убивать. Надо посмотреть,  кто это. А  лучше - пусть
живут. Я поговорю с ними.
     Они пробирались  между  обгорелых  деревьев:  повсюду  валялись мертвые
тела.  Дорога  привела их  на  амбесед, и Керрик в ужасе замер перед  горами
трупов. Все как будто были целы - ни ожогов,  ни ран, - и все  мертвы. И все
до  единой лежали головами  к задней  стене. Керрик  тоже поглядел  туда, на
трон, на котором некогда восседала Вейнте, теперь обгоревший и пустой. Топча
друг друга, фарги и иилане пробивались туда, надеясь на помощь эйстаа. Но не
было ее в живых, трон опустел, и город умер. Тогда умерли и они.
     Первым шел  Керидамас,  осторожно ступая  между  распростертыми телами;
Керрик, словно окаменев, шел следом. Столько мертвых... Надо что-то  делать,
пока  не начали  разлагаться. Хоронить?  Их слишком  много.  Надо что-нибудь
придумать.
     - Там,  впереди, - указал копьем Керидамас. Симмахо подошел к обгорелой
изломанной  двери и  заглянул внутрь, но ничего не увидел: было очень темно.
Заметив Керрика, он показал  ему на лежавший здесь  труп иилане и перевернул
его  ногой.  Керрик  мельком  взглянул  на  него,  потом  наклонился,  чтобы
рассмотреть получше. Это место показалось знакомым - это ханане.
     - Это самец, - пояснил он. - Там, внутри, должны быть одни самцы.
     Симмахо пнул труп ногой. Как и  многие тану,  он удивлялся, что злобные
мургу, с которыми они бились, все до одной самки.
     - Он хотел убежать, - объяснил Симмахо.
     - Самцы не сражаются... Они вообще ничего не делают. Их запирают здесь.
     Симмахо был явно озадачен.
     - Почему же тогда он сразу не умер, как остальные?
     В самом деле, почему? - размышлял Керрик.
     - Самки умерли, когда  погиб город. Они не могут жить вне его. Когда их
изгоняют из города, случается то же самое. Только  в чем причина, я не знаю.
Но в том, что для  них это смертельно, ты можешь убедиться сам -  взгляни по
сторонам. Похоже,  что  самцы,  которых всегда  держали в изоляции, вдали от
прочих, всегда были в какой-то мере отверженными, а потому гибель города  не
повлияла на них.
     - Теперь они умрут от наших копий, - проговорил Херилак. - И сейчас же,
а то сбегут ночью.
     -  Ты же знаешь, они никуда  не ходят по  ночам.  К тому же  отсюда нет
иного выхода. Прекратим же  проливать кровь и отдохнем до утра.  Будем есть,
пить и спать.
     Никто  не возражал.  Заметив на уцелевшем дереве  водяной плод,  Керрик
сорвал его и показал всем, как из него напиться. Пищи не было,  но усталость
была сильнее голода, и все вскоре уснули.
     Не  спал только  Керрик.  Он устал  не  меньше  других, но пережитое не
давало ему уснуть.  Ветер разогнал  на небе облака, появились первые звезды.
Наконец усталость взяла свое, и он крепко заснул и проснулся, когда заря уже
осветила небо.
     Кто-то  шевельнулся в утреннем сумраке, и Керрик  разглядел Херилака, с
ножом в руке пробиравшегося ко входу в ханане.
     - Херилак, - негромко окликнул он, с трудом поднимаясь на ноги.
     Охотник  обернулся. Увидев Керрика, он немного поколебался, потом сунул
нож  за  пояс  и  пошел  назад. Чем,  какими  словами  можно было  уменьшить
терзавшую  его  боль? Все  происшедшее не притушило в Херилаке ни гнева,  ни
ненависти,  а  только  обострило его страдания. Может быть,  буря в его душе
скоро уляжется. Может быть...
     Керрик глотнул из  водяного плода. Нужно еще столько сделать. Но прежде
всего  надо проверить, не  уцелел  ли  кто-нибудь  из  иилане в  ханане.  Он
посмотрел на свое копье.  Брать или не брать? Внутри могут  оказаться самки,
еще  не  знающие  о  гибели города.  С  копьем  наперевес  Керрик  шагнул за
обгорелую дверь.
     Повсюду еще дымились угли. Пламя прошло повсюду, по прозрачной крыше  и
стенам. Пахло дымом. Держа копье наготове, он прошел по залу -  единственной
части  ханане, которую  ему  довелось видеть, -  вышел  в  коридор и попал в
другое помещение. Здесь сильно пахло горелым  мясом. Потолок сильно выгорел,
и можно было разглядеть ужасную картину.
     У ног  Керрика лежал  обгорелый  труп Икеменд,  хранительницы ханане, с
широко  раскрытым в предсмертных муках  ртом. За ней  громоздились  трупы ее
подопечных. Комната была полна обгоревших тел. Керрик поежился, отвернулся и
направился дальше.
     Он блуждал по лабиринту комнат и переходов, большей частью испепеленных
огнем. Но встречались  и зеленые  ветви - молодая поросль почти не поддалась
огню. Сделав очередной поворот, он очутился в каморке с нарядными коврами на
стенах  и мягкими подушками на полу.  С круглыми  от  страха глазами к стене
жались два юных самца. Увидев его, они застонали:
     - Смерть пришла! - и закрыли глаза.
     - Нет! - громко крикнул Керрик. - Глупым самцам слушать высшую!
     Глаза открылись и с изумлением уставились на него.
     - Говорите! - приказал он. - Где остальные?
     - Он, у говорящей в руках острый зуб, он  убивает, -  простонал один из
самцов.
     Бросив копье на циновку, Керрик шагнул в сторону.
     - Смерть ушла. Вы одни здесь?
     - Одни! - проскулили оба, их ладони окрасились в цвет ужаса.
     Керрик заставил себя не сердиться на глупых созданий.
     -    Слушайте    меня   и   молчите!   -   приказал   он.    -   Я    -
Керрик-сильный-и-знатный-что-сидит-рядом-с-эйстаа. Вы слыхали обо мне? - Оба
торопливо сделали знак согласия. Быть может, весть о его бегстве не дошла до
затхлого мирка ханане. А может,  они просто забыли. - А  теперь отвечайте на
мои вопросы. Сколько вас здесь?
     -  Мы спрятались,  - начал  тот, что  помоложе. - Мы играли:  остальные
искали  нас.  Я  был там. Елкиман спрятался вместе  со  мной, а  Надаске  за
дверью.  Но другие так и не пришли.  Что-то случилось. Было тепло и приятно.
Но скверный запах  драл нам горло и ел глаза.  Мы позвали Икеменд, но она не
пришла.  А  мы боялись выходить. Я  очень  испугался  - меня потому и  зовут
Имехеи,  - но Елкиман очень смелый. Он пошел вперед, мы  за ним. И я не могу
сказать,  что мы увидели, это было  ужасно. Мы решили уйти из ханане, - хотя
это и  запрещено, - и Елкиман уже вышел, а потом он закричал,  и  мы убежали
обратно. Что с нами теперь будет?
     Действительно,  что  их  ждет? Неизбежная  смерть, если  сюда  забредут
охотники. Они увидят мургу, зубастых и  свирепых врагов. Но  Керрик-то знал,
что перед ним слабые, глупые создания,  не умеющие даже позаботиться о себе.
Он не мог допустить, чтобы их убили, он уже устал от крови.
     - Оставайтесь здесь! - приказал он.
     - Но мы боимся, мы хотим есть, - заныл Имехеи.
     "Мягкий-на-ощупь"  - так  переводилось  его  имя.  Второй же, Надаске -
"выглядывающий-в-щелку". Дети,  хуже  чем дети,  ведь  им  никогда  не стать
взрослыми.
     - Молчать! Здесь есть вода, а накопленный жирок позволит вам поголодать
немного. Не выходите из этой комнаты. Еду вам принесут. Понятно?
     Они  успокоились, выражая  жестами  повиновение и доверие. Ну и  самцы!
Подобрав  копье,  Керрик  оставил  их.  Выйдя  из ханане,  он  столкнулся  с
Херилаком. За ним теснились его охотники. Саску  во главе с Саноне держались
в сторонке.
     - Мы уходим! - объявил Херилак. Он уже  взял  себя  в руки, и  гнев его
сменился холодной решимостью, - Мы  сделали то, зачем пришли. Мургу и гнездо
их уничтожены. Больше нам здесь делать нечего. Мы возвращаемся домой.
     - Надо остаться. Еще не все сделано...
     - У тану здесь нет больше никаких дел. Керрик, ты был нашим  маргалусом
и вел нас против мургу; мы тебя почитали  за  это и  повиновались  тебе.  Но
теперь мургу уничтожены, и ты больше не командуешь нами. Мы уходим.
     - Значит  ты, могучий Херилак,  говоришь от лица  всех тану?  - сердито
спросил Керрик. - Я не помню, чтобы охотники  тебя выбирали. - Он повернулся
к ним. - Херилак говорит от имени всех вас... или у каждого свое мнение?
     Разгневанный Керрик  переводил взгляд с  одного лица на другое, и  люди
смущенно опускали глаза. Саммадар Сорли шагнул вперед.
     - Мы думали, мы говорили.  Херилак  говорит правду. Нам здесь ничего не
нужно. Дело  сделано, и нам  нужно  успеть домой еще до зимы. Мы  выступаем,
Керрик. Твой саммад на севере, а не здесь.
     Армун. Зачем  ему  этот город мертвых? Она  его саммад, она и  малыш. И
Керрик едва не  поддался  искушению немедленно выступать на север. Но позади
Сорли стоял  Саноне,  а  с ним  все  саску, и  они  не  двигались  с  места.
Обернувшись к ним, Керрик спросил:
     - Что скажут саску?
     - Мы  уже  говорили и  еще не закончили  разговор. Мы только что пришли
сюда, и нас ничто не гонит, подобно таку, на холодный север. Мы понимаем их.
Но нам нужно другое.
     - Давайте немного повременим, - попросил Керрик, обращаясь к охотникам.
- Посидим, покурим, обсудим... Потом решим.
     -  Нет, -  ответил Херилак.  - Все уже  решено. Мы  сделали все,  зачем
пришли сюда. Мы уходим. Сейчас.
     - Но я не могу уйти прямо сейчас, - проговорил Керрик, все еще надеясь,
что его поймут. - Я тоже хочу вернуться.  Там Армун, там мой саммад, но я не
могу уйти сейчас.
     -  Я позабочусь  об Армун, -  отвечал Херилак. -  Она  будет  под  моей
защитой в моем саммаде, пока ты не вернешься.
     - Мне еще рано уходить. Я хочу подумать.
     Последние  слова  Керрик произнес  уже  в спины охотников. Решение было
принято, разговоры окончены. Битва завершилась, и каждый  охотник  вновь сам
себе  господин.  Они  молча уходили вслед за Херилаком  по тропе, исчезавшей
среди деревьев.
     И никто даже не оглянулся. Ни один тану. Керрик  смотрел им вслед, пока
последний охотник  не пропал из виду. Ему казалось,  что какая-то  часть его
ушла вместе  с ними. Хотелось догнать их, упросить  не торопиться или просто
отправиться вслед за охотниками по той тропе, что приведет к Армун.
     Но он не сделал этого. Что-то удерживало его. Хоть он и чувствовал себя
тану и знал, что его место возле Армун, среди людей.
     Но  он только  что разговаривал с этими глупыми самцами, приказывал им,
как положено иилане, с удовольствием  ощущал свою власть над ними. Что  это?
Неужели его дом - это жилище ящеров, а не шатры тану?
     -  Керрик,  -  донесся  до  него  голос  Саноне.  -  Ты  наш  маргалус.
Приказывай!
     Мудрый старик все понимал,  мандукто саску умели видеть. Быть может, он
понимал чувства  Керрика  лучше, чем  он  сам. Довольно. Нужно  еще  столько
сделать. А пока нужно стараться не думать об Армун.
     -  Нам  нужна еда,  -  проговорил он.  - Я покажу вам поля, где пасутся
животные. Все они не могли сгореть. И еще - нужно что-то сделать с мертвыми.
     - В реку их, пока не засмердели, - буркнул Саноне. - Пусть  их унесет в
море.
     - Пусть будет так.  Приказываю.  И выбери  тех,  кто пойдет  со мной. Я
покажу дорогу. Поедим, а потом нужно будет еще многое сделать.



Глава вторая

                                           Befesekesse ambeiguru desguru
                                           kakkusarod. Munibeiek munibelek.

                                           Та, что взлетает на гребне самой
                                           высокой волны,
                                           может попасть в самую глубокую
                                           впадину.

                                                   Апофема иилане

     Эрефнаис распоряжалась на  урукето, командовала экипажем и пассажирами.
Урукето уходил все дальше  в  море, а она оставалась наверху, и только когда
волны захлестывали темный  бок живого корабля, прикрывала  глаза прозрачными
мембранами. Между двумя очередными порциями холодного душа она успевала  еще
раз бросить взгляд на погибший город, на столб дыма над ним, на безжизненные
пляжи.  Картина эта словно  впечаталась в память. Гибнущий город стоял перед
глазами.  Она  пробыла  наверху до  темноты,  когда  урукето  замедлил  ход,
отдавшись воле течения до завтрашнего утра. Только тогда она спустилась вниз
и уснула на опустевшем месте кормчей.
     Когда  прозрачное окошко над  головой  посветлело,  Эрефнаис  выбралась
из-под плаща  и устало  поднялась на ноги. Потом  она медленно вскарабкалась
наверх,  хоть и  ныла старая рана. Утро было  прохладным и ясным.  Вчерашнюю
грозу унесло далеко, и небо очистилось. Плавник дернулся - урукето проснулся
и стал набирать скорость. Эрефнаис поглядела вниз - кормчая была на месте, -
а потом  вновь  уставилась  в океан. Позади огромного  тела урукето вскипели
буруны,  пара  сопровождавших  энтиисенатов рванулась вперед. Все  было  как
всегда.
     Да ничего не было как всегда. Мрачные думы вновь овладели Эрефнаис. Она
крепко вцепилась в толстую шкуру урукето. Инегбан наконец пришел в  Алпеасак
- в этом  был  и  ее труд,  - и Алпеасак обрел мощь. И умер - в один ужасный
день. Она видела его гибель и не понимала; ей никогда не приходилось слышать
об огне. Он был горяч - горячей, чем  само солнце, - он ревел, и  трещал,  и
вонял, и душил  тех, кто был рядом, ослеплял, оставляя за собой безжизненную
пустыню. Он погубил город. Горстка  уцелевших иилане, пропахших дымом, спала
внизу. Остальные умерли,  как умер весь город, оставшийся  на берегу  далеко
позади. Она поежилась и стала внимательно вглядываться вперед. Если  бы  это
был ее город, она тоже умерла бы, - как умерли те, кого пощадил огонь.
     Теперь  у  нее  были другие  проблемы.  Ученая  Акотолп  сидела  внизу,
вцепившись в руку самца, которого притащила с  собой.  Но  с того мгновения,
как  они оказались на урукето,  она ни  разу  не шевельнулась,  а неподвижно
сидела  и не отвечала ни на какие вопросы.  Не реагировала  она и на стоны и
причитания самца. Что  делать  с  ней? И с  теми, бессмертными? Что  делать?
Пусть решает она... эта... Ее имя не хочется произносить.
     Эрефнаис  вздрогнула - наверх поднималась Вейнте.  Легка на  помине, ее
единственную она не хотела видеть этим солнечным утром.
     Словно не замечая капитана,  Вейнте направилась в заднюю часть плавника
и стала  смотреть на пенистый след  урукето.  Эрефнаис, поколебавшись,  тоже
обернулась  к  далекому  горизонту.  Там было  темно.  Может  быть,  еще  не
отступила ночь, или  опять надвигалась гроза, но  земли уже не было видно...
города  тоже. Слишком  далеко.  Один  глаз Вейнте  медленно  повернулся в ее
сторону.
     - Молча ты поднялась сюда, Вейнте, и молчишь до сих пор. Все... умерли?
     - Все... И город.
     Невзирая на ужас, охвативший ее при этих словах, Эрефнаис заметила, что
Вейнте разговаривает как-то  странно. Не как  высшая  с  низшей, даже не как
равная с равной. Она не выражала никаких эмоций. Словно разговаривала сама с
собой.
     Эрефнаис не хотелось говорить, но вопрос сорвался с ее губ:
     - Огонь... откуда взялся огонь?
     Недвижная маска мгновенно слетела с Вейнте, и все ее тело  задрожало от
эмоций; рот так широко раскрылся, что было трудно разобрать  слова: "Устузоу
пришли... устузоу огня... их ненавистью... ненависть к нему. Смерть. Смерть.
Смерть..."
     - Смерть, - выдохнула она, руки ее рефлекторно шевельнулись.
     За  спиной  Эрефнаис  наверх  поднялась  Энге.   Вейнте  увидела  ее  и
затрепетала, каждое ее слово сочилось ядом.
     - Дочь Смерти, место тебе и всем твоим в этом огненном  городе. А здесь
должны были оказаться лучшие из погибших там иилане.
     В гневе она заговорила, как равная с равной, как эфенселе с эфенселе, В
детстве, в море, все равны, все  оказываются  в  воде одновременно, в  одном
эфенбуру - это естественно, как дышать. Ты навсегда будешь эфенселе для всех
из твоего эфенбуру. Но Энге не приняла тона.
     -  Твоя  память  слаба, нижайшая, -  отвечала она самым  оскорбительным
образом, как говорит высочайшая из высочайших с самой низшей из низших.
     Эрефнаис, стоявшая между ними, застонала  от ужаса. Ее гребень  заалел,
потом  стал  оранжевым, и  она в страхе бросилась  вниз. Вейнте отшатнулась,
словно от удара. Энге безжалостно продолжала:
     -  Ты  отвергнута. Твой  позор пал  и на меня, и  я отвергаю  тебя  как
эфенселе. Твое маниакальное стремление убить Керрика и  всех устузоу привело
к гибели гордого Алпеасака. Ты приказала  низкой твари  Сталлан убивать моих
подруг.  От  яйца времен  не  было подобной тебе.  Лучше  бы  ты  никогда не
выходила на сушу. Если бы весь наш эфенбуру погиб там, во влажных безмолвных
глубинах,  вместе  со мной,  - и то было бы лучше. От слов Энге кожа  Вейнте
покрылась краской гнева, но сразу же потемнела. Гнев ушел вглубь, не тратить
же его попусту на это низменное создание, считавшее себя равной ей, Вейнте.
     - Оставь меня, - произнесла она, вновь поворачиваясь к морю.
     Энге тоже  отвернулась, устыдившись своей внезапной  вспышки.  Не в это
она верила, не этому учила других.  Огромным усилием воли она заставила себя
застыть на месте и приглушить яркие краски ладоней и гребня. И  только после
этого  она позволила себе заговорить. Внизу кормчая  направляла путь урукето
по морю. рядом с ней стояла Эрефнаис. Энге нагнулась и крикнула:
     -  От  ведомой к  ведущей, не доставит  ли  мне  удовольствия Эрефнаис,
поднявшись сюда?
     Эрефнаис  вскарабкалась наверх  и нерешительно взглянула  на безмолвную
Вейнте.
     - Я здесь, Энге, - отозвалась она.
     - Я и все, кто вместе со мною, благодарим тебя за то, что ты спасла нас
от гибели. Куда мы идем?
     -  Куда? -  переспросила Эрефнаис с виноватым видом. Она еще не думала,
куда им плыть.  - Мы бежали от огня  в море  и  взяли  курс на  Энтобан.  Но
сделано это было из страха, а не по мудрому рассуждению.
     - Ты  не виновата, ты спасла  всех нас. и мы тебе благодарны, Энтобан -
край иилане, куда ж еще держать нам  путь? Но в какой город мы направляемся?
Ответ последовал мгновенно.
     - Домой.  К моему эфенбуру, туда,  где этот урукето впервые оказался  в
волнах моря. В окруженный водами Икхалменетс.
     Глядя одним глазом на волны, Вейнте устремила другой на говоривших. Она
попробовала обратить на себя внимание, но к ней повернулась только Эрефнаис.
     - Икхалменетс-на-островах -  не  Энтобан.  Покорно  прошу взять курс на
Месекеи.
     Эрефнаис жестом показала, что поняла, но вежливо и твердо заметила, что
не  изменит курса.  Вейнте замолчала.  И  все-таки  она  доберется до  него.
Месекеи,  большой город на большой реке, богатый,  процветающий,  далекий от
северных морозов. И главное, его жители больше всех помогали ей в подготовке
к войне с устузоу. Сейчас ее будущее было  скрыто серой пеленой. Но настанет
день,  пелена  исчезнет, и  она вновь обретет силу.  Хорошо  тогда оказаться
среди друзей. В Икхалменетсе  не один  урукето, можно  найти и другой способ
добраться до цели.
     А  здесь...  кругом враги. Энге и уцелевшие  с нею Дочери Смерти,  -  а
сколько достойных  погибли  в  Алпеасаке. Этого  не  должно  было случиться.
Здесь, в море, она бессильна. Она одна против всех; Эрефнаис и экипаж ей  не
помогут. Но на берегу все  будет по-другому. Она стала размышлять  и прятала
мыслей за неподвижностью тела.
     Энге жестом дала  знать Эрефнаис, что  оставляет ее, и стала спускаться
вниз. При  взгляде на  неподвижную Вейнте  на мгновение Энге показалось, что
она видит ее мысли. Злые, темные... Что делать с амбициями Вейнте? Мысль эта
так овладела Энге. что конечности  ее непроизвольно  зашевелились, и даже  в
тусклом  фосфоресцирующем  свете  ее  было нетрудно  понять.  Запретив  себе
думать, она медленно пошла вперед в полумраке. Мимо неподвижной Акотолп и ее
несчастного спутника - к маленькой группе иилане, сбившейся у стены. Заметив
Энге, одна из них, Акел, встала, шагнула навстречу - и остановилась.
     - Энге, предводительница, что  так волнует тебя, что я опасаюсь за свою
жизнь, находясь возле тебя?
     Энге остановилась.
     - Прости, верная Акел,  я  думаю не о тебе, не  о наших. - Она оглядела
четырех уцелевших Дочерей  и жестом дала  понять,  что рада  их  обществу. -
Когда-то нас было много. А теперь нас мало,