аве. Керрик быстро собрал
всех шестерых. Хесотсаны слабо царапали его руки, но деваться им было
некуда.
   - Их было только трое, - вернувшись, сказал Херилак и тут заметил
хесотсаны в руках у Керрика. - Ты уже нашел их. Стреляющие палки. Значит,
можно уходить, пока не нагрянули другие мургу.
   - Сначала придется позаботиться о телах. Мургу не стреляют в своих.
Если они найдут трупы, то сразу поймут, в чем дело,
   - Значит, в болото их! Или зароем?
   - Не годится, отыщут. - Керрик поднялся на насыпь. - Там живут
стреляющие палки. Их много, они молодые. Помнится, мы кормили их мясом.
   - Вот тебе и мясо. - Херилак брезгливо пнул труп иилане'. - Если эти
твари прожорливы, мургу могут и не разыскать следов, когда появятся здесь.
   - Брось их, где поглубже. Больше мы ничего не успеем сделать.
   Керрик наклонился над телом охранницы и стал вытаскивать хесотсан из
сомкнутых пальцев. Херилак поволок в сторону труп.
   Прежде чем уйти, Херилак оглядел землю, заровнял следы. И они не медля
пустились в обратный путь.
   Ненитески мирно паслись. Охотники углубились в лесную чащу,

                              Глава двадцатая

   Когда они вышли из города, Керрик крикнул:
   - Постой!
   Херилак осторожно огляделся и прислушался.
   - Надо идти. Так близко останавливаться небезопасно.
   - Придется. Глянь-ка.
   Херилак увидел, что грудь и плечи Керрика исцарапаны и кровоточат.
Сбросив стреляющие палки на траву, Керрик пошел к ручью.
   - Надо бы пристроить их поудобнее, - сказал Херилак. - Сейчас они
ядовиты?
   - Не думаю. Одна из них жевала мой палец, а я еще жив.
   - Зубы у них острые. Я знаю, они меня столько раз кусали во время
кормежки. Переложи мясо в мой мешок, а свой порежь на полосы да завяжи
получше палки. И поскорей.
   Керрик изрезал мешок на неровные полосы и надежно перевязал ими
хесотсаны. Покончив с этим делом, они сразу же отправились дальше.
   Вечером Херилак подстрелил одного из небольших быстроногих мургу. Он не
стал подходить к зверю, предоставив Керрику разделывать тушку. Они
держались подальше друг от друга, чтобы новое и старое оружие ненароком не
соприкоснулись.
   Керрик разрезал еще теплое мясо на кусочки и стал кормить хесотсаны.
Они с Херилаком перекусили сушеным мясом, боясь разводить огонь так близко
от города.
   - Не хочу больше возвращаться в этот город, - сказал Керрик, когда
охотники стали укладываться спать.
   - И не надо... если палки будут живы. Но мы знаем, где брать новые в
случае чего.
   - Слишком рискованно.
   - Здесь ничего не может быть слишком рискованно. Разве мы сумеем выжить
без них?
   ...Утром они покормили молодые хесотсаны сырым мясом и уверенным шагом
направились к северу. Дождь кончился, и солнечный свет, пробиваясь сквозь
листву, падал на землю.
   Солнечные лучи отражались от хрустального глазка угункшаа, освещая
изображение Амбаласи, воспроизводимое запоминающим зверем. Звук был
слабым, но вполне различимым.
   "У реки много протоков, по крайней мере два из них не меньше главного
русла. Река собирает воду с огромной части нового континента. И я хочу
подняться на урукето вверх по течению, пока не станет совсем мелко,
периодически отбирая пробы воды..."
   Звук призыва к вниманию заглушил негромкий голос прибора. Укхереб
повернула один глаз ко входу - там с ноги на ногу переминалась ее
помощница Анатемпе.
   - Что случилось? - спросила Укхереб.
   - Боль от прерывания собрания, имеющего научное значение. Прибыла фарги
с приказом особой важности.
   Эйстаа требует присутствия вас обоих.
   - Пусть она возвращается с известием о нашем повиновении.
   Анатемпе вышла. Ученые выключили угункшаа и убрали его вместе с
запоминающим зверем в надежное место.
   - Открытия - на изумление! Амбаласи - величайшая из величайших, -
сказала Акотолп, колыхаясь всем телом.
   - Согласна, несмотря на то что она слишком часто твердит об этом. Среди
живых ей нет равных. Не раскрасить ли нам руки в знак уважения к эйстаа?
   - Не забудь, что сказала посланница: надо спешить.
   И мы должны подчиниться даже в ущерб красоте.
   ...Ланефенуу была погружена в глубокие раздумья, когда обе ученые
показались на амбесиде. Она повернуда к ним одни глаз, давая понять, что
заметила их, но заговорила не сразу.
   - Разум-помощь требуются от иилане' науки.
   - Повелевай, эйстаа, мы повинуемся.
   - Меня не радуют новости, не радует необъяснимое. И одно событие вовсе
смущает меня. Вчера к растительной яме послали группу за хесотсанами. Они
не вернулись. Утром я послала к яме других, а с ними Интепелеи, знающую
охоту. Она здесь. Выслушайте ее.
   Интепелеи, мускулистая и суровая иилане', стояла рядом. Ее тело было
покрыто кровоточившими следами укусов, у ног ее лежали два больших узла.
Она заговорила неумело, но вполне отчетливо:
   - Возле ямы с хесотсанами были следы: помятая трава, четкие отпечатки
ног иилане' в иле. Сделанные вчера. Я искала и ничего не нашла. Потом
заметила, что хесотсаны что-то едят, но не там, где для них оставляют
мясо. Я вошла в воду, отогнала их и вот что обнаружила.
   Она нагнулась и достала из меньшего узла череп иилане'. Ученые жестами
выразили отвращение и потрясение. Но всем стало еще хуже, когда она
развернула второй узел и достала из него жуткую массу окровавленных костей.
   - Грудная клетка иилане', - прокомментировала Акотолп. - Плоть не
отошла от костей - вот мышцы, вот сухожилия. - Она показала пальцем. -
Смерть наступила недавно.
   - А вчера она еще была жива? - спросила Ланефенуу.
   - Вне сомнения, - ответила ученая, ужаснувшись собственным словам.
   - И я так думаю. Ужас и интерес. Что случилось?
   Они упали туда? Живыми они оказались в воде или мертвыми? Думая о них,
я вспомнила еще трех охотниц, ушедших из города и не вернувшихся. Их
искали, но не нашли. Трое и еще раз трое. А теперь я спрашиваю вас,
Акотолп и Укхереб, спрашиваю иилане' науки. Случилось два странных
происшествия, которым нет объяснения - и я недовольна. Я хочу, чтобы вы
сказали мне - есть ли между ними связь. Есть ли что-нибудь общее между
этими тремя и теми тремя?
   Укхереб размышляла и не решалась высказаться.
   Потрясая складками на шее, Акотолп с чувством проговорила:
   - Общее - смерть. Трех и, возможно, еще трех.
   Или же всех. Иначе эти трое вернулись бы. Смерть ходит вокруг города,
смерть приходит в город. Нужны факты. Давайте пустим птиц.
   - Тех, что выслеживают устузоу?
   - Их, эйстаа. Мы давно ими не пользовались. Скучно глядеть на снимки
деревьев и побережья.
   Ланефенуу гневно щелкнула челюстями.
   - Хватит скучать. Что-то чужое несет смерть в мой город. Я хочу, чтобы
вы выяснили, что случилось. Откроется тайна - прекратятся смерти.
   - Будет так, как ты приказываешь. Предлагаю увеличить число вооруженной
охраны во всякое время дня и ночи. И высадить побольше ядовитых растений у
стен.
   - Выполняйте. И ежедневно докладывайте, что увидите.
   Сделав жесты преданности и повиновения, ученые отправились восвояси.
Шли они медленно и размышляли.
   - С тех пор как мы прибыли в город, было спокойно, - проговорила
Укхереб. - Неужели кровопролитие началось снова? Не хватит ли крови?
Неужели опять устузоу смерти?
   - Надо поискать. Если они близко, мы обнаружим их. Тут могла бы помочь
Вейнте'. Она прекрасно расправлялась с устузоу.
   Смешав в жесте согласие и отрицание, Укхереб ответила:
   - Ты ей служила, я знаю. Ты говорила мне, что она спасла твою жизнь. Но
она служила только смерти и никакой другой эйстаа. Довольно смерти. Окажи
мне любезность, пусть имени Вейнте' не будет в твоих мыслях.
   Дни для Вейнте' были похожи как капли воды. Они слились воедино, да
так, что и не оторвать. Солнце на небо - в море за рыбой, потом вечер. И
ничего не менялось.
   Но сегодня что-то произошло, и ей это не понравилось. Фарги были в
явном смятении. Они вылезли из океана и торопливо устремились в глубь
берега. Вейнте' поинтересовалась, что случилось, но конечно не получила
ответа. Великреи была уже далеко и, не слыша ничего, со всеми удалялась в
сторону болот. Такого еще не бывало. Вейнте' обернулась к океану и за
белыми валами увидела черное пятнышко.
   Что это может быть? Странно - в море никогда не было ничего, кроме рыбы
и морских тварей. Иногда в нем встречались огромные рыбины, зубастые
хищники, но такого, чтобы выступал из воды... Она почувствовала тот страх,
что и остальные, и тоже направилась было к лесу...
   И тут ощутила гнев. Она не из тех, кто пугается.
   Мысль внушила тревогу - в особенности тем, что вновь заставила ее
думать. А она отвыкла. И в расстройстве Вейнте' гневно шипела и драла
землю когтями ног.
   Сердилась и на море, и на эту непонятную штуку. Потом еще раз
посмотрела - загадочный предмет приблизился.
   Очертания были знакомы. Она уже догадалась, что это - потому-то и
ощутила внезапную ненависть, ведь появление урукето вновь пробудило гнев,
испытанный ею некогда на этом берегу.
   Брошенная.
   Отверженная.
   Оставленная умирать.
   Урукето.
   Наконец короткий приступ гнева прошел, и она могла уже хладнокровно
взирать на живой корабль.
   Нынешний гнев был далекой тенью давнишнего. Чего бояться, если перед
ней урукето?
   Она спокойно смотрела на черный высокий плавник, из которого торчали
головы иилане'. Возле урукето в море что-то плескалось. Энтинсенаты,
конечно. Пожизненные спутники живого судна. Спутники, кормильцы...
   Урукето так близко подошел к берегу, что белые гребни уже
перекатывались через него. Из плавника выбралась иилане', спустилась в
воду и встала, широко расставив ноги. Сверху ей что-то передали - Вейнте'
не видела что. Она погрузила предмет в волны и полезла обратно.
   Что она здесь делает? Откуда урукето? Непривычные думы вновь заставили
Вейнте' гневно потрясти головой. Зачем ей думать об этом? Почему она
сердится?
   Урукето уходил в море, медленно уменьшаясь. Нет, он идет вовсе не в
море, а вдоль берега. Это важно.
   Но почему? Мысль не укладывалась в голове. Вейнте' начала раздражаться,
и одна из вернувшихся фарги с перепугу бросилась бежать прочь, взглянув на
ее дергавшееся тело.
   Урукето ушел на север. На север. Он уплыл на север, а северу
противостоит юг. Долго она не могла понять смысл этого умозаключения. И
уже когда почти стемнело, увидела, что Великреи бредет на берег с рыбой,
уверенно шагая в волнах прибоя.
   Так шла Великреи тогда, когда Вейнте' в первый раз увидела фарги. И они
тоже пришли оттуда - с севера.
   Значит, там город! Город с пляжами, на которых родились эти фарги. Тот
город, в который они пришли, выйдя из моря. Тот город, который покинули,
потому что он не открылся для них. И они повернули к нему свои спины и
уплыли, а потом оказались здесь.
   Вейнте' смотрела на север, пока не стало совсем темно.


                           Глава двадцать первая

   Это было подобно пробуждению от долгого сна. Или еще - тому, что
бывает, когда лопается яйцо, когда после первой долгой ночи своей жизни
выходишь на свет. Так думала Вейнте'. Сначала эти мысли ее удивили - потом
она стала гадать о причинах такого удивления.
   Однажды, склонившись над лужей, чтобы попить, она заметила в воде свое
отражение и принялась недоуменно разглядывать его.
   Подняла руки, растопырила большие пальцы, поглядела на грязь, присохшую
к ним. А потом погрузила ладони в воду, прогнав свое изображение, не
понимая, почему оно волнует ее.
   Каждое утро она глядела на море, искала в нем урукето. Но он не
возвращался. Это огорчало ее - потому что нарушало порядок дня, к которому
она успела привыкнуть. Сон, еда, сон. И ничего более. Она чувствовала
беспокойство, сожалела об этом. Что смущает ее? Что тревожит? Она это
понимала, - но гнала из памяти... Здесь, на берегу, так спокойно...
   Наконец Вейнте1 словно проснулась. Она стояла на берегу, прямо перед
нею по грудь в воде торчала одна из ее товарок... "Рыба", - знаком
показывала фарги.
   Цветом ладони. Рыба - и больше ничего.
   - Какая рыба? - спросила Вейнте1. - Где рыба?
   Их больше одной? Большие, поменьше, сколько их?
   Требую ответа.
   - Рыба, - ответило глупое создание, выпучив глаза и приоткрыв рот.
   - Кусок никчемности-скала глупости-гора недоумения...
   Вейнте' замолчала, потому что фарги в страхе нырнула и уплыла от нее
подальше. В один миг все оказавшиеся поблизости фарги попрыгали в воду.
Пляж опустел, но гнев Вейнте' рос, и она громко выкрикивала, извиваясь
всем телом от раздражения:
   - Неразумные, глупые и немые! Не знающие ничего о красотах речи, о
гибкости языка, о радости постижения! Плаваете, ловите рыбу, валяетесь на
песке, спите. Да умрите хоть сейчас - никакой разницы и не будет. И я
могла умереть...
   Теперь она пробудилась с новыми силами, хорошо отдохнув, - ведь сон ее
был долгим. Она не знала, сколько времени длилось забытье, понимала
только, что много дней и ночей миновало. Взглянув на невысокие волны,
набегавшие на ноги, она подумала о том, что с ней было, и кое-что
осознала. Брошенная, изгнанная из знакомого мира, лишенная города, ранга и
власти, она была оставлена на берегу - умирать. Ланефенуу жаждала ее
смерти, была уверена, что отверженная погибнет... Но этому не суждено было
свершиться. Вейнте' не безмозглая фарги, которой только прикажи умереть -
и готово.
   Она была совсем рядом со смертью. Но желание жить было в ней таким
сильным, что она забилась в дальний уголок самой себя и жила тем, что было
лишь тенью истинной жизни. Но темные дни миновали. Что ждет ее впереди?
   Она, Вейнте', - эйстаа и всегда ею останется. Ей приказывать - другим
повиноваться. Но не на этом берегу. С трех сторон болота, с четвертой
море. Это же ничто. Разве ей здесь место? Она хворала и забрела сюда. А
теперь выздоровела. Незачем оставаться, не о чем вспоминать, не с кем
прощаться. И даже не бросив взгляда назад, она вошла в море и нырнула,
очищаясь в воде, потом выставила голову над поверхностью и отправилась на
север. Куда уплыл урукето, откуда пришли фарги.
   Она плыла, впереди рос скалистый мыс, потом он медленно отодвинулся
назад, закрыв берег, на котором она так долго существовала. Вейнте' не
оборачивалась - она уже забыла про эти края. Впереди ее ждет город.
   Туда ей и нужно.
   За мысом широким полумесяцем раскинулся залив: золотой песок окаймлял
берега. Плаванье утомило ее, и Вейнте' отдалась волнам, которые вынесли ее
на берег. Песок был гладким - без единого следа. Теперь она осталась одна
и была этим весьма довольна.
   Идти было легче, чем плыть, и до темноты она успела много пройти.
   Утром она половила рыбы, а потом отправилась дальше. Теперь дни стали
совсем не похожими друг на друга, и она стала считать их, проплывая мимо
утесов и шагая по песчаному берегу.
   Залив оказался таким огромным, что и второй день, и большую часть
следующего Вейнте' все шагала по его берегу. На четвертый день берег
сделался скалистым.
   Горный хребет с суши уходил прямо в море. Она провела неспокойную ночь
в каменной нише, открытой брызгам прибоя. На шестой день она миновала
последний утес и вновь пошли песчаные берега.
   На тридцать пятый день она поняла, что пугешествие подходит к концу.
Берег только что был таким, как прежде, и вдруг сделался абсолютно иным. В
спокойной воде у берега плескались рыбешки. Она присмотрелась - это были
не рыбы. Вынырнув на поверхность, они уставились на нее круглыми глазами и
сразу же нырнули, едва она подняла руку в приветственном жесте. Юное,
пугливое эфенбуру. Будут есть - или их съедят, а уцелевшие однажды выйдут
из океана как фарги. Те, кто поумнее, станут иилане' и вольются в поток
городской жизни.
   Но если они в океане, значит неподалеку родильные пляжи. Так и
оказалось. Естественный залив углубили и отгородили от моря. Здесь на
славу потрудились ейсеколы, возводя перемычку из мягкого песка.
Хранительницы на постах, самцы, лежащие у воды. За пляжем горка - любимое
место прогулок, судя по количеству троп, уходящих к городу.
   Вейнте' остановилась. Пока она еще не думала, что будет делать, когда
доберется до города. Она хотела добраться сюда и только об этом и думала
на берегу и в море. Она знала, что на севере город, знала, что доберется
до него. А что теперь?
   Что это за город? Кто здесь эйстаа? Она ничего не знала, как глупая
фарги, вылезшая из воды. Взглянув на море, она увидела урукето,
приближавшегося к гавани, лодки с уловом. Богатый город. Все города
богаты. Ешь рыбу и мясо. Мясо. Она не ела его все это бесконочное время и
совсем забыла о нем. И теперь ощутила во рту его вкус и провела языком по
зубам. Первым делом она войдет в город и поест. А потом посмотрит на него,
изучит и откроет. Как фарги. Она сделает то же самое.
   Все дороги вели в город, и она пошла по кратчайшей.
   На улице толпились фарги, несли какие-то свертки.
   Две иилане', разговаривая, шли следом. Проходя мимо них, Вейнте'
уловила обрывки разговора и захотела послушать еще. Но сначала нужно
поесть. Рот наполнился слюной при мысли о прохладном мясном желе.
   Она глотнула.
   Навстречу шла группа фарги. Вейнте' остановилась, загородив им дорогу.
Они тоже замерли, недоуменно глядя на нее.
   - Среди вас есть иилане'? Которая говорит-понимает?
   Они расступились и дружно уставились на фарги покрупнее, шедшую сзади.
Та как будто кое-что соображала.
   - Пища, пища где - понимаешь?
   - Пищу едят. Хорошо пища.
   Все они были упитанными, должно быть, ели досыта, но теперь - ее черед.
   - Мы едим. Вы идете. Мы едим.
   - Пища, пища, - заволновались фарги.
   Пусть они недавно поели, неважно. Мысль о еде взбудоражила их.
   - Пища, - проговорила та фарги, которая была немного иилане',
сопровождая слова жестом, означавшим движение.
   Они пошли по улице, Вейнте' последовала за ними.
   Под древесными арками, мимо охраняемого ханане, на берег реки. Там было
суетливо и шумно, серебрилась рыба, стояли баки с мясом. Фарги устремились
к рыбе - другой еды они не успели узнать за свою короткую жизнь, - где
толпились такие же, как они.
   Емкости с мясом окружали иилане'; они разговаривали, и умные речи были
непостижимы для новоприбывших.
   Вейнте' подошла к мясным чанам, и каждое ее движение говорило о силе и
способностях, Иилане', не имеющие ранга, расступились, пропуская ее к еде.
   Одна из них посмотрела на Вейнте', поприветствовала ее и пожелала
приятного аппетита. Набив рот, Вейнте' могла ответить лишь жестами
благодарности и признательности.
   - Что это за город? - спросила она, потянувшись за очередной порцией
мяса, говоря как равная с равной.
   - Это Йибейск. Эйстаа его, облеченная великой властью, зовется
Саагакель.
   - Йибейск и Саагакель знают во всем Энтобане.
   - Ты иилане' мудрости. А как зовется твой город?
   - Я странствую и знаю множество городов.
   Вейнте' впилась в мясо, чтобы избежать дальнейших подробностей. Но
жестов силы и власти укрыть не могла, и ее собеседница заметила это. И
когда заговорила вновь, то уже обратилась как нижайшая к высшей.
   - Город приветствует гостью.
   - Хорошо сказала. Я хочу видеть амбесид и эйстаа, восседающую на нем,
   - Закончим еду - и я с радостью провожу тебя.
   Позволительно ли узнать имя почетной гостьи?
   - Вейнте'. А твое?
   - Опсотеси.
   Было жарко, и они пошли по улицам под деревьями, стараясь держаться в
тени. Отойдя от реки, они повернули к амбесиду. К этому времени полуденная
жара спала, и амбесид был полон суеты.
   - Восхитительно, - проговорила Вейнте' с жестом великого одобрения.
Опсотеси выгнулась от удовольствия.
   Амбесид был открытой поляной, окруженной деревьями. Через амбесид
петляя бежал чистый ручей.
   Там и сям над ним возносились арки мостиков, украшенные блестящей
проволокой и яркими самоцветами.
   Вейнте' и ее новая спутница остановились с той стороны амбесида, где
толпились иилане'. Одни нагибались к воде, чтобы напиться, другие
умывались. А по ту сторону ручья зеленела непримятая трава. Кое-где
небольшими груп