е  выдаст его. Фигура приближалась... вот она
вышла на солнечный свет.
     Выпрямившись, Керрик крикнул:
     - Приветствую тебя, могучий охотник!
     Иилане резко  обернулась  и, сделав шаг назад, с  трясущейся  от страха
челюстью стала наводить хесотсан.
     - С каких это пор, Надаске, самцы убивают самцов? - спросил Керрик.
     Тяжело осев на хвост, Надаске с облегчением зажестикулировал, изображая
испуг и спасение от смерти.
     - О, говорящий устузоу, я был на краю смерти из-за тебя.
     - Ну, я вижу, только на краю. Ты жив. И я рад видеть это. А как Имехеи?
     - Он такой же, как я, сильный, решительный, могучий охотник.
     - Такой же толстый?
     Сердитыми жестами Надаске выразил несогласие.
     -  Если  я  кажусь  тебе  толстым,  то  лишь  потому, что  мы  искусные
следопыты. Вот когда  хорошее  мясо  закончилось, мы  были  тощими, пока  не
научились охотиться  и ловить  рыбу. А теперь давай спрячемся - приближается
что-то ужасное.
     - Останови  страх,  предайся  радости. Это  идут  мои друзья с огромным
нагруженным зверем. Не  убегай, иди  к  Имехеи и  скажи ему, что  случилось,
чтобы он не застрелил нас.
     Жестом выразив  согласие, Надаске,  переваливаясь,  быстро потрусил  по
тропе. Вновь послышался треск сучьев, и к Керрику подошел мастодонт.
     - Ну вот мы и пришли, -  сказал он Армун. - Я только что разговаривал с
одним из мургу, о которых тебе рассказывал.  Идите вперед и не бойтесь.  Они
не сделают вам ничего плохого. Это - мои друзья.
     На   марбаке  эта   мысль   выглядела   довольно  странно,  но   слова,
соответствующего  понятию  "эфенселе" в нем просто  не  было.  Слово "семья"
подошло бы больше, но неизвестно,  как к этому отнеслась бы Армун.  Что  она
скажет, если  он объявит мургу  членами своего саммада? И Керрик заторопился
вперед, чтобы успеть заранее поговорить с обоими самцами.
     Выбравшись из  травоиса, Ортнар встал  на  ноги и заковылял  следом  за
волокушей. Они вышли прямо  к  озеру -  огромной,  залитой  солнцем, водяной
равнине.  Имехеи и Надаске в безмолвной неподвижности дожидались под навесом
из зеленых лиан, не  выпуская из рук  хесотсаны.  Мастодонт  замер,  и  тану
вместе с ним. Потом они молча двинулись дальше, и только стайка птиц с ярким
оперением хрипло перекликалась, летая над водою.
     - Это  мои эфенселе, - объяснил  он  самцам, выходя на солнечный  свет,
чтобы его поняли.  -  Огромный-серый-неразумный-зверь  везет  нашу  поклажу.
Опасаться нечего.
     Обернувшись,  он  увидел, что девочка  спрятала лицо  в  одежде  Армун.
Только у Даррас и Арнхвита в руках не было копий.
     - Ортнар,  - сказал  Керрик. -  Ты много  прошел с  ними,  они тебя  не
трогали. Армун, отложи копье... и ты, Харл, тоже. Эти мургу неопасны.
     Ортнар  оперся  на  копье   всем  телом,  остальные  опустили  копья...
Повернувшись, Керрик подошел к застывшим самцам.
     - Вижу, вы здесь поработали, - заявил он, - многое  освоили, пока  меня
не было.
     -  А  эти  маленькие-уродливые устузоу  -  молодые устузоу?  -  спросил
Имехеи, не опуская оружия.
     - Да,  и  они  уже  иилане, хотя еще совсем малы. Вы будете  целый день
стоять здесь с открытыми ртами, как изумленные фарги? Или же поздороваетесь,
предложите прохладной воды и свежего мяса?  Так поступили  бы самки. Или они
умнее самцов?
     Гребешок на голове Имехеи покраснел, он отложил оружие.
     - Здесь так спокойно, что  я позабыл уже о твоей резкости, самец-самка.
Есть и еда, и питье. Мы приветствуем троих уродливых эфенселе.
     Не  без колебаний  его  примеру последовал и Надаске. Керрик облегченно
вздохнул.
     - Приятное общество, - усмехнулся он. - Наконец-то поздоровались.
     Оставалось только надеяться, что все будет хорошо.



Глава двадцать четвертая

     Только   миг   саммадар   был   счастлив,   увидев   сразу  обе   части
Керрик-саммада, явно старавшиеся держаться подальше друг от друга. Он выпряг
мастодонта из  травоиса  и  отвел  под  деревья, где  слон  с  удовольствием
захрустел свежими ветками.  Теперь он создавал только  проблемы - с  воздуха
его легко заметить. Выход был  очевидным: слона убить, а мясо закоптить. Это
придется сделать, но можно не торопиться. Вокруг и так одна только смерть.
     Армун развела под ветвистым раскидистым  деревом  небольшой и бездымный
костерок, дети играли рядом с огнем. Ортнар уснул, Харл отправился на охоту,
- скользнув  в  лес с противоположной от иилане стороны. Мир  и спокойствие,
время подумать. И поговорить  с самцами.  Стараясь держаться в  тени, Керрик
подошел к сооруженной  самцами  на берегу хижине.  Особенно понравилась  ему
плотная, заросшая листвой крыша.
     - Ваша работа? - спросил он. - Вы  ее сделали, чтобы не  было заметно с
воздуха?
     - Грубая сила самкам, разум самцам, - самодовольно проговорил  Надаске,
усаживаясь на хвост.
     - Резать  свежие  ветви каждый  день  трудно, - добавил  Имехеи.  - Они
сохнут,  быстро  меняют цвет.  И мы нарезали шестов,  а между ними  посадили
плющ.
     - Дело разума, беспредельное-восхищение.
     Слова  свои  Керрик  подкрепил  превосходными  степенями.  Двое  самцов
оказались в  непривычных условиях, перед  лицом  трудностей,  неведомых им в
ханане. Они соорудили себе жилье и, судя по внешности, не голодали.
     - Хороша ли охота?
     -  Мы - мастера и  в рыбалке.  -  Имехеи  потянулся  к яме, наполненной
влажными листьями и, пошарив в ней, извлек двух  крупных пресноводных раков.
- Ловим их... Хочешь есть?
     - Потом. Голод-утолен.
     - Куда вкуснее мяса, - проговорил Имехеи, передавая второго Надаске.
     Острые конические зубы мгновенно  расправились с  раками.  Оба  самце с
воодушевлением жевали, выплевывая кусочки панциря.
     Надаске первым закончил жевать, выплюнул остатки в кусты.
     - Не будь их, мы питались бы хуже.  Известно ли тебе, как готовят мясо?
Мы вот не знаем.
     Керрик жестом выразил отрицание.
     -  Я видел, как это делают в городе. Свежее мясо укладывают  в  баки  с
жидкостью. Она и преобразует его, но я не знаю, что такое эта жидкость.
     - Вкусное-мясо-желе, -  проговорил Имехеи, Надаске жестами соглашался с
ним. - Только его нам здесь не хватает. Но главное - свобода духа и тела.
     - Видели ли вы здесь иилане? - спросил Керрик. -  Слыхали  что-нибудь о
городе?
     - Ничего? - отвечал Имехеи не без раздражения. - Мы не хотим слышать  о
нем.  Мы  здесь  здоровые,  сильные, знать не хотим  о  родильных пляжах.  -
Последние слова вышли  неразборчиво - он выковыривал скорлупу рака из зубов.
-  Мы гордимся  тем, что  сделали, и часто  говорили обо  всем.  Ненависть и
смерть  устузоу,   погубившим  наш   город.  Благодарность  Керрику-устузоу,
освободившему наши тела, защитившему нас.
     - С многократной силой, - добавил Надаске.
     Оба иилане  умолкли и застыли  в  благодарной  позе. После  проведенной
среди парамутанов зимы  самцы казались  Керрику приземистыми  и  уродливыми:
огромные когти и  зубы... глаза,  которые  могут смотреть  в разные стороны.
Такими их видят тану - для него же они верные друзья, умные и благодарные.
     -  Эфенселс,  -  не   думая   проговорил  Керрик,  жестами  подчеркивая
благодарность и приязнь.
     Их ответная симпатия была выражена без всякой задержки.
     Возвращаясь в лагерь  тану, Керрик ощущал  важность совершенного им. Но
чувство  это было  недолгим. Когда  они разбили лагерь, он почувствовал, что
мысли его  устремляются  к  городу  и судьбе  его. Следовало бы собственными
глазами увидеть, что там случилось. Он сдерживал нетерпение, понимая, что не
может оставить вместе столь разные  существа, пока они  не  привыкли  друг к
другу. Даррас  не желала  даже подходить к самцам и,  увидев их,  немедленнр
ударялась в  слезы  - горе еще не утихло. Ведь подобные им мургу погубили ее
саммад. Харл подобно Ортнару, относился к самцам с опаской.
     Только  Арнхвит  не боялся иилане, они его тоже.  Иилане звали  ребенка
"маленький-безопасный" и "только-что-из-моря". Они понимали, что  с Керриком
мальчика связывает нечто глубокое, но, конечно, не могли уяснить, что общего
может быть у ребенка и отца. Ведь иилане рождались из  оплодотворенных яиц в
сумке  самца и почти сразу же попадали в море. Они помнили только эфенбуру -
тех, с кем выросли в океане. Но самцы и о тех днях мало что  помнили, - ведь
их сразу же отделяли от самок. Арнхвит всегда сопровождал Керрика, когда тот
отправлялся разговаривать с самцами: он усаживался  рядышком, наблюдая за их
извивающимися  телами,  и  вслушивался  в  шипящие   голоса.  Это  было  так
интересно.
     Дни шли, тану и иилане держались друг  от друга на расстоянии, и Керрик
перестал уже надеяться на успех. Как-то раз, когда все заснули, он попытался
уговорить хотя бы Армун.
     -  Зачем мне эти мургу? -  возмутилась она, окаменев всем телом под его
ладонью. - После всего, что было, их можно только убивать.
     -  Но  ведь  самцы  ни  в  чем  не виноваты,  они  жили в  городе как в
заточении...
     - Хорошо. Вот и свяжи их. А лучше убей. Я и сама могу это сделать, если
ты  не хочешь. Зачем тебе говорить с ними, что тебя туда тянет?  Извиваешься
всем телом, издаешь эти ужасные звуки. Незачем это делать.
     - Но они друзья мне.
     Он  уже не надеялся  на слова - слишком часто приходилось повторять все
это.  Он  погладил  ее  по  голове  и  прикоснулся языком  к  очаровательной
раздвоенной губе. Армун хихикнула. Так лучше, так, конечно же, лучше. Но как
ни хорошо с ней, он хотел быть довольным и остатком дней своих.
     - Мне нужно идти в  Деифобен, - сказал  он Армун  на  следующий день. -
Надо выяснить, что там произошло.
     - Я пойду с тобой.
     - Нет, ты останешься здесь. Меня не будет всего несколько дней - просто
туда и обратно.
     - Но это опасно. Зачем ты торопишься?
     - Ничего не изменится. Долго  я  не задержусь, обещаю тебе. Я предельно
осторожно подберусь к городу, а потом вернусь. Вы будете  ждать меня здесь -
мяса хватит на всех. - Он заметил направление ее взгляда. - Нет, эти двое не
принесут вам вреда, я тебе обещаю.  Самцы другие. Они боятся тебя не меньше,
чем ты их.
     Он  пошел к своим иилане - сообщить,  что уходит. Реакцию нетрудно было
предвидеть.
     -  Мгновенная  смерть, конец  жизни! -  застонал  Надаске.  - Без  тебя
устузоу будут убивать. Они всегда убивают. Но я обещаю - они умрут вместе  с
нами, - с мрачной решимостью жестикулировал Надаске. - Мы не так сильны, как
самки, мы всего лишь самцы, но уже научились защищать себя.
     -  Довольно! - доведенный  до  белого каления, замахал  руками  Керрик,
прибегая  к форме приказа высшей  самки всегда низшему самцу. Что еще он мог
придумать в этой странной ситуации? - Смерти не будет. Я приказал им.
     - Но как ты, простой самец, можешь указывать самке устузоу? - с ехидцей
осведомился Имехеи.
     Гнев  Керрика сразу  утих, и он захохотал. Самцы так и  не поняли,  что
глава всему не женщина Армун и он говорит не от ее лица.
     - Уважительная  просьба,  - знаком показал он. -  Держитесь подальше от
них, а сами они не подойдут к вам. Сделаете ли вы это для меня?
     Оба нерешительно выразили согласие.
     -  Хорошо.  То  же самое  я скажу устузоу. Но, прежде чем отправиться в
путь, я  прошу у вас  один из двух хесотсанов. Очень прошу. Оба наших умерли
от холода.
     - Смерть-от-шипов!
     - Голод-без-мяса!
     - Не забывайте, от  кого  вы их получили, кто научил  вас  пользоваться
ими, дал вам  свободу,  спас ваши бесценные жизни,  наконец.  Отвратительный
пример чисто мужской неблагодарности.
     После  долгих стонов и  жалоб  на жестокосердие  самок они с сожалением
передали ему один из хесотсанов.
     - Сытый... - проговорил Керрик, погладив рот оружия, чтобы взглянуть на
его зубы.
     -  Забота  была проявлена:  они ели  прежде,  чем  мы,  -  с сожалением
проговорил Намеке.
     - Блатодарю. Вы получите оружие назад, когда я вернусь.

     Керрик ушел на рассвете,  прихватив  с  собой  немного копченого  мяса.
Кроме еды и хесотсана у  него ничего не было, так что он шел  быстро. Дорогу
трудно было  потерять  из виду,  он торопился.  И  только подойдя  к границе
внешних  полей, Керрик  замедлил ход. Теперь  надо быть осторожным. Это была
граница  Алпеасака, но обитавший здесь скот иилане давно  уже  умер,  ограды
зачахли. Впереди зеленел терновник внешней ограды.
     Он оказался куда более зеленым, чей помнилось Керрику. Живая стена была
покрыта огромными влажными листьями. А на ддиниых шипах гнили трупики птиц и
мелких животных.
     Иилане.
     Но зачем они вырастили эту стену, - чтобы не впустить в город врага или
не выпустить? Кому сейчас принадлежит город?  Как его называть: Деифобен или
снова Алпеасак?
     В глубь суши идти было незачем. Конечно же, барьер  окружал весь город.
Чтобы незаметно обойти его по суше, потребуется не один день, и все равио он
ничего не  узнает. К морю! Остается идти к морю.  Забыв про осторожность, он
пустился  бежать. И только  когда  весь  вспотел и запыхался,  он  осторожно
опустился  на  траву  в  тени  дерева.  Не  дело.  Так  двигаться  дальше  -
самоубийство.  Надо  красться,  приглядываться. К тому же уже стемнело. Надо
найти воду и устроиться  на  ночлег -  и с  первыми лучами солнца продолжать
путь.
     Он жевал мясо и  думал,  что не сумеет заснуть.  Но день  был тяжелым и
длинным.  Проснувшись на следующее  утро, он увидел серое небо  и обнаружил,
что все его  тело покрыто капельками росы. До берега было недалеко, но туман
там  был  гуще,  и  ничего не  было  видно. Где-то рядом  плескались  волны.
Осторожно,  прячась  за  кустами,  он  выполз  к  знакомым  дюнам.  Придется
переждать здесь, пока не рассеется туман.
     День обещал  быть жарким, солнце  припекало. Когда туман  рассеялся, он
заметил  в  воде  берега  темный  силуэт.  Из-под  кустов он следил  за  его
неторопливым движением. Черная шкура, высокий плавник. Урукето.
     Он медленно  плыл на юг  к гавани. Появление урукето могло означать все
что угодно.  Это мог быть и патруль,  следящий за  побережьем. Или же иилане
решили причалить здесь.
     Но все стало ясно,  когда он заметил две отвалившие  от  берега додки с
поблескивавшими раковинами на  носах, в обоих были фарги,  явно собиравшиеся
за рыбой.
     Значит, Деифобен вновь стал Алпеасаком. И было нападеине, и сражение, и
разрушение. И все это случилось, пока он отсутствовал.
     Но куда делись оставшиеся здесь тану и саску? Что с ними случилось?
     Усеянная смертоносными  шипами стена  исчезала вдали. За ней ничего  не
было видно. Но сцена  на море свидетельствовала, что город вновь принадлежит
иилане. Это  доказательство тяжелой лапой  отчаяния припечатало его к земле.
Неужели все  погибли? Щека его  прижималась  к  песку,  мимо  носа торопливо
пробежал паучок.  Керрик хотел  прихлопнуть его,  но  не сделал этого и лишь
проводил глазами. Неужели все погибли, все до единого?
     Лежа здесь, он никогда ничего не  узнает. Керрик прекрасно понимал это,
но ощущение  ужасной потери  не давало  ему  шевельнуться.  И  только  когда
далекие крики  разогнали охватившую его средь бела дня тоску, он шевельнулся
и приподнял голову. Мимо плыли  новые рыбацкие лодки, в одной  из них стояла
иилане и отдавала команды. Но они были слишком далеко, чтобы разглядеть их.
     Может быть, они  плывут не  за  рыбой?  Что если иилане затевают  новый
набег  на  север? Надо разузнать, нет ли поблизости тану. Прячась за дюнами,
Керрик  заторопился на  север.  Он бежал,  пока не выдохся, потом,  припав к
песку, посмотрел на океан, ища глазами лодки.
     Ветер с востока усилился, гнал  вперед темные дождевые облака. На песок
упали первые капли. Керрик больше не бежал, - опустив голову, он брел, пряча
лицо от ливня. Лодки  - он старался не терять  их  из виду -  плыли  рядом в
волнах  прибоя. Около полудня он остановился,  чтобы  пожевать  мяса.  Сразу
вернулось отчаяние. Зачем... что  он делает? Лодки были здесь,  в море, и он
ничего не мог поделать. Зачем эта бессмысленная погоня?
     Когда  он  в очередной раз  с опаской высунул голову из-за гребня дюны,
оказалось, что лодки остановились, к ним присоединились и те, что рыбачили в
неглубокой  протоке,  отделявшей  берег  от  невысоких  песчаных отмелей. Он
видел, как затаскивают в них сети, как перегружают улов.  Нападения можно не
опасаться  -  они  ловят  рыбу. На  море  поднялись  волны,  ветер  крепчал,
близилась буря.  Иилане в лодках понимали это и по какой-то команде, которой
он не расслышал, разом повернули обратно к городу.
     Вскочив на  ноги, Керрик следил, как медленно  исчезают они за  струями
дождя. Сам он  вымок насквозь, борода и волосы прилипли к лицу, но Керрик не
замечал  теплого  дождя. Хесотсан  шевельнулся  в  его руке, пытаясь поймать
струйку воды крошечным ртом. Керрик и  сам с наслаждением глотал капли воды,
подняв лицо к небу. Все. Можно уходить. Что еще можно сделать? Ему ничего не
приходило в голову.
     В  воде,  там,  где   недавно  были  лодки,  мелькали  темные  силуэты.
Разбивавшиеся  о песчаные островки крутые волны высоко  поднимали  их. Волны
перехлестывали  отмель,  выбегая  на   берег.  Керрик  узнал   -   это  были
энтиисенаты, он видел, как они играют возле пасти урукето. В одиночку они не
плавают,  значит,  поблизости урукето. Так  и  оказалось. Из-за пелены дождя
медленно  появился  силуэт  урукето.  Волны   обрушивались   на   его  бока,
растекались вокруг плавника. Урукето плыл медленно  и, похоже, не справлялся
с  разбушевавшимся морем. Огромному созданию негде  было развернуться, чтобы
уйти в открытое море.
     Лодки давно  исчезли из  виду, и  очевидцами случившегося  стали только
Керрик и энтиисенаты. Урукето  бил могучим хвостом, но не двигался. Он попал
на  мель.  Могучие  волны  повалили гиганта на  бок, повлекли по песку. Даже
спинной плавник опустился в воду. Внутри были иилане, захлестывающая полость
темная вода  выбрасывала их в  волны. Когда  вода  отхлынула,  Керрик увидел
обращенный к берегу невидящий огромный глаз.
     Гигант  погибал  на  мели.  В  разбивавшемся   рядом  прибое  суетились
энтиисенаты,  выпрыгивая  из воды. Искусные пловцы, они были в безопасности.
Но их урукето погибал.
     Новая огромная волна протащила гиганта по  песку,  приблизила к берегу.
Спинной  плавник распластался по воде.  Спасения не было.  Огромный  грудной
плавник  поднимался к небу и уже  слабо дергался. Керрик видел,  как вода то
втекает  в полость спинного плавника, то вытекает  оттуда.  Откатилась назад
волна, на ней замелькали головы  экипажа. Они  отчаянно  боролись с волнами,
стараясь приблизиться к берегу. Одна из иилане уже поднялась на ноги, волоча
за собой обмякшее тело товарки, когда огромная волна поглотила обеих. Вскоре
она отхлынула, но несчастные исчезли.
     Урукето  погибал,  плавники его еле  дергались, но  экипаж  боролся  за
жизнь.  Волны уже  бушевали  не  с  такой  губительной  силой,  ветер  начал
ослабевать. Керрик видел, как одна  из  иилане, капитан должно быть, стоя по
грудь в воде,  отдавала распоряжения уцелевшим.  Они  извлекали из  плавника
какие-то свертки,  вытаскивали их на берег, возвращались  за новыми. Многого
спасти не  удалось. Отверстие в плавнике судорожно закрылось, да так крепко,
что пришлось даже высвобождать последнюю иилане.
     Наконец пятеро увидевших  устало опустились на песок рядом с пожитками,
которые  удалось спасти. Четверо  лежали, а одна  стояла, не в силах отвести
взгляда от гибнущего гиганта.
     Взяв хесотсан на изготовку, Керрик медленно пошел  к ним, А почему бы и
нет? Оружия  не  видно, они  измучены борьбой со стихией,  сопротивления  не
будет. Но  говорить  они в  состоянии.  И они  расскажут ему  обо всем,  что
произошло в городе. Он слышал, как кровь стучит в висках. Сейчас он узнает.
     Он подошел  ближе  и  увидел, как  стоявшая нагнулась вперед.  Знакомая