным территориям, я  только
предлагаю подумать - не  открываете  ли  вы  тем  самым  новую  страницу
фанатизма?
   Стриж задумался.
   В словах каленусийца был свой резон.
   Барт и Юлиус Вэнс настороженно ждали. Дезет  не  стал  затягивать  их
ожидание.
   - Я выслушал вас, господа. Все, что вы сказали,  сводится  к  одному:
цели наши,  мол,  были  благородны,  результаты  оказались  плачевны.  Я
выслушал, я понял.
   Что ж,  подобное  случалось,  и  не  раз.  Пусть  так,  но  свободный
северо-восток уже состоялся.
   У нас нет желания мстить и тем самым вмешиваться в дела Каленусии, но
факт нашего существования уже не отменить - у вас для этого не  найдется
ни сил, ни возможностей.
   Вам придется считаться с фактами, хотите вы того или нет.
   Но я понял - и вас, мастер президент, и вас,  Юлиус  Вэнс,  поверьте,
то, что вы сейчас сказали, останется в моей памяти навсегда.
   Мы постараемся не повторять ваших ошибок. Это трудно -  но  мы  будем
стараться.
   Барт молча переглянулся с Фантомом. Оба встали одновременно.
   - Прощайте, Дезет.
   Я ничего не обещаю вам, в том числе не обещаю признания независимости
северо-восточных территорий.
   - Прощайте, президент.
   Рад был познакомиться лично.
   А для признания еще наступит время.
   - Прощайте, Стриж. Мне кажется, можно сказать "до свидания"?
   - До встречи.
   Фантом.
   С такими людьми, как вы, она, видимо, неизбежна...
   Стриж подошел к окну, чтобы проводить взглядом эту странную пару.
   Он