выемку на конце этой якобы дубины. Затем, прижав копье к своей руке и
придерживая его пальцами, он отве-л его далеко назад и послал высоко в
воздух.
  Оно помчалось вверх, затем упало обратно, глубоко вонзившись в землю.
Керрик не смог объяснить, как это действует, но копье явно летело дальше,
чем пущенное рукой. Он больше не пытался убежать, когда охотник положил
деревяшку рядом с копьем и присоединился к остальным.
  Они собрались вокруг него, возбужденно переговариваясь.
  Они осторожно касались пальцами двух ножей из небесного металла, которые
свисали с кольца на его шее, трогали само кольцо и удивленно бормотали.
Керрик, взглянув вблизи на их белые покрытия, понял, что это вовсе не было
кожей. Когда он повел пальцем по куску, который один из них обернул вокруг
своей голени, охотник снял его и передал Керрику. Это было мягкое, как мех,
а когда он взглянул вблизи, то увидел, что оно сплетено, как корзина, хотя
вещество, из которого его сделали, было тонким как волос. Он хотел передать
кусок обратно, но охотник оттолкнул его и показал на голову Керрика. Котаа
тот покрыл им свои волосы, все окружающие улыбнулись и восхищенно зацокали
языком.
  Все они казались довольными первым контактом и, переговорив между
собой, приняли какое-то решение. Повернувшись, пришельцы направились к
роще. Первый тану взял Керрика за руку и показал на остальных. Их
намерение было ясно: они хотели, чтобы он присоединился к ним. Пойти с
ними? Возможно, все это было только уловкой, чтобы захватить его в плен и
убить. Но они казались такими естественными, а двое копьеносцев даже не
подобрали свои копья, проходя мимо них.
  Это заставило Керрика принять решение. Будь это ловушкой, им вовсе не
нужно было бы проходить мимо копий: другие вооруженные охотники могли
ждать его между деревьями. Он должен действовать так, словно верит в их
миролюбие, и не должен показывать им своего страха. Однако Керрик не мог
оставить здесь свое собственное копье. Он указал па него и направился
обратно. Первый охотник бросился бежать и подобрал копье. Керрик испытал
острую боль, когда тот побежал обратно, держа копье наперевес, но тот
просто передал его Керрику, а затем повернулся и последовал за остальными.
  Напряжение слегка ослабло: возможно, они действительно были такими
миролюбивыми, как хотели казаться. Керрик глубоко вздохнул: был только
один способ узнать это. Охотники остановились у края рощи и оглянулись.
  Керрик медленно выдохнул, затем направился за ними.
  Тропа привела их к вершине холма, затем вниз по его другому склону. Там
было ущелье, и Керрик понял, что это работа реки, вдоль которой он
следовал. Река делала здесь петлю и поворачивала обратно. Теперь они шли к
реке по ясно видимой тропе, пока не достигли ее берега.
  С каждым поворотом каменные стены поднимались все выше и выше, а река
между ними бежала все быстрее. Они шли вдоль узкого берега из камня и
песка, который весной наверняка затапливала вода. Местами каменные стены
были частично разрушены, и вода рассыпалась брызгами на огромных валунах,
свалившихся в поток. Люди поднимались все выше, карабкаясь по камням,
которые когда-то заполняли глубокое русло реки. Подъем был труден. Керрик
повернулся и внезапно остановился.
  Темноволосые, вооруженные копьями охотники смотрели на них снизу. Он
окликнул охотников, ушедших вперед, и указал им вниз. Они поняли и
крикнули, заставив нижних вновь спрятаться среди камней. Поднявшись на
вершину, Керрик, тяжело дыша, остановился, глядя на пройденный путь.
  Наваленные груды валунов остались далеко внизу, в темных водах реки.
Высокие утесы поднимались из реки по обе стороны. Их естественный барьер
легко могли защищать охотники, которые сейчас отошли в сторону, чтобы
пропустить их.
  Это была идеальная защитная позиция, но была ли она охраняема? Страх
Керрика сменялся любопытством, по мере того как они спускались вниз по ту
сторону барьера, он заторопился за остальными.
  Пока они шли, пейзаж изменился. Каменные стены отступили, а песчаные
дюны приблизились к реке. Тут и там их покрывали чахлые деревья. Через
некоторое время земля стала ровнее.
  Керрика удивили две вещи: ряды растений и охотники, работающие среди
них, выполняющие работу женщин. Это было достаточно необычно. Но ийланы
сажали поля вокруг своего города, так почему бы тану не делать этого,
почему мужчинам не делать работу, которую выполняют женщины? Керрик повел
взглядом вдоль зеленых рядов растений к каменным стенам вдали и темным
отверстиям среди камней.
  Они миновали группу женщин, завернутых в мягкое белое вещество, которые
указывали на небо и щебетали своими высокими голосами. Керрик подумал, что
должен испытывать страх в этой долине среди темных незнакомцев, но его
небыло.
  Если они хотели убить его, то могли сделать это гораздо раньше.
Впрочем, опасность еще могла быть, но любопытство сильнее страха. Впереди
поднимались трубы костров, бегали дети, а утесы все приближались, и вдруг
Керрик остановился, пораженный внезапной мыслью.
  - Город тану! - произнес он вслух. - Город тану, а не ийлан.
  Охотник, за которым он шел, остановился и ждал, пока он осмотрится.
Деревянные балки с зарубками, вероятно, сделанные из целых стволов
деревьев, поднимались к отверстиям в стенах утесов. В них он видел лица,
смотревшие вниз, на него; как в городе ийлан, всюду были движение и
суматоха и люди занимались делами, которых он не мог понять. Затем он
заметил, что охотник, первым встретившийся с ним, подзывает его к себе, к
длинному темному отверстию у подножия утеса. Керрик подошел к нему и
взглянул на каменную стену, немного отклоненную назад. Оказавшись в
темноте, он заморгал, не в силах разобрать какие-либо детали внутренностей.
  Охотник указал на каменную стену наверху.
  - Валискис, - сказал он, повторяя то же слово, которое говорил, когда
показывал на чашу с водой.
  Керрик поглядел туда внимательно и постепенно начал понимать, что
сказал ему охотник.
  Там были различные животные, в цвете изображенные на камне. Многих из
них Керрик узнал. На почетном месте, над всеми ними, почти в натуральную
величину был изображен мастодонт.
  - Валискис, - снова сказал охотник и наклонил голову к изображению
огромного животного. - Валискис.
  Керрик согласно кивнул, хотя и не понимал значения этой живописи. Это
был точный портрет, так же как и черный мастодонт на чаше. Все картины
были весьма реалистичны. Керрик вынул руку и коснулся оленя, говоря
одновременно "олень". Однако темноволосого это ровным счетом не
интересовало. Он шагнул назад, на солнце, и сделал Керрику знак следовать
за ним.
  Керрику хотелось остаться и осмотреть все это место, но охотник
торопливо вел его к одному из бревен с зарубками, которое доставало до
склона утеса. Вскарабкавшись по нему, он подождал Керрика. Подъем оказался
довольно легким. За краем оказалось темное отверстие, приведшее их в
комнату, и, чтобы войти в нее, пришлось согнуться. На каменном полу там
стояли горшки и другие предметы, а в углу были свалены шкуры. Одетый в
белое охотник заговорил, и из кучи мехов ему ответил тонкий голос.
  Взглянув на кучу вблизи, Керрик заметил, что там что-то есть, какая-то
фигура, лежавшая так, что была видна только голова. Губы на морщинистом
лице шевельнулись, и беззубый рот прошептал:
  - Откуда ты пришел? Как твое имя?


                           Глава двадцать первая

  Когда глаза его привыкли к темноте комнаты, Керрик увидел, что кожа
существа, хотя и темная от возраста, была подобна его коже, а глаза
голубые. Волосы, которые когда-то были светлыми, стали сейчас редкими.
Когда тонкий голос вновь заговорил, он услышал и понял большинство слов.
Это был не марбак, который он знал, больше это походило на язык Хар-Хаволы,
который пришел из-за гор.
  - Твое имя, твое имя! - снова сказал голос.
  - Керрик. Я пришел из-за гор.
  - Я знаю это, да, знаю... твои волосы такие светлые. Подойди ближе, чтобы
Хаунита могла увидеть тебя. Да, ты - тану. Смотри, Саноне, разве я не
говорила, что еще могу говорить, как они?
  Слабый голос сухо рассмеялся.

  Керрик и Хаунита начали разговор, а Саноне, так назвали темнокожего
охотника, слушал и довольно кивал, хотя и не понимал слов. Керрик не
удивился, обнаружив, что Хаунита была женщиной, захваченной в плен еще в
молодости. Все, что она говорила, было довольно бессвязно. Много раз за
время разговора она засыпала, а проснувшись, заговаривала с ним на языке
саску, как называли себя темнокожие охотники, и очень злилась, когда он
ничего не понимал. Затем она захотела поесть и накормить Керрика. Был уже
вечер, когда Керрик опомнился.
  - Скажи Саноне. что я должен вернуться в свою саммад, но я приду сюда
утром. Скажи ему это.
  Однако Хаунита как раз заснула, храпя и что-то говоря, и разбудить ее
было непросто. Правда, Саноне, казалось, понял, что хотел сказать Керрик,
потому что вывел его обратно к каменному барьеру, а затем окликнул двух
мужчин с копьями, стоявшими на посту.
  Едва миновав барьер, Керрик бросился бежать в лагерь у реки, стараясь
добраться до палаток до темноты. Херилака беспокоило долгое отсутствие
Керрика, и он задал много нетерпеливых вопросов. Однако Керрик молчал,
пока не добрался до палатки и не напился холодной воды. Херилак, Фракен и
саммадары сели рядом с ним, остальные окружили их плотным кольцом.
  - Сначала вы должны знать вот что, - сказал Керрик. - Эти темнокожие тану
называют себя саску и не собираются сражаться с нами или прогонять нас
прочь. Они хотят помочь и даже дадут нам пищу, и мне кажется, что это из-за
мастодонтов.
  Послышалось удивленное ворчание, и он подождал, пока все успокоятся,
прежде чем заговорить снова.
  - Я был так же изумлен, как и вы, и совершенно не понимаю их. У них
есть старая женщина, которая говорит так, что ее можно понять, но слова ее
не всегда ясны для меня. У саску нет мастодонтов, но они знают о них, вы
видели мастодонтов на их чаше, а в пещере на каменной стене у них есть
большие рисунки мастодонта и других животных. Значение этого не совсем
ясно, но что-то в мастодонтах очень важно для них, хотя они и не имеют ни
одного. Увидев наших животных, увидев то, что они слушаются нас, саску
решили помогать нам всем, чем смогут. Они не хотят причинять нам вреда. У
них есть множество других вещей, вроде этой чаши, но я не могу вспомнить
их все сразу. Завтра утром я вернусь к ним с Херилаком и мы поговорим с
ними и с их саммадарами. Я не знаю точно, что будет дальше, но в одном я
уверен: мы нашли безопасное место для зимовки.
  Это было больше, чем просто убежище для зимовки: это обещало
безопасность от неприятностей мира, которые засасывали их. Ийланы никогда
не были здесь, саску даже не слышали о них, и, когда старая женщина
засыпала, забывая переводить такие сложные мысли, они мало понимали из
того, что произошло с охотниками. Самым важным было их желание, чтобы
незнакомцы оставались радом с ними. Это было как-то связано с харванами, с
темнокожими охотниками с севера, которые постоянно беспокоили их своими
набегами. Барьер на реке возник сначала как естественный оползень, но
саску поднимали рычагами валуны, передвигая их, и за годы создали стену,
которая теперь закрывала доступ в долину с севера. И все же, несмотря на
эту преграду, харваны продолжали их беспокоить, проникая в долину там, где
обрывы были ниже. Все это окажется в прошлом, если саммад станут лагерем
где-нибудь поблизости.  Харваны будут держаться на расстоянии от них.
Саску были счастливы поделиться с ними своими запасами пищи. Такой порядок
вещей устраивал всех.
  Саммад поставили свой лагерь у реки, где были хорошие пастбища и
поросшие лесом холмы. Охота здесь была плохой, и им угрожал бы голод, если
бы не саску. Они ничего не просили взамен, хотя после удачной охоты с
благодарностью принимали мясо. Единственное, о чем они просили, это
посмотреть на мастодонтов, подойти к ним поближе, и как крайнюю милость
принимали разрешение коснуться их морщинистой кожи, поросшей волосами.
  Керрик был доволен не меньше их, находя каждую деталь жизни саску
крайне увлекательной. Другие охотники совсем не проявляли к саску интереса
и даже смеялись над мужчинами, которые, как женщины, копались в грязи.
Керрик лучше понимал саску, видя связь между их работой на полях и выпасом
животных ийланами, отлично улавливая безопасность от голода, гарантируемую
запасами пищи, которая не зависела от времени года.
  Поскольку вокруг было больше охотников, чем дичи, охотники саммад были
очень довольны, что они так много времени проводят среди саску. Многие
ночи проводили они в высеченных среди камней комнатах. В конце концов,
Керрик вместе с Армун и всеми своими вещами перебрались в одну из них.
  Встретили их приветливо, женщины и дети собрались вокруг них,
восхищенно глядя на нее и неуверенно касаясь рассыпавщихся по плечам волос.
  Армун оказалась весьма прилежной в изучении языка, на котором говорили
саску. Керрик часто уходил к старой Хауните и узнал от нее несколько слов
из языка племени и то, как они говорят. Армун тоже не терпелось выучить
его, и она стала практиковаться с другими женщинами, когда Керрик уходил.
  Они смеялись, когда она начинала говорить, и Армун улыбалась в ответ,
потому что в смехе их не было злобы. Когда они наконец понимали, что она
пыталась сказать, они говорили слова правильно, произнося их снова и
снова, как будто она была ребенком, и она повторяла за ними. Вскоре она
уже сама начала учить Керрика, и он перестал зависеть от Хуаниты и ее
старческих капризов.
  Когда Армун всерьез занялась изучением языка, Керрик смог посвятить все
свое время исследованию удивительных ремесел саску. Он обнаружил, что
твердые чаши в действительности сделаны из мягкой глины, залегающей
тонкими пластами в некоторых холмах. Глина эта хорошо мялась, пока была
влажной, а затем помещалась в печь для сушки, сделанную из камней и той же
глины. День и ночь в ней горели дрова, и жара превращала глину в камень.
  Еще интереснее были волокна и шкуры, из которых делались веревки,
которые потом сплетались в одежду. Их получали из небольших зеленых
растений, называвшихся харадис.
  Семена их годились в пищу, а когда их давили и мяли, получалось масло.
Однако самым ценным были стебли растений.
  Стебли харадиса помещали в мелкий пруд и придавливали тяжелыми камнями,
чтобы они оказались под водой. Через некоторое время серые стебли
извлекали и сушили на солнце, а затем разбивали на каменных плитах.
Специальные деревянные инструменты с зубьями использовались, чтобы
разровнять их и отделить волокна, которые женщины потом скручивали и пряли
крепкие нити. Множество таких нитей, соединенных вместе, образовывали
веревки, из которых потом вязались сети для рыбалки и ловли животных.
Лучшие из них тонкие нити натягивали на деревянные рамы и соединяли
вместе. Затем женщины переплетали их вместе с другими нитями, и в
результате получалась ткань, так восхитившая Армун. Вскоре она отказалась
от своих мехов и, как другие женщины, переоделась в мягкую одежду из
волокон харадиса.
  Армун была счастлива среди саску, счастливее, чем когда-либо прежде, ее
ребенок должен был вскоре родиться, и она радовалась, что живет в тепле и
удобстве, а не встречает зиму в холодной палатке. Ей вовсе не хотелось в
своем теперешнем состоянии подниматься на завал и возвращаться к саммад у
реки. Но это была не главная причина, ее саммад была здесь, и Керрик был ее
саммадаром. Она считала начало своей настоящей жизни с того момента, когда
он впервые взглянул на нее и не рассмеялся. Саску тоже не смеялись над ней,
не замечая ее раздвоенной губы, а лишь восхищались ее кожей и бледными, как
харадис, волосами. Они говорили, что ее волосы почти так же белы, как и ее
одежда. Она чувствовала себя среди них дома, легко говорила на их языке,
научилась прясть и готовить растения, которые они выращивали. Да, ребенок
должен родиться здесь.
  Керрик не подвергал сомнению это решение и был доволен им. Чистота
каменных пещер, мягкость и роскошь тканой одежды были гораздо лучше
продуваемых ветром палаток и кишевших паразитами мехов. Жизнь среди саску
была намного схожа с суматошной жизнью ийлан, хотя он и не делал таких
наблюдений сознательно. Он не хотел думать об ийланах и гнал такие мысли
прочь, когда бы cam ни появились. Горы и пустыни были преградой - ийланы
не смогут найти их здесь. Рождение будущего ребенка сейчас было самым
важным вопросом.
  Саску же больше интересовало другое рождение, и все они только и
говорили об этом. Мастодонтиха Духа тоже готовилась рожать. Это был ее
четвертый теленок, поэтому и она, и саммад воспринимали это как вполне
обычное событие.
  Совсем иначе думали саску. Керрик начал понимать почтение, которое они
испытывали к мастодонтам. Они знали о мире многое, чего не знали тану,
особенно о духах животных и камней, о том, что находится за небом, как
возник мир и каково его будущее. У них были специальные люди, называемые
мандуктос, которые ничего не делали и только думали над этими вопросами.
Саноне был первым среди них и управлял ими, как мандуктос управляли
остальными саску. Его власть немного напоминала власть Эйстаи у ийлан,
поэтому, когда он послал за Керриком, тот сразу пришел к нему в пещеру.
Саноне сел на землю под изображением мастодонта и сделал Керрику знак
сесть рядом.
  - Вы прошли большое расстояние, чтобы прийти в эту долину, - сказал
он. - И вы сражались с мургу, которые ходят, как люди. Мы никогда не видели
этих мургу, и ты должен рассказать нам о них.
  Керрик часто рассказывал им об ийланах и сразу понял, что это предлог,
чтобы вызвать его к себе. Саноне содрогался, думая о зле, которое
причиняли ийланы.
  - Они убивают не только тану, но и мастодонтов? - В голосе его звучал
нескрываемый ужас.
  - Да, они делают это.
  - Ты уже знаешь немного о нашем почтении мастодонтам. Взгляни на
картину передо мной. Сейчас я расскажу тебе, почему эти существа
пользуются таким уважением. Для этого ты должен знать, как образовался
мир. Некогда Кадайр сотворил мир, который ты видишь сейчас. Он заставил
реки течь, дожди падать, а урожай расти. Он создал все это, когда он
создал мир, тот был пуст. Тогда Кадайр превратился в мастодонта, и когда
мастодонт-который-был-Кадайром ставил свою ногу, камни расступались и
появлялись долины. Хобот мастодонта разбрызгивал воду, и потоки рек
побежали по земле, из его навоза выросли травы, и мир стал плодородным.
Когда Кадайр ушел, мастодонт остался, чтобы всегда напоминать нам, что он
сделал. Теперь ты понимаешь, почему мы поклоняемся мастодонту?
  - Да, я понимаю. И рад слышать это.
  - А мы рады, что вы пришли сюда. Ты привел сюда людей, которые охраняют
мастодонтов, и за это мы благодарны тебе. Прошлой ночью все мандуктос
собрались и долго говорили об этом, а потом смотрели на звезды. На небе
вспыхнул огонь, и это предзнаменование указало нам путь.
  - Во всем этом было свое скрытое значение. Мы давно знали, что Кадайр
привел сюда саммад с какой-то целью, и прошлой ночью эта цель открылась
нам. Мы должны стать свидетелями рождения теленка мастодонта.
  Саноне наклонился вперед и с большим интересом спросил:
  - Можно ли привести сюда корову? Очень важно, чтобы теленок родился
здесь, в присутствии мандуктос, но я не могу сказать зачем, это тайна, о
которой мы не должны говорить. Но клянусь, что, разрешив это, ты получишь
богатый дар. Можешь ты сделать это?
  Керрик уважал их веру, хотя и не понимал ее, поэтому ответил:
  - Я могу сейчас сказать "да", но решение зависит не от меня. Решать
будет саммадар, которому принадлежит корова Духа. Я поговорю с ним и скажу
о важности этого.
  - Тогда иди к этому саммадару. Я пошлю с тобой мандуктоса с дарами,
чтобы наша искренность не вызывала сомнения.
  Армун спала, когда он вернулся, и Керрик двигался тихо, чтобы не
разбудить ее. Он надел на ноги мокасины с толстыми подошвами и вышел.
Саноне ждал внизу. С ним были двое мандуктос, сгибавшихся под тя