но
решила итерировать ее вопросительную позу.
  Поняв это, Энги остановилась перед ней и заговорила.
  - Что будет с нами, Вайнти? Урукето подходит все ближе, а ты не хочешь
говорить с нами.
  - Это мое дело. Альпесак мертв, и я хочу, чтобы вы все умерли. Вы
останетесь здесь.
  - Жестокий приговор, Вайнти, для тех, кто не причинил тебе никакого
вреда... Не годится говорить так со своими эфензеле.
  - Я отрекаюсь от вас и не хочу иметь с вами ничего общего. Именно вы
посеяли слабость среди ийлан, когда нужна была вся наша мощь. Умрите здесь.
  Энги смотрела на свою эфензеле, которая всегда была сильнейшей и лучшей
во всем, и отказ читался в каждой линии ее тела.
  - Ты, чья ненависть уничтожила Альпесак, отрекаешься от меня? Я
принимаю это и говорю, что все, бывшее между нами, отныне не существует. Я
тоже отрекаюсь от тебя и отказываюсь выполнять твои приказы.
  Она повернулась к Вайнти спиной и, глядя на урукето, подходящего к
берегу, крикнула Дочерям:
  - Мы уходим отсюда. Плывите к урукето!
  - Убей их, Сталлан! - заверещала Вайнти.
  Сталлан повернулась, подняла свой хесотсан и, не обращая внимания на
крики Энги, принялась стрелять в плывущих ийлан. Прицел был точен, и они
одна за одной исчезали под водой. Потом хесотсан опустел, и Сталлан
наклонилась, оглядывая берега поисках дротиков.
  - Ты приносишь только смерть, Вайнти, - сказала Энги. - Ты стала
смертельно опасной, и будь это возможно, я отказалась бы от своей веры,
чтобы покончить с тобой.
  - Так сделай это, - насмешливо сказала Вайнти, откидывая голову назад
так, чтобы кожа на ее горле натянулась. - У тебя есть зубы. Можешь убить.
  Энги качнулась было вперед, но тут же вернулась на место, не в силах
убить даже многократно заслуживающую смерть.
  Вайнти опустила голову и заговорила, но тут ее прервал хриплый крик
Сталлан:
  - Устозоу!
  Вайнти повернулась и увидела, что они бегут к ней, размахивая
хесотсанами и палками с камнями. Внезапно решившись, она соединила пальцы
рук и одним ударом повалила Энги на землю.
  - Сталлан! - крикнула она, бросаясь в воду. - К урукето!
  Именно это и увидел Керрик, когда выскочил на берег. Мертвые ийланы,
лежавшие тут и там, и один живой в воде. А посередине пляжа, глядя на него,
стояла та, которую тог никогда не забудет.
  - Не стрелять! - громко сказал он, затем повторил это на саску. - Этот
мараг мой.
  Затем он заговорил по-ийлански, хоть смысл слов и путался при движении,
все же смысл был достаточно ясен.
  - Это я, Сталлан, устозоу, который ненавидит тебя и хочет убить.
Убежишь ли ты, как трус, или подождешь меня?
  Сталлан не нуждалась в этих насмешках, она едва слышала их. Ей вполне
хватило зрелища бегущего Керрика. Это было существо, которое она
ненавидела больше, чем кого-либо в мире, устозоу, который уничтожил
Альпесак. Она бросила пустой хесотсан и, рыча от гнева, бросилась на него.
  Забыв о хесотсане, Керрик поднял копье и ударил им Сталлан, но она
хорошо знала диких животных и отскочила в сторону, так что копье
скользнуло мимо, не причинив ей вреда. Затем она прыгнула на Керрика и
повалила его на землю.
  Сильные мускулы были, как камень, твердыми, и, как ни старался Керрик,
он не мог даже шевельнуться. Тем временем Сталлан широко открыла рот, и
ряды острых зубов начали приближаться к горлу человека.

  Копье Хсфилака мелькнуло в воздухе и вонзилось между челюстями Сталлан,
глубоко войдя ей в мозг. Керрик столкнул с себя ее тяжелое тело и,
шатаясь, поднялся на ноги.
  - Хороший удар, Херилак! - сказал он.
  - Сядь и не двигайся! - крикнул в ответ Херилак, вытаскивая из-за плеча
свой лук.
  Керрик повернулся и увидел Энги, встающую с земли.
  - Положи свой лук, - приказал Керрик, - все опустите оружие. Она не
причинит вреда.
  Крупные дождевые капли упали ему на лицо, их становилось все больше и
больше, и наконец хлынул дождь. Долго собиравшаяся гроза началась, но было
уже поздно спасать Альпесак. Сейчас сильный тропический ливень поднимал
облака пара, когда струи его хлестали по тлеющим руинам.
  - Ты принес нам смерть, Керрик, - сказала Энги. Голос ее перекрывал шум
дождя, а в каждом движении была печаль.
  - Нет, Энги, ты ошибаешься. Я принес жизнь не только моим устозоу,
потому что без меня существа, вроде этого куска мяса, лежащего перед
тобой, убили бы вас всех. А сейчас она мертва и Альпесак тоже. Этот
урукето уйдет, и последние из вас уйдут вместе с ним. Я приведу сюда своих
устозоу, и это будет наш город, а вы вернетесь в Энтобан и останетесь там.
Со страхом будете вы вспоминать то, что случилось здесь, и никогда не
придете сюда снова. Расскажи всем, как горел город и его жители, Эйстаи, ее
советники, Вайнти...
  - Вайнти там, - сказала Энги, указывая на судно.
  Керрик внимательно осмогред урукето, но не заметил среди ийдан Вайнти,
а в душе вдруг почувствовал не только ненависть к ней, но и какое-то
облегчение оттого, что она осталась жива.
  - Иди к ней, - крикнул он, чтобы громкими словами скрыть свои чувства,
- и передай: любой ийлан, пришедший сюда снова, умрет.
  - А нельзя ли сказать, что убийства кончились и отныне здесь будет
жизнь, а не смерть? Это было бы лучше.
  Он махнул рукой.
  - Я забыл, что ты была Дочерью Жизни. Иди к ней и скажи, что если бы
она послушала тебя, то все, умершие в Альпесаке, были бы живы. Я очень
сожалею, Энги, но теперь слишком поздно для мира, даже ты должна понять
это. Между нами теперь только ненависть и смерть, ничего больше.
  - Между устозоу и ийланами -да, но не между нами, Керрик.
  Он хотел возразить, что это холодное существо ничего не значит для
него, что он может поднять копье и убить ее сейчас, но он не мог сказать
этого. Вместо этого он криво улыбнулся.
  - Это правда, учитель. Я буду всегда помнить, что где-то далеко есть
ийлан, которого я не хочу убить. А сейчас уходи и больше не возвращайся
никогда. Я буду помнить тебя, даже если забуду все остальное. Иди с миром.
  - И вам тоже мира, Керрик. И пусть между нами, между ийланами и
устозоу, будет мир.
  - Нет. Только ненависть и широкий океан. Мир будет, пока мы живем
каждый на своей земле, на своей стороне. Иди.
  Энги скользнула в воду, а он оперся на свое копье, утомленный
переживанием, и смотрел, как она плывет к урукето и поднимается на борт.
Затем, когда урукето вышел в море, Керрик почувствовал, что усталость
покидает его.
  Вот все и кончилось. Альпесак умер, и вместе с ним умерли мургу.
  Его мысли вернулись к северу, к горам и палаткам, стоящим у изгиба
реки. Там ждет его Армун. Херилак медленно подошел к нему, а Керрик
повернулся и взял его за руки.
  - Мы сделали это, Херилак. А сейчас возьмем свои копья и, пока не
пришла зима, вернемся на север.
  - Вернемся домой с миром...




   Гарри Гаррисон.
   Зима в Эдеме


 Winter in Eden
 Copyright c 1986 by Harry Hamson
 Эдем, книга 3
 Перевод с английского Ю. Соколова




     Из  всех существ, что  населяли когдалибо Землю, самый долгий век выпал
на долю громадных  пресмыкающихся.  Целых сто сорок, миллионов  лет на Земле
господствовали   рептилии,   затмевали   небо,   кишели   в   морях.   Тогда
млекопитающие,  прародители человечества,  были крошечными  зверьками, вроде
землеройки; крупные, быстрые и более смышленые завры пожирали их.
     И  вдрут  шестьдесят  миллионов  лет назад все  переменилось.  Метеорит
диаметром целых шесть миль поразил Землю и вызвал  чудовищные изменения.  За
короткое время вымерло семьдесят  пять процентов существовавших тогда видов.
Век  динозавров  закончился;  началась  эра  млекопитающих,  которых   ящеры
подавляли более ста миллионов лет.
     Ну а если бы не метеорит? Каким оказался бы наш мир?

     Предисловие Керрика
     Зима в Эдема
     Приложение

                                   И насадил Господь Бог рай в Эдеме,
                                   на востоке: и поместил там человека,
                                   которого создал.

                                                   Бытие, гл. II, ст. 8

                                   И пошел Каин от лица Господня; и
                                   поселился в земле Нод, на восток
                                   от Эдема.

                                                   Бытие, гл. IV, ст. 16



Предисловие Керрика

     Жизнь нынче нелегка. Слишком многое изменилось, слишком многие погибли,
и зимы длятся теперь  так долго. Так было не всегда. Я еще помню ту стоянку,
на которой рос, помню три семьи, долгие сытые дни, приятелей. В теплое время
года мы жили  на берегу озера, так и  кишевшего рыбой. И первое, что я помню
на  этом свете, - белые вершины гор над тихой водой,  знак приближения зимы.
Когда снег покрывал наши шатры и жухлую траву,  наступало время отправляться
в горы. Я рос и мечтал стать охотником, чтобы вместе со всеми добывать оленя
и большого оленя.
     Но  сгинул  этот  простой  мир  с  его  бесхитростными  радостями.  Все
изменилось  - и не  к лучшему. Иногда я просыпаюсь  ночью и думаю:  если  бы
всего этого не было. Глупо,  конечно, ведь  мир есть  мир,  и  он  полностью
изменился.  И  то,  что я  считал  целой Вселенной, оказалось лишь  кусочком
реального мира,  а мое озеро и горы - одним из уголков огромного континента,
со всех сторон окруженного морем.
     Помню я и  про  тех  тварей,  которых мы  зовем  мургу. Я  научился  их
ненавидеть задолго до того, как увидел первого марага. Наше тело  теплое, их
плоть холодна.  У нас  на  головах растут волосы,  и каждый охотник гордится
своей бородой. Звери, на которых мы охотимся,  тоже  теплые и  лохматые.  Но
мургу не такие. Они гладкие  и холодные, шкура их покрыта чешуйками, а еще у
них есть зубы и когти, - чтобы рвать  и терзать. Среди  них есть  огромные и
ужасные, вселяющие  страх.  И  ненависть.  Я знаю,  что живут  они у теплого
океана, на юге,  в дальних жарких краях. Мургу не  переносят холода и потому
прежде не беспокоили нас.
     Но все так изменилось. Страшно подумать, что прошлого не вернуть. А все
потому, что есть среди мургу разумные существа, разумные, как и мы сами. Эти
мургу  зовут себя  иилане. На  несчастье  свое я  знаю,  что  весь мир  тану
составляет  крошечную  часть владений иилане. Мы  живем  на севере огромного
континента.  А на  необъятных просторах к  югу от  нас обитают лишь мургу  и
иилане.
     Хуже того, к востоку, за  океаном лежат  огромные  равнины континентов,
где не  ступала еще нога  охотника.  Никогда.  Там  повсюду  иилане,  только
иилане. Весь мир принадлежит им, а нам только горсть земли.
     А теперь я поведаю вам самое плохое. Иилане ненавидят нас, как и мы их.
И все бы ничего, будь они огромными, неразумными  тварями.  Тогда мы жили бы
спокойно в холодных краях и никогда не встречались с ними.
     Но  среди  них  есть  и  такие,  что  разумом  и свирепостью не уступят
охотнику.  Даже не счесть,  сколько на свете мургу, достаточно сказать,  что
они занимают все земли огромного мира.
     Я знаю об этом, потому что иилане взяли меня в плен ребенком, вырастили
и обучили. Ужас я впервые познал, когда они убили моего отца и всех, кто был
с ним, но с годами забылся и ужас. И когда я научился разговаривать на языке
иилане, то стал одним из них, забыл, что рожден среди охотников, даже привык
называть свой народ "устузоу", грязные твари. Власть и порядок  у иилане шли
вниз  от вершины, и я  очень  гордился  собой.  Ведь  я был близок к Вейнте,
эйстаа города - правительнице его. И я сам себе казался правителем.
     Живой  город Алпеасак недавно  начал  расти  на  наших берегах,  в  нем
поселились прибывшие из-за моря иилане, которых  выгнали из  родного  города
холода, с каждой зимой становившиеся все свирепее. И те же зимы  гнали на юг
моего отца со всеми другими тану. Так заложили иилане город на наших берегах
и убивали тану, едва заметив. И тану отвечали им тем же.
     Много лет ничего не знал я об этом. Я рос среди иилане и думал так, как
думали они. И  когда они пошли войной  на тану,  то своих  кровных братьев я
считал  врагами. Так было до тех  пор, пока не попал к  ним  в плен Херилак.
Мудрый саммадар и  вождь тану, он  понимал  меня  куда лучше,  чем  я сам. Я
говорил  с ним словно с  врагом, а  он видел во мне  плоть от плоти своей. И
тогда вспомнил я позабытый с детства язык, сама  собой вернулась  и память о
прежней  жизни,  о матери, семье, друзьях.  У иилане нет семьи, яйцекладущие
ящерицы  не  знают молочного запаха  младенца,  нет и  дружбы среди холодных
самок, которые всю жизнь держат самцов под замком.
     Херилак  сумел разбудить  во мне  тану,  я освободил  его, и мы бежали.
Поначалу я сожалел, но пути  назад не  было, - ведь я поразил копьем Вейнте,
правительницу иилане, и едва не убил ее.  Потом я жил в саммадах - семейства
тану объединяются в такие небольшие группы - и с ними бежал от тех, кого еще
недавно считал своими. Теперь у  меня появились другие спутники, да такие, о
которых я даже никогда не думал, живя  среди  иилане. У меня была Армун, она
сама пришла ко мне и научила  тому, чего я прежде не ведал, пробудила во мне
чувства, которых  я не  мог испытать  среди  чуждой мне расы. Армун, которая
дала мне сына.
     Но мы жили все время под угрозой смерти. Вейнте со своими воительницами
преследовала нас, гнала без пощады. Мы  отбивались, иногда побеждали, иногда
захватывали  живое оружие  иилане -  палки смерти,  убивающие  любого зверя,
каким бы огромным он ни был. С таким  оружием мы могли уходить далеко на юг,
убивать мургу, мясо которых можно было есть, отбиваться от хищных и злобных.
И снова бежали, когда  Вейнте и неистощимое воинство ее, пополнявшееся из-за
моря, выслеживали нас и нападали.
     Наконец мы  -  те, кто уцелел, - отправились туда, куда  мургу не  было
пути. Через снежные хребты в дальние земли. Иилане не живут  в снегах, и  мы
считали себя в безопасности.
     И обрели ее,  но ненадолго. За  горами  мы  встретили тану, которые  не
только охотятся,  но и выращивают урожай в своей  уютной долине, а еще умеют
лепить горшки из глины, ткать одежду  и делать прочие  чудесные вещи. Имя им
было "саску", и они наши друзья,  потому что поклоняются богу-мастодонту. Мы
привели к ним мастодонтов и жили одним народом. Хорошо было в долине саску.
     Но Вейнте вновь отыскала нас.
     И когда это случилось, я понял, что бежать уже некуда. Словно загнанные
в угол  звери, мы должны были биться с ними. Сначала меня не хотели слушать.
ведь никто  не  знал врагов  так, как я.  Но  потом они  поняли,  что иилане
неведом огонь. А чтобы они узнали, что это такое, мы подожгли их город.
     Да, так мы и сделали.  Спалили  их город Алпеасак, а немногие уцелевшие
бежали обратно в свою заморскую страну, в свои дальние города, И хорошо, что
среди уцелевших  оказалась Энге, учительница  моя  и  друг. Она не  верила в
кровопролитие, как другие, и возглавляла малую часть иилане, называвших себя
Дочерями Жизни, которые верили, что  жизнь священна.  Если бы уцелели только
они...
     Но спаслась и Вейнте. Исполненная ненависти, она пережила гибель города
и бежала в море на урукето, огромной живой лодке иилане.
     Вот что  было. А  теперь я  стою  на берегу, и пепел  города  под моими
ногами, и я стараюсь представить себе, что еще случится, что придется делать
в грядущие годы.



Глава первая

                                           Thannan i ermani lasfa
                                           katiskapri ар naudinz modia -
                                           em bleit hepellin er otta,
                                           so faldar elka ensi hammar

                                           Пусть воплотившиеся
                                           в звезды тхармы
                                           глядят на охотника
                                           с благоскдонностью -
                                           от прохладного их внимания
                                           не вспыхнет горячий огонь.

                                                   Марбакская поговорка

     Гроза уходила  в море, слабела.  Дальние полосы ливня укрыли урукето от
глаз.  Когда  дождь ушел  еще  дальше, живое  судно  вдруг вынырнуло  из его
пелены,  чернея  среди  белых гребней.  Низкое  заходящее солнце пробивалось
сквозь  клочковатые  облака,  окрашивало красным высоко  выступавший из воды
плавник урукето. Но вскоре он исчез в сумеречной мгле.
     Стоя по колено в воде, Херилак взмахнул копьем и гневно крикнул:
     - Пусть все они погибнут, чтобы некому было возвращаться!
     - Все кончено, - вяло возразил Керрик. - Кончилось... завершилось... Мы
победили. Мы убили  мургу, сожгли их город. - Он кивнул в сторону обугленных
дымившихся стволов.  -  Ты отомстил  за каждого  тану из твоего  саммада. Ты
испепелил не один хольт мургу. Ты сделал это. За каждого охотника, женщину и
младенца ты убил столько мургу, сколько может сосчитать охотник. И довольно.
Теперь забудем про смерть и подумаем о живущих.
     -  Ты  говорил с этой тварью, ты  дал ей бежать! Копье дрогнуло в твоей
руке - не нужно было тебе этого делать.
     Керрик видел, что Херлак разгневан, и готов был ответить ему тем же, но
сдержался.  Все  устали,  все вымотались после  такого  дня.  И  не  следует
забывать, что Херилак  повиновался ему  и  не убил Энге, дал ему возможность
поговорить с ней.
     - Для тебя все мургу на одно лицо, и всех следует убивать. Но эта - моя
учительница - не  такая, как другие. Она говорила им о мире. И если бы мургу
прислушались к ней, поверили ей, война могла бы закончиться раньше,
     - Они же вернутся, вернутся, чтобы отомстить.
     Высокий охотник все еще не мог успокоиться и потрясал обагренным кровью
копьем  вслед исчезнувшему из вида  врагу.  Воспаленные от  дыма  глаза  его
яростно  сверкали  в  лучах заката. Охотники  были перемазаны сажей, длинные
светлые  волосы  и  бороды  покрывал  пепел.  Керрик,  понимал,  что  сейчас
Херилаком движет ненависть, желание убивать и убивать мургу. Но знал  Керрик
-  и  страх  уже  невольно  стискивал  его  сердце,   -  что  Херилак  прав.
Мургу-ийлане, враги  тану,  вернутся. Уж Вейнте-то позаботится  об этом. Она
осталась жива, а раз так - не будет ни покоя, ни мира. И  когда Керрик понял
это, силы  вдруг  оставили  его, он  вдруг  пошатнулся,  оперся на  копьа  и
принялся мотать  головой  из стороны в сторону, пытаясь  отогнать  отчаяние.
Надо забыть о Вейнте, забыть мургу, забыть все, что знал о них. Пришлю время
жить, смерть отступила.
     Чей-то крик прервал его мрачные  мысли, и,  обернувшись, Керрик увидел,
что от почерневших руин Алпеасака его зозет Керидамас, охотник саску.
     - Там живые мургу, они у нас в западне!
     Херилак стремительно  обернулся, но Керрик остановил его, мягко положив
руку ему на плечо.
     -  Не  надо,  -  попросил он. -  Опусти копье.  Дай, я взгляну. Надо же
наконец перестать убивать.
     - Нет-нет,  ты не прав, добром с ними нельзя. Но  я кладу копье, потому
что ты все еще маргалус, предводитель в  битвах с мургу. Я повинуюсь  твоему
приказу.
     И они оба  пошли к  сожженному городу, увязая в глубоком  песке. Керрик
безмерно  устал  и мечтал только об отдыхе.  Но  как  тут отдохнешь? Неужели
кто-то из иилане уцелел? Это едва ли возможно. Когда погиб их город, фарги и
иилане умерли - каждая из них сразу  стала отверженной. Когда случалось, что
иилане изгоняли из города, в ее организме совершались необратимые изменения,
и  она погибала - он сам видел это. Но встречались  и  исключения: например,
Дочери Жизни не умирали, как остальные... Придется проверить.
     - Они показались из полусгоревшей рощи, - сказал Керидамас. - Одного мы
убили,  а  другие снова попрятались, И Симмахо сказал, что  тебе,  маргалус,
может быть, захочется самому сразить последних мургу.
     - Да! - воскликнул Херилак.
     Керрик устало покачал головой.
     - Да  подожди  ты