ело. Подранили, гады! Я  в  ближних
швырнул, что в руках держал (жаль, и вправду не дюжина их  у
меня!), огляделся впопыхах и вниз.
      Ползу по веревке, бок уже кровит вовсю, нога занемела.
Глядь, а надо мной здоровенная такая харя появляется, вся  в
бороде-колтуне! И огромадной каменюкой, падла, замахивается!
Я  помолился, кому - не помню, гляжу: стрела рядом вз-зык! -
и  бородатому точняком в глаз! Харе крышка! Это  мои  ребята
меня прикрыли! Молодцы, бхуты-бхараты!
     В общем, скатился я вниз хромым кубарем, парни стрелами
сыплют,   орут,  чтоб  быстрей  шевелился!..  Тут  отбой   и
заиграли.
     Медные карнаи - они когда трубят даже в пекле слышно.
      Мы,  понятное дело, ходу, а панчалы нам в спину  садят
почем  зря!  Бежим, щитами прикрываемся,  только  все  равно
обратно нас шестеро добралось.
     Потом еще один приполз.
     Тяжкораненый.
      Мы ж думали - убит, а то б подобрали! Ладно, чего небо
гневить! Приполз и лежи теперь, радуйся...
     Ну, думаю, мы о Грозным им этого так просто не спустим!
     И не спустили!..

       Записки   младшего   жреца-взывателя   храма   Индры-
Громовержца  из города Кампильи, северной столицы  панчалов;
вторая половина сезона Цицира.

      Да  омоют дожди, ниспосланные Владыкой Тридцати  Трех,
наши поля, да будет обильным наш урожай!
      Да  обрушатся  громовые перуны  Индры-Стогнев-ного  на
головы наших врагов и да испепелят все их воинство!
      Не  оставь нас своей милостью, о великий супруг  Шачи-
Помощницы!
     С тревогой в сердце приступаю я, младший жрец-взыватель
('  храма  Индры, к этим записям. Ибо подступили  под  самые
стены   нашего  славного  города  Кампильи  несметные   орды
хастинапурских воинов, грозя нам гибелью и разорением.
     Вчера пополудни, словно сверкающий железной чешуей змей
Шеша,   поползла  со  стороны  Господней  Колесницы  колонна
неприятельских   войск,  оглашая  равнину   пред   Кампильей
грохотом,  лязгом  и  ревом боевых  слонов,  не  замедливших
появиться   вслед  за  пехотой,  всадниками  и  колесницами.
Воистину  -  Город  Слона! Я бы даже сказал  -  Город  Тысяч
Слонов!  Я  сам  наблюдал  с надвратной  башни  сие  грозное
зрелище,  и  по  мере  того, как  все  новые  и  новые  ряды
вражеских  солдат объявлялись перед моим взором, сердце  мое
наполнялось смятением и скорбью.
      Конечно, не за себя и не за своих собратьев  по  варне
переживал  я!  Всем известно, что Грозный и его  люди  свято
чтут  Закон, и даже самый несведущий из них не поднимет руку
на  брахмана  или  членов  его семейства,  не  покусится  на
имущество храмов и святых обителей.
     Это - Закон-Дхарма.
      Но есть и другой Закон. Закон Войны. И по этому Закону
немало знатных кшатриев, доблестных воинов-наемников,  да  и
ополченцев-простолюдинов  простятся  с  очередной  жизнью  в
самое   ближайшее   время!  О,  я  уже  видел   тучи   дыма,
поднимающиеся  над  погребальными  кострами  и   затмевающие
светлый  лик Сурьи, слышал стенания сирот и вдов и проклятия
оставшихся в живых мужчин!
      Конечно, воины, павшие в бою, геройски защищая  родной
город,  обретут  райское блаженство в мирах  Владыки  Благих
либо  заслужат  лучшее перерождение здесь, в бренном  Втором
Мире  -  и  все  же...  Мне  было искренне  жаль  тех,  кому
предстоит погибнуть в этой битве, и я заранее оплакивал  их,
ничем не в силах помешать предстоящему кровопролитию.
      Наверное,  я плохой брахман. Наверное, я  должен  быть
бесстрастен  и  спокойно исполнять свой долг,  когда  вокруг
будут гибнуть люди... Наверное.
      А  если защитники Кампильи не выстоят и город окажется
во власти неприятеля?
     Я не хотел думать об этом.
     Под вечер город облетела весть: Грозный прислал к радже
Друпаде  парламентеров! И они объявили, что  Грозный  явился
под  стены  Кампильи от имени и по поручению  многочисленных
детей  Альбиноса и Слепца, слоноградских правителей. Явился,
якобы  желая укрепить дружбу между Хастинапуром и Кампильей,
а  залогом  этой  дружбы да послужит  присяга  на  верность,
которую   Панчалиец  принесет  ему,  Гангее  Грозному,   как
представителю Лунной династии.
      Тогда  все  войско  немедленно  отправится  обратно  в
Хастинапур,  не чиня панчалам и их землям никакого  урона  и
разорения.
     А на законный вопрос одного из советников царя Друпады:
"Почему же вы целым войском дружить пришли?" - старший посол
нагло ответствовал: "А это на тот случай, если вы дружить не
захотите!"
     Так что я вполне понимаю Панчалийца, который чуть ли не
"'  h%) выгнал дерзких посланцев, а Грозному велел передать:
"Войди  в  мой город - тогда и станем говорить о дружбе!  Но
сначала войди!"
      Может  быть,  я и не самый лучший в мире брахман,  но,
несмотря на то что мне противна сама мысль об убийстве сотен
и тысяч людей (а пусть даже и одного человека!), я не мог не
признать: раджа ответил Грозному достойно и правильно.  Царь
не  должен  терять  лицо! Даже если  за  это  множеству  его
подданных  придется вскоре заплатить жизнью. Или может?  Или
шкура не стоит выделки?! Кстати, утверждают, что при Грозном
состоит  некий  воинский  наставник  по  имени  Дрона  и  по
прозвищу  Брахман-из-Ларца, сын небесного мудреца Жаворонка.
Пару  лет  назад  этот  нахал,  позорящий  жреческую  варну,
побывал  в Кампилье и имел наглость предложить радже Друпаде
свою дружбу. Да что там дружбу - чуть ли не покровительство!
А потом, когда раджа справедливо поставил грубияна на место,
он ушел, не испросив разрешения, чем оскорбил и царя, и весь
наш город!
      Уж  не  Дрона ли подсказал Грозному идею  "дружить"  с
нами,  панчалами,  всем  войском?.. До  наступления  темноты
хастинапурцы  устраивались  под  стенами,  но  пока  никаких
враждебных действий не предпринимали. Наши воины их тоже  не
трогали-и это было правильно. Негоже начинать войну первыми.
Впрочем, я мало смыслю в воинской науке.
      Наутро же нам, кампильским жрецам-взывателям, передали
приглашение срочно явиться во дворец раджи. В залу собраний.
Настоятельное  приглашение исходило от самого Панчалийца,  а
также от его родового жреца-наставника, так что ни у кого из
нас и мысли не возникло этим приглашением пренебречь.
      Я  всегда  знал,  что  в Кампилье  проживает  изрядное
количество брахманов. Но что нас, жрецов-взывателей, столько
-  даже  не  подозревал!  Огромная  зала  собраний  пестрела
шафрановыми одеяниями брахманов, убеленных сединами и совсем
еще молодых. Кроме шелеста одежд да тихой поступи входящих в
залу,  не  было слышно ни звука - все соблюдали почтительное
молчание, терпеливо ожидая появления раджи и его наставника.
      Друпада  и  Идущий Впереди вошли не через  центральную
дверь,  а  возникли неожиданно, из какой-то  малой  потайной
дверки, которую я, едва она закрылась за вошедшими,  уже  не
смог  различить на фоне стены. Раджа чинно воссел  на  трон,
жрец-наставник занял положенное ему место справа  и  на  две
ступени  ниже правителя, после чего все собравшиеся  в  зале
одновременно склонились перед царем.
       -   Рад  видеть  вас  всех  здесь  в  столь  отрадном
количестве,  о достойные брахманы. - Раджа, как всегда,  был
краток.  - Сейчас вам сообщат все что нужно. Поскольку  дело
касается именно вас, обильных заслугами жрецов-взывателей, а
также  великих  богов,  к  которым, возможно,  вам  придется
обратиться  в  ближайшее время, мой Идущий  Впереди  изложит
суть дела лучше, чем я. Рассказывай, Наставник.
      -  Слушаюсь, о тигр среди кшатриев. - Идущий  Впереди,
коренастый  богатырь,  похожий больше  на  воеводу,  чем  на
родового жреца, сделал шаг вперед.
      Он  был  еще не стар, и кустистые брови без  малейшего
/`('-  *   седины  грозно сходились на  переносице,  подобно
вороным жеребцам перед брачной схваткой; это придавало  лицу
Идущего Впереди вечно сердитое выражение.
     - Достойные собратья! Для благословенной Кампильи, да и
для всей державы панчалов наступила година испытаний. Вражье
войско стоит под нашими стенами, и через несколько часов они
пойдут на приступ. Мы, в свою очередь, ожидаем подкреплений,
но  великий  раджа  и  его мудрые советники  не  рекомендуют
возлагать  на  них слишком большие надежды.  Слава  Грозного
гремит  тысячей  гонгов, и наместники обеих  вспомогательных
столиц  могут  решить не торопиться. Основная надежда  -  на
неприступность  стен  Кампильи и на  вашу  праведность,  мои
достойные собратья!
      Впервые  с  начала аудиенции среди собравшихся  прошел
легкий   шепоток  удивления.  При  чем  тут  мы,   смиренные
брахманы, когда дело идет о войне и кровопролитии?
       Отшельнику   в   силах  несложно   проклясть   воина,
посягнувшего  на имущество или жизнь самого  аскета;  но  не
было   случая,  чтоб  сбывалось  проклятие  жрецов  в  адрес
осаждающего город неприятеля!
      Закон Войны соблюден - за что проклинать?! Можно  лишь
страдать втихомолку...
      -  Да-да, вы не ослышались, дваждырожденные. -  Идущий
Впереди прекрасно понял наше замешательство. - Дело  в  том,
что   стены   Кампильи  трудно  пробить  осадными   машинами
Грозного,  а  наши  ворота способны  устоять  против  напора
тарана.  В городе достаточно воды и продовольствия, гарнизон
Кампильи   силен,  хотя  и  уступает  в  численности   нашим
противникам.  В  общем,  воеводы и сам  раджа  считают,  что
врагам  не  взять  города.  Если  только...  Идущий  Впереди
выдержал паузу, хмурясь все сильнее.
      -  ...если  только Грозный и его подстрекатель  Дрона,
опозоривший  честь  нашей  варны страстью  к  убийству  себе
подобных,  не  применят небесное оружие! Против  Астро-Видьи
оборона  города  бессильна.  Убедившись  в  тщетности  своих
попыток  взять  Кампилью штурмом, Грозный и Дрона  наверняка
прибегнут к искусству Астро-Видьи, и вот тут-то, - наставник
воздел к расписному потолку указующий перст, призывая всех к
предельному  вниманию, - вот тут-то  и  настанет  ваш  черед
послужить Кампилье, мои достойные собратья! Не только помочь
отстоять   родной  город,  но  и  покончить  с   зарвавшимся
Хастинапуром раз и навсегда!
      Наставник  снова  замолчал, а мы все  ожидали,  затаив
дыхание.
      -  Мне  было знамение, - торжественно произнес наконец
Идущий Впереди. - Если Грозный и Дрона, преступив небесные и
людские  законы,  прибегнут к оружию богов,  боги  будут  на
стороне  панчалов!  Они услышат наши  -  ваши  -  призывы  и
обратят   всю  мощь  Астро-Видьи  против  тех,  кто  дерзнет
применить  страшное  знание  против  смертных.  Едва  "Южные
Агнцы", или "Посох Брахмы", или же "Заклятие Тварей" вкупе с
им  подобными  будут пущены в ход, каждому  из  вас  следует
воззвать  к  тому  божеству, к которому вы обычно  возносите
молитвы.  И  вы  будете услышаны! Гнев  богов  обрушится  на
#.+."k преступивших Закон!
      Голос  Наставника еще долго звенел в  зале,  хотя  сам
Наставник давно умолк.
      -  А  теперь идите, - устало проговорил Идущий Впереди
совсем другим тоном. Тоном человека, который сделал все  что
мог  и  больше сделать не в состоянии. - Идите и приготовьте
все  необходимое  для  обрядов  и  жертвоприношений.  Будьте
начеку  -  ваш  призыв может понадобиться Кампилье  в  любую
минуту.

                             ***

       И   вот   теперь   мы  с  верховным  жрецом-Садасьеи,
наблюдающим  за  правильностью любого  моления,  по  очереди
дежурим в храме Индры. Так же, как и десятки других жрецов в
многочисленных  храмах Кампильи. Пять  жертвенных  огней  не
угасают  круглые  сутки, ждут своего часа  приготовленные  к
возлиянию   сосуды  с  топленым  маслом  и   кувшинчики   со
священными    благовониями,   свежие    гирлянды    ежечасно
возлагаются к стопам Громовержца...
     А враги терзают Кампилью, обрушивая на защитников ливни
убийственных  стрел  и камней из осадных  машин,  отнюдь  не
спеша  прибегать к искусству Астро-Видьи, запретному в войне
смертных.
     Грозный чтит Закон.
      Но,  привыкнув к неизменным победам и обломав на  этот
раз зубы о стены Кампильи, он может не выдержать.
     Тогда...
      Я знаю, что делать тогда. Со стен доносятся шум битвы,
крики  сражающихся, там сотнями гибнут мои соотечественники,
и сердце мое разрывается от жалости к ним. Но я не могу даже
одним  глазком взглянуть, что творится на стенах и у  ворот.
Мое  поле  боя  здесь.  Томительные  часы  ожидания  тянутся
монотонной вереницей, я коротаю время, прислушиваясь к  шуму
сражения, чтобы не пропустить условленный сигнал, и пишу эти
заметки.  Может быть, через много лет они покажутся  кому-то
интересными и даже поучительными.
      Нет,  не правда! Я просто коротаю время, жрец  Садасья
спит  на  втором ярусе; у меня нет собеседника, и поэтому  я
разговариваю  сам  с  собой, со  статуями  в  храме  -  и  с
послушным пальмовым листом.
      И  еще.  Не  правда, что я боюсь не услышать  сигнала.
Когда  небо  обрушится на Кампилью, этого  трудно  будет  не
услышать!  Главное  - успеть! Успеть вовремя...  Ты  слышишь
меня, Индра-Громовержец, Владыка Тридцати Трех?
       Я   очень   прошу   тебя:  вслушивайся,   пожалуйста,
вслушивайся - ведь мы же здесь умираем, чего тебе, наверное,
не понять...
      Рассказ слоноградского десятника, записанный войсковым
писарем  непонятно  зачем  (видимо,  по  привычке);   вторая
половина сезона Цицира (продолжение)
      ...Ну,  потом  на полнедели, не меньше, как  отрезало!
Скукотища!  Наши на приступ лазят, будто лекарские  снадобья
глотают,  -  трижды  в  день,  после  жрачки!  Панчалы  себе
.b!`k*(" nbao, и неплохо отбрыкиваются, замечу! - а я, бхуты-
бхараты, валяюсь кучей дерьма в походном лазарете. И крою от
всей  души  коновалов, которые латают дырки, которые  успели
наковырять во мне вражины, с которыми я рубился на стене.
     Дырок, кстати, оказалось штук пять; сам не помню, когда
заработал!
      Только  под конец мне это дело остобхутело до  зеленых
пишачей,  и  я сбежал. Правильно жрецы хотели всю  лекарскую
братию скопом в чандалы определить - надо было определять  и
не  морочить  честным людям головы! И ведь, главное,  словно
задницей  чуял,  когда из лазарета сматывался:  в  тот  день
самый мед и стался!
      Возвращаюсь  я, значит, к своему десятку,  а  там  уже
пополнение,  и полудесятник мой, Гопал-вришниец  из  племени
Мужественного  Барана,  новобранцев  буквой  "хум"   строит!
Хорошо строит, подлец, мне даже самому понравилось. Ну, пнул
я Гопала в толстый зад, он мне командование сдал, диспозицию
изложил, тут как раз очередной штурм трубят.
     Аж уши фикусом сворачиваются.
      Выпало  нам  на  этот раз к воротам идти,  в  таранной
команде.  Ну,  катим мы вместе с соседними  двумя  десятками
таран - и вроде как даже радуемся. Потому что таран обозники
наши  не  в  пример  лучше лестниц сколотили:  на  цепях,  с
колесами, спереди щитом с бойницей прикрыт, сверху  -  крыша
из  бревен;  считай, малая крепостца на колесах  получилась.
Катите,  братцы,  и плюйте с присвистом на  все  панчальские
стрелы-дротики:  щит  спереди, щит сверху  -  иначе  как  из
катапульты и не прошибешь!
     А из катапульты панчалы промазали... Только до ворот мы
так,   бхуты-бхараты,  и  не  добрались!  Едва   свою   дуру
востроносенькую как следует разогнали - колеса грохочут,  мы
бежим  вприпрыжку,  тут  ворота вдруг  сами  открываются,  и
оттедова  панчалы  прут!  Впереди  -  слонищи,  за  ними   -
колесницы, всадники!..
      Вот  прямиком  в  головного слона мы своим  тараном  и
въехали. Хороший таран был. Слону в бочину, ниже уха,  локтя
на  два  вошел. Слоняра даже не пикнул, бедолага,  -  так  и
остался стоять-висеть на нашей тростиночке!
     Ну и мы, ясное дело, застряли.
      Стражей  Стоп  вырезали наскоро, чтоб  не  мельтешили,
погонщика  с  копейщиком и щитоносцем булавами  обласкали  -
больше резать некого. Все куда-то бегут, а нам бежать  ни  в
какую не получается.
     Стопчут.
      Смотрю: по сторонам уже просто потоп - всадники  орут,
колесницы  метутся... Друпада-орел вылазку  учинил!  Правого
десятника  сразу стрелой в горло достало, левый  растерялся,
молокосос;  ну  тут я и командую: "В укрытие!"  У  нас  ведь
таран,  щиты  -  авось,  думаю,  продержимся...  до  райских
колокольчиков. Короче, попрятались за обшивку, стрелы вокруг
иволгами  свищут,  ну,  и  мы  в  долгу,  бхуты-бхараты,  не
остаемся!  Наш  таран  ведь аккурат на  пути  у  панчальской
колонны  оказался.  Смять  трудно, задерживаться  некогда  -
объезжайте, красавцы! Они объезжают, а мы в них  чем  попало
a  $(, вдогон! Их, конечно, много больше, да только мы-то  в
укрытии, в каком-никаком, и шли они на центральный лагерь, а
наш таран со слоном им вроде кости в горле случился!
      В  общем,  свадьба коромыслом, а армада ихняя  все  не
кончается!  Словно  река  с  двух  сторон  грохочет,  а   мы
островком на стремнине выперлись. Того и гляди захлестнет. У
меня   уже  стрелы  кончились,  дротиков  всего  три   штуки
осталось, это если с поломанным считать... и тут - схлынуло!
Пустил  я им поломанный дротик вдогонку, промазал, плюнул  с
досады,  огляделся,  вижу: наших-то едва  половина  уцелела!
Панчалов  мы, конечно, больше положили, но своих  все  равно
жалко.  Хорошо хоть, Гопал уцелел, Баран мой Мужественный  -
ляжку оцарапало, и все...
      Сунулись мои сдуру из-за щитов дротики подобрать - нас
со стен как начали поливать! Пришлось обратно прятаться. Ну,
думаю,  ежели панчалы назад в Кампилью возвращаться надумают
-   заказывайте,  братья-хастинапурцы,  тризну   по   трижды
убиенным!
     Таран-то лишь спереди да сверху прикрыт, а сзади - сами
понимаете...
      Дело  ясное, что дело темное. Сидим, раны друг  дружке
перевязываем,   стрелы,  что  поближе  упали   да   в   щиты
воткнулись,  собираем, бетель жуем и пытаемся углядеть:  что
там, куда панчалы ускакали, творится?
     Кто кого, значит.
      Я  уж,  чтоб ребят подбодрить, даже складуху  похабную
орать стал:

     На горе стоит ашрам,
     Из него торчит лингам,
     Молоко с топленым маслом
     Густо льются по ногам!

      Ребята на меня скосились, осклабились с тоской... Я аж
подавился. Хотел подбодрить, а вышло...
      И  тут вижу - бхуты-бхараты! - там, где пыли поменьше,
носится  по полю колесница с царским штандартом панчалов  на
древке! Не иначе как сам раджа Друпада во главе своих в поле
выехал!  Жаль, далеко - из лука не добьешь.  Да  и  не  мне,
простому  служивому десятнику, царей коцать -  на  них  свои
есть, велико-колесничные, белая кость!
      А  потом  гляжу:  бой вроде как стихать  начал.  Чудо!
Совсем  стих, прекратился, пыль осела - и выезжает навстречу
царской  колеснице упряжка наставника Дроны,  что  у  нас  в
Хастинапуре меньше года назад объявился...

                             ***

      Заметки Мародера, южный берег реки Господня Колесница,
равнина перед Кампильен вторая половина сезона Цицира

      Дрона  с  Грозным  -  матерый бык-гаур  и  нахохленная
гридхра  -  стояли  рядом на пологом холме  в  двух  полетах
стрелы от стен Кампильи.
     Молчали.
     Следили за тщательно спланированной мясорубкой.
      Оба  прекрасно знали, что подкрепления  не  придут  на
помощь  загнанному  в  угол Панчалийцу. Наместники-правители
соседних  городов благоразумно решили выждать, заранее  зная
результат своей осторожности.
      Так  было  при  взятии Бенареса, так  было  в  "Десяти
Крепостях"  и  княжестве  Бхопал,  так  было  в  Центральных
Провинциях, в Магадхе, в землях видехов-Бестелесных,  сухмов
и пундров, так было в Мальве и Патне...
     Так будет здесь, в Панчале.
      Оба  полководца видели, как внезапно раскрылись  южные
ворота панчалийской столицы - словно лопнул созревший нарыв!
- и сверкающая металлом лава выплеснулась из города наружу.
      Огибая  застрявший у ворот таран и растекаясь по  полю
боя.
     Надо отдать должное Друпаде - ни Дрона, ни даже Гр