ом
сигаретного дыма.
   - Не верю я в вашу груду мусора, док.
   Из какого музея притащили этот полиграф?
   В конце концов, если придерживаться стиля "ретро",  то  есть  старые,
надежные способы - дыба, иголки под ногти, электрошок...
   - Ну что вы, коллега - поморщился лысый  техник.  -  Такого  индивида
имеет смысл оставить в целости для эшафота.
   Стриж перестал слушать болтовню  преторианцев.  "Это  не  пытки,  это
только детектор лжи" - с восторгом подумал он. "Сенсов  с  каждым  годом
все больше, на каждую собаку вешают пси-детектор.
   Полиграф давно вышел из моды - он-то был сделан для нормальных людей.
   Ради меня они раскопали и отремонтировали музейный хлам..."
   Лысый очкарик деловито забубнил за спиной Дезета набор  бессмысленных
на первый взгляд вопросов:
   - Любите ли вы собак?
   - Да.
   - Принимаете ли вы наркотики?
   - Нет.
   - Участвовали  ли  вы  в  экспедиции,  отправленной  в  Каленусийскую
Аномалию?
   - Да.
   -  Принадлежите  ли  вы  к  подрывным  группировкам   на   территории
Иллирианского Союза?
   - Нет.
   - Как вы относитесь к идее о бессмертии души?
   - Идите к черту.
   Очкарик обрадовался:
   - Прекрасно!
   Замечательно!
   Классическая картина.
   Не волнуйтесь, сержант, моя "старушка" на ходу и действует отменно!
   Сержант презрительно фыркнул и снова потянулся за сигаретой.
   Очкарик продолжал беспорядочно сыпать вопросами.
   Стриж отвечал, не задумываясь.
   Они сделали перерыв через три часа.
   Потом Дезета увели и первый раз накормили обедом.
   Он  уже   перестал   обращать   внимание   на   ненавидящие   взгляды
преторианской стражи, готов был возносить Разуму свои молитвы атеиста за
свихнувшегося на ретро-технике очкарика.
   На здоровье - пусть знают  все  о  расцвете  и  гибели  каленусийской
Аномалии.
   Едва ли это принесет прето много пользы,  зато  он,  Стриж,  получает
свой шанс.
   Док закончил благородные труды только к вечеру.
   Стрижа освободили наконец от холодных щупальцев  датчиков  и  тут  же
сковали наручниками.
   Очкарик  возился,  просматривал  записи  в  углу,  умственно  тешился
результатом. Стриж под конвоем сержанта отправился спать.
   Ночь в бетонной камере пришла без сновидений, только под  утро  Дезет
увидел сеть - ровную, прочную сеть из липких серых нитей.
   В углу, чуть левее центра, зияла рваная дыра.
   Он нацелился выскользнуть через дыру, но проснулся от грохота  двери,
так и не успев убедиться в спасении.
   - Встать! На выход.
   Он вышел навстречу хмурому утру, туману, мелкому моросящему дождю.
   Двор, все такой же стерильно-чистый, почти пустовал, Стрижа втолкнули
в машину, двое охранников плюхнулись по бокам, старый знакомый -  офицер
- влез на переднее сиденье.
   - Поехали.
   Взревел мотор.
   Кар со свистом мчался меж серебристых пирамидальных  деревьев,  между
живых  изгородей,   через   тихий   пригород,   к   оживленному,   легко
просыпающемуся центру.
   Полицейские не смели останавливать машину  с  идентификатором  прето.
Стриж смотрел во все глаза -  мимо  проносились  украшенные  скульптурой
арки, колосс в  миниатюре  -  статуя  принцепса,  колоннады  и  портики,
дворцы, скопище помпезных зданий  Иллирианского  Университета,  фонтаны,
площади, с которых шуршащим веером разлетались прочь потревоженные белые
голуби...
   Охранник усмехнулся.
   - Нравится? Смотри-смотри. Недолго осталось.
   Дезет пожал плечами со вновь обретенным равнодушием фаталиста.
   Машина, лихо заложив крутой вираж, подрулила к площади Величия.
   Резиденция принцепса не охватывала площадь полукольцом, а,  напротив,
вздымалась наподобие утеса, оставив пустое  место  клумбам  с  махровыми
осенними цветами, мраморным скамьям, настоящим, из розового камня, а  не
из пластика, скульптурам.
   Само  здание,  украшенное   с   фасада   пилонами,   уходило   ввысь,
заканчиваясь бледно-металлическим куполом, имитирующим платину.
   Растительный орнамент обильно украшал фризы, над  ними,  на  карнизах
простирали крылья каменные орлы.
   На  свободных  площадках,  на  почтительном  расстоянии  от  подъезда
резиденции, серебрились ряды дорогих каров.
   "Они что - приведут меня в таком виде на примем к самому?".
   Стриж засмеялся,  шагая  по  белым  мраморным  ступеням  брезентовыми
сапогами, без куртки, в наручниках,  в  линялой  рубашке,  прожженной  у
походных костров.
   Навстречу  вынырнул  седой,  благообразный  аристократ  с   дамой   в
бриллиантах, увенчанной лиловым, причудливо перевитым жемчужными  нитями
шиньоном.
   Женщина в ужасе затрясла искусственными ресницами.
   Ее спутник надменно вытянул желтоватое, породистое лицо.
   - Возмутительно!
   Пойдемте, моя леди Таня.
   Ныне эта безродная шваль заполонила все приличные места.
   Прето в  ответ  смерили  аристократа  ледяными  взглядами.  Роскошный
портал пропустил Стрижа под своды дворца, охрана расступилась,  чопорные
лакеи робко жались к стенам.
   - Сюда.
   Статуи, лестницы, стрельчатые окна, роскошная мозаика пола.  Поднялся
и упал за спиной тяжелый бархатный занавес.
   Стриж вошел и остановился на пороге.
   Этот   кабинет   явно   предназначался   не   для   работы,   а   для
полуторжественных аудиенций - не было ни книжных шкафов, ни  письменного
стола, ни сайбера, ничего лишнего.
   Высокий потолок покрывала роспись, в которой смешались обвитые плющом
шпаги и вздыбленные в ярости грифоны.  Светильники  имитировали  факелы,
причем не только по форме - они даже слегка мерцали.
   Принцепс сидел на небольшом, в одну ступень, мраморном возвышении,  в
кресле черного дерева, хотя его грузное  тело  почти  заслоняло  кожаную
обивку, можно было заметить,  что  ради  трона  иллирианского  правителя
лишились кожи довольно экзотические рептилии.
   Стриж открыто разглядывал диктатора.
   Раньше им довелось встретиться лицом к  лицу  всего  один  раз  -  за
уничтожение Центра Калассиана Дезет получал награду из  собственных  рук
принцепса.
   За  прошедшие  годы  владыка  Иллиры   оплыл,   погрузнел,   крупный,
благородных очертаний нос с небольшой горбинкой утонул в отечных щеках.
   Коричневые круги, выдающие пристрастие к допингу, подчеркивали  яркие
карие глаза.
   Короткие мелко завитые кудряшки надо лбом поредели.
   Однако, смотрел шестидесятипятилетний диктатор бодро и зло.
   Стриж пошевелил запястьями в наручниках.
   Пожалуй, даже со скованными руками он  расправился  бы  с  Оттоном  в
несколько секунд.
   Если бы не конвоир за  плечом,  не  Порт-Иллири,  наводненный  людьми
прето, не абсолютное отсутствие цели расправы.
   Возможно, у принцепса возникли сходные мысли.
   Оттон оглядел Стрижа с тем специфическим выражением лица,  с  которым
люди брезгливые рассматривают отбросы.
   - Снимите с него браслеты. Оставьте нас.
   Вышколенный преторианец выполнил опасный приказ без возражений.
   Стриж,  привыкший  за  последние  дни  к  наручникам,  едва   ли   не
почувствовал себя голым. Оттон с презрением указал  бывшему  сардару  на
стул.
   - Садитесь.
   Стриж сел.
   - Я хочу послушать, как вы будете оправдываться. Начинайте.
   - Не хочу.
   Дезет сам испугался собственного озорства.
   Пожалуй, человеку,  предпочитающему  легкий  род  смерти,  не  стоило
сердить диктатора.
   Оттон уставил неподвижный взгляд куда-то в диафрагму агента.
   - Чего не хотите?
   Не хотите оправдания или не хотите доставить мне удовольствие?
   - Не хочу ни того, ни другого.
   Принцепс  пожевал  нечто  невидимое  имплантированными,   ярко-белыми
зубами, покачал все еще красивой, величественной головой.
   - Тогда я скажу вам.
   ...Стриж был удивлен.
   Через минуту его изумление достигло крайней степени и едва не перешло
в восхищение.
   Принцепс Иллиры ругался.
   Сказать так - значило не сказать ничего.
   Стриж  не  был  любителем  крайних  проявлений  брани,  испытывая   к
нецензурной речи нечто вроде врожденного отвращения.
   Однако, поневоле вращаясь в самых  разных  кругах,  приобрел  немалые
познания в ругательных обычаях как Иллиры, так и Каленусии.
   Слушая Оттона, он понял все ничтожество своих познаний.
   Принцепс извергал не шквал - ураган сквернословия.
   Волны эпитетов тараном били в скалу логики -  и  побеждали.  Принцепс
всесторонне оценил все, что касалось сути Стрижа - начиная  от  способов
его  зачатия,  кончая  предположительными  интимными  привычками  самого
Дезета.
   Стриж несколько раз с интересом отметил и вовсе незнакомые ему слова.
   Принцепс тем временем перешел к описанию  анатомии  бывшего  сардара,
особое внимание уделив строению его головы и некоторых иных частей.
   Потом подробно описал  генеалогию  Алекса,  добавив  в  нее  наиболее
колоритных представителей фауны Геонии.
   Нецензурную симфонию завершил короткий, энергичный  аккорд  -  оценка
многочисленных подвигов агента.
   Оттон устав, начал сдавать, в описании преобладали всего-то несколько
энергичных  глаголов,  в  качестве  объекта   специфического   любовного
действия указывались мозги - как самого Стрижа, так и Оттона.
   Сардар старательно выпрямлял спину под градом словесных нечистот.
   Правитель брызгал слюной.
   Диктатор умолк.
   Не торопясь достал тонкого шелка  бледно-кремовый  платок,  медленно,
основательно вытер  губы,  щеки,  вспотевший  лоб,  подкрашенные  брови,
дряблые виски.
   Стриж часто, мелко  дышал,  стараясь  не  глядеть  на  Оттона,  боясь
открыть рот - он  из  последних  сил,  вися  на  паутинке  износившегося
здравого смысла, боролся с нестерпимым смехом.
   Принцепс брюзгливо посмотрел на испытывающего нестерпимые муки агента
и добавил, уже спокойно, со стариковским стоицизмом.
   - Ты разочаровал меня, сынок.
   - Чем, ваше величие?
   - Ты оказался слишком приличным человеком.
   А я потратил на тебя столько усилий.
   Сначала - чтобы найти типа с пси-нулем, потом -  чтобы  привить  тебе
нужные навыки и подставить  тебя  каленусийцам  так,  чтобы  ты  сам  не
догадывался о подоплеке дела.
   Потом - потом мы дали тебе хорошего адвоката и пристроили арестанта в
интересующий  нас  проект  Хиллориана.  И  вот,  когда  с  таким  трудом
организованное дело  подошло  к  концу,  когда  ты,  (принцепс  выплюнул
мерзкое слово), держал в руках ключ - что ты сделал?
   Ты его потерял.
   Даже не потерял - ты его выбросил!
   Выбросил, занятый спасением  каленусийского  мусора,  этих  сенсишек,
случайных статистов в игре.
   Ты меня разочаровал, сынок.
   Я вырастил барахло.
   Принцепс повел грузными плечами, почесал наманикюренным ногтем  седой
висок.
   - Почему от меня скрыли подоплеку дела? - набрался смелости Стриж.
   - Чтобы ты поневоле не выдал того, о чем не знаешь.
   Дезет   припомнил   "интенсивные"   методики   следственного   отдела
Департамента Обзора Каленусии и  с  трудом  подавил  желание  плюнуть  в
холеную физиономию диктатора Иллиры.
   - Значит, требование моей выдачи Порт-Иллири было блефом?
   - От начала и до конца - это часть игры.
   Но теперь это уже не имеет значения...
   - Значит, моя жизнь - вся, как есть, от начала и до конца, с Ахара  и
Форт-Хараем, была создана вами?
   - Да! Да! Да!
   Рыхлые щеки Оттона гневно тряслись.
   Стриж крепко сжал сцепленные пальцы.
   - Вы обманули и предали меня.
   - Я тебя создал, мальчишка, ничтожество.
   - Себе на потребу.
   - Я дал тебе  шанс  стать  чем-то  получше  обывателя,  неблагодарная
скотина.
   - И что теперь?
   Правитель задумался.
   Дезет ждал, не дыша.
   Он  только  сейчас  заметил,  как   щедро   испещрили   кожу   Оттона
склеротические жилки, отметил нездоровую желтизну его белков -  принцепс
все же сильно сдал за последние годы.
   Оттон вздохнул.
   - А убирайся ты на все четыре стороны.
   Мне противен вид моей ошибки.
   Забирай своего щенка - и с глаз моих долой. Сколько тебе лет?
   - Риторический вопрос. Тридцать пять, вашество.
   - Я накажу тебя, молодой человек - отправлю на пенсию.
   Получишь скромную дотацию военного отставника,  а  я  уж  позабочусь,
чтобы нигде в Иллире ты не нашел работы... по специальности.
   Нигде, и не надейся - тебя даже вышибалой в бордель не возьмут.
   Ты, недоумок,  будешь  скучать  долгие  годы,  поливая  петунии,  под
плотной опекой  надзора  прето,  кормить  собаку  и  возиться  со  своим
отпрыском. Марш отсюда, сволочь. Вон.

***

   ...Вольный Стриж ловко сбежал по широким ступеням Резиденции.
   Преторианцы  прощально  отсалютовали  и  проводили  его  ненавидящими
взглядами.  Нина  уже  ждала  во  дворе,  на  мраморной   скамье   возле
пестро-шафрановой клумбы.
   Знакомая монахиня мать Наан, сухо  кивнула  в  ответ  на  приветствие
Дезета.
   - Спасибо - просто сказал Стриж.
   - Не за что.
   Наан вперила в бывшего сардара  взгляд  пронзительно-желтых,  птичьих
глаз.
   - Я не прощаюсь, мастер Дезет.
   Слегка ошеломленный Стриж проводил взглядом высокую сухощавую  фигуру
и лиловый колпак монашенки. "Чего она хочет этим сказать?".
   Он выбрал такси, посадил девочку на широкое  заднее  сидение,  назвал
водителю адрес дешевого отеля. Машина каплей  влилась  в  широкий  поток
проспекта.
   Дворец уже исчез за поворотом, но величественная фигура плюющегося от
злости и сквернословящего диктатора все еще стояла перед глазами Дезета.
   Соперничество смеха и страха  погасило  эмоции,  он  чувствовал  себя
опустошенным.  Все  надежды,  тревоги  и  стремления  последних  месяцев
сквернословие Оттона, облив грязью, превратило в ничто.
   А чума с ним, с безумным принцепсом - подумал усталый Стриж.
   Сейчас приеду - и первым делом приму душ.
   О делах я подумаю завтра.
   Главное, я жив, жив и свободен - у меня теперь есть это завтра.

Глава XVII. Лавры, тернии, звезда.

Один год спустя, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.

   Джулия Симониан тщательно оглядела собственное отражение в зеркале  -
черное платье, усеянное серебряными искрами, оставляло открытыми  плечи,
кожу покрывал персиковый, наведенный стимуляторами загар.
   Визажистка  нанесла  на  ее  скулы  последний  мазок   бледно-лиловых
тончайшего помола румян.
   - Готово, свободная гражданка.
   - Спасибо огромное, Лия.
   Джу  простучала  игольчато-острыми  каблучками  в  соседнюю  комнату,
Диззи, ее бывший сокурсник, а отныне - доверенный  секретарь  уже  ждал,
сверкая очками, с портативным сайбером по мышкой.
   - Ты готова, Джу?
   - Да.
   - Тебя ждут к шести в клубе корпорации пси-философов.
   - Тогда вперед!
   Они вместе сбежали по имитирующей малахит плавной и широкой как  река
лестнице отеля.
   Зашуршали шины такси.
   Вечерний Параду вихрем летел навстречу  Белочке,  рассыпая  искристые
звезды огней.
   Диззи на заднем сиденье пощелкивал маленькой клавиатурой миниатюрного
сайбера:
   - Ты помнишь, Джу, что завтра прием?
   - Угу.
   - И еще забавная новость!
   - Что такое, Ди?
   - Притащилось свежее уником-сообщение, тебя  просит  о  встрече  Хэри
Майер. Для приватной беседы, между прочим...
   - Как ты думаешь, что понадобилось Грубияну?
   - Ему позарез нужны аргументы в пользу его бредовых теорий - ты у нас
живой научный экспонат...
   Джу моментально обернулась и лакированным ногтем ловко щелкнула Диззи
по модельно остриженной лопоухой голове.
   Он не менее ловко прикрылся тревожно заверещавшим сайбером.
   Белочка давилась смехом, всерьез рискуя испортить уникальное творение
визажистки. Водитель стоически сохранял невозмутимый вид.
   Машина свернула в университетский квартал и встала, Джулию  обступили
белые портики Параду, мелкий-мелкий, кораллового  цвета  гравий  хрустел
под каблучками, качали кронами кипарисы, она вступила в колледж  летящей
походкой, высоко держа каштановую голову,  по  тем  самым  дорожкам,  по
которым в отчаянии брела прочь три года назад.
   Незнакомые, совсем еще зеленые  студенточки  в  лохматых,  обрезанных
ниже колен штанишках грустно таращились на ее вечернее платье.
   Клуб светился мягким,  золотистым  светом,  бесцветный,  внимательный
охранник, чем-то похожий на Хэла, вежливо  отстранился,  увидев  в  руке
Белочки глянцевую карточку персонального приглашения - и тут же заступил
дорогу Диззи.
   - Мне очень жаль - сюда нельзя.
   Джу снисходительно обернулась:
   - Он мой референт.
   Охранник, сама корректность, сокрушенно покачал головой:
   - Простите, госпожа - подобное исключено.
   Во-первых, у вас именное приглашение - лично для вас и только.
   Во-вторых, вход с квазиразумными устройствами запрещен -  уже  давно,
после... после небольшого  инцидента  с  мобильным  сайбером  профессора
Майера.
   Джу закусила губу - ей смертельно хотелось отругать охранника  в  том
стиле, что практиковался в "Виртуальных Приключениях", но вместе  с  тем
ронять марку светской дамы совершенно не хотелось.
   - Диззи?
   - Джу...
   - Ты останешься снаружи.
   В конце концов, зачем тебе смотреть на  этих  сушеных  мумий?  Сходи,
развейся, погуляй в парке. Там есть бар и стабильярд!
   - Но...
   - Никаких "но". Ты забыл? Из нас двоих босс - это я.
   Диззи снял очки, протер  их  платком,  беззащитно  мигая  близорукими
глазами.
   - Ладно, Джу. Иди, веселись. Я буду неподалеку.
   Он ушел,  печально  растворившись  в  радужных  переливах  фонарей  -
столбики, подпирающие круглые фонари, имитировали ростральные колонны  в
миниатюре. Джу впорхнула в мягко распахнувшуюся зеркальную дверь.
   Толпа придвинулась пестрым  колыханием  вечерних  туалетов,  окружила
бледными пятнами лиц, смяла,  уничтожив,  смутный  контур  надвигающейся
тревоги.
   Звуки смешались в единый теплый, доброжелательный шелест:
   - О, госпожа Симониан!..
   - Добрый, добрый вечер, госпожа Симониан...
   - Здравствуйте, Джу... Вы меня помните?
   Джу  кивала  направо  и   налево   сверкающей   в   свете   фонариков
гладко-шелковой прической, растягивала губы в ритуальный улыбке.
   - О, я рада!
   - Прекрасный вечер...
   - Ну, конечно, я отлично помню вас!
   (Джу не помнила совсем, но вежливость обязывала).
   Подлетел официант, она взяла с подноса слабо опалесцирующий бокал.
   Пузырьки напитка щипали язык и озорно ударяли в голову.
   Где-то поодаль, за стеной мужских спин мелькнул и тут же стеснительно
отстранился долговязый силуэт Птеродактиля.
   Расхрабрившаяся Белочка решительно прошагала к нему:
   - Здравствуйте, профессор.
   - Добрый вечер, госпожа Симониан.
   - Вы ничего не хотите мне сказать?
   - Простите, вы о чем?
   - Я о нашем старом разговоре. Вы все еще уверены, что из меня  ничего
не вышло?
   - Простите, мисс, я не хочу возвращаться к пройденной теме. Разрешите
мне пройти.
   Белочка храбро заступила дорогу старому медику:
   - Почему? Вы боитесь мне ответить?
   Бывший декан  остановился,  потер  сухие  длинные  пальцы,  осторожно
вздохнул. Джу чуть  приослабила  пси-барьер  -  от  Птеродактиля,  к  ее
удивлению,  не  исходили  ни  гнев,  ни  раздражение,  скорее,   тусклая
стариковская печаль, окрашенная тонами сочувствия.
   - Я не боюсь ответить вам.
   Но сейчас вы не готовы выслушать меня - вы все равно не услышите и не
поймете - потому что не хотите понимать, вас интересует это...
   Птеродактиль неопределенно махнул рукой в сторону шелестящей толпы.
   - ..И все же, Джу, разрешите дать вам непрошеный стариковский совет -
держитесь-ка подальше от Хэри Майера.
   Птеродактиль резко  повернулся,  ловко  обогнул  бывшую  студентку  и
зашагал прочь, похожий на тощую печальную птицу.  Опешившая  Джу  пожала
плечами и фыркнула ему вслед:
   - Ну, этого совсем не понимаю.
   Толпа шелестела, струился золотистый свет, по Джу скользили взгляды -
равнодушные и любопытные, испытующие, завистливые,  всякие.  Она  допила
остатки со дна бокала, взяла второй - в висках слегка зазвенело, в свете
ламп плясали ранее невидимые крошечные серебряные пылинки.
   Белочка прислонилась к роскошно  обитой  стене  -  кружилась  голова,
горели щеки, толпа, свет, звук -