ную ей  комнату.  Даниелла  вбежала  туда
первой и начала срывать с Кровати расшитые золотом покрывала.
   Жак уложил Аманду. Ей вдруг захотелось, чтобы он остался.  Она  сжала
его  руку.  Он  коснулся  ее  лба  и,  улыбнувшись,  пообещал  с  легким
французским акцентом, что у  нее  родится  красивый  сын.  Затем  вышел.
Даниелла заставила Аманду сесть и  начала  натягивать  на  нее  шелковую
ночную рубашку, отделанную бархатом.
   - Я помогу, - храбро сказала Аманда, но боль снова накатила  с  такой
силой и так внезапно, что она не смогла сдержать крика.
   - Ухватись за спинку кровати, - посоветовала Даниелла. - Ох, малышка!
Прежде чем тебе полегчает, будет еще хуже!
   Даниелла оказалась совершенно права. В течение нескольких часов  боль
терзала Аманду, временами отступая, но совсем ненадолго.
   Поначалу  Аманде  показалось,  что  она  сможет  вытерпеть:  ведь   в
результате на свет появится ее  ребенок,  о  котором  она  так  страстно
мечтала. Ребенок, которого она будет баюкать на руках, любить,  которому
она будет нужна.
   Но боль все усиливалась, и схватки стали столь  частыми,  что  Аманда
подумала, что сейчас умрет. Она проклинала все на свете, кричала, иногда
сама  не  зная  что.  В  короткие  промежутки  между  схватками  она   в
изнеможении погружалась в полудрему. Ей виделся Эрик Камерон,  идущий  к
ней в своих ботфортах и бриджах, в открытой рубахе.  Когда-то  он  любил
ее, пришла в голову мысль. В его глазах,  смотревших  на  нее,;  плясали
голубые и серебряные искорки желания, а губы складывались в  чувственную
улыбку, когда он прикасался к ней.
   Он ограждал ее от всех напастей и бед. А она не доверилась  силе  его
рук. Он с гневом обращался к ней, обвинял ее:
   - - Ты что-то делала, чтобы лишить меня ребенка!
   Она возражала, клялась, что это не так. Но он снова и  снова  обвинял
ее, в глазах его  больше  не  видно  было  смеха  и  серебристого  света
желания.
   - Неверная дрянь!
   - Но вот же твой ребенок! - пыталась оправдаться она.
   И вот он уже держит дитя в руках, поднимает его высоко вверх и уносит
от нее:
   - Мой сын вернется со мной, мой сын вернется со мной...
   Дикая боль, словно удар кинжала, пронзила ее поясницу,  перекинувшись
и на живот.
   - Легче, малышка, легче! - Словно сквозь туман Аманда поняла, что это
говорит Даниелла.
   Аманда застонала,  пытаясь  вырваться  из  забытья.  Ее  глаза  стали
безумными, волосы намокли и прилипли  ко  лбу.  Холодная  полоска  ткани
легла на лоб, сдвинув назад волосы.
   - Нет! - закричала она. - Он не может забрать  ребенка.  Этот  лживый
коварный негодяй не отнимет у меня мое дитя...
   - Аманда, любимая, если ты имеешь в виду  меня,  то  я  не  собираюсь
отбирать у тебя ребенка. Ты просто постарайся родить его.
   Она открыла глаза. Должно быть, она все еще  бредит.  Он  был  здесь,
стоял  над  ней.  Это  был  Эрик,  влажной  губкой  отиравший  ее  лицо,
поправлявший  ей  волосы.  Она  уставилась  на  него  с  негодованием  и
недоумением. Его не может здесь быть! Он и так презирал ее, а теперь еще
видит в таком состоянии! Измученной стыдом и болью. И хотя его  тон  был
мягок, ей послышалась горечь в его словах. И арктический холод.
   - Нет, - Прошептала она, глядя на него.
   - Да, любовь моя, - парировал он  с  дьявольской  усмешкой  на  лице.
Серебро и синева сверкали в его взгляде. Он был одет почти так же, как в
ее сне: в бледно-желтые чулки, темно-синие бриджи, алые жилет и  сюртук.
Кружевные рукава рубашки были  высоко  закатаны  на  мускулистых  руках,
волосы аккуратно зачесаны назад.
   - Пожалуйста, исчезни! - прошептала Аманда, не отдавая  себе  отчета,
почему она хочет, чтобы он ушел: то ли потому, что все еще злится, то ли
потому, что боится потерять для него привлекательность.
   Даниелла лихорадочно зашептала Эрику в ухо:
   - Уже двадцать четыре часа! Я не знаю, как она это терпит.
   - Время подходит, - сообщил врач. - Она должна  найти  в  себе  силы,
чтобы тужиться.
   Руки Эрика обвились вокруг нее.
   - Уйди! - взмолилась она.
   - Он сказал, что ты должна тужиться, Аманда. Я помогу тебе.
   - Я не хочу твоей помощи...
   - Но ты ее получишь! А теперь делай, как тебе говорят  Это  оказалось
не  столь  сложно,  ибо  всепоглощающее  желание  потужиться   появилось
самостоятельно. Да и Эрик не дал бы ей  сдаться.  Когда  она  откинулась
назад, он приподнял ее снова и резко скомандовал:
   - Тужьтесь, миледи!
   - Я вам не солдат, господин генерал-майор!  -  огрызнулась  она  едва
дыша и, не в силах сказать больше ни слова, откинулась назад.
   - Давайте, давайте! Головка маленького Камерона почти вышла наружу!
   - Еще раз, Аманда!
   - Эрик, пожалуйста...
   - Тужься!
   И она поднатужилась, и на  этот  раз  была  вознаграждена  сладчайшим
ощущением  облегчения.  Ребенок  выскользнул  из  ее  тела,  и   доктор,
вскрикнув от восторга, хлопнул крошечное  создание  по  спинке  Раздался
пронзительный крик, и Даниелла торжественно объявила.
   -  Девочка!  Une  petite  jeune  fille,  une  petite  jeune  fille...
<Маленькая красивая девочка, маленькая красивая девочка... (фр.)>.
   -  О!  -  задохнулась  Аманда.   Она   была   несказанно   счастлива,
взбудоражена и взволнована. Но тут боль снова скрутила ее, и  она  вдруг
ужаснулась, подумав, что умирает.
   - Что такое? - хрипло спросил Эрик.
   - Больно...
   Француз перерезал пуповину. Даниелла приняла попискивающую кроху.
   Эрик сжал руку Аманде, глядя в глаза.
   - Ты не умрешь, любимая. Я еще с тобой не закончил, - пообещал он.
   Она хотела ответить, но не смогла. Новая схватка сотрясла ее тело.
   - Alors! Там второй! - засмеялся доктор.
   - Тужься! - вновь скомандовал Эрик. Но Аманда не могла.
   Она была так измучена, что, наверное, могла бы умереть  от  малейшего
усилия. Он приподнял ее, заставив напрячь мышцы.
   - Хорошо! Хорошо! - воскликнул доктор, кивая Эрику.
   Тот позволил жене откинуться на подушки, придерживая  за  плечи.  Она
закрыла глаза. Она помнила успокаивающую силу этих рук.
   Когда-то они оберегали ее от всех бед и горестей. А теперь они  стали
совсем чужими друг другу. Большими врагами, чем когда-либо раньше.
   Но он был здесь, он держит ее, потому что  хочет,  чтобы  у  них  был
ребенок... Но у них уже есть дочь, и она благодарна Господу за это!
   Ребенок живой, здоровый и...
   - Мальчик, лорд Камерон! - рассмеялся доктор. - Мальчишка, маленький,
двойняшка, но все пальчики на месте! Он вырастет! И цвет у него хороший.
Отличный младенец!
   Сын. У нее сын и дочь! Аманда закрыла глаза. Они  сказали,  что  дети
здоровые. Близнецы-двойняшки. Двое.., и оба живы и невредимы, и хорошего
цвета. Она не в силах была разлепить веки:
   - Аманда?
   Она слышала голос Эрика, чувствовала его руки, но  не  могла  открыть
глаз.
   - Милорд Камерон, вы помогли жене пройти через это, но  она  потеряла
много крови и мучилась довольно долго. Мне придется еще заняться  ею,  а
после она должна спать. Милорд,  Даниелла  взяла  девочку.  Если  хотите
помочь, возьмите своего сына.
   - Своего сына? С превеликой радостью, месье! Я возьму своего сына!
   Аманда еще услышала слова Эрика, а потом перестала  слышать  что-либо
вообще.
 
*** 
 
   Она, должно быть,  спала  очень  долго  и  очень  крепко,  поскольку,
проснувшись, обнаружила себя умытой, чистой, в новой  белой  рубашке,  с
высушенными и убранными назад волосами, перехваченными  длинной  голубой
лентой. Ее разбудили капризные крики. Открыв  глаза,  Аманда  с  улыбкой
потянулась к младенцам.
   Рядом с огромной кроватью, на  которой  лежали  два  кулька,  стояла,
широко улыбаясь, Даниелла.
   - Вашу дочь, миледи, или сына? - добродушно поддразнила ее Даниелла.
   - Не знаю, - восторженно рассмеялась Аманда.  Они  оба  заходились  в
плаче. Она решила  дать  им  немного  поплакать  и,  развернув  пеленки,
осмотрела крошечные тельца. - О,  как  удивительно!  -  засмеялась  она,
увидев, что на голове ее дочери торчит пучок ярко-красных  волосиков,  а
мальчик выглядит очень смуглым. У обоих пока  были  голубые  глаза.  Она
быстро осмотрела малышей, пересчитав пальцы на ручках и ножках. - О, они
совершенны!,  -  Немного  мелковаты,  поэтому  нам  надо  быть  с   ними
поосторожнее. Лорд Камерон очень хотел уехать, но из-за малого веса этих
двоих решил задержаться....
   - Уехать? - задохнулась Аманда.
   - Мы отправляемся домой, - пояснила Даниелла.
   - Мы? Все мы?
   - Mais oui! А кто же еще?
   Аманда  медленно  выдохнула,  боясь  поделиться  с  Даниеллой  своими
недавними страхами. Ни один муж не стал бы забирать младенцев и  бросать
жену. Даже Эрик.
   Однако это не сокращало дистанции между ними.
   - Они такие маленькие, как же я справлюсь с ними?  -  Аманда  прижала
подбородком одну пушистую головенку и провела пальцем по маленькой щеке.
- О Даниелла! Я теперь всего боюсь! Вокруг столько ужасных болезней...
   - Ш-ш-ш! Просто радуйся своим детям, малышка.  Господь  сохранит  нас
всех!
   Аманда улыбнулась словам Даниеллы.  Она  была  в  восторге  от  своих
детей, от возможности  трогать  их,  улыбаться  им.  Но  тут  без  стука
распахнулась  дверь,  и  Аманда  застыла,  испуганная.  Она  бы   быстро
запахнула свою рубашку, если бы могла.
   Вошел Эрик. Он на самом деле был здесь. Высокий, такой  элегантный  в
темном парчовом сюртуке и белоснежных чулках,  в  туфлях  с  серебряными
пряжками. Она хотела сказать ему: "Я рада, что ты жив, что ты  приехал",
- но не смогла. Пропасть между ними была слишком  глубока.  Она  однажды
сказала, что любит его, а он назвал ее лгуньей. Она не повторит  прежней
ошибки.
   Его же глаза мгновенно остановились на  ее  груди,  у  которой  шумно
сопели дети. Он с трудом отвел от нее взгляд.
   - Ты мог бы постучать, - холодно заметила она.
   - Мог бы, - согласился Эрик мягко, - но мужу не требуется  стучать  в
дверь собственной жены. - Он взглянул на  Даниеллу.  -  Мадемуазель,  не
будете ли вы?..
   - Даниелла! - взвизгнула Аманда.
   Но Даниелла уже испарилась. Эрик подошел  к  кровати.  Рот  маленькой
девочки приоткрылся,  глаза  были  закрыты.  Эрик  потянулся  к  дочери,
завернул ее в одеяло и осторожно и в то же время ловко положил к себе на
плечо. Его крупная бронзовая ладонь казалась  огромной  по  сравнению  с
ребенком.
   Он бросил взгляд в сторону жены.
   - Кажется, в таком положении они должны срыгивать.
   Аманда, нервно запахнув рубашку, положила новорожденного сына себе на
плечо и похлопала того по крошечной спинке. Она  продолжала  следить  за
Эриком, но тот почти не обращал на нее внимания,  весь  сосредоточившись
на крохе дочери. По-прежнему не глядя на нее, он наконец заговорил:
   - Я хотел бы назвать ее Ленорой.
   - Так звали мою...
   - Да, это имя твоей матери. Ты согласна?
   - Да, - ответила она тихо. - А.., наш сын?
   - Джемия, - торжественно сказал Эрик. -  Один  Джемия  Камерон  начал
жизнь на новой земле. Этот  же  Джемия  Камерон  начнет  жизнь  в  новой
стране.
   - Война еще не выиграна, - заметила Аманда.
   Он холодно посмотрел на  нее.  Она  вздернула  подбородок,  не  желая
ссориться, но и не зная, как этого избежать.
   - После того, что ты сказал мне в нашу последнюю  встречу,  я  начала
сомневаться, признаешь ли ты  их  своими,  -  колко  произнесла  она.  И
затаила дыхание, ожидая ответа.  Она  так  страстно  надеялась,  что  он
откажется от своих слов, произнесет хоть самые скупые слова любви. -  Он
остановил на ней взгляд.
   - Сегодня одиннадцатое марта, и  смею  предположить,  время  рождения
совпадает довольно точно с положенным сроком, если отсчитывать от  нашей
последней.., встречи.
   На ее глаза навернулись слезы. Она не стала их утирать.
   - Я хотела бы, чтобы они не были твоими! - негромко солгала она.
   Его спина, обращенная к ней, напряглась.
   - Ах, моя дорогая жена! А как ты клялась мне в любви во  время  нашей
последней встречи!
   Она промолчала. Эрик обернулся. И осторожно положил малышку в одну из
принесенных  колыбелей,  что  стояли  рядом  с  кроватью   Аманды.   Она
отшатнулась, когда он протянул руку, чтобы погладить ее по  волосам.  Ее
реакция не укрылась от него. Он взял сына, невзирая на вырвавшийся у нее
возглас протеста.
   - Парень спит, - сказал он.
   Положив Джемию Камерона в его колыбельку, он вернулся к ней.
   Запустив руку в карман сюртука, вытащил маленькую бархатную коробочку
и, достав из нее кольцо, взял Аманду за руку. Она  попыталась  выдернуть
ладонь, но он оказался проворнее. В  следующую  секунду  на  ее  среднем
пальце оказался великолепный изумруд в обрамлении бриллиантовых крошек.
   - Благодарю тебя, - произнес он очень мягко и  таким  тоном,  что  ее
охватила  дрожь  и  вся  душа  пришла  в  волнение.  Аманде   нестерпимо
захотелось протянуть руку и погладить его по щеке. Но  несмотря  на  всю
нежность его слов, она не осмелилась. - Я не хотел быть столь грубым  Но
тем не менее я порой мечтаю о том дне, когда снова  встречусь  с  лордом
Тэрритоном лицом к лицу. Может быть, ты забыла, но однажды я застал тебя
в его объятиях.
   Она невольно улыбнулась:
   - И спас меня от них, если я правильно помню.
   - Точно. Хотя  признаюсь,  я  не  могу  забыть,  что  ты  любила  его
Подозрения и страх часто омрачали мои сны. Но я благодарю тебя за детей;
двое здоровых малышей - это больше, чем я мог бы мечтать.
   Как бы я хотел, чтобы они родились дома...
   - Ты сам отослал меня сюда...
   - Да, а теперь привезу обратно. Однако, Аманда, ты должна  поклясться
мне, что больше не предашь мое дело.
   - Я не предавала твое дело...
   - Я спрашиваю на будущее.
   Она опустила голову, чувствуя,  что  сейчас  расплачется.  Он  всегда
оказывался рядом, когда она в нем нуждалась, даже во время родов!
   Но он не верит ей, а она не знает, как преодолеть это недоверие.
   - Я не предам тебя, клянусь, - тихо произнесла она.
   Он провел кончиками пальцев по ее щеке. И хотел  что-то  сказать  Она
отвернула голову.
   - Таковы парадоксы семейной жизни, не правда ли? Когда ты любил меня,
я тебя не любила. Когда же полюбила я, ты перестал меня  любить.  Ничего
не осталось, так ведь?
   Он уронил руку и отошел  от  кровати.  Она  услышала,  как  открылась
дверь, но на пороге он замешкался.
   - Нет, кое-что осталось, - сказал он. Она  вскинула  на  него  глаза.
Кобальтовый огонь его взгляда обжег ее, проник в кровь, в самую  глубину
ее существа. - Здесь ты ошиблась.  Я  полюбил  вас,  миледи,  с  первого
взгляда и никогда не переставал любить.
   Дверь захлопнулась. Аманда осталась одна.
 
Глава 17 
 
   Прошло  несколько  дней,  прежде  чем  Аманда  увидела  Эрика  снова.
Бодрствуя, она без конца размышляла над его словами, но усталость  часто
брала свое.
   У нее были дети.., и Эрик. И он даже сказал, что любит ее, что всегда
любил. Но достаточно ли  этого?  Он  приехал  за  ней,  но  Аманда  была
уверена, что он ей все еще не доверяет.
   И она сторонилась его. Она узнала, что он приходит посмотреть на сына
и дочь, так как Даниелла сообщала ей об этом.
   Они собирались отплыть  домой  первого  апреля.  Эрик  хотел  прибыть
вовремя, к началу летней кампании, и воевать в течение лета  и  осени  -
если их неоперившееся государство продержится так долго.
   Иногда Аманду пугало, что она повезет  детей  в  страну,  где  льется
кровь.
   Близнецам исполнилось уже две недели, когда, проснувшись  утром,  она
обнаружила в комнате Эрика; он качал  колыбельку  и  с  серьезным  видом
рассматривал Ленору. Почувствовав  на  себе  ее  взгляд,  он  обернулся.
Рассветные сумерки скрывали выражение  его  лица,  но  вид  у  него  был
суровый, такой же, какой частенько бывал у Джемии.
   - Дата нашего отъезда остается прежней - первое апреля. Надеюсь, тебя
это устраивает?
   Аманда кивнула, пожалев, что он застал ее врасплох.  Ее  волосы  были
спутаны, рубашка съехала набок, приоткрыв одно плечо.
   Ей ужасно захотелось выглядеть  более  достойно,  более  красиво.  Он
сказал, что любит ее. Но они по-прежнему далеки друг  от  друга,  словно
незнакомцы, встретившиеся под  грохот  артиллерийской  канонады  и  звон
клинков.
   Она выскользнула из кровати и, подойдя к  нему,  дотронулась  до  его
руки.
   - Эрик, может быть, вам не стоит возвращаться?
   - Что? - Он развернулся, удивленно  уставившись  на  ее  пальцы.  Она
уронила руку - Я просто  подумала..,  может  быть,  нам  лучше  остаться
здесь, во Франции. Мы переживем трудные времена. Нам  не  так  уж  много
надо...
   - Ты совсем потеряла рассудок? - спросил он.
   Отступив назад, Аманда покачала головой:
   - Я боюсь!  Посмотри  на  мощь  британской  армии.  Они  в  состоянии
присылать все  новые  и  новые  подкрепления!  За  них  воюют  гессенцы,
пруссаки и другие наемники. Колонии...
   - Соединенные Штаты Америки, - поправил он ее очень мягко, но  сквозь
зубы.
   - Мы не можем заплатить собственным войскам!  -  воскликнула  она.  -
Эрик, если мы проиграем войну...
   - Мы?
   - Прости?
   - Ты сказала "мы", любимая. Ты стала частью этого "мы"?  Ты,  значит,
перешла на другую сторону?
   Она вздохнула, не доверяя его интонации. Она чувствовала себя  крайне
неловко, стоя босиком в тонкой шелковой рубашке, измятой после сна. Эрик
же был полностью одет: в мундире, низко надвинутой на глаза треуголке  с
кокардой и плюмажем, в бриджах, туго обтягивающих мускулистые  бедра,  в
накидке, подчеркивающей ширину его плеч.
   Ее слегка зазнобило. Он не подойдет сейчас к ней - судя по всему, она
ему неинтересна, - но Аманде вдруг отчаянно захотелось  забыть  прошлое,
гнев и ненависть, и броситься в его объятия. Хотя  бы  для  того,  чтобы
почувствовать их тепло.
   Она заставила себя сдержанно и печально улыбнуться:
   - Ты как-то назвал меня изменницей.  Что  ж,  сэр,  если  я  была  на
стороне британцев, то в то время меня нельзя было считать изменницей, не
то что ныне. За колонии ли я теперь.., простите,  за  Соединенные  Штаты
Америки? Да, я за них! Но не благодаря вам, лорд Камерон.
   У вас нет того замечательного дара убеждения, которым столь счастливо
обладает мистер Франклин.  Я  очень  хочу,  чтобы  американцы  победили.
Просто...
   - Просто ты сомневаешься, что они смогут победить, так?
   Она покраснела и чуть наклонила голову.
   - Я не знала раньше, до этих  последних  дней,  что  такое  любить  и
оберегать. А теперь я боюсь.
   Эрик какое-то время молчал.
   - Насколько мне известно, мадам, англичане пока не воюют с детьми.  Я
должен вернуться. Ты это знаешь. Тебе с самого начала были известны  мои
принципы и то, как глубоко я в них верю.
   - А ты знал мои убеждения, - мягко напомнила она ему.
   - Я только никогда не думал...  -  Эрик  оборвал  сам  себя,  покачав
головой. Он никогда не думал, что она зайдет  так  далеко,  что  предаст
свой собственный дом.
   - Я уже сказала, что я не...
   - Давай не будем обсуждать...
   - Если мм не будем обсуждать это, тогда нам вообще не о чем говорить!
   Он  застыл.  В  какое-то  мгновение  Аманде   показалось,   что   его
самоконтроль сейчас рухнет. Что он схватит ее, вопьется в губы, как  это
бывало в прошлом Тогда он не терял времени даром. Она молилась, чтобы он
прикоснулся к ней.
   Но Эрик сдержался. Вместо этого он низко поклонился:
   - Я оставляю вас заботиться о наших детях, мадам.  Не  забудьте,  что
вам вскоре надо быть готовой к отъезду.
 
*** 
 
   Аманда услышала щелканье кнута возницы и поняла, что покидает Версаль
навсегда. Было больно оставлять Франклина и графа, которые  были  всегда
добры к ней, об остальном же она не жалела.  Нетерпеливое  волнение  уже
горело в ее сердце. Она всей душой рвалась домой.
   Казалось, мягкий речной ветерок уже шумит в ее крови. Она  почти  как
наяву чувствовала тепло солнечного дня, видела осенние листья,  красивым
ковром устилающие землю и  плывущие  по  реке.  Ей  виделись  конюшни  и
коптильня, ноздри щекотал аромат