ердца.
   - Я искала тебя. Проснулась, а тебя нет.
   Он кивнул, но глаза  из-под  полуопущенных  ресниц  смотрели  на  нее
сумрачно. Он положил руки жене на плечи и притянул ее к себе.
   - Настоящий груз - оружие, так? - спросила она.
   - И порох, - уточнил Эрик.
   Она повернулась к нему лицом, откинув голову назад:
   - Если ты так не доверяешь мне, то почему все-таки говоришь правду?
   - Ты ведь далеко не  глупа.  Разве  сумел  бы  я  тебя  убедить,  что
разгружаю ночью кожу и вино, а?
   Он отошел и, присев в изножье кровати, начал  снимать  сапоги,  затем
бриджи и рубашку. Оглянувшись, Эрик увидел, что  она  все  еще  стоит  у
окна, больно раненная его словами.
   Даже если она и шпионка, она никогда не предаст Камерон-Холл.
   Он должен это знать.
   - Иди в постель, Аманда. Ночь еще не кончилась, - позвал он.
   Она медленно подошла к кровати. Присев со своей стороны,  по-прежнему
кутаясь в простыню, она засмотрелась, как  лунный  свет  играет  на  его
плечах и груди. Эрик посмуглел еще больше, стал мускулистее.
   Вот он вытянулся рядом с ней, и,  несмотря  на  свою  злость,  Аманде
захотелось дотронуться до него. Но она не хотела делать первый шаг.
   Ей и не пришлось.
   Он  издал  неопределенный  возглас  и  потянулся  к   ней.   Негромко
вскрикнув, Аманда позволила закатному огню своих волос накрыть его тело,
а потом легонько коснулась его груди, сосков, горла. Эрик крепко  прижал
ее к себе, перевернул на спину, и они слились в бурном любовном  порыве,
словно подхлестываемые ураганом. Может, так оно и было.
   Время стало их врагом. Его оставалось все меньше и меньше. За  долгие
месяцы между его приездами они  стали  словно  чужими  и  в  этом  вихре
пытались снова обрести друг друга.
   Но  даже  когда  они  лежали,  опустошенные  и  умиротворенные,  Эрик
по-прежнему наблюдал за ней. Его ладонь медленно гладила ее по плечу,  и
он смотрел на нее пристально, отстраненно.
   - Лорд Данмор очень опасен, - произнес он наконец. - Кое-кто  боится,
что он высадится в Маунт-Вернене и похитит Марту Вашингтон.
   - Да нет, он не посмеет! - пробормотала она и почувствовала,  как  он
пожал плечами в темноте.
   - Я боюсь, что он может заявиться сюда.
   - Из-за оружия?
   На какое-то мгновение Эрик запнулся.
   - Но губернатор ничего не знает об оружии, любимая.
   Она перевернулась, чтобы видеть его лицо.
   - Я никогда не предам этот дом, Эрик, никогда!
   - Но кто же тогда Принцесса? - спросил он прямо.
   Она покачала головой, глядя в сторону.
   - Я никогда не предам Камерон-Холл, - пообещала она.
   - Молитесь, леди, чтобы так и было, - прошептал  он,  прижимая  ее  к
себе теснее.
   Она ничего не ответила, наслаждаясь теплом его тела,  но  этого  было
недостаточно. Аманда поежилась, ей было страшно. Он уехал, и его не было
так долго. Дни складывались в недели, потом в месяцы.
   - Ты дрожишь, - заметил он.
   - От холода.
   - Я ведь держу тебя.
   - Но ты уедешь, - удрученно сказала Она.
   Аманда не могла видеть в темноте его глаза. Он смотрел на нее и почти
готов был сказать о всей глубине своих чувств. Он так сильно  любил  ее.
Ее красоту, ее огонь. Ему так нравилось, как  она  отдавалась  ему:  так
естественно, так покорно. Она предавалась любви со страстью, и глаза  ее
при этом были прекрасны. Но все же...
   Они могли быть глазами обманщицы.
   Она знала теперь очень многое. Она знала  об  оружии  и  боеприпасах,
спрятанных в доках. Если она предаст их теперь...
   Господи, пусть она не сделает этого, думал он с мукой.
 
Глава 14 
 
Нью-Йорк 
Май 1776 года 
 
   Она не предала бы его! Господи, надо же было быть таким идиотом!
   Так думал Эрик Камерон  два  месяца  спустя,  сидя  в  большой  белой
парусиновой палатке Вашингтона в Нью-Йорке и  глядя  на  своего  старого
друга. Генерал только что  закончил  писать  приказы  о  перебазировании
корабля дальше к югу. Его старому другу и партнеру сэру Томасу, а сейчас
полковнику сэру Томасу, удалось увести  их  корабль  "Родная  земля"  из
Бостона.
   - Самое  главное,  -  сказал  ему  Вашингтон,.  -  что  конгресс  дал
разрешение на каперство. Любой урон, который ты сможешь нанести на  море
неприятелю, будет только приветствоваться.
   Был конец мая. Все предыдущие недели они провели,  окапываясь  и  роя
траншеи, чтобы отбить ожидавшееся наступление на Нью-Йорк.
   Для колонистов настали тяжелые времена. И вот в разгар  этих  событий
Эрик сидел подле Вашингтона и слушал перехваченное  шпионское  донесение
лорду Данмору о том, что в Камерон-Холле хранятся оружие и порох. Пришла
также  срочная  депеша  от  генерала  Льюиса,  возглавлявшего  ополчение
Виргинии, с просьбой к Эрику прибыть как можно скорее, чтобы  попытаться
дать отпор ожидаемому нападению с моря.
   У Эрика мерзли руки. Несмотря на почти  летнюю  жару,  он  чувствовал
себя так, словно чьи-то ледяные пальцы в дьявольской  пляске  бегают  по
его спине. Он и так дал понять Аманде, что разрешает все сомнения  в  ее
пользу. Он уже познал ее обман, но поверил ее клятвам.
   Он никогда не был дураком. Чем сильнее были его чувства, тем  большим
казалось предательство. Грезя о  проведенных  с  ней  вместе  ночах,  он
невольно мучил себя воспоминаниями о струящихся по его обнаженному  телу
волосах, ее глазах, блестящих, как изумрудное море, мечтал о ее глубоком
и громком дыхании в его объятиях, о ее запахе, сладко дурманящем даже во
сне.
   Они были одни с Вашингтоном. Генерал с грустью  посмотрел  на  своего
друга и, достав откуда-то бутылку виски, предложил глоток Эрику.
   - Последний раз ты был дома в конце марта?
   Эрик кивнул в  знак  согласия.  Он  протянул  генералу  перехваченное
донесение, подписанное "Принцесса", и грязно выругался.
   -  Не  слишком  ли  поспешно  ты  ее  осуждаешь?  -  предостерег  его
Вашингтон.
   Эрик покачал головой. Его следующие слова были грубыми,  холодными  и
безжалостными, он сам это почувствовал:
   - Генерал, я, наоборот, слишком долго тянул, и это промедление  может
дорого обойтись нам всем, Эрик встал, одним глотком допил остатки  виски
и резко отдал честь.
   - С вашего разрешения, я поплыву на юг.
   - Каковы твои планы?
   - Бить Данмора, Стирлинга и Тэрритона!
   Вашингтон встал, протянув Другу руку на прощание:
   - Будь осторожнее,  Эрик.  Боюсь,  что  тебя  ожидает  худшее.  Здесь
наступления  пока  не  предвидится,  а  вот  Данмор  уже  бороздит  воды
Виргинии. Эрик, не знаю, как тебе сказать, но ты можешь найти  свой  дом
разрушенным, сожженным дотла.
   - Вполне возможно.
   - А твоя жена...
   - Клянусь, она от меня не уйдет!
   - Эрик!..
   - Я знаю, что она опасна. Я доберусь до нее. Я хочу отправить  ее  во
Францию под надежной охраной.
   Вашингтон пожал ему руку:
   - Может статься, что она невиновна.
   - Вы единственный все время предупреждаете меня о возможности ошибки.
Но все доказательства прямо указывают на нее.
   - Может, да. А может, и нет.  Может,  она  заслуживает  справедливого
суда.
   Эрик стоял, готовый уйти, горя нетерпением отплыть.
   - Сэр, я уже свершил справедливый суд, - твердо сказал он.
   Взяв предназначенные ему приказы,  он  оставил  Вашингтона,  пообещав
вернуться при первой возможности. Возвратившись в дом, который он выбрал
для штаба в нижней части Манхэттена, Эрик вызвал  Фредерика  и  попросил
того подобрать хорошую команду для корабля.
   Эрик собирался в дорогу, когда кто-то негромко постучал в дверь.
   Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол  и
простую походную  кровать,  и  резко  распахнул  дверь.  Лицо  его  было
искажено гримасой душевной боли.
   К его удивлению,  за  дверью  оказалась  Энн-Мари  Мабри,  дочь  сэра
Томаса.
   Энн-Мари   после   той   бостонской   ночи   многое   пережила.   Она
организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот  английских
товаров, она обручилась с молодым человеком, который  погиб  в  Бостоне.
Она больше не была юной кокеткой,  превратившись  в  красивую,  взрослую
женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим  отцом  на  войну,  и
мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.
   "Ну почему я не выбрал в жены ее? - с горечью думал Эрик. - Она верна
тому же правому делу, что и  я,  нежна  и  прекрасна,  у  нее  искренние
голубые глаза и такая ласковая улыбка!"
   Но даже думая так, Эрик знал, что не может  повернуть  время  вспять,
что он по-прежнему любит Аманду, даже сейчас. Если  он  поймает  ее,  он
поступит с ней так, как должно, но не разлюбит ее.
   Он был навсегда заколдован волшебством  изумрудных  глаз  и  пылающих
рыжих волос. Никакая другая женщина не могла взволновать  его  так,  как
она.
   - Энн-Мари, входи, - сказал он сдержанно. -  Мне  почти  нечего  тебе
предложить, хотя в кофейнике еще что-то осталось. Можно быстро подогреть
кофе. А есть еще и бренди.
   - Эрик, прошу тебя, я пришла не за этим. -  Энн-Мари  замялась.  -  Я
пришла просить тебя очень  хорошо  подумать,  прежде  чем  ты  совершишь
непоправимое.
   Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.
   - Энн-Мари, они хотят сжечь  мой  дом,  первый  камень  которого  был
заложен в конце двадцатых годов  прошлого  века.  Они  захватят  оружие,
предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай,
Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена - хозяйка этого
самого Камерон-Холла - сказала им об этом.
   Он все больше распалялся, пока говорил. Слишком поздно он понял,  что
непроизвольно теснит молодую женщину и почти загнал ее в угол комнаты.
   - Видит Бог! - воскликнул он. - Прости, Энн-Мари, но пусть будет  что
будет.
   Он  подошел  К  столу  и  налил  себе  бренди.   Энн-Мари   торопливо
устремилась к нему.
   - Эрик, я тоже слышала разговоры обо всем этом! Но стоит  ли  считать
сплетни  слуг   самым   правдивым   источником?   Аманда   не   покидала
Камерон-Холла со времени твоего отъезда.
   - Значит, у нее есть сообщник.
   - Эрик, она моя подруга, я ее хорошо знаю.
   - Энн-Мари, однажды ночью я поймал ее  на  месте  преступления.  И  я
спустил ей это с рук. Это была моя ошибка. Я  должен  был  отстегать  ее
кнутом и отправить во Францию.
   - Эрик! - воскликнула Энн-Мари. - Тебя я тоже знаю, ты бы не смог так
поступить.
   - Но это было бы правильно,  -  холодно  сказал  он.  -  Энн-Мари,  я
отплываю и хочу успеть до отлива.
   - Эрик, - проговорила она несчастным  голосом,  -  я  ничего,  совсем
ничего полезного не смогла здесь  сделать.  Послушай  меня,  пожалуйста.
Может быть, она и была шпионкой, но она ничего не сделала против  своего
собственного дома. Неужели ты не видишь, что  кто-то  использует  против
нее ее прошлое?
   - Я думаю, Энн-Мари, что Аманда всегда могла бы поговорить  со  мной.
Если бы ей угрожали, я бы защитил ее. Я бы защитил  ее  и  дрался  бы  с
любым человеком, справился бы с любой опасностью. Но она выбрала  другую
дорожку. А сейчас.., прости меня, но...
   Она  заступила  ему  дорогу.  Ее  глаза  были  влажны  от  мольбы   и
сострадания.
   - О, Эрик... - снова прошептала она и приподнялась  на  носки,  чтобы
поцеловать его.
   Он не знал, что на него нашло. Может быть, его Всего лишь мучила боль
предательства, но когда губы Энн-Мари  коснулись  его,  он  ответил.  Не
братским поцелуем, а раздвинул ее губы и глубоко проник в  ее  рот,  как
мог  бы  сделать  любовник.  Она  ответила  тем  же,  как  поступила  бы
любовница. Ей губы сладко раскрылись, она звала его,  ее  руки  обвились
вокруг его шеи. Мгновения бежали в ослеплении, и вдруг он понял, что  не
может получить от Энн-Мари того, что искал в другой. Он  не  мог  просто
воспользоваться ее чувством, слишком хорошей женщиной она  была.  И  она
всегда заботилась о нем, он и раньше это знал. Она  была  его  другом  и
дочерью одного из его лучших друзей. Стыдясь самого себя,  Эрик  оторвал
губы от ее губ и медленно выпустил молодую  женщину  из  рук.  Он  хотел
извиниться. Ее глаза неотрывно смотрели  на  него,  и  оба  поняли,  что
ошиблись.
   Прежде чем  он  смог  произнести  хоть  слово,  их  прервал  яростный
возглас. Очнувшись, Эрик увидел,  что  у  двери  стоит  Дэмьен  Розвелл,
высокий, прямой, оскорбленный.
   - Лорд Камерон, я пришел узнать, не нуждаетесь ли  вы  в  помощи,  но
вижу, что о вас и без меня хорошо заботятся.
   Эрик не обязан был давать Дэмьену какие-либо разъяснения. У его юного
друга был опрометчивый и горячий характер, из-за которого  тот  едва  не
оказался на долгие годы в британской тюрьме.
   - Я уже отправляюсь! - отрывисто произнес Эрик.
   - Дэмьен, ты должен понять... - заговорила Энн-Мари.
   - О, я прекрасно понимаю! - сухо рассмеялся  Дэмьен.  -  Он  все  еще
бритт по сути, все еще лорд Камерон.  Настоящий  Генрих  Восьмой:  долой
одну, подавай следующую! Вы что, планировали  убить  Аманду  или  только
развестись с ней, лорд Камерон?
   - Что бы я ни  сделал,  Дэмьен,  она  того  заслуживает,  -  спокойно
ответил Эрик.
   - Я собираюсь плыть с вами.
   - Нет, ты не поплывешь.
   - Вы не можете...
   - Дэмьен, ради Бога! Вашингтон не разрешит тебе плыть. Можешь  ли  ты
понять, насколько серьезно положение?
   - Если ты причинишь ей вред. Камерон,  -  поклялся  Дэмьен,  поднимая
стиснутый кулак, - к черту революцию - я убью тебя,  клянусь!  -  В  его
глазах стояли слезы.
   Сердце у Эрика защемило. Он не хотел ссориться с Дэмьеном и вновь  от
всего сердца проклял Аманду.
   - Дэмьен... - начал было он, но молодой человек уже убежал.
   Эрик и Энн-Мари стояли в комнате одни.
   - Не беспокойся, я объясню ему, - пообещала Энн-Мари.
   - Нет, ничего нельзя объяснить ни  сейчас,  ни  когда-либо  потом,  -
пробормотал  Эрик.  Он  схватил  свою  шляпу  и  отвесил  низкий  поклон
Энн-Мари:
   - Береги себя, дорогая.
   - Эрик, будь осторожен! - воскликнула она, но он не ответил.
   Камерон боялся говорить - он не доверял самому себе.
   Утром двадцать пятого мая Эрик с командой встретили один из  кораблей
флота Данмора, маленький клипер под названием "Синтия".
   Так как континенталы испытывали нехватку кораблей, Эрик постарался не
топить "Синтию". Ценой поврежденной грот-мачты, но без какого-либо иного
ущерба колонистам довольно легко удалось захватить ее.
   Команда  "Синтии"  была  отправлена  в  арестантскую,  на  борту  был
оставлен  минимальный   экипаж,   чтобы   доставить   клипер   в   порт,
контролируемый  патриотами.  Там  его  можно  было  заново  оснастить  и
поставить на службу колонистам.
   Утром двадцать восьмого они вошли в устье Джемса. В  подзорную  трубу
Эрик мог видеть пожар, бушевавший  в  Камерон-Холле,  и  отплывавшую  от
причала "Леди Джейн".
   "На борту ли моя жена?" - задавался вопросом Эрик.
   Он прокричал приказ канонирам. Пушки были наведены, заряжены, и  Эрик
поднял руку.
   - Огонь! - скомандовал он.
   Черт побери, он обстреливал свое собственное  судно  и,  может  быть,
убивал свою жену. На борту ли Аманда? Да, с  грустью  думал  он,  скорее
всего она там. Дом все еще стоял нетронутым, он мог видеть его вдали  на
лужайке. Но склады пылали, там ничего спасти уже не удастся.
   А корабль, его корабль "Леди Джейн", уже  подходил,  готовый  открыть
ответный огонь.
   - Канониры, цельтесь снова! Они не  готовы  к  встрече  с  нами,  они
только что отошли от причала Еще залп, а потом мы подойдем к ним  сбоку,
сцепимся бортами и возьмем "Леди Джейн" на абордаж.
   Пороховой дым носился в воздухе, за ним почти ничего не  было  видно.
Эрик отдал приказ дать еще  один  залп.  "Родная  земля"  вибрировала  и
дрожала, ядра падали в воду, пробивали  обшивку,  паруса,  палубу  "Леди
Джейн". Вода между кораблями, казалось,  поседела  от  пены.  Штурвал  в
умелых руках капитана из западного графства сводил  корабли  все  ближе.
Когда их борта соприкоснулись, все вокруг, казалось, содрогнулось.
   Эрик высоко поднял шпагу и, издав боевой клич, перепрыгнул на  палубу
"Леди Джейн". Следом за ним с такелажа и с поручней прыгала его команда.
   Они схватились с британцами  в  рукопашном  бою,  орудуя  обнаженными
шпагами и кинжалами: ружья выстрелили всего раз или два.
   Эрика вели вперед ярость и сознание, что перед  ним  его  собственный
корабль. Видит Бог, он вернет его!
   Он едва успел справиться с  молодим,  отлично  фехтующим  шотландцем,
когда заметил на носу "Леди Джейн" Роберта Тэрритона.
   Увертываясь и избегая схватки с другими, Эрик с безрассудной  отвагой
ринулся вперед, улыбаясь  своему  новому  противнику,  своему  заклятому
врагу.
   - Камерон, ты ублюдок! -  закричал  Тарритон,  сумев  довольно  легко
отразить первые выпады Эрика. Их шпаги взметнулись  вверх,  скрестились,
опустились и вновь  со  звоном  скрестились;  оба  противника  держались
стойко.
   - Она со мной, ублюдок! - возбужденно прошептал Тэрритон. - Ты думал,
что обставил меня, все время разлучал Аманду  со  мной,  но  теперь  мне
достались и твой корабль, и твоя жена, и я хорошенько попользуюсь тем  и
другим!
   Гнев судорогой сковал тело Эрика, и Роберт Тэрритон, сделавший выпад,
едва не пронзил его. Дурак! Эрик продолжал  нападать  молча,  зная,  что
Тэрритон любым  доступным  ему  способом  хочет  вывести  его  из  себя.
Стремительными выпадами Эрик быстро теснил противника.
   Тэрритон парировал удары, но Эрик видел страх,  исказивший  лицо  его
врага. Эрик фехтовал лучше и сам знал об  этом.  И  он  собирался  убить
Тэрритона.
   - У тебя ничего нет, Тэрритон, совсем ничего нет! - говорил  Эрик  и,
словно подтверждая это в  молниеносном  выпаде,  коснулся  концом  шпаги
подбородка Тэрритона. Удар был унизительным.
   Тэрритон отшатнулся, и Эрик понял,  что  может  в  свое  удовольствие
преследовать его.  Теперь  пришла  очередь  Тэрритона  понервничать.  Он
тронул задетый Эриком подбородок и почувствовал кровь.
   Эрик  ухватился  за  ванты   и   прыгнул   на   первую   перекладину,
приготовившись к новой атаке. И в этот момент увидел Аманду.
   Она вышла из капитанской каюты и стояла среди бурлящего моря  мужчин.
Такая  красивая,  в  зеленом  платье,  с  озаренными  солнцем  волосами,
пламенеющий каскад которых струился по спине. Она казалась  одновременно
и посторонней, и такой естественной на  этой  палубе,  в  этой  царившей
вокруг нее суматохе, высокая, гордая и  красивая.  Это  была  его  жена.
Предательница.
   Она здесь, так он и подозревал, она здесь. В конце концов она связала
свою судьбу с Тэрритоном. Он, наверное, увозил  Аманду  в  Лондон  после
того, как она сделала все полезное, что могла, в Камерон-Холле.
   "Ни за что, любовь моя! - беззвучно поклялся себе  Эрик,  -  Никогда,
покуда я жив, а не похоронен в этом море, тебе не быть с  Тэрритоном.  Я
сделаю для этого все, что могу!"
   В этот миг Тэрритон сделал выпад  в  его  сторону.  Эрик  молниеносно
парировал его и, обуреваемый жаждой мести, нанес яростный ответный удар.
Теперь он снова владел собой, был холоден и  полон  смертельной  угрозы.
Тэрритон, кажется, понял это.
   - Бросай шпагу, Тэрритон! - потребовал Эрик.
   - Ради всего святого, кто-нибудь, займитесь им! - завопил Тэрритон.
   Что еще можно было ожидать от лорда Роберта Тэрритона, его  светлости
герцога Оуэнфилдского, подумал Эрик. Неужели он будет драться сам?
   На призыв Тэрритона бросились пять матросов с поднятыми шпагами.
   - Когда-нибудь я убью тебя, Тэрритон, - любезно пообещал Эрик. Но тот
уже скрылся, и Эрик не смог уделить ему должного внимания, так  как  его
противники были рядом  Фредерик  бросился  вперед,  атаковав  одного  из
матросов Эрик избавился  от  другого  нетерпеливого  парня  молниеносным
ударом в  живот,  третьему  проткнул  грудь,  а  двое  других  предпочли
скрыться в общей  драке  Эрик  услышал  громкий  всплеск  и  понял,  что
Тэрритон для него на сей раз потерян Патриоты овладевали "Леди Джейн", и
Тэрритон, не собирался оставаться и помогать своим соратникам.
   - Принцесса!