ки. Когда стало темно, вокруг
лагеря выставили охрану, которая должна была меняться в течение ночи.
  - Мы сделали все, что могли, - сказал Херилак. - Мы прожили здесь наш
первый день.
  - Надеюсь, проживем и ночь, - сказал Керрик, поглядывая по сторонам. -
Хочется верить, что мы не сделали ошибки, придя сюда.
  - Ты слишком много думаешь о том, что нельзя изменить. Решение принято, и
у нас нет иного пути.
  "Херилак прав, - подумал Керрик. - Я слишком много тревожусь. Но он
был саммадаром и сакрипексом и знает, как руководить другими, а для меня
все это ново".
  Поев, он быстро заснул и проснулся только, козда Херилак коснулся его
плеча. Ночь была темной, но звезды Охотника вышли из-за горизонта, и скоро
должен был появиться мастодонт: рассвет был близок.
  - Никто не подходил к нам этой ночью, - сказал Херилак, - хотя вокруг
полно животных. Может, им не нравится наш запах?
  Темные фигуры других охотников двигались между деревьями, меняя друг
друга. Керрик стоял на вершине склона смотрел вниз, на темную линию ручья.
  - Мы видели там пьющих животных, - сказал Херилак, - но никому не
говорили об этом.
  - До тех пор, пока они не беспокоят нас, это не имеет значения.
  Они молча ждали, пока приближающийся рассвет не осветил небо на востоке.
  - День и ночь, а мы все еще живы, - сказал Херилак. - Говорят, что
хорошо начатый путь, также хорошо и закончится.


                            Глава одиннадцатая

  Медленное движение на юг продолжалось весь день, потом еще и еще.
Охотники по-прежнему соблюдали осторожности, идя по сторонам саммад днем и
выставляя посты ночью, но шли со все меньшими опасениями и спали без
страха. Равнина кишела животными, но большинство из них были травоядными
мургу, которые разбегались перед саммад и их мастодонтами. Были там и
хищники, самые крупные из которых пытались атаковать колонну. Охотники
убили тех, кто подходил слишком близко, а остальные, видя это, стали
держаться поодаль.
  Но охотники знали, что без оружия, которое ови захватили, им недолго
удалось бы прожить здесь. Только под его защитой саммад могли идти все
дальше на юг.
  Путь их пролегал вдали от болот, вдоль реки, и они могли видеть крупные
существа, пьющие из нее. Там, где было возможно, они избегали густых лесов,
потому что там приходилось идти цепочкой и охранять саммад было труднее.
  Вопреки постоянной опасности, охотники каждое утро вглядывались вперед,
гадая, что принесет новый день, а каждую ночь говорили у костров о том, что
видели днем. Окружающий мир был для них существенной частью жизни. Обычно
они знали каждого животного в лесу, каждую птицу на деревьях, знали их
повадки и то, как на них охотиться.
  Но сейчас они открывали для себя совершенно новый мир.
  В начале пути они прошли через пограничные земли, где можно было
встретить оленей и других знакомых животных, а также мургу самых различных
видов, но потом все это вдруг изменилось, и животные, которых они знали и
на которых охотились всю жизнь, исчезли. Только некоторые из птиц
выглядели знакомыми, да рыба в реке вроде бы не изменилась, все же
остальные были мургу, мургу настолько разные, что их нельзя было назвать
одним этим именем. Под ногами в траве кишели маленькие ящерицы и змеи, а
в травяном море паслись животные всех размеров и цветов. Охотники были
особенно внимательны, когда проходили мимо их стад, потому что их часто
преследовали группы прожорливых хищников.
  Однажды они увидели стервятников, разрывающих гниющий труп крупного
животвого. Они были так же велики, как рептор, когда-то выследивший их. Это
были неуклюжие птицы с темнокрасным оперением и длинными хвостами. Когда
охотники проходили мимо, они отпрыгивали в сторону на своих длинных ногах
и, открывая клювы, гневно шипели. Это были настоящие пожиратели падали, и
их клювы были полны острых зубов.
  Земля была богатой, а дичь настолько обильной, что стрелы охотников
всегда находили цель, когда они выбирали время для охоты. Когда они
отправились в путешествие, листья начинали опадать с деревьев, а по ночам
приходили первые заморозки - предвестники скорой зимы. Но сейчас время как
будто повернуло обратно и они вновь оказались в теплом лете. Даже по ночам
не было холодов, а днем они снимали теплые одежди и ходили с обнаженными
телами, что прежде делали только летом.
  Наконец в один из дней они пришли на место, где большая река, вдоль
которой они двигались, сливалась с другой, более широкой. Хотя едва
миновал полдень, Херилак остановил движение и послал за Керриком и
саммадарами.
  - Здесь хорошее места для лагеря. У реки всегда можно напоить животных,
кроме того, ночью ее проще охранять. Вокруг отличные пастбища для
мастодонтов и много дров для наших костров.
  - Еще слишком рано, - сказал Ульфадан. - Почему мы остановились сейчас?
  - Это я вам и хочу объяснить. Когда мы отправились в путь, то решили
только, что пойдем на юг. И вот мы здесь. Сейчас пришло время решать, где
будет наш зимний лагерь. Нужно подумать об этом.
  - Сегодня мы прошли мимо утиноклювых мургу, мимо большого стада, -
сказал Келлиманс. - Мне нравится их мясо.
  - Мое копье дрожит в моей руке, - добавил Херилак, поглядывая вдаль за
реку. - Мы не охотились уже много дней.
  - Потому я и предлагаю остановиться здесь.
  Охотники согласно закивали.
  - А я думаю о мургу-ходящих-как-тану, - сказал Керрик. - О них никогда
нельзя забывать.
  Ульфадан фыркнул.
  - Мы не видели ни одной из их больших птиц. Они не могут знать, что мы
здесь.
  - Никогда нельзя быть уверенным, что они знают, а что нет. Они выследили
саммад Амахаста, а тогда у них не было птиц. Где бы мы ни были и что бы ни
делали, мы не должны забывать о них.
  - Тогда, что ты предлагаешь, маргалус? - спросил Херилак.
  - Вы охотники. Мы остановимся здесь, если это вам нравится, но лагерь
нужно охранять и днем и ночью, следя за рекой на случай нападения. Видите,
какая она широкая здесь? Дальше к югу, она наверняка впадает в океан.
Океан и река могут стать дорогой для мургу, если они узнают о месте нашего
лагеря.
  - Маргалус прав, - сказал Херилак, - мы должны соблюдать осторожность,
пока будем находиться здесь.
  Ульфадан взглянул на голый океан и нахмурился.
  - До сих пор мы всегда ставили лагерь среди деревьев. Здесь слишком
открытое место.
  Керрик вспомнил город Альпесак, который тоже стоял у реки, но был
хорошо защищен.
  - Мургу в этом случае делают так: выращивают крепкие деревья и защищают
свой лагерь колючими кустами. Мы не можем выращивать деревья, но можем
нарезать колючих кустов и выложить из них защитную линию. Это задержит
снаружи маленьких животных, а больших мы сможем убивать.
  - Мы никогда прежде не делали так, - запротестовал Келлиманс.
  - Но мы никогда прежде не находились так далеко на юге, - заметил
Херилак. - Мы сделаем так, как сказал маргалус.
  Хотя они должны были провести здесь всего ночь или две, прошло много
дней, а они еще не двинулись отсюда. В реке было много рыбы, а охота была
очень хороша, лучше даже, чем они могли себе представить. Утиноклювые
мургу были так многочисленны, что дальнюю границу их стад не всегда можно
было увидеть. Они были очень быстрыми и в то же время очень глупыми. Если
группы охотников внезапно возникали перед ними, они бросались наутек. Если
все было сделано правильно, другие охотники, сидя в засаде, ждали их,
держа копья и луки наготове. Существа эти были не только быстрыми и
глупыми - они имели очень вкусное мясо.
  Охота была хорошей, мастодонты жирели на пастбищах, словом, это было
хорошее место для зимовки, если эту теплую погоду можнно было назвать
зимой. Однако времена года явно менялись и здесь: дни становились
короткими, и созвездия ночного неба постепенно менялись. Колючая стена
была достаточно густой, и без каких-либо обсуждений было решено, что они
останутся в этом месте, у слияния двух рек.
  И женщины, и охотники были рады, что кончилось их долгое путешествие.
Переходы, погрузки и разгрузки не оставляли им времени ни для каких других
занятий. Теперь, когда палатки прочно заняли свои места, все изменилось к
лучшему. В земле здесь росли съедобные растения с коричневожелтыми
клубнями, которых они никогда прежде не видели.
  Испеченные на углях, они приобретали восхитительный сладковатый вкус.
  Было много работы и разговоров обо всем. Поначалу саммад Хар-Хаволы
держались отдельно от других, ведь они говорили на другом языке и знали,
что являются чужаками. Но женщины всех саммад, встречаясь за готовкой
пищи, обнаружили, что могут говорить друг с другом, поскольку язык этот во
многом походил на марбак. Дети первое время дрались между собой, но когда
пришельцы выучили марбак, все различия были забыты. Даже одинокие женщины
были довольны, ведь теперь на них посматривало больше молодых охотников.
  Никогда прежде еще не бывало такого большого зимнего лагеря. Три
саммад, собравшиеся в одном месте, сделали жизнь полной и интересной.

  Даже Армун получила передышку, затерявшись в большом числе женщин. Она
была в саммад Ульфадана тесто три зимы, и все они были трагическими для
нее. В саммад, которую они покинули, был такой голод, что мать девушки,
Шесил, оказалась слишком слабой, чтобы выжить в первую зиму в новой
саммад. Это означало, что, когда ее отец уходил на охоту, Армун оставалась
без всякой защиты. Мальчики смеялись над ней, и из осторожности она
старалась не говорить в их присутствии. Когда Броит, ее отец, не вернулся.
с охоты во вторую зиму, стало невозможно скрываться от других, С тех пор
она стала работать на Меррит, женщину сапшадара, позволявшую ей есть у ее
костра, но-даже не питавшуюся защитить девушку от постоянных насмешек.
Меррит даже сама присоединялась к нем, когда была в гневе, к вместе со
всеми называла ее "беличье лицо".
  Армун была такой от рождения, и об этом ее мать рассказывала ей. Шесил
всегда винила себя в том, что однажды, во время большого голода, убила и
съела белку, хотя все знают, что женщинам запрещено охотиться. Из-за этого
ее дочь родалась с передними зубами, расставленными широко, как у белки, и
с разделеяной верхней губой. Но не только губа была разделена надвое - у
нее было еще отверстие в н„бе. Из-за этого отверстия ее не возможно было
как следует накормить, когда она была младенцем, потому что она громко
кричала и кашляла.
  Потом, когда она стала говорить, все слова звучали  очень забавно.
  Неудивительно, что другие детт сеялись над ней.
  Они смеялись еще и сейчас, правда, когда она не могла до них дотянуться.
Теперь она была молодой женщиной, быстроногой и сильной и, кроме того,
имела характер, бывший единственной ее защитой в детстве. Даже старшие
мальчики не осмеливались смеяться над ней, держась поодаль, ибо кулаки ее
всегда были наготове и она умела ими пользоваться. Подбитые глаза и
окровавленные носы были ее меткой, и скоро самые глупые научились избегать
этого демона с беличьим лицом.
  Она росла без друзей, в стороне ото всех. Ходя по лагерю, оиа обычно
расстегивала верх своей кожаной одежды и прятала в нее нижнюю часть своего
лица. Волосы у нее были длинные, и она постоянно делала ими тоже самое.
  До тех пор, пока она не говорила, остальные женщины терпели ее
присутствие. Армун прислушивалась к ним, видела молодых охотников, их
глаза, слушала их возбужденную болтовню. Фарлан была самой старшей в этой
группе, и, когда Ортнар присоединился к саммад, она быстро сошлась с ним,
несмотря на то, что знала его короткое время. Обычно девушка знакомилась с
юношей из другой саммад на ежегодных встречах, но теперь все изменилось, и
Фарлан первой извлекла выгоду из этой перемены. Хотя остальные молодые
женщины говорили скверные слова о ее смелости, она одна имела свою палатку
и своего охотника, а у них ничего не было.
  Армун не завидовала другим, а просто злилась. Она знала равнины и леса
лучше других: мать хорошо научила ее. Со сбора корней она возвращалась с
полной корзиной, тогда как другие женщины постоянно жаловались на бесплодие
земли.
  Она много работала, хорошо готовила, и вообще делала все, что могло
сделать ее желанной для любого молодого охотника.
  И все же она держалась вдали от них, зная, что они будут смеяться над
ней. Когда они видели ее лицо, они смеялись, когда она говорила - тоже,
поэтому она предпочитала молчать и находиться в стороне. Точнее, пыталась
это делать. Но с тех лор, как она ела у костра Меррит, ей приходилось
делать все, что приказывала старая женщина. Она носила дрова и резала
мясо, обжигая руки об угли. Меррит смотрела, как она готовит, и каждый
вечер ждала возвращения усталых и голодаых охотников. Но Армун не хотела
их насмешек и поэтому всегда находила себе другие занятия, когда они
собирались вокруг костра.
  Хотя здесь не было снега, дожди шли большую часть зимы.
  Это было неудобно, но не холодно, и это неудобство было меньше, чем
морозы и глубокий снег. Способы охоты тоже изменились, ибо большие стада
утиноклювых ходили по всей широкой равнине. В холмистой части жило много
мургу, на которых можно было охотиться, и поэтому охотники уходили все
дальше и дальше за холмы. Это было довольно опасно.
  Было уже темно, когда отряд охотников возвращался. Дни теперь стали
очень короткими, и это было очень необычно для людей. Некоторые охотники
преследовали дичь целыми ночами. Но на этот раз что-то было неладно,
потому что охотники громко кричали, оказавшись в виду лагеря, и их крики
привлекали общее внимание. Охотники, бывшие в лагере, бросились к ним на
помощь. Когда они подошли ближе к кострам, стало видно, что двоих
охотников несут на носилках, сделанных из веток деревьев и кустов. Херилак
шел впереди хмурый и усталый.
  - Среди деревьев прятался мараг, - сказал он, - он напал на нас, и все
произошло прежде, чем мы смогли убить его. - Первые носилки тяжело
поставили на землю. - Это Ульфадан. Он мертв.
  Услышав это, Меррит громко завыла и бросилась вперед.
  Откинув меха, закрывавшие лицо Ульфадана, она пронзительно вскрикнула и
стала рвать вблосы у себя на голове.
  Херилак нашел взглядом Фракена и позвал его.
  - Нам нужно твое умение залечивать раны. Мараг упал на Керрика, и его
нога сломалась.
  - Мне понадобится крепкая палка и кожаные ремни. Ты поможешь мне.
  - Я принесу палку. - Херилак огляделся и увидел Армун, стоящую рядом. -
Принеси мягкой кожи, - приказал он. - Быстрее.
  Керрик закусил губу, но не смог сдержать стон, когда они взяли его с
носилок и подежили на землю у костра. Сломанные концы кости разошлись, и
резкая боль нронзила его, когда Фракен коснулся ноги.
  - Держи его за плечи, Херилак, а я дерну ногу, - приказал Фракен, затем
наклонился и схватил ногу Керрика. Он дергал и поворачивал ее до тех пор,
пока сломанные концы не встретились. Боль от этого заставила Керрика
потерять сознание.
  - Палки сохранят кости на месте, - сказал Фракен, крепко связывая их
ремнями из мягкой кожи.
  Все было сделано очень быстро.
  - Отнесем его в палатку и накроем шкурами. Ему нужно тепло. Ты,
девушка, поможешь нам.
  Керрик пришел в себя от резкой, пульсирующей боли в ноге. Однако она
была намного слабее, чем раньше. Он приподнялся на локтях и в мерцающем
свете огня увидел кожаные ремни, закрепившие его ногу. Кожа не была
разорвана, и все должно было хорошо зажить. Кто-то шевельнулся в темноте
перед ним.
  - Кто здесь? - воскликнул он.
  - Армун, - неохотно ответила она.
  Он откинулся на спину.
  - Принеси мне немного воды, Армун.
  Темная фигура быстро исчезла. Армун? Он не знал этого имени. Встречал
ли он ее прежде? Это было возможно. Его нога пульсировала ровной болью,
как гнилой зуб, а горло настолько пересохло, что он закашлялся. Воды, вот
что было ему нужно, большой глоток холодной воды.


                             Глава двенадцатая

  Керрик проснулся до рассвета все от той же пульсирующей боли и,
повернув голову, увидел рядом чашку с водой. Высунув руку из-под шкуры, он
схватил ее и сделал глоток, потом еще и еще, пока не осушил целиком.
Девушка подошла к нему и забрала ее. Волосы закрывали ее лицо. Как же ее
зовут? Ведь она говорила свое имя...
  - Армун?
  - Да. Ты хочешь еще воды?
  - Хочу. И чего-нибудь поесть.
  Он не ел прошлой ночью, потому что не хотел, но сейчас испытывал голод.
Девушка повернулась и вышла. Он никак не мог разглядеть ее лицо, но голос
ее был приятным. То, что она говорила через нос, показалось ему знакомым.
Но почему это знакомо ему? Это мучило его, пока он не понял, что это был
один из звуков, которыми пользовались ийланы. АРМУН. Он произнес это
вслух, тоже через нос, потом повторил еще раз.
  Он не говорил по-ийлански уже так долго, что сейчас постарался
отбросить непрошеные воспоминания об Альпесаке.
  Вернувшись с водой, девушка принесла немного копченого мяса на плетеном
подносе, и все это поставила перед ним.
  С полными руками она не могла закрывать лицо, и он увидел ее вблизи,
когда она наклонилась. Сжав кулаки, она ждала смеха, но его не было.
Ничего не понимая, Армун смотрела, как он жует мясо. Если бы она могла
сейчас прочесть его мысли, то она не поверила бы им.
  "Нет, - думал Керрик, - я никогда не видел ее раньше. Почему я удивился?
Я бы обязательно запомнил ее. Может, сказать, что напомнил мне ее голос?
Впрочем, лучше не надо, она может разозлиться за сравнение с мургу. Но она
произносит звуки так же, как ийланы, кроме того, ее рот устроен так же, как
у них. Возможно, это из-за раздвоенной верхней губы. Инлену была немного
похожа на нее лицом, но, конечно, пошире и потолще".
  Армун сидела перед Керриком и недоумевала. Наверное, его мучает боль,
иначе бы он уже рассмеялся или задал вопрос о ее лице. Мальчики никогда не
оставляли ее в покое. Однажды пятеро из них захватили ее среди деревьев,
когда она была одна. Она сопротивлялась, но они крепко держали ее и,
смеясь, тыкали в губу и нос, пока она не расплакалась. Это было не больно,
но очень обидно. Она так отличалась от других девушек, что они даже не
пытались сорвать с нее одежду, как делали с другими, когда заставали их
одних, а только тыкали в ее лицо. Она была для них всего лишь забавным
животным.
  Эти мысли так захватили Армун, что она не сразу заметила, что Керрик
повернулся и смотрит на нее. Она быстро закрыла лицо волосами.
  - Так вот почему я не узнал тебя, - удовлетворенно сказал он,- ты
всегда закрываешь лицо волосами.
  Она напряглась, ожидая смеха. Вместо этого, он с трудом сел, затем
повернулся к ней, завернувшись в шкуры, потому что утро было сырое и
туманное.
  - Ты дочь Ульфадана? Я видел тебя у его костра.
  - Нет. Мои отец и мать умерли. Меррит заставляет меня помогать ей.
  - Мараг набросился на Ульфадана и ударил его о землю. Мы закололи его, но
было слишком поздно: он сломал Ульфадану шею. Это был сильный зверь: один
удар его хвоста переломил мне ногу. Нам нужно было брать больше
смертоносных палок с собой. Это единствеююе, что остановило безобразную
тварь.
  Он не мог винить себя. Действительно, это было его распоряжение, чтобы
каждый отряд охотников имел с собой смертоносные палки для предотвращения
подобных случаев. Но в лесу одной было мало. Теперь охотники будут носить
с собой, по крайней мере, два хесотсана.
  Но все мысли об охоте и мургу тут же исчезли, когда Армун подошла к нему
поближе. Ее волосы коснулись его плеча, когда она наклонилась, чтобы
забрать чашку из-под воды, при этом он почувствовал сладковатый запах
женского тела. Никогда прежде он не был рядом с девушкой, и возбуждение
охватило его. Вернулись незваные воспоминания: Вайнти над ним, рядом... Это
было отвратительно, и он прогнал мысли прочь.
  Однако они не уходили, мучая его. Когда Армуя снова наклонилась, чтобы
взять поднос, он коснулся ее обнаженной руки. Она была теплая, а не
холодная. И мягкая. Армун замерла, вся дрожа, не зная, что делать. Не
задумываясь, она повернулась к нему. Их лица оказались совсем рядом, а он
не засмеялся и не отпрянул. И в это мгновение голоса снаружи нарушили
молчание.
  -