а почувствовала, как горячая жидкость разлилась из какого-то невидимого места глубоко внутри ее живота к конечностям, делая их слабыми и беспомощными. К своему ужасу, она заметила, что ее сосок затвердел и напрягся под его пальцами. Она больше не могла сдерживать трепет, а ощущение жара усиливалось и пугало ее. От всего этого у нее закружилась голова, и ей показалось, что сейчас ее конечности парализует, и она потеряет способность соображать. Прежде чем она что-нибудь поняла, у нее вырвалась отчаянная мольба, еще более берущая за душу из-за прерывистого шепота:
     - Пожалуйста...
     К ее огромному удивлению и облегчению, он прекратил пытку немедленно. Она приоткрыла глаза и увидела, что он лежит, облокотившись, его губы искривились в легкой усмешке, глаза изучали ее.
     - Итак, жена, - прошептал он, - ты умоляешь меня. Это хорошо. Есть надежда, что мы сможем жить в мире.
     Эрин опять закрыла глаза, не обращая на него внимания. Она чувствовала на себе его взгляд и, не открывая глаз, спокойно спросила:
     - Теперь ты можешь меня развязать?
     Олаф поднялся, чтобы освободить ее, а она все еще не открывала глаз. Она не хотела смотреть на его тело, тугой живот с золотистыми волосками внизу. Она затаила дыхание, чтобы не чувствовать запаха его чистого мужского тела.
     Руки упали на постель, когда Волк отвязал запястья. Он отодвинулся, и Эрин, наконец, открыла глаза. Нордическая синева, казалось, пронизывала ее, она посмотрела на свои запястья и потерла их.
     - Почему ты так сильно ненавидишь меня? - спросил он строго.
     - Ты - викинг, - сказала она коротко, но вдруг вспомнила, что сидит голая, и попыталась как бы случайно натянуть на себя одежду. По его смешку она поняла, что ее движение замечено, но он не остановил ее.
     - Но это ведь не все, - сказал он.
     Эрин пожала плечами, все еще не глядя в его сторону.
     - Мы встретились однажды, Повелитель Волков, и это была отнюдь не встреча друзей. У меня сложилось о тебе определенное представление.
     - Нет, ты собиралась помочь одному из ненавистных тебе викингов у ручья, пока не поняла, что это я. Я повторяю, почему ты ненавидишь меня!
     - Потому что ты убил мою тетю! - взорвалась Эрин, посмотрев на него гневно.
     - Я никогда не убивал женщин, - сказал он твердо. Эрин почувствовала, что готова разрыдаться, но не могла позволить, чтобы он увидел ее плачущей.
     - Клоннтайрт, - сказала она грубо и горько, - король Клоннтайрта был моим дядей. Бриджит была королевой. Он поднялся с постели.
     - Я не убивал твою тетю. Я никогда не убивал женщин и не позволял этого своим людям.
     - Да, - сказала Эрин резко, - твои люди не перерезали их глоток. Они просто напали на них, и им не оставалось ничего более, как предпочесть смерть.
     - Ты заблуждаешься, маленькая дрянь, - сказал он бесстрастно.
     - Заблуждаюсь! - В порыве отчаяния и ярости, которые кипели в ней, она забыла про свое положение, вскочила и гневно посмотрела на него через кровать.
     - Я видела, что ты сделал, Олаф...
     С поразительной быстротой и проворством он перешагнул через кровать и, схватив за запястья, швырнул ее, прежде чем она закончила фразу. Придавленная его телом, ощущая обжигающий лед его взгляда, она могла только отодвинуться и молиться Богу, которому поклонялась Беде, чтобы не расплакаться.
     - Пожалуйста, - приказал он, - продолжай.
     Она закрыла глаза и сглотнула, мечтая о том, чтобы он оставил ее в покое. Она чувствовала тяжесть его бедер, его член обжигал мягкую кожу на внутренней поверхности бедер.
     - Я была там, - прошептала она, - я была в Клоннтайрте.
     Казалось, его голос смягчился:
     - Я не убивал твою тетку, - повторил он. Эрин снова сглотнула.
     - Она зарезала себя, потому что ты пришел... и... я видела...
     - Что? - Голос его звучал тихо, но властно, и ему нельзя было не повиноваться.
     - Мойра... женщина, которую я хорошо знала. Ее изнасиловали.
     - Как, ты сказала, ее звали?
     - Мойра.
     Он помолчал мгновение, не ослабляя хватки, потом холодно произнес:
     - Я уверяю тебя, что не трогал этой ирландской женщины. Если ты была там, то должна знать это. - "Взять женщину, испуганную, кричащую женщину, когда Гренилде была еще жива? Нет", - подумал Олаф гневно. - Я говорил тебе, что не соблазняюсь холодными девственницами.
     Эрин опять взглянула на него, стараясь не моргать. В его голосе и глазах чувствовалось презрение. Она молилась, чтобы слезы не выдали ее слабости. Может быть, какое-то время он и не соблазнится ею. Его хватка и его близость рождали дикий пронзительный звук внутри нее, давивший на уши. Этот звук чуть не лишал ее сил, перед глазами заметались черные тени. Она все еще пыталась остановить дрожь, металась по кровати, заставляя себя говорить, так как чувствовала, что скоро онемеет язык.
     - Возможно, Норвежский Волк, ты не был среди нападавших собак. Но Клоннтайрт был взят по твоему приказу, это твои люди обесчестили бедную Мойру.
     - Король Клоннтайрта мог бы и сдаться, - прервал Олаф, - всех бы их пощадили. Когда происходят сражения, людям обычно делают больно, а иногда еще и убивают. К несчастью, иногда затрагивается и чья-либо невинность.
     - Сдаться! - завопила Эрин. - Клоннтайрт принадлежит моему дяде...
     - Весь мир воюет, - огрызнулся Олаф раздраженно. - Тот, кто сильнее, завоевывает других.
     Негодование бурлило в Эрин вместе с непрекращающейся дрожью. Эрин повернулась к мужу, чтобы ударить, но остановилась в ужасе, так как увидела, что его лицо расплывается в улыбке. Он был абсолютно уверен в своем превосходстве, и все, что она могла сделать, - это еще более сблизить их тела, яснее ощущать его плоть.
     Эрин сомкнула челюсти, посмотрев на него так обжигающе своими изумрудными глазами, что могла бы превзойти солнце.
     - Тогда скажи мне, Повелитель Волков, - язвительно холодно проговорила она, - что происходит, когда встречаются враги равной силы?
     - Тогда, - быстро ответил Олаф, - люди приходят к компромиссу. Например, как я и твой отец.
     - Запомни свои собственные слова, викинг, - прошипела она, - ты пришел к компромиссу с моим отцом, но не со мной. - Эрин замолчала, испуганная стуком в дверь.
     Нахмурившись и смутившись, Олаф произнес:
     - Войдите.
     Эрин в ужасе широко раскрыла глаза. Они опять умоляли его. Униженность в ее глазах напомнила ему, что его ирландская жена обнажена. Оп освободил ее и резко скомандовал:
     - Ждите.
     Эрин зарылась в меха. Олаф сорвал льняную простынь с кровати, обернулся ею и пошел открывать дверь. Маленький человек, низкорослый для норвежца, подошел к Олафу и посмотрел через его плечо на Эрин, по-детски оскалившись.
     - Ваша ванна, лорд Олаф, - сказал гномоподобный человечек.
     - Принеси, - приказал Олаф.
     Гном отступил. Двое слуг вошли с тяжелым металлическим чаном, за ними следовали зардевшиеся девушки, которые наполнили его горячей водой. Войдя в покои, они не посмотрели ни на Олафа, ни на Эрин. Маленький мужчина остановился сзади, расставляя стеклянные бутылочки на большом деревянном сундуке около двери.
     - Мне помочь вам, мой лорд?
     - Нет, - сказал Олаф, оборачиваясь к Эрин. - Эрин, это Риг. Риг, моя жена Эрин. Риг выполнит все, что ты захочешь.
     Маленький человек подошел к ней со своей заразительной улыбкой, и Эрин заметила, что она улыбается в ответ.
     - Да, моя леди, если тебе что-нибудь понадобится, я к твоим услугам.
     - Спасибо, - прошептала Эрин, прижимая одежду к груди.
     Олаф, будто бы забыв про нее, сбросил простыню и опустился в горячую воду со вздохом, его глаза закрылись. Эрин, нервничая, смотрела на него, затем осторожно сползла с кровати, бросилась к сундуку, где лежало ее белье, и начала копаться в нем. Она была уверена, что свободна, но вдруг ощутила затылком, что муж смотрит на нее. Она быстро обернулась и заметила его взгляд.
     - Подойди, - приказал он, - я хочу, чтобы ты потерла мне спину.
     - Ни за что! - ответила она резко.
     И вскоре пожалела об этих словах, потому что он выбрался из чана, намочив пол, и приблизился к ней. Она попятилась, но убегать было некуда. Он схватил ее за плечи.
     - Леди, ты искушаешь судьбу. Когда я был тяжело ранен, ты издевалась надо мной, и ты еще меня называешь варваром. Мне кажется, я слишком снисходителен к тебе, принцесса Тары. Таким образом, я считаю необходимым кое о чем договориться, или мне придется отказаться от намерения быть сдержанным с ирландцами. Я взял тебя в жены только по политическим соображениям. Если ты будешь хорошо себя вести, тебя оставят в покое. Мы говорили о компромиссе. Принцесса, ты явилась предметом соглашения, однако это обстоятельство тебя страшно огорчило. Но если ты останешься такой же злобной сучкой, ты будешь проводить дни и ночи как пленница, связанная. Тебе понятно? Я, кажется, хорошо изъясняюсь по-ирландски.
     Эрин была потрясена, ее платье намокло от соприкосновения с его телом, но она довольно долго выдерживала его взгляд. Как ей больно было уступать ему, ощущать его превосходство и свою беспомощность! Несмотря на то, что она была сильной женщиной, ее сила по сравнению с ним была как нежное дуновение ветра против арктического урагана.
     - Я понимаю, что ты говоришь, - сказала она, заскрежетав зубами.
     Их глаза встретились - норвежский лед и пламень изумрудной Ирландии. Потом его пальцы крепко сжали ее плечи, и она пробормотала гневно:
     - Я помою твою чертову спину.
     Его лицо расплылось в улыбке, глаза подобрели.
     - Сначала мне необходим массаж.
     - Массаж, - повторила она рассеянно, нахмурившись, и мороз пробежал у нее по спине. Интересно, какие новые унизительные приказы он ей готовит?
     - Массаж, - повторил он медленно, улыбаясь и вытираясь полотенцем. Он отпустил ее, уверенный, что какое-то время она будет безропотно выполнять его приказания.
     - Крайний сосуд на сундуке... принеси его.
     Эрин выпрямилась, прошла через всю комнату и глубоко вздохнула, словно имела дело с капризным ребенком. Вернувшись, она протянула пузырек, стараясь находиться как можно дальше.
     Олаф покачал головой.
     - Он понадобится тебе, - сказал он нежно, его глаза под опущенными ресницами продолжали обжигать ее холодом. Она понимала, что он наблюдает за ней, и постаралась скрыть возмущение и остаться спокойной и бесстрастной.
     - Там находится специальное масло, добытое моими братьями-"варварами" на юге континента. У него приятный запах, и оно оказывает расслабляющее действие на мышцы, если втирается нежными пальцами. Я весь напряжен. Трудно заснуть рядом с женщиной, которая мечтает тебя поскорее прикончить.
     - Ты спал очень хорошо! - огрызнулась Эрин.
     - Неужели? Все же мои мышцы ноют. Он повернулся к ней спиной и растянулся на кровати. Эрин растерянно посмотрела на него.
     - Ну?
     Эрин приблизилась к нему и осторожно присела на кровать. Она вынула пробку, налила немного масла ему на спину и, чуть-чуть поколебавшись, начала размазывать масло по его спине, невольно восхищаясь сильным бронзовым телом и упругими мускулами. От тонкого запаха масла у Эрин закружилась голова, но она старалась не показывать своих чувств.
     Она натерла его плечи, впадину между лопаток, слегка поеживаясь, когда его мышцы задвигались под ее рукой, потом перевела руки ниже, туда, где его тело суживалось, к тонкой талии. Затем она убрала руки и собралась встать.
     - Я помассажировала твою спину.
     Он дрогнул, его глаза широко раскрылись, и он схватил ее за запястье, прежде чем она успела встать. Он улыбнулся. Это была язвительная улыбка, не коснувшаяся его глаз.
     - Ты отлично это делаешь, - прошептал он вежливо, растягивая слова, его речь становилась похожа на предостерегающее мурлыканье. - Мне так понравилось, что я хочу, чтобы ты продолжила.
     Эрин вспыхнула, не в силах подавить свое возмущение.
     - Будь счастлива, - предупредил он мягко, - что это все, о чем я тебя прошу.
     Эрин так крепко сжала зубы, что ей стало больно, но она все же вылила еще масла на его ноги с выступающими тонкими венами, стараясь не смотреть на его ягодицы. Она растерла его икры, заметив, что они такие же сильные и крепкие, как и другие части тела.
     Ее пальцы двигались решительно, слегка подрагивая, когда она пыталась заставить себя тереть нежно, и вот она добралась до колен. Там она остановилась, думая закончить, и не заметила, как Олаф приподнялся на локте и обернулся.
     Она почувствовала его взгляд и посмотрела на него. Он язвительно улыбался.
     - Пожалуйста... продолжай.
     Чтобы он не заметил ее дрожи, она приняла суровый вид. "О Боже, как ты допустил это?" Сделав над собой усилие, она коснулась его тела снова, тела, которое она ненавидела всем своим сердцем и которое, несмотря ни на что, было красивое, крепкое и завораживающее.
     - Там... - Она снова поднялась, но он быстро схватил ее за руку.
     - Еще не все.
     Эрин злобно посмотрела на него.
     - Дальше я не буду, викинг.
     - Ты будешь делать так, как я скажу, принцесса. Она стояла молча, но упрямо не слушаясь его, не думая о том, чем может для нее обернуться ее непослушание.. На этот раз он не сделал ничего. Он опять улыбался.
     - Запомни, жена, все происходит так, как я говорю.
     Эрин тяжело вздохнула и села снова, желая только, чтобы он не был привередливым и изощренным, хотя, наверное, все викинги были такими. Она закрыла глаза, когда дотронулась до его ягодиц и почувствовала, какие они крепкие и сильные. Вдруг он перевернулся, внезапно переместив ее пальцы на свой член. Казалось тот жил своей собственной жизнью. Он пульсировал и становился горячим и громадным при ее легких касаниях. Она знала, что покраснела, но не хотела, чтобы он получал удовлетворение от ее реакции.
     Олаф разразился смехом.
     Ее одолевало искушение: хотелось бить его, причинять ему боль, какую он причинял ей, унижая. Ее руки, казалось, наливались силой, и она опустила ресницы, переместив руки опять вниз. Но прежде, чем она подавила бешеный и неразумный порыв злости, он резко сказал, предупреждая:
     - Смотри у меня, ирландка, Я требую от тебя только то, что ты сможешь сделать.
     Эрин напряглась и постаралась взять себя в руки, вонзая ногти в ладони, ненавидя и его, и себя. Если бы у нее был хоть один шанс на победу...
     - Будь очень осторожна, милая сучка, - мягко перебил он ее размышления, - теперь ты в моих руках, и я отнюдь не слаб и не ранен, и не обезумел от сражений и боли. Если ты причинишь мне боль, я отвечу.
     Она сделала усилие, чтобы не броситься на него с кулаками, но разжала пальцы и принялась массировать ему грудь, ощущая золотистые волоски под кончиками своих пальцев. Она перевела руки на бедра и судорожно сглотнула, когда почувствовала шрам от раны, длинный белый рубец. Она не могла заставить себя прикоснуться к нему, так как ей больно было вспоминать его страдания и свою жестокость. Он выздоровел чудесным образом, но в этом есть и ее заслуга. Она промыла и перевязала рану с целебными травами и глиной. Она доставила ему мучения, да, но она и помогла ему.
     И тогда, в течение того нескончаемого дня у ручья, она чувствовала его, как мужчину, и это пугало ее. И когда ей удалось убежать, она не могла подумать, что когда-нибудь, хоть через тысячу лет, она будет касаться его тела снова, замирая от страха, ощущать его плоть, и уж совсем не могла предположить, что окажется обнаженной рядом с ним, в таком зависимом от него положении.
     Она отдернула руки снова, положила их на колени и застыла. Она больше не прикасалась к нему, но продолжала ощущать его, и то, что ощущала, было похоже на сталь. Он был силач... победитель. Все это он ей как нельзя лучше доказал.
     - Спасибо, - прошептал он тихо, с заметными нотками издевки.
     Эрин быстро встала и отошла от кровати к закрытому ставнями окну. На этот раз Олаф не остановил ее.
     Она стояла к нему спиной и слышала его тихие шаги по комнате: он начал одеваться. Но она была уверена, что он не сводит с нее глаз.
     Нежный запах сандалового дерева стоял в опочивальне, приятный мужской запах-запах, который всегда будет напоминать ей о нем.
     Он снова тихо заговорил:
     - Я действительно не хочу, чтобы ты страдала, просто я хочу, чтобы ты меня поняла, я не желаю, чтобы моя жизнь была испорчена ненавидящей и злобной женщиной. У меня нет времени уделять внимание твоим мелочным мечтам о мести. Мне жаль, что твоя тетя умерла. Но я не должен извиняться за то, что я викинг. Я решил теперь быть созидателем, а не разрушителем. Жаль, что судьба нас теперь соединила. Знай, все, чего я желаю-чтобы ты стала разумной королевой. Судьба распорядилась так, и по ее воле ты сейчас находишься здесь. Примирись с тем, что ты моя жена - моя собственность, и ты заживешь мирно, без тревог.
     - Я была воспитана ирландской женщиной. Законы Брегона не предписывают мне быть собственностью мужчины. Как я могу примириться с этим?
     Ее голос звучал спокойно и тихо, и в нем слышались печаль, отчаяние и гордость.
     Олаф почувствовал одновременно и жалость, и восхищение.
     - Потому что ты должна. Законы Брегона ничего не значат для меня. Я - мой единственный закон. Но все же мне не хочется причинять тебе боль.
     - Если ты желаешь мирного сосуществования, почему ты так унижаешь меня? - спросила она тихо.
     - Странно, - произнес он, - что ты меня об этом спрашиваешь. Было время, ирландка, когда ты обошлась со мной гораздо хуже... И ты продолжаешь вынашивать планы, как бы прикончить меня. Пусть это только мечты. Но я не собираюсь мстить тебе, я верю, что будет лучше для тебя, если ты побыстрее поймешь, что все равно не сможешь обхитрить и победить меня. У меня нет времени на шутки. Есть люди, которым не по душе наш союз. Дублин и ирландские города будут подвергаться набегам тех, чья вера не такая, как у твоего отца, и не такая, как у меня. Будет много боев, потом придется восстанавливать города. Ты должна понять, что, если будешь перечить мне, с тобой будет другой разговор. - Он замолк на минуту, но она не отвечала. - Я прикажу слугам приготовить ванну для тебя.
     - Моя сестра... - начала Эрин.
     - Ты увидишь свою сестру позже, - перебил он:
     - Я пришлю к тебе девушку, которая, я уверен, тебе понравится.
     Эрин слышала, как закрылась за ним дверь, но продолжала смотреть отсутствующим взглядом в окно, чувствуя попеременно то отчаяние, которое грозило задушить ее, то ярость, вызванную бессилием перед врагом, преследовавшим ее насмешками, желающим показать, кто здесь хозяин. И она хотела, чтобы он не казался ей одновременно таким умным, ловким, властным и красивым. Было бы легче ненавидеть его, если бы он не был так уверен, что не убил ни одной женщины.
     Раздался стук в дверь.
     Эрин рассеянно произнесла:
     - Войдите.
     Она размышляла, как сложится ее жизнь и чем она будет заниматься в этом норвежском замке.
     Эрин залилась румянцем, когда вспомнила, что ее платье мало что прикрывает, но Риг занялся своими обязанностями, наблюдая за вносом чана для нее. Когда комната опустела, Риг, улыбаясь и покачиваясь, мягко сказал:
     - Если тебе что-нибудь понадобится, моя леди, позови меня. Хорошо?
     - Хорошо, Риг, - сказала мягко Эрин. - Спасибо.
     Она улыбалась маленькому человечку, не сознавая еще, что приобрела первого верного друга в Дублине. Он заглянул в ее прекрасные глаза, заметил страдальческую добрую улыбку. Он был очарован ею. "Олаф - счастливчик, - подумал Риг. - Он женился по договору, но неожиданно получил прекрасную жемчужину".
     - Твоя служанка идет, - прошептал Риг, внезапно покраснев от удовольствия при виде ее улыбки. Раскланявшись, он закрыл за собой дверь.
     Эрин вдруг почувствовала, что у нее раскалывается от боли голова. Слишком много событий за такое короткое время.
     Она осталась одна, смутно надеясь, что когда-нибудь она победит того самого мужчину, во власти которого теперь находится. Мужчину, которого она не слишком интересует, но который желает пос