ь с голоду. Когда пурга стихла, он
вновь пошел.
  Через несколько дней ему повезло найти свежие следы кролика. Заткнув
копье за ремень за спину, он убил его стрелой из лука и устроил пир из
жареного мяса.
  Здесь на юге было меньше снега, но мороз был таким же сильным. Сухая
трава речного берега хрустела под ногами.
  Услышав какой-то звук, он остановился и прислушался. Издалека
доносилось что-то вроде шепота. Это был звук прибоя, звук волн, набегающих
на берег. Море...
  Когда он вновь пошел вперед, трава больше не хрустела, а копье было
наготове. Херилак был готов встретить любую опасность.
  Но опасность была уже далеко. Под серым зимним небом он вышел на луг,
усеянный костями мастодонтов. Холодный, как смерть, ветер свистел в их
изогнутых высоких ребрах.
  Пожиратели падали уже сделали свое дело, после них пришли и пировали
здесь волны и морские птицы. Здесь же, только вдали от мастодонтов, он
нашел первые скелеты тану. Его челюсти крепко сжимались, а глаза сужались
по мере того, как он понимал, как много скелетов разбросано по речному
берегу.
  Это было место ужасной бойни, место смерти.
  Что же произошло здесь? Прежде всего было ясно, что вся саммад убита.
Скелеты взрослых и детей лежали там, где они упали. Но кто убил их? Другая
саммад? Невозможно, ведь они забрали бы оружие и палатки, и увели бы
мастодонтов, а не убивали бы их вместе с владельцами. Палатки были еще
здесь, большинство сложены и погружены на волокуши, лежавшие рядом со
скелетами мастодонтов. Это саммад собирала свой лагерь, чтобы уйти отсюда,
когда смерть обрушилась на нее.
  Херилак продолжал поиски, и среди костей крупного скелета увидел блеск
металла. Осторожно раздвинув в сторону кости, он взял покрытый ржавчиной
нож из небесного металла. Смахнув ржавчину, он увидел сам нож, нож, который
так хорошо знал... Его копье упало на мерзлую землю, когда он схватил нож
обеими руками и стал тыкать им в небо, завывая от горя. Слезы катились из
его глаз, когда он громко выкрикивал свои боль и гнев.
  Амахаст был мертв, так же, как все женщины, дети и охотники. Мертвы,
все до единого... Саммад Амахаста больше не существовал.
  Херилак стряхнул слезы с глаз и с гневным рычанием погнал прочь печаль.
Сейчас он должен найти убийц. Низко согнувшись, он ходил взад и вперед по
лагерю, сам не зная, что ищет. Но искал осторожно и внимательно, как могут
только охотники. Темнота помешала ему, и он лег на ночь рядом с костями
Амахаста и стал искать его дух на ночном небе. Он наверняка был там, среди
самых ярких звезд.
  На следующее утро он нашел то, что искал. Поначалу это показалось ему
обрывком кожи, одним среди многих, но когда он убрал черный мороженый
кусок, то увидел под ним кости.
  Осторожно, чтобы не повредить останков, ои убрал кожаный покров.
Задолго до конца работы он понял, что нашел, но все же продолжал поиск,
пока все кости не были обнажены.
  Это было длинное худое существо с маленькими атрофировавшимися негами,
с большим числом костей в позвоночнике.

  Мараг особого вида, ошибиться было невозможно, хотя он и не видел
подобных прежде. Он был нездешним, потому что мургу не могли жить так
далеко от жаркого юга.
  Юг? Что это значило? Херилак посмотрел на запад, откуда пришел. Там
мургу не было, это было невозможно. Он медленно повернул лицо к северу и
мысленным взором увидел холодные льды и снега, не сходящие никогда. Там
жили парамутаны, очень похожие на тану, хотя и говорившие иначе. Но здесь
побывали только немногие из них, они редко приходили на юг и воевали
только с зимой, и не с тану или кем-то еще. На востоке, за океаном, тоже
никого не было.
  Но с юга, с жаркого юга, мургу могли прийти, принести смерть и уйти
обратно. Юг...
  Херилак встал коленями на мерзлый песок и изучал скелет мургу,
запоминая все его детали, пока не смог по памяти нарисовать его
изображение.
  Затем он поднялся, затер изображение ногами, повернулся и, не
оглядываясь назад, пошел в обратный путь.


                            Глава четырнадцатая

  Керрик так никогда и не понял, что жизнь ему спас его возраст. Не то,
чтобы Вайнти пощадила его, потому что он был так молод, она испытывала
настолько сильную ненависть к устозоу любого возраста, что с удовольствием
наблюдала бы их смерть. Исел была слишком стара, чтобы усвоить новый язык,
особенно такой сложный, как язык ийлан. Для нее марбак был единственным
способом разговора, и они много смеялись с другими женщинами, когда
охотники с Ледяных Гор приходили в ее палатку и говорили так плохо, что
их с трудом можно было понять. Она была всего лишь глуповатым, несмышленым
представителем тану. Поэтому она не выказывала особого интереса к изучению
языка ийлан и довольствовалась заучиванием наизусть нескольких звуков,
доставлявших удовольствие марагу, и получением за это пищи. Иногда она
даже запоминала движение тела, сопровождавшее эти слова. Для нее это было
глупой игрой, и она умерла за веру в это.
  Керрик никогда не думал о языке отдельно от бытия. Он был слишком
молод, чтобы изучить язык без осознанных усилий. Если бы ему сказали, что
в языке ийлан есть сотня понятий, которые можно комбинировать в 125
миллионов вариаций, он только пожал бы плечами. Это ничего не значило для
него, ибо он не мог считать и не представлял числа больше двенадцати. Все,
что он изучил, он изучил без осознанных усилий. Но теперь, по мере
языкового роста, Энги привлекала его внимание к очевидным утверждениям,
способам интерпретации понятий и заставляла его повторять движения тела до
тех пор, пока он не стал делать их верно.
  Из-за невозможности изменять участками цвет своей кожи, он был вынужден
обучаться так называемому сероцветному разговору. В диких джунглях, на
заре или в сумерках, ийланы общались без изменения цвета, так подбирая
выражения, что он становился не нужен.
  Каждое утро своего заключения, когда открывалась дверь, он ждал своей
смерти. Он слишком хорошо помнил резню саммад, уничтожение всех живых
существ - мужчин, женщин, детей, даже мастодонтов. Его и Исел тоже могли
убить в один из дней, альтернативы не было. Когда безобразный мараг вместо
смерти принес пищу, Керрик понял, что их резня откладывается на один или
несколько дней. После этого он стал молча следить за происходящим,
стараясь не смеяться, когда глупая Исел день за днем совершала ошибки. У
него была гордость охотника, и он не помогал ни ей, ни марагу. Через
несколько дней он обнаружил, что понимает кое-что из того, что говорит
Энги, когда разговаривает с другим марагом, который бил его и связывал и
которого он ненавидел гораздо сильнее. Теперь сохранять молчание стало еще
важнее, чем прежде, чтобы не выдать секрета своего знания его языка. Это
был маленький успех после предшествовавших ему несчастий.
  А затем Вайнти убила девушку. Он не жалел ее, потому что она была глупа
и вполне заслужила присоединиться к своей саммад. Только когда Вайнти
схватила его, и он увидел на ее челюстях свежую кровь, выдержка изменила
ему. Позднее, стараясь объяснить свой страх смерти от этих острых зубов,
он говорил себе, что охотился всего один раз, что никто не воспринимал его
как охотника. И действительно, он испугался больше, чем тогда, когда копье
пронзило марага под водой. Откровенно говоря, за своим ужасным страхом он
едва лишь сознавал, что жизнь ему спасло умение говорить.
  Керрик по-прежнему не сомневался, что однажды, когда мургу надоест
возиться с ним, они убьют его. Но этот день был в будущем, а сейчас он
позволил себе немножко надеяться.
  Каждый день он понимал все больше и говорил все лучше.
  Однако с того момента, как Керрик попал сюда, он еще не покидал этой
комнаты. Если они не собираются его держать под замком, то в один из дней
ему позволят выйти и тогда-то он сможет бежать. Мургу ходили
переваливаясь, и он был уверен, что сможет бежать быстрее, чем они, если
вообще они умеют бегать. Это была его тайная надежда, и потому он делал
все, что ему говорили, и надеялся, что его мятежность будет забыта.

  Каждый день начинался одинаково. Сталлан открывала дверь, входила и
одинаково внимательно осматривала Керрика. Хотя он больше не
сопротивлялся, охотница швыряла его на пол и, больно надавливая коленом на
спину, накладывала живые кандалы на его щиколотки и запястья. Затем
Сталлан терла его голову струной-ножом, удаляя отросшие волосы.
  Энги появлялась позднее, с фруктами и гелевым мясом, которое он
все-таки заставил себя есть, ведь мясо означало силу.
  Керрик никогда не говорил со Сталлан, если та не била его, требуя ответа,
что случалось очень редко. Он знал уже довольно много, чтобы не надеяться
на сострадание этого безобразного, хриплоголосого существа.
  Но Энги во всем была другой. Острым мальчишеским взглядом он
присмотрелся к ней вблизи и заметил, что она реагирует иначе, чем
остальные мургу. Прежде всего она выразила свое огорчение тем, что была
убита девушка, а Сталлан эта сцена доставила удовольствие, и она одобрила
ее. Когда Энги появилась вместе со Сталлан, речь Керрика улучшилась, и он
был уверен, что может сказать именно то, что хочет. Когда же Сталлан
приходила сюда одна, Керрик начисто забывал все до следующего утра.
  Однажды утром, когда они пришли вместе, он ничего не сказал, но тело
его было таким неуклюжим, что Сталлан обошлась с ним грубее, чем обычно.
Когда его руки были вытянуты вперед и холодные оковы заняли свое место, он
заговорил:
  - Почему ты причиняешь мне боль и связываешь меня? Я же не делал тебе
больно?
  Единственным ответом Сталлан был жест отвращения и удар по голове, но
краем глаза мальчик заметил, что Энги прислушивается.
  - Мне тяжело говорить, когда я связан, - сказал он.
  - Сталлан, - произнесла Энги, - он говорит правду.
  - Он же нападал на тебя, или ты забыла?
  - Нет, не забыла, но это было, когда его только что принесли сюда. И
вспомни, он напал на меня только тогда, когда думал, что я причиняю боль
самке, - она повернулась к Керрику. - Ты хочешь снова напасть на меня?
  - Никогда. Ты мой учитель. Я знаю, что если я буду говорить хорошо, ты
наградишь меня пищей и не сделаешь мне больно.
  - Меня удивляет, что устозоу может говорить, но это еще дикое существо
и должно быть надежно обездвижено, - непреклонно ответила Сталлан. -
Вайнти возложила ответственность за это на меня, и я выполню приказ.
  - Пожалуйста, выполняй, но освободи ему хотя бы ноги. Это облегчит с ним
разговор.

  В конце концов Сталлан неохотно согласилась, и в тот день Керрик
трудился особенно старательно, зная, что его тайный план продвинулся
вперед на один шаг.

  Не умея считать дни, Керрик не особенно заботился о том, сколько прошло
времени. Когда он был на севере со своей саммад, зима и лето резко
отличались друг от друга, и было важно знать время года для охоты. Но
здесь, в бесконечной жаре, прошедшее время не имело значения. Порой дождь
барабанил по прозрачному иллюминатору вверху, а иногда его затемняли
облака. Керрик знал только, что прошло много времени после смерти Исел.
  Однажды их ежедневный урок был неожиданно прерван.
  Скрежет в замке привлек внимание их обоих, и, повернувшись, они увидели
открывшуюся дверь. Пока Вайнти входила в дверь, Керрик мысленно
приветствовал новое происшествие.
  Хотя мургу были очень похожи друг на друга, он научился замечать
различия, и Вайнти была одной из тех, кого он никогда не забудет. Он
автоматически сделал знак покорности и уважения, когда она двинулась к
нему, и с удовольствием отметил, что она была в хорошем настроении.
  - Ты хорошо потрудилась со своим дрессированным животным, Энги. Глупые
фарги не могут ответить так быстро и ясно, как делает он. Пусть он говорит
еще.
  - Ты можешь беседовать с ним сама.
  - Вот как? Я не верю этому. Это похоже на отдачу приказаний лодке и
получения от нее ответа. - Она повернулась к Керрику и сказала: - Иди
влево, лодка, иди влево.
  - Я не лодка, но могу идти влево.
  Он медленно прошел по комнате, пока Вайнти выражала недоверие и восторг
одновременно.
  - Стань передо мной и скажи имя, которое тебе дали.
  - Керрик.
  - Это ничего не значит. Ты - устозоу, поэтому не можешь говорить
правильно. Это нужно произносить так: Экерик.
  Вайнти не могла понять, что именно этот единственный звук означал его
имя. Она слегка изменила его, и теперь в целом это означало: медлительный,
глупый. Но Керрика это мало заботило.
  - Экерик, - сказал он, затем повторил, - медленный, глупый.
  - Это почти так же, как говорить с фарги, - заметила Вайнти. - Но ты
видишь, как нечетко он произносит: "медленный, глупый"?
  - Он не может лучше, - объяснила Энги. - У него нет хвоста, и он не
может правильно выполнить все движения. Но все же он старается
воспроизводить их.
  - Скоро мне понадобится это существо. Урукето привез из Инегбана
Зхекак, которая работает с Ваналпи. Она тщеславна и толста, но она лучший
ученый ум Энтобана, и останется здесь до тех пор, пока мы нуждаемся в ее
помощи. Я хочу ублажать ее всеми способами и надеюсь, что устозоу
привлечет ее внимание. Зрелище говорящего устозоу должно иметь успех.
  Когда она повернулась к нему, Керрик выражал только почтительное
внимание. В отличие от ийлан, у которых что на уме, то и на языке, он умел
лгать. Вайнти оглядела его с ног до головы.
  - Он выглядит грязным. Нужно его помыть.
  - Он моется ежедневно. Это его естественный цвет.
  - Отвратительно. Так же, как его пенис. Нельзя ли заставить убрать его
в сумку.
  - У него нет сумки.
  - Значит нужно сделать и прикрепить ему. Такого же цвета, как его
плоть, чтобы не было заметно. А почему его череп поцарапан?
  - Мех ежедневно убирается. Это твой приказ.
  - Действительно, мой, но я не приказывала делать это таким способом.
Поговори с Ваналпи, пусть найдет другой способ убирать его. И сделай это
немедленно.
  Керрик выражал покорную благодарность и смирение, пока они не ушли.
Однако не успела Сталлан опечатать дверь, как он позволил себе выпрямиться
и громко рассмеяться. Это был суровый мир, но в свои девять лет он отлично
овладел искусством выживания в нем.
  Ваналпи пришла в тот же день в сопровождении Сталлан и обычной свиты
своих помощников и нетерпеливых фарги.
  Их было слишком много для такого маленького помещения, и Ваналпи
приказала всем, кроме первого помощника, ждать снаружи. Помощник положила
узлы и контейнеры на пол, а Ваналпи тем временем ходила вокруг Керрика,
разглядывая его вблизи.
  - Я никогда не видела таких существ вблизи и живыми, - сказала она, - но
мне приходилось анатомировать их.
  Говоря это, она находилась за спиной Керрика, поэтому он не все слышал. В
переводе с ийланского это звучало примерно так:
резать-мертвое-тело-отдельно-изучать.
  - Скажи, Сталлан, он действительно говорит?
  - Это животное. - Сталлан не разделяла общего интереса и хотела его
смерти.
  - Говори! - приказала Ваналпи.
  - О чем ты хочешь поговорить со мной?
  - Великолепно! - воскликнула Ваналпи. - Чем вы пользуетесь для удаления
меха?
  - Струной-ножом.
  - Очень плохо. Эти штуки годятся только для резки мяса. Принеси унутака,
- приказала она помощнице.
  Коричневое, слизнеподобное существо вытряхнули из контейнера на ладонь
Ваналпи.
  - Я использую это для подготовки образцов. Он переваривает мех, но не
портит кожу. Правда, пока я использовала его на мертвых образцах, а сейчас
посмотрим, как он действует на живых.
  Сталлан швырнула Керрика на пол и наклонилась над ним, пока Ваналпи
сажала унутака ему на голову. Существо медленно поползло по его черепу.
  - Очень хорошо, - объявила Ваналпи. - Плоть не повреждена, а мех
удален. Теперь другая проблема - ему обязательно нужна сумка. У меня есть
выделанная шкура, почти точно подходящая по цвету. Остается примерить ему
по месту и окончательно отделать. Я пущу по ее краю повязки, и она
прилипнет к коже. Ну, хорошо, а сейчас встань сюда.
  Керрик едва не расплакался от грубого и оскорбительного обращения, но
сдержался. Мургу не должны видеть его плачущим. Холодные слизняк еще
ползал по его голове. Когда он двинулся обратно, Керрик взглянул на
маленькие куски кожи, которые как раз примеряли на него, и забыл о твари,
которая медленно ползла по реснице его глаза.
  Никогда за всю короткую жизнь он не предполагал, что будет носить
сумку, сделанную из хорошо выделанной кожи Исел, девушки, убитой у него на
глазах.


                             Глава пятнадцатая

  - Я долго думала о твоем статусе, - сказала Энги. - И пришла к выводу,
что ты нижайший из низших.
  - Я - нижайший из низших, - согласился Керрик, стараясь сосредоточиться
на ее речи и не обращать внимания на ползающего по его черепу унутака. Шел
всего третий день, как тот очищал его тело от волос, и Керрик находил это
отвратительным. Он с нетерпением ждал, когда тот кончит, чтобы смыть его
липкие следы. Сейчас унутак ползал по его затылку, и мальчик мог вытереть
лишенные бровей и ресниц глаза тыльной частью ладони.
  - Ты не очень внимателен, - сказала Энги.
  - Я стараюсь. Я нижайший из низших.
  - Но ты говоришь это не так. Ты никак не научишься произносить это
правильно, а сейчас это необходимо. Смотри: я нижайший из низших.
  Керрик заметил ее согбенную позу, подогнутый хвост и постарался
повторить.
  - Уже лучше. Тебе нужно побольше практиковаться, потому что скоро ты
будешь в обществе тех, кто правит здесь, а они не потерпят искажения языка.
  - Откуда ты знаешь, что я нижайший из низших? - спросил Керрик.
  - Вайнти - Эйстаи и правит здесь, в Альпесаке. Она выше всех. Под ней,
но бесконечно выше тебя и меня, находятся Сталлан, Ваналпи и другие,
которые приказывают в городе. У них есть свои помощники и, конечно, фарги,
которые во всем прислуживают им. Хотя сейчас ты говоришь лучше, чем многие
фарги, ты должен быть ниже их, поскольку они ийланы, а ты только устозоу,
говорящий, но все же животное.
  Керрика нисколько не заинтересовала структура их сложных общественных
отношений, рангов и привилегий. Сейчас его занимало новое, никогда прежде
не слышанное слово.
  - Что такое фарги?
  - Они... ну просто фарги.
  Едва сказав это, Энги осознала пустоту такого утверждения. Долгое время
она сидела неподвижно, пытаясь достичь ясности. Это было трудно. Энги
никогда не задумывалась над этим. Она просто принимала факт их
существования.
  Поскольку Энги готовила устозоу к выступлениям перед высшими, она
решила объяснить ему все с самого начала.
  - Когда молодые покидают берег рождения, они уходят в море. Много лет
они живут в океане, растут и взрослеют. Это счастливое время, потому что
рыбы много, а опасностей мало.
  Все, кто выходят в океан одновременно, принадлежат к одной эфенбуру.
Они эфензеле друг друга и связаны узами, которые сохраняются на всю жизнь.
Постепенно они взрослеют и покидают океан. Самцов сгоняют в одно место и
приводят в город, потому что они слишком глупы, чтобы обеспечивать себя
самим. Это очень тяжелое время для каждого, ведь им нужно найти
собственную дорогу в жизни. Пищи много, но есть и опасности. Жизнь
сосредоточена в городах, и молодежь идет туда. Они слушают и учатся, и те,
что научились говорить, и есть фарги. Ты же находишься еще ниже, чем они.
  - Я понял это, но не понял относительно самцов. Фарги - это самки?
  - Конечно.
  - Но ты же самец...
  - Нет. Ты никогда не видел самцов, потому что их содержат в канале.
  Новость ошеломила Керрика. Самки, все мургу - самки!
  Даже отвратительная Сталлан. Действительно, все у мургу не имело
смысла. У тану все могли говорить, даже молодежь, а у мургу нет. Наверное,
они были слишком глупыми.
  - А что происходит с теми, кто не научился говорить? - спросил он.
  - Это не должно тебя интересовать. Достаточно запомнить, что даже
нижайшие фарги, из тех, кто не умеет говорить или говорят с трудом, выше
тебя.
  - Я - нижайший из низших, - согласился Керрик и подавил зевоту.
  Вскоре их урок был прерван скрипом открывающейся двери. Керрик
постарался скрыть ненависть, которую испытывал всегда