любит власть.
   Он не может иметь ее сам, поэтому приспособил на это дело вас, Алекс.
   В его офисе кричат по ночам.
   В оврагах на северной стороне полно трупов. Не врите, что вы не знали
об этом.
   Стриж замолчал, оборвав смех.
   - Джулия Симониан, протрите ваши прекрасные глаза,  у  нас  тут  идет
война. Ральф - каленусиец, а я -  нет.  Да,  кое-что  из  того,  что  он
делает, лично мне противно, но он лучше меня знает местную специфику.
   Вспомните, наши люди пришли сюда из  сожженных  поселений,  взятые  в
стычках конфедераты - убийцы их семей  или  соратники  этих  убийц.  Уже
просто удержать людей от повальной мести, и то задача не из легких.
   Если наш друг Валентиан слишком зарвется - я найду средства...
   - Да вы сами точно такой же.
   Вы сказали, что Егерь - каратель, а чем занимались вы сами в Ахара?
   Хотите знать правду?
   Вы - самый обычный военный диктатор.
   Великий Алекс прилепился к  Ральфу  Валентиану,  и  ублажает  причуды
ральфовой больной башки, потому что  иначе  не  получил  бы  возможности
порулить!
   Белочка поняла, что у нее теперь пылают не только щеки, но и уши.
   Наверное, они светились насквозь.
   Стриж ужасно побледнел, лицо у него было точь-в-точь такого же цвета,
как раскиданные по столу бумаги.
   - Так... - протянул он.  -  спасибо,  я  понял.  -  с  этими  словами
иллирианец подошел к порогу и распахнул дверь.
   В проем тут же заглянул заинтересовавшийся шумом охранник.
   - Леди Джу, я вас больше не задерживаю. - отрезал Стриж. -Вам в самом
деле лучше уйти и успокоиться.
   Джу встала, пригладила давно отросшие волосы, застегнула куртку.
   Шнурок на левом сапожке развязался.
   Она отстранено прикинула, поправлять ли узел прямо сейчас. Если  пока
оставить как есть, то можно запнуться о веревочку, тогда визит  кончится
совсем уж никчемно, а завязывать шнурок некогда - разъяренный Стриж ждет
у распахнутой настежь двери.
   Белочка поставила ногу на перекладину табурета и  без  лишней  спешки
крепко завязала узел.
   - Прощайте, ваше превосходительство. Я ошиблась. Ошиблась не  сейчас,
а в тот момент, когда неплохо подумала про вас.
   Она пошла к выходу.
   Стриж, внезапно передумав, проворно  захлопнул  створки,  отрезал  от
места событий не в меру любопытного охранника, и  встал  перед  закрытой
дверью, скрестив руки на груди.
   В комнате воцарилась тишина, Белочка вдруг ясно поняла, что боится  -
перекошенное лицо Дезета  не  предвещало  ничего  хорошего.  Иллирианец,
мгновенно оценив ее состояние, иронически хмыкнул:
   - Струсили?
   Не бойтесь меня, я только  хочу  сказать  кое-что  напоследок,  перед
расставанием.
   Я приехал в Каленусию не ради власти - я сделал это по вашему зову, я
пришел, чтобы спасти вас.
   Все остальное произошло случайно.
   Когда вы были на гребне славы - я под конвоем ехал в Иллиру, я вам не
мешал.
   Когда вам была  нужна  помощь,  я  пришел  и  не  оказался  таким  уж
негодяем.
   Теперь вы в безопасности - настолько, насколько это  вообще  возможно
для псионика Каленусии, Стриж остается не у дел. Ну что ж... Я  был  вам
предан так, как мог.
   И предан вами оказался тоже.
   Моя  преданность  шла  в  дело  слишком  долго  -  она  использована,
истончилась и истрачена до дна. Значит, она вам не  нужна.  Уходите  или
оставайтесь, отправляйтесь в Порт-Калинус, в Параду или сидите в Арбеле,
творите свои безрассудства  или  придерживайтесь  линии  благоразумия  -
Стрижу больше нет до вас дела.
   Вы когда-то полезли в Аномалию ради денег?
   Причитающиеся вам за службу  суммы  получите  в  казначействе  -  это
больше, чем все, что когда-либо сулил вам Департамент.
   У меня же есть собственные дела здесь, в Консулярии, в конце  концов,
от меня зависит жизнь людей. Вашего имени нет ни в одном проскрипционном
списке, вы, не измаравшись в крови, получили свою долю благ, так, Разума
ради, получив все, что желали, оставьте меня в покое -  теперь  катитесь
вон, на все четыре стороны, леди.
   Стриж отступил в сторону, освобождая проход. Джу онемела.
   - Но я... Может быть...
   - Нет.
   Она  вышла  в  коридор  и  только  тогда  заметила,  что   в   момент
эмоционального    напряжения    "потеряла"    ментальный    барьер     -
безмолвно-жадное любопытство охранника окатило мутной волной.
   Взгляд широколицего парня  бродил  по  ее  спине  где-то  начиная  от
лопаток  и  пониже.  Белочка  обернулась,   просто   так,   не   пытаясь
использовать пси-наводку,  но  охранник  интуитивно  понял  опасность  и
больше не улыбался.
   - Проходите, пожалуйста. Здесь нельзя оставаться.
   Джу вышла из бывшей школы, забыв забрать у телохранителя пистолет,  в
правом виске, чуть повыше уха, тонко звенел сверчок.
   Аура места поблекла, выцвела, плоские серые  силуэты  людей  казались
картонными фигурками, лица - белыми пятнами без  глаз,  рты  -  широкими
щелями. Джу запиналась,  ноги  ослабели,  скула  отчаянно  чесалась,  но
почему-то никак не получалось поднять руку, чтобы почесать.
   Приходилось  ступать  осторожно,  шнурок  парусинового  сапога  опять
развязался. Уже возле самого дома ее окликнули.
   - Госпожа Джулия!
   - Минна с недоумением смотрела в лицо Джу. -Вы плачете?
   Псионичка  наконец-то  потерла  зудевшую  скулу  и  почувствовала  на
кончиках пальцев влагу.
   - Нет, это только ветер и песок, а у меня разболелся глаз.
   Маленький дом встретил хозяйку молчанием  и  пустотой,  остолбеневшая
Минна осталась за порогом.
   Белочка поискала забытый в резиденции пистолет, не нашла,  тогда  она
обошла стол, вытащила из-под  узкой  койки  тяжелый  ящик  универсальной
аптечки, долго перебирала мертво шуршащие упаковки, пока не выбрала  ту,
которая подходила лучше других.
   Оказалось, что таблетки очень удобно давить стальной ложкой,  Белочка
быстро растолкла их в пыль, залила водой из кувшина, мутная жидкость  на
вкус отдавала горькой полынью и еще чем-то - грязью?
   Она выпила всю кружку до дна, легла на койку, не снимая сапог (шнурок
так и остался незавязанным), потом закрыла глаза, но не увидела Холодной
Пустоты, вместо честной черноты  Космоса  вокруг  колыхалась  бесцветная
мгла.
   Серые  нити  наподобие  пучка  водорослей  прикрепились   к   рыхлому
основанию без формы и названия. Джу знала - нити радуются, их скрученные
концы жадно шарили в киселе тумана.
   - Это же не Лимб.
   Нет!
   Не надо! Я передумала! - она пыталась кричать,  но  голос  потерялся,
поглощенный безвидным маревом.  Стриж  ушел  навсегда.  Вокруг  не  было
ничего, кроме пустоты, холода и страдания. Туман скручивался кольцами.
   - Нет...
   Серые нити, удерживаемые основанием, упруго качнулись  и  потянулись,
приглашая Белочку подойти поближе.
   Они очень долго ждали и, наконец, получили свое.

***

   - Командир, что-то не так?
   Стриж вскинул голову, широколицый охранник топтался на пороге.
   - Все в порядке, Миша. Ты проводил гостью?
   - Давно ушла. Если явится снова - выставить без доклада?
   Консул с удивлением уставился на собственного телохранителя.
   - Нет, конечно. Все остается как обычно.
   Миша смущенно убрался за дверь, Стриж тщетно попытался успокоиться  -
иррациональная тревога не отпускала. "В конце концов, через реку она  не
пройдет, ее не пропустят охранные отряды".
   Он попытался заняться делами, буквы складывались в слова без смысла.
   Пасмурные сумерки без спешки  опутывали  Арбел,  скоро  почти  совсем
стемнело.
   Фонарь куда-то исчез.
   - Миша!
   - Я здесь, командир.
   - Я уйду, ненадолго.
   За мною следовать не нужно.
   Если кто-нибудь явится, скажи им...
   - Что прием давно окончен. Пусть выметаются до утра.
   - Вот именно, так и скажи.
   Стриж вышел в совсем новую, едва народившуюся ночь.
   Невидимые в темноте тучи заволокли небо.
   Звезд не было, но не было и дождя.
   Еще ни одна капля влаги не  упала  на  землю,  пахло  пылью,  выбитой
ногами сухой травой, где-то в отдалении хрипели псы.
   Через некоторое время  звуки  грызни  сменились  переливчатым  низким
воем.
   В доме по соседству вспыхнул неяркий свет и отворилось окно.
   - Пошла вон, проклятая!
   Неясного вида неряшливый предмет пролетел в темноте  у  самого  виска
Стрижа и с шумом бухнулся в бурьян.
   Дезет  повернул  прочь,  отыскивая  потерянную  дорогу,  белое  пятно
вынырнуло из темноты и едва не врезалось в консула северо-востока.
   - Минна? Как Нина?
   - Нина спит, с ней все в порядке.
   Я искала вас, мастер Стриж, меня прогнала охрана.
   - Что-то случилось?
   - Леди Джулия ушла к себе и закрылась, на стук не отвечает.
   Стриж помедлил.
   Оцепенение  безветрия  накрыло  Арбел,  но  где-то  в  самой  вышине,
наверное перемещались упругие струи воздуха  -  в  сплошной  пелене  туч
вдруг открылось рваное окно.
   Селена-прим была огромна, ее  оранжевое  сияние  высветило  стены  из
пластикофанеры, сухую колею дороги, прекрасное, утонченное тревогой лицо
Минны.
   - Пошли.
   Они шли, потом побежали.
   Стриж преодолел невысокий порог и  с  силой  ударил  в  непробиваемые
доски. За дверью мертво молчали.
   - Засов задвинут изнутри.
   - Мастер, Стриж, там, внутри, плохо.
   Дезет бегом обогнул  маленький  дом  -  узкое  окно  глядело  в  ночь
бойницей.
   Он снял куртку, обмотал руку  и  разбил  стекло,  осколки  рухнули  в
истоптанные заросли шарообразных цветов.
   Щель  окна  не  пропускала  Стрижа,  в  темноте  комнаты  сначала  не
удавалось разглядеть ничего, потом оранжевый отблеск Селены выхватил  из
темноты угол стола, пустой стакан...
   - Минна!
   - Что там, мастер Дезет?
   - В окно не пролезть. Быстро, топор!
   - Так что там?
   - Ломаем дверь. Она из двойного дуба, иначе не справиться.
   Крестьянка кивнула, не  прося  объяснений  и  шарахнулась  в  сторону
крошечного сарайчика.
   Дезет вернулся на крыльцо,  изо  всех  сил  -  бесполезно  -  толкнул
тяжелую створку.
   - Разум Милосердный, ну только не это...
   Пронзительно, остро и зло звенели цикады. Пахло раздавленной сапогами
полынью. "Откуда здесь полынь?".
   - Нет. Нет и нет, только  не  это.  -  он  повторял  одно  и  то  же,
мучительно понимая - поздно.
   Минна белым пятном вынырнула из темноты.
   - Топора в сарае нет.
   Стриж схватил женщину за плечи и, встряхнув, развернул прочь.
   - Во всей проклятой деревне нет топора?!
   Не верю!
   Беги и найди.
   Постой... Не найдешь инструмента, принеси излучатель.
   Он вернулся на крыльцо,  Минна  уже  исчезла,  словно  белый  лоскут,
сорванный с места крутящимся вихрем, Стриж налег на дверь изо всех сил -
тяжелый засов выдержал, не дрогнув.
   Тогда иллирианец отступил на несколько шагов и  с  размаху  ударил  в
дверь плечом.
   Потом еще раз - ему показалось, что хрустнула кость.
   Ушко стального засова подалось и со  стуком  отлетело,  не  выдержали
забитые в дерево гвозди.
   Стриж влетел внутрь единственной комнаты, с размаху врезался в стол.
   - Джу!
   Он пошарил в прореженной оранжевыми бликами Селены темноте, наткнулся
на койку, нашел неподвижное тело.
   Руки Белочки оказались холодными и твердыми на ощупь.
   - Минна! Минна! Быстро, зови врача! Приведи сюда Хэри Майера...
   Дезет уже забыл, что сам отослал сноху Фалиана, он отыскал в  темноте
и с третьей попытки, безжалостно ломая хрупкие спички, зажег свечу.
   У  мертвой  Джу  были  безнадежно  ледяные  пальцы  и  каменно-белое,
точеное, словно бы еще присыпанное сверкающей мраморной пылью лицо.
   Ниточка пульса на  запястье  не  прощупывалась.  Стриж  нашел  сонную
артерию, та чуть-чуть билась.
   - Погодите, Джу, не умирайте, не надо радикальных мер...
   Я сам когда-то едва не ошибся так же.
   Пока человек жив, остается  его  spes,  все  еще  можно  исправить...
Минна!!!
   - Я здесь, мастер Стриж.
   Крестьянка бело-черным силуэтом стояла на пороге.
   - Где доктор?
   - Но...
   - Что "но"? Где ты пропадала?! Почему ты не привела Майера?!
   - Но я принесла топор...

***

   Разбуженный все-таки  среди  ночи  Майер  выслушал  путаный  рассказ,
смерил Дезета ледяным взглядом, а потом сделал все, что умел.
   Сделав, ушел, не прощаясь с иллирианцем.
   Смог он не так уж много.
   Стриж просидел на стуле возле узкой койки до утра.
   Джулия Симониан уже не жила, но еще и не умирала.
   Днем закрытые покрывалом  носилки  отправили  в  резиденцию  консула,
предварительно  очистив  одну  из  полупустых  комнат.  Ральф   выслушал
приятеля без особого энтузиазма.
   - Не принимаю я заявок на чудесные исцеления.
   - Я не так уж часто о чем-то просил.
   Она-то возилась с тобою предостаточно.
   Валентиан заметно смутился:
   - Я помню и ценю.
   Хотя - какая-такая особая ценность жизнь калеки?
   Пойми, Алекс, у каждого псионика своя ниша. Я -  боевой  сенс,  пусть
изувеченный навсегда, но от этого я не сделался милосердным врачом.
   - Ты проводник Лимба.
   - Ладно, я боевой сенс, я проводник Лимба. Если  вся  эта  возня  так
нужна для твоего спокойствия и удовольствия,  я  попробую,  но  пойми  -
эффект может получиться каким угодно.
   Псионики-сострадалисты вообще неустойчивы, они не живут долго,  я  не
удивляюсь, что ее в конце концов потянуло на суицид.
   Если девушки не окажется в Лимбе,  тогда  я  бессилен.  Она,  кстати,
может погибнуть  и  прямо  там,  у  меня  на  глазах,  если  приключится
ментальный шторм, если что-то пойдет не правильно, да мало ли почему. Ты
на все согласен?
   - Да. Моя помощь нужна?
   - Еще чего, обойдусь без тебя, нулевик  паршивый.  В  прошлый  раз  в
Лимбе ты очень хорошо висел на моей шее - не хуже увесистого жернова.
   - Что я буду должен тебе потом?
   Ральф криво усмехнулся.
   - Я могу запросить очень многое.
   Жизнь увечного сенса может оказаться длинной, очень  длинной,  Алекс.
Сочтемся. Не боишься?
   - Нет. Когда начнешь?
   - Да хоть прямо сейчас.
   Но с чокнутыми,  алкоголиками  и  самоубийцами  нечеловечески  тяжело
работать. Я бы на твоем месте не очень-то обольщался...

***

   Нити, съежившись, отшатнулись.
   Ветер рванул спирали тумана, они  раскручивались,  раздергивались  на
клочки, превращаясь в мелкие перистые облачка.
   Облачка легким пухом облетели в пространство.
   Пустота покачнулась, выгнулась, вывернулась наизнанку, и  откатила  в
ничто. Рядом, сбоку, под ногам и за спиной  окрепли,  взметнулись  ввысь
твердые скалы Лимба.
   Реальность мощно отмежевалась от хаоса.
   Джу, затаив дыхание, замерла на скользком камне - так близко  к  краю
пропасти она еще не стояла никогда. На дне, за тонкой пленкой  туманного
марева, молчал серо-розовый город. За плечом молчал Мюф.
   - Спасибо, дружок. Это ты вытащил меня?
   Тень Мюфа не ответила. Белочка поспешила убраться подальше от  обрыва
и села на неровную грань огромного обломка.
   Прозрачные капли осевшего тумана извилистыми дорожками скатывались по
острому сколу камня.
   - Прости, Мюф, мы не сумели по-честному тебе помочь.
   Это я во всем виновата.
   Внук Фалиана материализовался  легко  и  мягко  -  маленькая  фигурка
казалась слепленной из плотного облака. Ответ, не касаясь слуха,  звенел
прямо в разуме Белочки.
   "Нет, ты не виновата. Просто здесь тебе не место. Уходи, Джу."
   - Я остаюсь, мне больше нечего делать в Мире.
   "Ты еще передумаешь, но тогда может оказаться совсем-совсем поздно.
   Лучше уходи прямо сейчас".
   - Я оставляю тебе свое  место  там.  Ты  хотел  в  Мир  -  теперь  ты
свободен.
   "Мне уже не скучно. Иногда дедушка приходит сюда из Города".
   - Ты опять увидишь солнце и траву, и не будет ни тумана, ни ветра, ни
холода, ни скал.
   "Кто-то должен караулить Порог".
   - Я сама останусь здесь, я буду его караулить.
   Мюф молчал, по-птичьи склонив голову набок.
   Белочке показалось, что внук Иеремии Фалиана с предыдущей их  встречи
словно бы подрос.
   "Я так не хочу. Уходи. У каждого свой порог, Джу".
   Белочка, вздохнула  и,  сдавшись,  соскользнула  с  холодного  камня,
попятилась, стоя лицом к обрыву.

   "Раз-два, привет,
   Обратно хода нет"

   Казалось, что реальность Лимба вот-вот мягко расступится  за  спиной,
но ничего по-прежнему не происходило.
   - Я не могу уйти.
   "Я тебе помогаю, как могу - не получается.
   Что-то снаружи держит Дверь."
   Белочка вернулась к обломку.
   Холод усилился, сотни острых ледяных игл кололи руки и лицо. Перистые
клочки белизны над пропастью уплотнились, потеряли прозрачную  легкость,
собрались в кучевые облака.
   Бесформенные комки ослепительно сияющей белой  субстанции  замерли  в
неподвижности внезапно наступившего безветрия.
   Кудрявая  поверхность  туч  теперь  напоминала  извитые  переплетения
нитей,  сияние  белизны  медленно  угасало,  сменяясь   свинцово-серыми,
фиолетовыми и бледно-терракотовыми тонами.
   Сквозь холодную чистоту Лимба  ярко,  яростно  и  зловеще  проступала
Аномалия.
   - Что это, Мюф?
   "Оркус... Ментальный шторм. Уходи. Тебе нельзя здесь оставаться."
   - Дверь в Мир!
   "Не получается!"
   - Мюф, помоги!
   "Я не могу!"
   Взвыл притихший было ветер.
   Лилово-черная груда расползалась гигантской  пирамидой,  напоминавшей
перевернутую воронку, вихрь бешено крутил плотные как клубы жирного дыма
струи тумана.
   В редкие - пока редкие - разрывы истерзанной серой  завесы  полыхнуло
пронзительной, страшной терракотой.
   Перевернутая воронка Оркуса медленно проступала прямо в небе - сквозь
взбаламученную рваную массу туч.
   "Беги! Беги в Город, Джу!"
   Белочка невольно отстранилась от бесконечной пустоты пропасти.
   Вниз уходило подобие  гигантской  крутой  лестницы,  узкие  высокие,в
треть человеческого роста ступени, высеченные самой природой Лимба.
   "Не бойся, вниз..."
   Она, решилась и, ухватив пальцами крошащийся край карниза, и приникла
к скале и сделала первый шаг...
   Что ж, это было не слишком трудно, скорее нереально, как во сне.
   Ветер, сменивший затишье, с бешеной силой прижимал ее к скале, иногда
Белочке казалось, что, даже разжав пальцы она не сможет сорваться.
   Рев урагана то утихал, то возобновлялся  с  утроенной  силой,  в  нем
мешались благородные боевые  гимны  и  нечистый,  издевательский  хохот,
стройные звуки органа и вой  терзаемого  животного,  какофония  измучила
слух.
   - Ты меня не поймаешь, Оркус!
   Дно пропасти еще хранило относительное затишье,  груда  мелко  битого
камня хрустела под ногами.
   Улицы  Города  начались  вдруг,  словно  продолжение   плоти   скалы,
свинцовая крыша облаков уже погрузила Лимб в предгрозовой полумрак.
   Джу мчалась что было сил мимо кружевных арок и резных  пилонов  и  не
смела смотреть вверх - там во всей  красе  парил,  угрожая,  ненавистный
Оркус.
   Ветер глумливо свистел, рвал  флаги  на  шпилях  башен,  туча  острой
летучей пыли резала лицо.
   По мозаичной плитке площадей, по фонтанам, каналам, вычурным мостикам
метались рваные тени - из отбрасывали  бешено  гонимые  в  недосягаемой,
страшной вышине остатки растерзанных туч.
   Мертвенный сумеречный свет заливал город. Свет был - но нигде не было
солнца.
   Она бежала наугад, мчалась как загнанный лисенок, петляя в  лабиринте
серо-розовых игрушечных улиц, бежала до тех пор, пока не остановилась  у
крыльца белого палаццо.
   Ветер разочарованно вздохнул.
   Стало чуть потише.
   Пологие мозаичные ступени ласково легли  под  ноги,  арочная  галерея
окружала словно бы уже знакомый внутренний дворик.
   Периметр двора  украшали  цветущие  апельсиновые  деревца  в  кадках.
Опущенные чашечки цветов выглядели застывшими, неживыми.
   Возле низкого бортика бассейна  в  деревянном  кресле,  укрыв  колени
пледом, сидел грузный старик, одетый в черную шелковую  рубашку,  старик
задумался, склонив лысый череп, лица Белочка поначалу не разглядела.
   Второе  кресло,  напоминая  тень  пророка  древних,  занимал  прямой,
высокий, чуточку призрачный Иеремия Фалиан.
   Чеканный профиль проповедника и серебряный ежик седых в