дним, мягко ступая,  ушел  Егерь,  перед  уходом  он  бесконечно
осторожно  несколько  раз  попытался  закрыть  мертвые  глаза  Зенита  -
безуспешно.
   Они смотрели.

***

   Сеть пси-наблюдения Порт-Калинуса  рухнула  через  пять  минут  после
паники в Пирамиде.
   Конечно, датчики слежения в "критических точках" столицы не исчезли -
просто их сигналы оставались невостребованными,  целостность  распалась,
рвались незримые ниточки, обломки стройной  системы  кибер-сыска  словно
обломки потерпевшего крушение судна погрузились в информационный хаос.
   Столица засыпала мирно - последние добрые часы  в  роскошной  россыпи
цветных огней, в шелесте осеннего дождя, в уютной атмосфере устоявшегося
покоя.
   Брели, сцепившись,  припозднившиеся  парочки,  медленно  редел  поток
машин. Играла музыка в ночных клубах, давно спали дети в тихих кварталах
южной стороны.
   Первыми заметили неладное патрули безопасности - после  того,  как  в
течение получаса  свершившимся  фактом  стало  дерзкое  и  безнаказанное
ограбление     облепленного     пси-сторожами     ювелирного     салона.
Идентифицировать вора не удалось, запрос в пси-службы не дал результата,
лишенная энергии, замкнутая Пирамида молчала.
   Шеф столичной уголовной полиции безрезультатно терзал уником - Фантом
так и не ответил - он исчез; собственно,  первому  сыщику  Каленусии  не
ответил вообще никто.
   Для трансформации удивления в  опасения,  а  опасений  -  в  активное
противостояние обстоятельствам обычно требуется некоторое время.
   В одних случаях оно коротко как выстрел, в других тянется  не  спеша,
оно  зависит  от  воли  и  сообразительности  причастных  к  критическим
событиям людей, и, тем не менее, оно существует всегда.
   На этот раз отпущенного судьбой  времени  фатально,  драматически  не
хватило - уличные  столкновения  начались  еще  до  рассвета  -  слишком
странно, слишком быстро.
   И, главное - бесцельно и без видимых причин.
   О массовых преднамеренных пси-наводках почти никто не подумал.
   Растерянные  полицейские  метались,  безуспешно   пытаясь   если   не
исправить, то хотя бы понять ситуацию. И гибли.
   Распахнулись двери домов, люди, сами  не  зная,  зачем,  высыпали  из
баров, разрозненные кучки  хулиганов  быстро  обрастали  помощниками,  в
серой предрассветной мгле били  стекла,  врывались  в  дома  предместий,
выволакивая наружу сонных хозяев. В ответ грянули первые выстрелы.
   Серый рассвет занимался над неспокойным городом.
   Неестественная скорость, с которой вырвавшаяся из-под  пси-наблюдения
уличная толпа становилась ревущим,  неуправляемым  зверем,  должна  была
насторожить любого.
   Этого не произошло по смехотворной  причине,  коренившейся  именно  в
прославленной и привычной надежности Системы - никто не знал, чем  может
быть чревато ее разрушение.
   Искусственное  происхождение  беспорядков  сделалось  очевидным  лишь
несколько часов спустя - когда обезумевшие под прицельными пси-наводками
люди уже рвались в административные кварталы Порт-Калинуса.
   Город оказался  беззащитным,  пси-шлемы  не  пользовались  успехом  у
франтоватых граждан столицы - они нашлись едва ли у каждого десятого.
   Поднятые по тревоге части жандармерии пошли в бой,  едва  защитившись
легкими  касками,  их  смяли  почти  мгновенно,  чудом  вырвавшийся   из
человеческой мясорубки лейтенант плакал, размазывая  слезы  и  кровь  по
копоти, запятнавшей щеки.
   - Они лезут на излучатели! Они сошли с ума!
   К вечеру следующего дня Порт-Калинус корчился  -  полыхали,  испуская
жирный чад, перевернутые  машины,  хрусткие  обломки  витринного  стекла
усеяли цветную плитку мостовой.
   Остатки потрепанной жандармерии, экипировавшись детекторами и тяжелой
пси-броней, тщетно пытались захватить неуловимых сенсов - вожаки бунта к
славе не стремились и чаще всего умели прятать концы в воду.
   Кого-то били обезумевшие горожане.
   Кое-кого расстреливали на месте солдаты.
   Уцелевшие участки полнились арестованными - избитые люди, скученные в
тесных помещениях, страдали  от  духоты  и  жажды,  стонали,  бранились,
проклинали и власти, и мятежных псиоников.
   Узники сидели на полу вплотную, плечо к  плечу,  локоть  в  локоть  -
невозможно было не  то,  что  лечь,  но  даже  вытянуть  ноги.  Запах  в
арестантской стоял такой, что даже далекие от  эстетики  стражи  порядка
предпочитали с крепкой сигаретой в  зубах  коротать  тревожные  часы  на
улице.
   Ревущую толпу остановили на самой границе административных кварталов,
улицы попросту завалили мешками с песком, по подходившим слишком  близко
без сантиментов стреляли на поражение.
   Сенат заседал в растерянности,  бледное  лицо  председателя  собрания
дергал  нервный  тик  -   шестидесятилетний   президент   Барт   мучился
неизвестностью, еще не  зная  о  том,  что  его  дочь,  молодая  госпожа
Барт-Эллиан, супруга авиационного  магната,  и  две  шестилетние  внучки
остались среди искореженных останков сгоревшего кара, не успев  отъехать
от ворот разгромленного особняка и на двести метров.
   Президент любил свою семью, нежно любил внучек -  сейчас  он  казался
глубоким  стариком,  под  глазами  набрякли   мешки,   широкие,   добрые
стариковские ладони мелко дрожали. Зал заседаний шумел,  кто-то  неловко
примерял шлем  пси-защиты,  в  дверях  не  скрываясь,  стояла  сумрачная
охрана.
   - Разум и звезды! Что это? Скажите мне, Барт - что происходит?
   Президент тяжело, враз  погрузневшим  телом  обернулся  к  соседу  по
скамье.
   Светлые,   пронзительные,   слезящиеся   глаза   сенатора    Керриана
встретились с потускневшими глазами друга.
   - Это псионики, Керри. Мы слишком долго  делали  вид,  что  их  боль,
смерть и их вечный соблазн попросту не существуют.  Теперь  мы  пожинаем
плоды и получаем урок. Они идут - идут за нами...
   - Я не хочу умирать! Чего они хотят, Барт?
   Президент покачал крупной, с проседью головой:
   - Нам нужно просто держать удар.
   Выпрямите спину, дружище.
   Какая разница?
   Чего бы они ни хотели - для нас с тобой, Керри,  это  уже  ничего  не
изменит...
   Керриан сцепил тонкие пальцы, не замечая, что  ломает  тонкое  тельце
позолоченного карандаша.
   - А обычные люди?
   Мы разрешили стрелять в невменяемых безумцев...
   Мы преступники, Барт.
   Президент махнул рукой и  отвернулся,  грузные  плечи  его  бессильно
обмякли.
   Свободные  помещения   Дворца   продолжали   заполнять   отступающие,
перепуганные солдаты.

***

   "Заседание растерянности" длилось шесть часов, оно закончилось ничем,
шум беспорядочного боя уже врывался в широкие окна Калинус-Холла,  толпу
несчастных косили на подступах к резиденции.
   Парламентеры повстанцев не пришли - их и не ждали.
   Еще через  два  часа  враг  сменил  тактику,  мелкие  группы  сенсов,
прикрываясь пси-наводками,  через  крышами  и  канализационными  шахтами
просачивались сквозь оборону конфедеральной жандармерии.
   Удары наносились прицельно -  по  неугодным  лицам,  уцелевшим  узлам
коммуникации, патрулям.
   Сбитые с толку конфедераты  впервые  увидели  врага  в  лицо  нередко
псионики умирали на месте, не выдерживал  изношенный  мозг.  Такие  тела
опознавали легко - по прижатым к вискам или глазам скрюченным пальцам  -
сломанные мукой паяцы в липкой, кровавой уличной грязи.
   Ужас обывателя был так велик, что торопливые прохожие далеко  огибали
даже трупы.
   В эти смутные, проклятые часы возродились старинные суеверия  -  люди
прижимали к телу самодельные талисманы, по бумажке шептали давно забытые
заклинания против колдовства. Кое-кто из  самых  предприимчивых  наспех,
борясь с собственным ужасом, приторговывал и тем и другим.
   Замкнутая в себе Пирамида, гнездо новорожденного хаоса, молчала -  ее
огибали и шествия безумцев, и отряды пси-боевиков.
   Но в сердцевине Департамента все еще теплилась жизнь.

***

   - Советник, откройте...
   Егерь прислушался к осторожному полушепоту за запертой дверью.
   - Кто это?
   - Кравич.
   - Кто?
   - Инспектор Фил Кравич, 15 отдел.
   Наблюдатель, царапая сталью паркет,  отодвинул  в  сторону  от  двери
увесистый сейф и  впустил  гостя  -  высокого,  широколицего,  румяного,
веснушчатого парня.
   - Садитесь, Фил.
   Не надо субординации - сейчас мы  все  равны,  все  в  дерьме.  Я  не
предлагаю вам кофе - у меня пересох кран.
   - Воды нет во всем крыле. У меня осталась минералка - вот.
   - Мне кажется, я вас помню?
   - Я участвовал в проекте покойного Хиллориана, охранял сенсов из  его
команды. Вам налить?
   - Оставьте себе. Вы разбираетесь в электронике, Фил?
   - Немного.
   Систему все равно нам не починить, ее выключили с центрального пульта
- прямо из кабинета шефа.
   Я прошелся коридором, дверь блокирована изнутри.
   Вы знаете, советник - у меня слабенькие пси-способности,  до  боевого
сенса мне как до звезды, но кое-что и я могу. Так  вот...  Там  глухо  -
глухо, опасно и погано. Внутри кто-то есть. Я не верю, что это Фантом  -
старик не мог учинить такой дряни.
   - Вы правы, Кравич.
   Мне не дает покоя желание выбраться наружу.
   Я обошел наш ярус - ни единой щели.
   Разве что открыть окно и спуститься по внешней стене... Как вам такая
авантюра?
   - Простите, советник, слом шеи гарантирован, здесь  холерски  гладкая
стена, стекло первосортное, куски большие  и  гладкие  как  горный  лед,
скажите спасибо этой шельме, архитектору Финтиану. Мы с вами как крысы в
садке.
   - Картина невеселая... О!
   - Что такое?
   - Смотрите на монитор.
   Кравич резко повернулся, впившись взглядом во внезапно оживший экран.
   - Аналитик?
   Система, включенная на одностороннюю передачу,  демонстрировала  всем
желающим худощавую фигурку, бледное большеглазое и большеротое лицо.
   - Я никогда не любил эту тощую сволочь.
   - Послушаем, что он скажет, Фил.
   Аналитик откашлялся, опущенные глаза обманчиво  придавали  юношескому
лицу выражение застенчивой скромности - на самом деле он попросту  бегло
читал текст с положенного на стол листочка.

   "Братья по долгу.
   Час настал!
   Я, консул обновленной Каленусии, обращаюсь  к  вам  -  настало  время
восстановить нарушенную справедливость.
   Коррумпированный режим Конфедерации предал  нас,  лишив  естественных
прав..."

   - Разум и Звезды! Что он несет?
   Стиль гадостный.
   - Тихо, Кравич... Тихо. Дайте послушать. Это только преамбула.

   "...задача свержения  горстки  тиранов,  обрекших  нас  на  медленное
умирание. Кто не снами? - вы сами выносите  себе  приговор.  Мы  -  соль
земли, мы - сверхлюди будущего, прочим нет места в истории..."

   - Цветущая шизофрения - доброкачественная. Это он про кого несет?
   - Про сенсов и для сенсов.
   Вы зря смеетесь, Кравич - такое может найти отклик у неудачников.

   "...решайтесь - момент настал.
   Всем, обладающим пси-способностями и лояльным  к  новому  руководству
Департамента предлагается собраться в секторе ноль.  Предатели,  агенты,
паникеры будут уничтожаться на месте..."

   Монитор угас - Систему снова отключили.
   - Мастер советник...
   - Что?
   Егерь увидел, как мгновенно  посерело,  осунулось  и  постарело  лицо
инспектора  Кравича,  веснушки  проступили   бурыми   медяками,   жестко
прорезались морщинки в уголках рта.
   - Мне лучше уйти.
   Закройте за мною дверь и задвиньте ее поплотнее и больше для меня  не
отпирайте.
   - Почему?
   - Я - сенс.
   Слабенький, но сенс. Простите, мне стыдно, вам  не  следует  доверять
таким, как я. Воду оставьте себе - вам она больше пригодится.
   Инспектор в сером мундире поднялся со стула, ссутулившись. Его убитый
вид тронул Егеря.
   - Постойте, Фил!
   - Зачем?
   - Вы делаете ошибку.
   Вы можете пользоваться или пренебрегать своими  способностями  сенса,
вы можете по-разному относиться к людям, лишенным этого дара.
   Нельзя делать только одного - нельзя идти на поводу у маньяка.
   Вы сенс?
   Пусть так - для меня это не важно, вы честный человек - это главное.
   Мы не можем разбрасываться верными людьми - по одиночке нас удобнее и
безопаснее бить. Я прошу вас остаться.
   - Вы мне верите?
   - Да.
   Кравич опустился на стул.
   - Ну что ж... Приказывайте, мастер советник.
   - Это  скорее  просьба  -  я  же  сказал,  дело  носит  неофициальный
характер.
   Вы видели мертвое тело Фантома?
   - Нет.
   - Будьте  спокойны,  существуй  оно  в  природе,  свихнувшийся  Ролан
предъявил бы публике труп - хотя бы для устрашения.
   Вы видели, что он сотворил с Зенитом? И, тем  не  менее,  Фантома  не
видел никто, хотя  наш  шеф,  без  сомнения,  где-то  существует...  Мне
кажется, он все еще в Пирамиде. Как насчет того, чтобы найти Фантома?..
   - Вы думаете, он жив?
   - Я не знаю, вот и проверим. У меня есть  оружие  -  в  сейфе,  кроме
того, понадобится ваш дар псионика.
   Двое нормальных офицеров против Разумом уделанного  "консула"  -  как
вам такой расклад?
   - Заманчиво.
   Однако, Ролан хоть и шизик, но не дурак  -  за  него  вся  охрана  14
отдела, мятежники засели  в  резиденции  старика  Фантома,  прикарманили
склад с пси-защитой и стволами, держат связь под контролем,  запугали  и
запутали наших ребят.
   Наверняка снаружи у них дружки, там заварилось дело не на шутку -  вы
ведь слышали выстрелы?
   - Тем лучше - задача становится интереснее. Так как?
   - Я с вами хоть в Аномалию.
   - Тогда - пошли.

***

   Так получили начало события, невероятным образом определившие  судьбу
трех беглецов, чей кар  леопардовой  масти  в  эти  часы  безостановочно
мчался, уходя на восток.

Глава XXV. "Стрела, летящая в ночи"

7006 год, Каленусийская Конфедерация, северо-восточное шоссе.

   - Пора передохнуть, меняемся местами, вы - за руль, Хэри.
   Стриж притормозил у обочины.
   Пыльная, тронутая осенью степь  плоской  тарелкой  уходила  к  серому
мареву горизонта.
   Метелки высохшей травы почти не шевелились под ветром.
   Восточная трасса узким порезом рассекала равнину пополам.
   Он огляделся - ни единой машины ни с той, ни с другой стороны, дорога
словно бы вымерла  таинственным  образом  -  тишь  да  гладь,  лишь  два
неряшливых шара перекати-поля застряли в выбоине полотна.
   Заспанный Майер нехотя выбрался из машины и скептически воззрился  на
Стрижа.
   - Вы давно на себя не смотрели?
   - Нет, а что?
   -  Вид  у  вас  замечательный  -  небритый,   потрепанный,   злобный,
иллирианский, как две капли воды - государственный преступник  в  бегах,
самая настоящая "дурная компания" для заблудшего меня.
   - Поглоти вас Воронка Оркуса.
   Ваша рука успокоилась?
   Марш за руль, трепач.
   - Куда летим, куда несемся?
   Мы бегаем по благословенной Каленусии как курица с отрезанной головой
по унавоженному фермерской живностью двору.
   Это дело испускает все более интересные ароматы. Вот увидите,  Алекс,
наш ублаженный наркобомбой друг Эшли  в  конце  концов  будет  оправдан,
более того - окажется на коне, примет душ, станет чистым героем в  белых
одеждах, всех собак повесят на вас, тогда мне припомнят это сомнительное
знакомство.
   Стриж развел руками.
   - Вы знаете, я не настаиваю на его продолжении.
   Высажу вас у первого попавшегося поселка, да и дело с концом. Кстати,
топливо на исходе. Садитесь за руль, доведете машину до заправки, там  и
расстанемся, о светило свободной каленусийской науки...
   Ваша карьера не пострадает, если что - валите все на меня, от негодяя
не убудет.
   Философ, похоже, обиделся - он молча ввалился в машину  и  взялся  за
руль, Стриж, не обращая внимания на  капризного  профессора,  уселся  на
заднее сиденье.
   - Леди Джу?
   - Что?
   Белочка подняла на Дезета равнодушные, остановившиеся ореховые глаза.
   Стрижу захотелось отвернуться - он с трудом заставил  себя  выдержать
этот пустой, равнодушный взгляд.
   - Майер прав, следует определиться.
   В  Порт-Калинусе,  Параду,  любом  крупном  городе  Конфедерации  вам
неминуемо грозит опасность.
   Я не знаю точно, какие силы заинтересовались Аномалией,  но  интуиция
мне подсказывает, что история с Эшли - только вершина айсберга...
   А не зову вас в уехать в Порт-Иллири, жизнь  там  показалась  бы  вам
сплошным мучением.
   Я думал - так и сяк - и вижу  только  один  выход.  Я  отвезу  вас  к
Фалиану и оставлю там.
   Ресницы сострадалистки дрогнули.
   - К этому маньяку?
   - Старик - религиозный фанатик, но не маньяк,  он  по-своему  уважает
вас, Джу.
   У них, на  восточный  территориях  сплоченная,  крепкая  община,  там
каждый восьмой - псионик высшей пробы, все они спаянны верой,  догмой  и
дисциплиной.
   Едва ли не четверть людей - бывшие беженцы из Ахара.
   Этот орешек не так-то просто раскусить, знаю по личному опыту.
   Власти не суются к фермерам без крайней нужды, официальных  претензий
к вам нет.
   Мне кажется, такой выход -  самый  лучший,  там  будет  скучно,  зато
безопасно.
   Возможно, вы сделаете-таки карьеру сенс-врача или пси-пророчицы...
   - А вы куда, Алекс?
   - Я возвращаюсь домой.
   Сострадалистка опустила белые, восковые веки.
   - Удачи, Стриж. Удачи и спасибо за все.
   - Удачи будете желать, когда довезу вас до границы фермерского рая...
   Трогайте, Хэри - вперед.
   Майер резко тронул кар,  полетели  мимо,  оставаясь  позади,  метелки
придорожной травы.

***

   Они подъехали к маленькой  заправочной  станции  через  три  четверти
часа.
   Лениво задувал, метя песок, вертлявый  сквознячок,  дверь  ребристого
фанерного домика оказалась чуть приоткрытой.
   - Есть здесь кто-нибудь?
   Из будки, как две капли воды похожей на  фанерный  дом  в  миниатюре,
гремя цепью, вылез косматый, деревенского вида пес.
   Собака зевнула, показав желтые клыки, и  полезла  обратно  в  конуру,
оставляя на низенькой притолоке клочья бурого пуха.
   - Здесь очень тихо.
   - Обычное захолустье. Пошли, пора потревожить хозяев.
   Окошечко кассы пустовало.
   Стриж дернул ручку звонка и,  не  дождавшись  результата,  переступил
порог - узкий захламленный коридор терялся в полумраке.
   - Эй! Есть здесь...

***

   ...Удар пришелся по затылку.
   Дезет не успел ни отстраниться, ни развернуться в тесноте обступивших
его  стен,  мир  полыхнул  оранжевой   вспышкой,   рассыпался   колючими
блестящими осколками и погас.
   Последним,  что  увидел  иллирианец,  были  сапоги  -  короткие,  без
шнуровки, на толстой подошве боты механика возле самого лица Стрижа.

***

   Плоский, твердый зеленый жук упрямо полз, оставляя  в  песке  цепочку
точечных следов.
   Правую  щеку  царапало,  Стриж  приподнял  голову,  сплюнул  грязь  и
обнаружил, что лежит лицом на покрытой  редкой  иссохшей  травой  земле.
Опять, как в Ахара, пахло  полынью,  заломленные  назад  руки  оказались
прочно связанными, старые знакомые - грязные боты маячили неподалеку.
   - Тащи сюда второго, ребята!
   Рядом с иллирианцем, подняв  пыль,  плюхнулось  нечто  -  Хэри  Майер
собственной персоной.
   Дезет  скосил  глаза  на  философа.  "В  чем  дело?".  Профессор   не
отреагировал никак - то ли и впрямь  потерял  сознание,  то  ли  искусно
притворялся, то ли шок напрочь лишил его коммуникативной способности.
   - Кто у них там в машине? Мальчишка?
   - Стриженая баба. Малохольная шлюха из натуристов.
   - Волоки и ее наружу, разберемся.
   Стриж напряг мышцы рук, пробуя путы на разрыв -  бесполезно,  веревка
плотно врезалась в кожу. Он чуть прикрыл глаза, выжидая. Боты  протопали
к нему, вздымая фонтанчики пыли, крепкая рука  ловко  ухватила  воротник
куртки и развернула иллирианца лицом вверх.
   Обладатель  бот  оказался  сухим,   желчным,   остроносым   типом   в
испачканной смазкой куртке.
   Отросшие волосы механика из-под шлема пси-защиты  свисали  на  уши  и
воротник.
   - Ты псионик?
   Холодный щуп детектора прикоснулся ко лбу Стрижа.
   Он  затаил  дыхание,  как  будто  подобная  мера  могла   спасти   от
разоблачения. "Разум и Звезд