зметнув крошечный  фонтанчик
ржавой трухи.
   Дезет накрыл монетку ладонью. Он медлил  -  рука  словно  прилипла  к
полу.
   - Чего я жду?
   Стриж извлек серебряк из сухой грязи.
   - Орел.
   И в ту же секунду, опасаясь передумать, рванул левый рычаг.
   Хрустнуло...
   ...и не произошло ничего. Темнота насмешливо молчала.
   - И что мы имеем на этот раз? Еще одно разочарование.
   Хрустнуло еще разок.
   Мелко задрожал пол под ногами.
   Ржавчина на полу словно бы вскипела.
   Круг пола дрогнул и,  отделившись  от  стен,  медленно-медленно,  как
поршень, пошел вверх.
   - Разум, это что - лифт?
   На крошечном пятачке, среди скрежета, лязга, в облаке железной  пыли,
вытирая ресницы и хлопая себя по бокам, неистово хохотал Стриж.
   На секунду перед его глазами очутилось и опалило  холодом  страха  то
самое, уже забытое, вплавленное в камень стены изображение.
   Картинка оказалась впечатляющей.
   Даже более того.
   - О, Разум... Я чуть было не...
   Табличка была сродни той, которую в свое время  нашел  Хиллориан,  но
Стриж, разумеется, не мог знать об находке полковника.
   Вертикаль делила поле изображения пополам.
   Над   двумя   кружками,   означающими   рукояти   рычагов,    имелись
недвусмысленные символы: слева - направленная  вверх  стрела,  справа  -
веер ломанных линий, понятное разумному существу изображение взрыва.
   Плачущий от смеха Стриж сунул руку в карман и потрогал везучий асс.
   - Да здравствует великий и милосердный Каленусийский Сенат!
   Площадка, дрогнув, замерла.
   Иллирианец торопливо протиснулся в горизонтальный лаз.
   - Ты слишком часто видел мою безвыходность, полковник. Ты расслабился
и забыл об одной простой вещи, Септимус.
   Униженный враг тоже может быть опасен.
   Потому что, пока он жив, у него остается его надежда - spes.
   Ты сдал меня Аномалии, списал в расход, оставил умирать и  больше  не
ждешь? Отлично! Я иду за тобой.
   Иллирианец едва ли не вывалился в кубическую камеру и почти бегом, но
не теряя осторожности, отправился туда, где три часа  назад  остались  в
тревожном ожидании Белочка и Иеремия Фалиан.
   - Я успею. Я должен успеть.
   Тоннель пронзал скалу, теряясь в сумраке.
   Стриж спешил, фонарь  истощился,  едва  разгоняя  темноту.  Два  раза
пришлось возвращаться - он по ошибке принимал короткие тупики за  нужный
поворот.
   Шаги отдавались под сводами тоннеля, Стриж отбросил осторожность,  он
бежал не останавливаясь, сбив  дыхание,  уворачивался  от  нагромождения
железа, падал, поднимался, ловил в темноте ложные,  призрачные  отблески
света.
   - Успеть...
   Затаись Хиллориан в любом из многочисленных тупичков  -  он  имел  бы
великолепные шансы против безоружного иллирианца.
   Впрочем, ниши пустовали, торжествующий наблюдатель  не  ждал  погони,
его  противник  в  одиночестве  миновал  ряд  гулких,   пустых   комнат,
перешагнул через стрелу монорельса, обогнул груду  сломанных  вагонеток,
аппендикс коридора оказался пуст.
   - Поимей тебя чума, наблюдатель. Я опоздал.
   Стриж остановился.
   Помеченная коррозией, но еще крепкая  вагонетка,  подпертая  отрезком
трубы, перегораживала тупиковый проход.
   Толстый конец, упертый в пол, пропахал в мусоре  короткую  дорожку  -
кто-то с той стороны безуспешно попытался выбраться.  Дезет  вздохнул  с
облегчением.
   - Они живы. Нет смысла запирать покойников.
   "Состояние  между  жизнью  и  смертью  имеет   множество   интересных
градаций".
   Иллирианца  передернуло,  когда  он  вспомнил,  кто   и   при   каких
обстоятельствах произнес эту фразу.
   Разобрать завал оказалось делом одной минуты.
   - А вот и я...
   Глаза Джу в пол-лица - прямо перед ним. Тень, мелькнувшая слева...
   - О, черт!
   Удар, нанесенный, к счастью, не обрезком рельса, а всего лишь палкой,
пришелся вскользь, задел ухо и закончился на  уже  ударенном  Септимусом
плече.
   Стриж едва ушел от второго удара.
   - Погодите!
   Иеремия изменил тактику и нанес тычок, метя в солнечное сплетение.
   Сардар снова уклонился.
   - Это ошибка! Нам надо поговорить.
   "Ничего ты им сейчас не объяснишь..."
   Предпочитая  без  нужды  не  повторяться,  он  на  этот  раз   ударил
проповедника не под основание уха, а в болевую точку на бедре.
   Фалиан, отправленный спасителем на пол, явно выпал  из  обращения  на
несколько минут.
   Стриж развернулся как раз  вовремя  -  девушка  целилась  в  него  из
пистолета Дирка:
   - Стой на месте, мерзавец.
   - Спокойно. Я и так стою на месте. Мы можем поговорить?
   - Мне не о чем с тобой говорить.
   - Что случилось? Здесь побывал полковник?
   Белочка  угрюмо  молчала,  но  невольный  жест  показался  кивком   -
полунамеком на утвердительный ответ.
   - Я не с ним заодно. Вы мне не верите?
   Каленусийка отрицательно качнула головой, палец на курке  напрягся  и
побелел. "Она сейчас выстрелит".
   - Пожалуйста, леди, уберите пистолет.
   Я пришел, чтобы помочь вам. Я все, абсолютно все сейчас объясню.
   Курок медленно подался под пальцем.
   "Она не будет стрелять.
   Сенс-сострадалист не может убить  человека"  -  подумал  Стриж.  "Это
истина - аксиома. Не может даже в аффекте, пока видит, что  его  цель  -
человек.
   А она не в аффекте - просто испугана и обозлена".
   Иллирианец сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы забрать оружие...
***

   Белочка и не подумала отступать.
   Зажмурившись  покрепче,  она  представила  вместо  ненавистного  лица
Дезета ровный круг мишени  -  размалеванный  щит,  красно-белые  кольца,
черная крестовина, яблочко прямо по центру.
   И спустила курок.
   Грохот выстрела ударил в уши, отдача бросила руку вверх и назад.
   На головы людей с  потолка  обрушился  потревоженный  водопад  ржавых
хлопьев.
   Буркнул что-то неразборчивое пребывающий на полу Иеремия Фалиан.  Джу
открыла глаза.

***

   Стриж не умер.
   Он стоял на прежнем месте, потеряв три четверти самоуверенности, и  с
видом человека,  разочаровавшегося  в  аксиомах,  рассматривал  дырку  в
рукаве куртки.
   Пуля чиркнула наискосок, прорвав плотную ткань.
   Из рваной дырочки высунулось белое пушистое перышко.
   - Вот это сюрприз...
   Перышко легко вспорхнуло,  из  прорехи  немедленно  проклюнулось  еще
одно.
   - Это нечто...
   Перышек становилось все больше. Пуховое облако резво поднялось в  лет
и наподобие снега облепило все: грязный пол, каштановые волосы  Белочки,
заворочавшегося на полу Иеремию, самого Стрижа.
   - Посмотрите, что вы наделали, леди.
   Стриж укоризненно покачал головой и отлепил  от  щеки  перо.  На  его
место немедленно приклеились два новых.
   - А я думал - такие шутки давным-давно набивают синтетикой.
   - Откуда взялся этот музейный экспонат?
   -  А  я  -  псионик?  Я  -  знаю?  Мне  всю   экипировку   выдали   в
Департаменте...
   Куртка линяла как пудель. Белочка чихнула, отмахиваясь от пуха:
   - Это невозможно терпеть. Заклейте дырку чем-нибудь.
   - Сначала отдайте мне пистолет.
   - Это еще зачем?
   - Любое дело лучше доверять специалисту.
   А вам, леди, на будущее совет - никогда не вынимайте оружие, если  не
решили твердо стрелять на поражение - себе дороже.
   У меня только что был повод убить вас.
   И повод, и куча возможностей.
   Белочка скептически сморщила нос, и иллирианец поспешно добавил:
   - Я не собирался пользоваться моментом.
   Давайте будем считать случившееся недоразумением.
   - Где Септимус?
   - Не знаю. Был со мной, потом мы поссорились. Вы его видели?
   - В каком-то смысле.
   Он примчался как сумасшедший, прежде, чем мы  успели  что-то  понять,
завалил проход снаружи и исчез.
   - Вы уверены - это был он?
   Джу смерила Стрижа презрительным взглядом.
   - Я сенс. Что касается эмоций людей - завал мне не помеха.  Я  видела
его ментальный отпечаток.
   - Джу, можно мне спросить кое-что?
   - ?
   - Что вы видите в таких случаях?
   Сострадалистка свела прямые стрелы бровей.
   - Это трудный вопрос...
   Свет, цвет, иногда - силуэты.
   Реже - слышу звуки.
   Все это зыбкое, текучее  и  одновременно,  в  каждую  крошечную  долю
времени - четкое. Многим образам просто нет аналогии.
   - Как вы видите меня?
   Фигурально выражаясь, Стриж навострил уши, в ожидании ответа. Белочка
ответила сразу, уверенно:
   - Никак.
   - А как именно - никак?
   Черное пятно что ли?
   - Нет.
   Просто стена.
   Такая плотная, высокая, холодная стена.
   Непроницаемая.
   На самом деле я даже не вижу стены по-настоящему - просто  знаю,  что
она есть.
   Это классика.
   Вы идеальный "нулевик", между прочим, большая редкость.
   Дезет постарался ничем не выдать удовлетворения.
   - Скажите, Джу, а... наблюдая полковника вы  не  заметили  кое-что...
странное?
   На этот раз сострадалистка всерьез задумалась.
   - Его образ - плотный, стальной, черный и одновременно плохо виден  -
его как бы скрывает подсвеченный дым или туман.
   Он не такой, как вы, его можно рассмотреть, но толку от  этого  почти
нет. Все заливает какая-то черная вода.
   -  Вам  не  приходило  в  голову,  что  его  могут...  прикрывать  от
"просмотра"?
   Стриж едва не пожалел о собственной  откровенности  -  сострадалистка
вскинулась разъяренным зверьком.
   - Что?!
   - Нет-нет!
   Я не имел в виду никого из компании.
   Это может быть, например, компактное  устройство,  которое  носят  на
теле, или что-то в подобном роде.
   Джулия  перебрала  в  памяти  жемчужины,   выловленные   некогда   из
информационной пучины Парадуанской библиотеки.
   - Нет, я в это не верю.
   Стриж с сомнением покачал головой.
   - А у меня нет вашего оптимизма...
   Но не будем спорить.
   Отдайте мне пистолет, Джу.
   А то чего доброго -  вернется  наш  дорогой  друг  Септимус.  Как  вы
думаете, он на этот раз ограничится устройством завалов?
   - Вы сами ничем не лучше.
   Стриж развел руками:
   - Вы правы, леди, я только  другое,  иллирианское,  издание  того  же
самого. Но для вас я выгодно отличаюсь от  Хиллориана  -  я  никогда  не
пытался вас убить.
   - Вы - подлец.
   - Был бы совсем подлец - отобрал бы у вас  ствол  сейчас  же,  другим
способом - без дебатов. А теперь выбирайте: или вы мне верите хотя бы на
йоту, и тогда попробуем вместе найти выход, или - стреляйте.
   Давайте, убейте меня.
   Закройте глаза  поплотнее,  представьте  себе  воздушный  шарик  -  и
вперед.
   Белочка попятилась, сжимая твердую ребристую рукоять.
   Пристрелить иллирианца - не самый плохой выход.
   Если он лжет. А если говорит правду? "Я не могу убить человека.
   Я не хочу видеть, как он упадет, перестанет двигаться, дышать.
   Это мой проклятье, мой дар мешает мне стрелять. И он знает  про  это.
Он знает все, у него все просчитано наперед.
   И на каждую тонкую полуправду - полновесная ложь". Джу почувствовала,
как слезы досады наворачиваются на глаза.
   В носу защипало, горячие шустрые капли часто потекли на щеки.  "Разум
и Пространство - мне не от кого ждать ни помощи, ни совета.
   Дирк ушел.
   Проповедник чаще безумен, чем наоборот.
   Мюф, бедный мой, маленький, мертвый мой друг..."
   - Решайтесь, леди...
   - Оставьте меня в покое.
   - Вы стреляете?
   - Нет.
   - Примите мои поздравления - вы оказались на высоте.  Теперь  отдайте
мне пистолет... Вот так.
   Стриж прибрал оружие и внимательно посмотрел на сострадалистку.
   Скулы  каленусийки  заострились,  ореховые  глаза  подчеркнула  тень.
"Пространство, прости мне эти проклятые игры.
   Так надо.
   Надо найти Хиллориана и любой ценой узнать правду.
   Иначе мы все  погибнем,  сами  на  зная  за  что  -  эта  девушка,  и
полусумасшедший старик, и я сам.
   Нас сдадут не глядя, как мелочь - мелкие,  стертые  монетки,  которые
даже не поднимают, уронив в грязь".
   Дезет, не торопясь, подошел к Фалиану.
   - Вы живы, господин проповедник?
   - Ы...
   - Вопрос был риторический.
   Живы и ваш паралич вот-вот пройдет.
   Мои глубочайшие извинения за инцидент.
   От вас извинений не жду - ни черта их не дождешься.
   Собственно, они мне и не нужны.
   Ваше желание убить  меня  более  чем  объяснимо,  учитывая  кое-какие
обстоятельства. А теперь мое предложение - вы  не  пытаетесь  прикончить
меня до тех пор, пока мы не разберемся  с  Хиллорианом  и  не  уйдем  из
опасной зоны. Как только леди окажется в безопасности - я весь  к  вашим
услугам.
   Мы можем  устроить  разборку  до  первой  крови,  до  второй  или  до
смертоубийства одной из сторон - по вашему усмотрению.
   А до той поры принимаем обязательства не вредить друг другу. Как  вам
такая диспозиция?
   - Порази тебя чума, негодяй.
   - Как это понимать - вы отказываетесь?
   - Конечно, я согласен.
   - Отменно. Вам помочь, господин проповедник?...
   Иеремия поднялся сам, проигнорировав помощь сардара.
   - .. ну, как хотите.
   Раз все стороны пришли к соглашению, не будем терять времени - пришла
пора по-новому расставить фишки в деле Септимуса Хиллориана.

***

   Перед тем, как начать роковую охоту, Стриж отыскал среди груды  вещей
аптечку Белочки, извлек оттуда квадратный  кусок  пластыря  и  тщательно
заклеил рваную куртку.
   Сквозняк тоннеля ворвался в тупик, облетел  углы,  разметал  по  полу
грязную поземку истерзанного белого пуха.

Глава XIV. Охота или "Смелее, Септимус"

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день "Z+21"

   Хиллориан  собрал  вещи,  отыскал  в  бункере  получше  сохранившиеся
продукты, уложил рюкзак, расстелил на полу кусок брезента и принялся  за
чистку пистолета, аккуратно раскладывая на ткани детали.
   Солнечный свет снопом врывался в распахнутую дверь, оставляя на  полу
ярко освещенный треугольник.
   Светило повисло в зените, потоки тепла низвергались в долину, Воронка
в пику им дышала прохладой.
   Аномалия притихла как сонное животное - ночной монстр, мирно спящий в
полуденной тени.
   Септимус с  ностальгией  припомнил  Аналитика,  тот  любил  ерничать,
поглаживая на коленях знаменитый кротовый плед: "мальчики  мои,  осознав
цель, предваряйте действие размышлением.
   Но размышлений этих не затягивайте.
   Раз засомневавшийся, да не расхлебает потом дерьма".
   Полковник, в этот миг живая иллюстрация правоты  Старика,  отложил  в
сторону промасленную тряпку.
   Интересно, что творит сейчас запертый в тесноте колодца Стриж?
   Мечется, бесцельно бросаясь от стены к стене?
   Ждет помощи, до конца цепляясь за ускользающую нить надежды - spes?
   На  мгновение  Хиллориану  захотелось  вернуться  -  вновь  проползти
горизонтальным лазом, отыскать  вход  в  колодец,  вытащить  иллирианца,
предложить честный мир и, была не была - сказать ему правду.
   Он поймет правильно, наверняка должен понять. Инструкции Аналитика не
запрещали подобного оборота - яростно возражала сама природа Хиллориана.
   Доверчивость - опасна, раскрывшийся - обречен.

***

   Контейнер лежал  неподалеку,  на  полу,  у  самой  двери,  его  грани
блестели под косыми лучами солнца.
   Полковник закончил собирать пистолет,  отправил  на  место  последнюю
деталь, убрал оружие.
   Что там сказал Аналитик - не открывать ящика Пандоры?
   Он поднял куртку, встряхнул ее, освобождаясь от терракотовой пыли, не
торопясь  оделся,  одернул  мешковатый  капюшон  за  спиной,   переложил
пистолет в карман. Ящик не отпускал.
   Хиллориан  вновь  поневоле  припомнил  бескровные   губы   и   улыбку
Аналитика.
   "Слушайся реликтового критерия, который дураки называют совестью".
   Отличный совет - но только не тогда, когда совесть молчит или  шепчет
на посторонние темы.
   Ошеломленный успехом полковник подвел итоги, результат обескураживал:
"Я получил приз в скачке и теперь не знаю, как мне с ним поступить".
   Хиллориан  выбрался  из  бункера,  оперся  о  скалу,  зачем-то  глупо
заглянул  в  Воронку  -  в  десяти  метрах  ниже  весело  желтел  карниз
следующего яруса, но дна, как будто бы, не было совсем.
   Возможно,  стоит  попросту  забыть  о  завещании  Аналитика,  отринув
предсмертную волю сумасшедшего псионика.
   Мало ли что сболтнула эта умирающая груда плоти?
   Внутренний голос насмешливо укорял: "В душе ты уверен - он был прав"
   Септимус вздохнул.
   Еще не поздно, еще можно  вернуться  в  Порт-Калинус  блудным  сыном,
явиться в Пирамиду, отдать ему штуку...
   Полковник коротко, но весьма энергично ругнулся про себя.
   Отдать Фантому ключ - все равно растечься грязью перед Департаментом.
   "Нельзя помышлять о сдаче, будь я проклят - нельзя.
   Держись, Септимус".

***

   Контейнер блестел ребристыми боками. "Я  должен  уничтожить  это,  не
открывая".
   Легче подумать, чем сделать - полковник готов был  сам  смеяться  над
собой: вот чудо - рука не поднимается. "Я не  могу  метнуть  в  пропасть
такую вещь, это все равно, что отгонять бездомного  пьянчугу,  швыряя  в
него бриллиантами".
   Хиллориан прислонился прямой  спиной  к  разогретому  солнцем  камню,
запрокинув голову, посмотрел вверх. Южный  горизонт  привычно  насупился
свинцовой мглой.
   Над самим кратером  пустые  небеса,  наоборот,  отдавали  кобальтовой
синевой. "Как странно - в Аномалии совсем нет птиц". Над бездонной  ямой
Оркуса не только не парили орлы, там не было даже мух.
   "Хотя, мухи - что, мухи это только мухи,  а  не  птицы"  с  тоскливой
непоследовательностью подумал полковник. "Какой холеры  я  сам-то  мухой
вьюсь вокруг да около.
   Сейчас открою контейнер, да посмотрю, и дело с концом.
   Закрою, сделаю все, как было, а потом решу, куда мне податься с  этим
Ящиком Пандоры. Смелее!".
   Решившись, наблюдатель действовал точно и аккуратно.
   Он поднял ящик, тщательно осмотрел его.
   Чуть пониже одной из граней черным порезом тянулась полузабитая пылью
тончайшая трещинка.
   Септимус поискал в карманах - не нашел ничего подходящего, и  ухватил
крышку пальцами. Она подалась с трудом,  медленно  отошла,  скрипнула  и
громко хлопнула, открываясь.
   - Вот ты какой, ключ неизвестности...
   Потрясенный до глубины  души  полковник  долго  смотрел  в  ящик,  не
отрываясь. Смотрел еще и еще, словно не умея насытиться зрелищем.
   Внутри стального Ящика Пандоры, среди правильных, аккуратных  тусклых
граней, на небольшой квадратике дна, там, где пристало покоиться  судьбе
мира, там, где должен был обнаружиться ключ к судьбе самого  Хиллориана,
там не лежало...
   ...ничего!
   Хиллориан, убедившись, что это не галлюцинация, отшвырнул  коробку  -
бесполезная железка с обиженным звоном покатилась по камням.
   - Смерть Разума! Нет, только не это!
   Чрево Воронки ответило глумливым хохотом эха.
   Тень   мертвого   Аналитика   ехидно   безмолвствовала,   ничуть   не
потревоженная проклятьем в пустоте и холоде небытия.
   - Аналитик, ты ошибся во всем!
   "Мертвые не ошибаются".
   Мысль словно бы пришла извне.
   Септимус Хиллориан дрожащими пальцами нащупал  в  кармане  прощальную
кассету Старика, извлек черный квадратик; вытащил из сумки  бесполезный,
безнадежно мертвый уником, попав со второго раза, втолкнул  квадратик  в
щель.
   О чудо!
   Машинка слабо, неуверенно, но заработала.
   По экрану поползли ленивые строчки.
   Полковнику на секунду показалось, что он  вновь  слышит  хрипловатый,
протяжный голос:

   "Здравствуй и прощай, сынок.
   Надеюсь, что у  тебя  хватило  терпения  не  трогать  раньше  времени
последнее завещаньице Старика.
   Впрочем, тут мое собственное мнение полностью  совпадает  со  мнением
Железяки: вероятность того, что ты используешь кассету  не  ко  времени,
убийственно мала, и я благодарю МР за  то,  что  он  послал  мне  такого
пунктуального человека."

   Хиллориан взвыл с досады. Уником хладнокровно продолжал:

   "А теперь ближе к делу.
   Я сказал тебе правду, Аномалия - это вторжение.
   Но не ищи его источник среди звезд, сынок.
   Как-нибудь на досуге, если  останешься  жив,  чего  я  тебе  искренне
желаю, удели немного времени сочинениям Хэри Майера.
   Прочти "Относ