ернулась, но звук  рассекаемой плоти доносился  до ее  ушей. Заметив
это, Амбаласи выразила удивление:
     - Ишь ты, какая чувствительная! Ты  что  -  фарги, ничего не знающая  о
жизни? Наблюдай  и  учись,  ведь  знание - это  жизнь. Ступню  можно  было и
залечить.  Но  тогда  она станет  калекой.  Лучше  удалить  все, вернее, все
ненужное.  Половина фаланг  и  костей плюсны потеряны. Осторожно  и быстро я
удаляю все остальное до  конца плюсны. Эти кости необходимы. Теперь нефмакел
побольше... да, вот этот, чтобы остановить кровь. Дай-ка сюда контейнер.
     Амбаласи достала небольшой пузырь  с вязким красным желе.  Открыв  его,
она с помощью нефмакела извлекла оттуда белое ядрышко  и приложила к обрубку
ноги, тщательно  выбрав  нужное  место.  Потом повторила  инъекцию с помощью
новой однозубой змейки.
     - Антибиотик. Готово.
     Распрямившись, она потерла занемевшую поясницу  - и обнаружила, что они
не одни.  Обступившие  их  сорогетсо  безмолвно  наблюдали за ними,  чуть не
дергаясь всякий раз, когда глаза иилане встречались с их взглядом.
     - Боль  кончилась! - объявила Амбаласи в манере  сорогетсо. - Она спит.
Слабая. Боли не будет. Пройдет много дней, прежде чем все будет, как прежде.
     - Нога... исчезла, - проговорила Мооравиис, глядя  круглыми  глазами на
перевязанную культю.
     -  Я  вернусь лечить  ее.  Потом вы увидите,  чего  вам не  приходилось
видеть.
     - Что ты сделала? - спросила Энге, удивленная не меньше, чем сорогетсо.
     -  Посадила  колонию клеток,  из которой вырастет новая нога.  Если эти
создания и впрямь настолько близки к нам, как кажется, вырастет  точно такая
же ступня.
     - Ну а если нет?
     - Тогда мы  получим интересный  научный случай! Оба исхода представляют
собой интерес для науки.
     - Еще более для Ичикчи, - ответила Энге с явными нотками неодобрения.
     Амбаласи удивилась.
     -  Конечно же,  приобретение новых  познаний  куда важнее  жизни  этого
примитивного  существа,  которое, вне сомнения,  умерло  бы, если бы не  мое
искусство. Твое сочувствие направлено не в ту сторону.
     Сорогетсо  подступили  еще ближе.  Открыв  рты,  все  десятеро пытались
понять  неизвестную речь. Они внимали Амбаласи, стараясь  не упустить ничего
из того, что им открывали ее ладони.
     - Вот, - скомандовала Амбаласи, - ты можешь  приобрести новые познания.
Поговори с ними. Какая прекрасная возможность! Прекрасная, понимаешь?
     Сорогетсо не спеша отступили, но сразу же возвратились, повинуясь зову.
     - Они  как  фарги, вышедшие из  моря,  - сказала  Энге, - нам  придется
проявить терпение.
     - Конечно, но учимся и  мы с тобой. Мы здесь  тоже как фарги, мы пришли
учиться, чтобы понять и изведать все глубины их жизни. Начнем.



Глава сороковая

                                           Kakhashasak burundochi nmustuzochi
                                           kaasakakel.

                                           Мир был бы лучше без устузоу.
                                                     Апофегма ишане

     Встречи  с Ланефенуу Вейнте  ожидала без страха. Да, у них были потери,
ужасные  потери,  но  были  и  успехи.  В  битве  так  всегда  теряешь одно,
приобретаешь другое.  Важна окончательная победа, ее будут помнить. Она была
уверена  в  этом,  не  ощущая  ни малейших сомнений, но все-таки то  и  дело
подбадривала  себя. Ланефенуу  будет сомневаться, ее  нельзя будет  ни в чем
убедить,  если  она,  Вейнте,  не  облечется  в уверенность-успеха, подобную
панцирю.
     -  Желательно-изменение-положения,   недостаточность  освещения,  -  со
знаками крайнего смирения обратилась к ней член экипажа с кистью и краской в
руках.
     Урукето изменил  курс, и  пятно солнечного света  из открытого плавника
перешло на другое место - они, должно быть, уже приближались к Икхалменетсу.
Вейнте  склонилась  вперед,  поднимаясь  с хвоста,  и перешла к свету, чтобы
внимательно  разглядеть  работу. Сбегая с  плечей,  зубчатые  золотые листья
спиралями  охватывали  руки  и  заканчивались  плодами  на  тыльной  стороне
ладоней. Пожалуй, рисунок был слишком вычурным, но именно такой подходил для
важной  встречи.  Вейнте  сделала  знаки  удовлетворения и  одобрения,  член
экипажа благодарно склонилась перед ней.
     -  Великолепный рисунок,  мягкие  краски, точные  очертания,  - сказала
Вейнте.
     - Счастлива хоть чем-нибудь послужить избавительнице.
     Вейнте то и  дело  слышала  теперь это слово.  Поначалу оно  выражалось
понятием    "она-что-помогает-нам",    но    постепенно    превратилось    в
"она-что-спасает-нас". Так  думали иилане Икхалменетса, так они  говорили. И
даже не вспоминали о погибших фарги. Они видели, как по склонам высокой горы
все ниже  спускался снег,  и  всей кожей  ощущали дыхание подступавшей зимы.
Эйстаа должна была чувствовать то же, что и остальные.
     Когда  урукето  заходил в гавань  Икхалменетса, Вейнте стояла  рядом  с
капитаном. С величественным  изяществом  огромное  существо  миновало других
урукето, выстроившихся в  ряд у  причалов.  Предвкушая угощение, энтиисенаты
рвались  вперед,  взбивая белую пену. Невысокая волна ударилась о деревянный
причал, перехлестнула  через спину урукето.  Глянув с  плавника вниз, Вейнте
поманила члена экипажа.
     - Требуется присутствие высокопоставленной Акотолп.
     Глядя на  пустынный  причал и пряча неудовольствие  за  неподвижностью,
Вейнте поджидала ученую. Эйстаа знала, что она возвращается. Она послала  за
Вейнте и  прекрасно знала, что та прибудет на этом урукето. Но никто не ждал
ее у  причала.  Никто  из высоких не  явился приветствовать ее. Это означает
если не оскорбление, то предупреждение. Вейнте не нуждалась в них. Ланефенуу
не скрывала своего отношения к непрекращавшемуся конфликту с устузоу.
     Долгое пыхтение предвещало появление Акотолп.
     - Какой подъем,  -  пожаловалась толстуха.  - Путешествовать на урукето
так неудобно.
     - Проводишь ли ты меня к эйстаа?
     - С  удовольствием,  сильная  Вейнте.  Окажу тебе помощь  и  поддержку,
посильную  мне.  - Покосившись одним глазом на капитана, Акотолп  убедилась,
что та следит, как причаливает урукето, и заговорила: -  Черпай силу  в том,
что  ты всего лишь повиновалась приказам. Ни одна фарги, ни одна ииланий еще
не ошиблась, повинуясь им.
     Выразив благодарность за понимание, Вейнте сказала:
     - Хотелось  бы, добрая Акотолп, но я командую, а потому  и должна уметь
отвечать за ошибки. Идем.
     Их  ждали,  и это  стало  ясно,  едва  они  достигли  амбесида.  Эйстаа
восседала  на почетном месте,  советницы теснились неподалеку. Но просторный
амбесид  был  пуст, а песок на нем разровняли, разрисовав какими-то узорами.
Приближаясь к Ланефенуу, они оставляли за собой двойной ряд следов. Прямая и
неподвижная Ланефенуу ожидала их приближения. И лишь когда они замерли перед
нею с жестами верности и внимания, она соизволила обратить к Вейнте холодный
глаз.
     - Это были неудача и смерть, Вейнте, неудача и смерть.
     Сложив руки с уважением к высшей, Вейнте ответила:
     - Смерть, эйстаа, я согласна. Погибли добрые иилане.  Но не неудача. Мы
продолжаем наступать.
     Ланефенуу мгновенно разгневалась:
     - Для тебя гибель целого войска не неудача?
     - Так,  эйстаа.  Ешь других, чтобы не съели тебя, так  заведено в  этом
мире. Да, устузоу кусаются, но мы истребляем их поодиночке. Я говорила тебе,
что они страшны, и не обещала, что потерь не будет.
     - Действительно,  так  ты  говорила. Но  потом  забыла  сообщить  число
погибших  иилане,  позабыла   перечислить,  сколько  потеряла   уруктопов  и
таракастов. Я весьма недовольна, Вейнте.
     - Склоняюсь перед твоим гневом, сильная Ланефенуу. Твои слова  верны. Я
не стала называть тебе всех, кто умрет, но теперь я скажу это, эйстаа.
     Широко растопырив руки в жесте обобщения,  Вейнте назвала  имя великого
города.
     - Икхалменетс умрет,  все  вы  умрете,  в  город придет смерть,  все вы
обречены.
     Советницы  Ланефенуу  в  ужасе  застонали,  глядя  в ту  сторону,  куда
указывал палец: в сторону великой горы, потухшего вулкана,  породившего этот
остров, - видя и не желая видеть этот белый снег.
     - Близится зима, эйстаа, и ей  не будет, конца. Скоро снег опустится на
этот город и останется в нем. Тогда погибнет Икхалменетс.
     -  Не много  ли  ты берешь на  себя? - крикнула Ланефенуу, вскакивая  с
жестом великого гнева.
     -  Я  говорю  только  правду, великая Ланефенуу,  эйстаа  Икхалменетса,
предводительница  иилане. Смерть  идет.  Икхалменетс  должен  отправиться  в
Гендаси, прежде чем  это  случится.  Я тружусь,  чтобы спасти город.  Смерть
сестер и  зверей причиняет мне огромное  горе. Но кто-то должен пасть, чтобы
жили остальные.
     - Почему же?  Ведь мы владеем Алпеасаком. В твоих  отчетах  говорилось,
что он разрастается и  скоро Икхалменетс сможет перебраться в Алпеасак. Если
так - зачем все эти смерти?
     - Мы должны погубить устузоу,  чтобы  они никогда уже не могли угрожать
нам. Этого не будет, пока  жив  хоть один  из  них.  Вспомни, что они сумели
погубить и захватить Алпеасак. Это не должно повториться.
     Тело  Ланефенуу еще сотрясал гнев.  И все  же она  тщательно обдумывала
слова  Вейнте,  прежде чем  ответить. Воспользовавшись  недолгим  молчанием,
вперед шагнула Акотолп.
     - Великая  Ланефенуу,  эйстаа окруженного морем Икхалменетса, могу ли я
доложить тебе, что завершено, а что еще нужно сделать, чтобы Икхалменетс мог
отправиться в Гендаси?
     Ланефенуу еще более разозлилась, но тут же умерила  свой гнев, понимая,
что  в  этот день  им ничего не добьешься.  Вейнте не тряслась  перед ней от
страха, как другие, и  толстая ученая тоже.  Усевшись,  она знаком приказала
Акотолп говорить.
     -  Животное,  как  и  болезнь,  нападает  по-разному. И хорошая  ученая
обнаруживает  причину  болезни,  а  потом  находит  лекарство.  Если  способ
нападения известен, второй раз оно не будет иметь успеха. Устузоу сожгли наш
город. Теперь  мы растим города, неподвластные огню. Устузоу нападали на нас
по ночам, под покровом тьмы. Теперь сильный свет не дает им укрыться.  Лианы
и шипы убивают их.
     Речь  о  былых успехах Ланефенуу  пресекла пренебрежительным  движением
руки.
     - Не нужно мне историй. Я хочу услышать о победе.
     - Так и  будет, эйстаа,  она неизбежна. Напасть  и  убежать,  укусить и
скрыться  -  так  делают  устузоу, а  медленное продвижение к  обязательному
успеху - путь иилане.
     - Слишком медленное!
     - Достаточно быстрое, если впереди нас ожидает победа.
     - Я не вижу победы в гибели моих иилане.
     - Мы учимся. Это не повторится.
     - И чему же вы научились? Мне известно, что все  они погибли, укрывшись
за вашей непроходимой защитой, все до единой!
     Акотолп жестом согласилась, добавив знак силы разума.
     - Пусть бегут глупые и трусливые фарги, пусть потом толкуют о невидимых
устузоу.  Это невежественные речи. Для  науки нет  секретов, которые  нельзя
было бы распутать с помощью упорства и наблюдательности.  И мне понятно все,
что делают устузоу. Я  все изучила там, использовала зверей с  тонким нюхом,
чтобы выяснить, где  прошли  устузоу.  И я поняла,  как они попали в лагерь,
обнаружила, где они проложили себе дорогу.
     Вмиг  позабыв  о  гневе, эйстаа  выразила  интерес  и  внимание. Вейнте
понимала, что делает Акотолп, и исполнилась благодарности к ней.
     - Ты  выяснила,  как  они  пришли  и ушли, -  заметила Ланефенуу. -  Но
удалось ли тебе обнаружить дорогу, по которой смерть вошла за ночную ограду?
     - Конечно же, эйстаа, этим низменным тварям никогда не удается обмануть
науку иилане. Устузоу заметили, что наше войско обязательно  останавливается
ночевать на одном и том же месте. И поэтому  до прихода отряда гнусные твари
вырыли себе  нору и  затаились  в ней.  Так просто. Они не приходили  к нам,
иилане сами явились к ним. В ночной тьме они вылезли наружу и стали убивать.
     Ланефенуу была изумлена.
     - Вот как они сделали? Неужели  они настолько  умны?  Так просто и  так
коварно...
     - Эти звери обладают известным рассудком, который нельзя недооценивать.
И теперь этим способом им  уже не удается добиться успеха. Наши отряды будут
ночевать отныне  в разных местах.  У  них  будут животные, способные почуять
логова и тайники и найти спрятавшихся врагов.
     Слушая, Ланефенуу  забыла о гневе, и Вейнте воспользовалась переменой в
ее настроении.
     -  Настало  время, эйстаа, обратиться спиной к  этой  увенчанной снегом
горе, время устремить свой взгляд к золотым  берегам. Алпеасак очищен теперь
не  только от  устузоу,  но и  от ядовитых растений, что  изгнали  тварей из
города. Ограды города  восстановлены,  засажены  растениями,  которые нельзя
поджечь. Устузоу бежали далеко, подступы к городу сторожит наше войско. Пора
идти в Алпеасак, чтобы он вновь стал городом иилане.
     Услышав  отрадные  новости,   Ланефенуу  победно  вскочила  и  радостно
заскребла по земле когтями.
     - Если там безопасно - мы едем.
     Предостерегая, Вейнте обратила к ней порозовевшие ладони..
     - Это лишь начало, но еще далеко не конец. Чтобы город стал безопасным,
необходима поддержка, росту города еще следует  помочь. На целый Икхалменетс
там еще  не хватит  пищи. Это только начало.  Ты  можешь  послать  лишь один
урукето с самыми толковыми фарги, самое большее - два.
     -  Пригоршня  воды,  а  мне необходим  океан, -  с  горечью  отозвалась
Ланефенуу. - Пусть будет так. Но как быть с устузоу?
     -  Считай  их мертвыми,  эйстаа,  и  выбрось  из  головы. Акотолп нужны
некоторые припасы,  я  получу от  тебя  новых фарги.  И  тогда  мы отплывем.
Великой битвы не будет, но, подобно огромному удаву, мы медленно удушим свою
жертву. Пусть сопротивляется -  все равно ей конец.  И когда мы  увидимся  в
следующий раз, я доложу тебе, что все устузоу погибли.
     Сев на хвост, Ланефенуу стала обдумывать сказанное, негромко постукивая
остроконечными зубами  в такт своим мыслям.  Долго, слишком долго.  Чересчур
много смертей. Но есть ли  иной  способ? Кто сумеет заменить Вейнте? Никто -
ответ был  очевиден.  Кто еще так  знает  все повадки мерзких  устузоу?  Кто
ненавидит их сильней, чем Вейнте? Да, она совершала ошибки, но не фатальные.
А  устузоу следует гнать  и  убивать  - в  этом теперь она  не  сомневалась.
Слишком ядовитые твари, чтобы  их можно было оставить в живых. Вейнте начала
дело -  она его  и закончит.  И пока левый глаз  эйстаа  смотрел на  Вейнте,
правый медленно обратился к снежной вершине горы.
     Этой  зимой  снег впервые покрыл все  луга, остановившись перед зеленым
еще  лесом. Уходить необходимо, прежде чем  белизна эта доберется до города.
Выбора не было.
     - Ступай, Вейнте, - приказала она. - Бери все, что нужно, гони устузоу.
Не  хочу  тебя  более  видеть, пока  ты  не принесешь  мне весть  о погибели
устузоу. - Тут  гнев ее вновь прорвался. - Но если они останутся живы, тогда
умрешь ты. Обещаю. Ты поняла меня?
     - Полностью, эйстаа. - Вейнте излучала силу и уверенность. - Иного я не
допущу. Мне все ясно. Если они не умрут,  значит, умру я. Клянусь тебе своей
жизнью. Ты возьмешь ее, если я потерплю поражение.
     Ланефенуу ответила жестом согласия, к которому примешивалось и невольно
высказанное восхищение. Вейнте выполнит все, что следует.
     Понимая, что настало время удалиться, Вейнте повернулась и пошла прочь.
Акотолп  пыхтя поспешила  за  нею, стараясь  не  отставать  от  торопившейся
Вейнте. Она шагала навстречу судьбе.
     К победе.



Глава сорок первая

                                           Nangeguaqavog sitkasiagpai.

                                           Важен путь, а не место,
                                           куда стремишься.
                                                   Пословица парамутанов

     Решение было принято, и огонек  безумия в  глазах Керрика стал угасать.
Ведь  душу  его терзал неразрешимый  внутренний конфликт. Да,  они с Армун в
безопасности, но по ту сторону океана остались обреченные на смерть саммады.
Тану  и саску. И чем лучше  ему - тем хуже всем остальным. В этом  он  винил
себя, видя в Вейнте демона смерти, которого невольно выпустил на свой народ.
Он был  уверен и не испытывал даже доли сомнения, что она губит тану с одной
только целью - убить именно его. Ответственность лежала на нем. А он сбежал.
И только теперь остановился.  Как затравленный зверь, собирался он броситься
в атаку  и не раздумывал - останется ли  в живых  или умрет. Он  знал одно -
надо кидаться, рвать и терзать.
     Армун же,  напротив, была почти уверена в неудаче. Когда она видела его
над картами, она всякий раз надеялась, что отыщется  другой  путь. Но его не
было, и она  знала об этом.  Придется  плыть на  юг - в неизвестное. Иначе -
если они останутся здесь - Керрик просто сойдет  с ума. Теперь он повеселел,
иногда даже улыбался, сравнивая по разным картам тот путь, что им предстояло
пройти.
     Будущее было  неясно и темно, но Армун не жалела о своем выборе. Керрик
наполнил ее пустую жизнь, спас от одиночества, увел из жизни, которую нельзя
было считать жизнью. Он был не таким, как другие охотники, он мог делать то,
на  что они не  были способны. Он вел их, - а они шли следом, - к победе над
мургу.  Но, разрушив город ящеров, охотники покинули его. Она знала, как это
случилось,  и теперь  следовала  за  ним  повсюду. Единственный воин  в  его
войске.  Впрочем, нет,  не  единственный,  был  еще  низкорослый  парамутан,
умевший видеть  мудрость  в безумии,  не  боявшийся  плыть  сквозь пургу  по
зимнему морю.
     Калалекв был счастлив.  Распевая  охотничьи  песни, он  накрепко  зашил
парус, где тот  прохудился.  Потом  заткнул щели  в корпусе  лодки. А  после
проконопатил швы. Самым опасным будет начало путешествия на юг, поэтому надо
предусмотреть все. Он уложил съестные припасы,  прочно привязал  их вместе с
запасом воды. Кто лучше его знает, на что способна зимняя буря? Он возьмет с
собой  два  насоса, -  если один-единственный смоет за борт,  их ждет верная
смерть. Как  весело!  Работая, он смеялся, стараясь не обращать внимания  на
зависть и ревность в глазах парамутанов. Вот это будет путешествие!
     Но,  когда  все приготовления были завершены, пришлось ждать, ибо вовсю
дули зимние ветры, заметая паукаруты снегом. Выли  метели. Оставалось ждать.
Каждый день  промедления повергал  Керрика в глубокое уныние, ему  с  трудом
удавалось  справиться с  собой,  ведь  ничего сделать было нельзя.  Завершив
работу,  Калалекв   отсыпался,   копил   силы.  Спокойная  решимость   Армун
успокаивала  метавшегося Керрика.  Они  отплывут, как только  погода хотя бы
немного исправится.
     Однажды, проснувшись,  Керрик  почувствовал, что  ветер,  столько  дней
терзавший  крыши  паукарутов,  утих. Наступила  тишина.  Калалекв развязывал
шнурки полога, снаружи пробивался яркий солнечный свет.
     - Какая погода! Как здорово!
     - Значит, плывем?
     -  Немедленно! Сейчас же! Не теряя  ни  минуты!  Дух  ветра  велит  нам
отправляться в путь, пока  он отдыхает. Скоро он вновь соберется с силами, и
мы должны постараться покинуть залив, не дожидаясь его возвращения. В лодку!
     Буря  утихла,  и  всем  стало  ясно,  что  долго откладывавшийся  поход
начался.  Паукаруты  опустели, с криками и смехом  толпа окружила  лодку. Ее
извлекли из-под снега и на  руках дотащили до воды. Могучие валы разбивались
о берег, вздымая облака водяной пыли и далеко забегая на сушу. Громкие споры
о том, как спустить лодку на воду, быстро закончились. При всеобщем согласии
добровольцы на  руках внесли лодку в  прибой и удерживали там, хохоча и вопя
всякий раз, как их окатывало холодной волной. Посадив троих путешественников
на плечи, провожавшие мгновенно донесли их до лодки. Калалекв поднял парус в
тот миг, когда последний из них о