й придут через минуту, солдат. Мисс Уоррен, следуйте за мной.
   Только тут Тила заметила, что вся залита кровью. Ноги у нее  подкосились,
однако она последовала за Брэндейсом - быстрым, серьезным,  сосредоточенным.
Он мгновенно замечал всех - семинолов и белых, - кто лежал на земле.
   Девушка остановилась над воином.
   - Этот мертв, - сказал  Брэндейс,  однако  Тила  пощупала  пульс.  Доктор
оказался прав. Они двинулись дальше.
   Два солдата были ранены в ноги. У одного пуля прошла навылет,  у  другого
застряла. Третьего ранили в живот. Брэндейс дал ему виски.
   - Ему не выдержать дороги до форта Брук, - тихо  объяснил  он  Тиле,  как
только они отошли. Девушка судорожно  вздохнула.  Доктор  сжал  ее  руку.  -
Многие из них выживут. Мы продолжим поиск. Ясно?
   Она кивнула и последовала за ним.
   Верный своему слову, доктор останавливался и помогал индейцам.
   Тила  внезапно  осознала,  что  больше  не   слышит   выстрелов.   Стычка
закончилась. Мертвые и раненые лежали в высокой траве и под деревьями.
   Наложив  жгут  молодому  солдату,  который,  несомненно,  потеряет  ногу,
девушка  поднялась.  Юноша  открыл  глаза,  попытался  улыбнуться,  но  боль
исказила его лицо. Он посмотрел на Брэндейса.
   - Мы просто шли в патруле, надеясь застать врасплох несколько индейцев, и
напали на них неожиданно. А они так же неожиданно  отделали  нас.  О,  прошу
прощения, мэм. Я ведь не умер, а,  док?  -  Он  все  же  улыбнулся.  -  Нет,
наверное, нет. Таких рыжих волос у ангелов не бывает, правда?
   - Ты не умер. - Тила присела и взяла его за руку.  -  У  тебя  все  будет
хорошо. Доктор Брэндейс обработал твою  рану,  а  в  госпитале  как  следует
займутся тобой.
   Он кивнул:
   - Все будет хорошо, - и закрыл глаза.
   - Виски по-прежнему самое лучшее средство из всех, что я знаю.  -  Доктор
Брэндейс поднялся, и взгляд его устремился на следующего раненого.
   Тила тоже встала. Сердце у нее щемило. Она была  потрясена  и  растеряна.
Пальцы онемели, голова кружилась.
   Девушка постаралась овладеть собой. Вдруг взгляд ее упал на  яркое  пятно
возле дерева. Нахмурившись, она устремилась вперед. Там спиной к  ней  лежал
семинол в темных бриджах, в рубахе с ярким рисунком и в высоких  сапогах  из
оленьей кожи. Кровавое пятно расплылось по его спине.
   Подавив  рыдание,  Тила  бросилась  к  нему,  опустилась  на   колени   и
потянулась, чтобы убрать густые черные вьющиеся волосы с его лица.
   Слава Богу! Она с облегчением вздохнула. Это не Джеймс, хотя тоже метис с
тонкими чертами лица. Воин, тяжело раненный в левое плечо, еще дышал.
   Девушка хотела позвать доктора Брэндейса,  но  слова  замерли  у  нее  на
губах.
   Из-за деревьев к ней направлялся  Джеймс.  Он  простоял  там  все  время,
наблюдая за Тилой. Его коричневые бриджи и зеленая рубашка были  неразличимы
на фоне земли и травы.
   Листва шелестела на ветру, казалось, напевая какую-то  песню,  пока  Тила
смотрела на него -  высокого,  сильного,  стройного.  Ей  до  боли  хотелось
прикоснуться к этому человеку, могучему, способному бросить вызов всей армии
белых и противостоять любому воину-семинолу. Его лицо  выражало  неукротимую
решимость.
   Джеймс подошел к девушке, которая смотрела на него, но не могла двинуться
с места.
   Не дотронувшись до Тилы, он присел на корточки возле раненого воина.
   Девушка облизнула пересохшие губы.
   - Доктор Брэндейс очень опытный. Он лечит семинолов так же, как и белых.
   - Ш-ш-ш, присядь. - Настороженно взглянув на берег, где  все  еще  стояли
солдаты, Джеймс тщательно осмотрел воина. Тот очнулся от его  прикосновений,
и Джеймс, быстро приложив палец к губам, что-то сказал ему. Воин кивнул.
   Тила подавила крик и отвернулась, увидев, что Джеймс  проник  пальцами  в
рану и вытащил пулю.
   - У тебя есть сера. Дай мне.
   Удивленная, девушка тотчас подала Джеймсу маленькую бутылочку с серой,  и
он насыпал ее на рану.
   Раненый не издал ни одного звука, и Тила поняла, почему он  молчит.  Воин
потерял сознание.
   - Брэндейс позаботился бы о нем,  -  прошептала  девушка.  -  Он  хороший
человек. Даже среди военных есть хорошие люди!
   - Я и не отрицаю  этого.  -  Джеймс,  разорвав  свою  рубаху  на  полосы,
перевязал воина. Делая это, он все так же внимательно наблюдал за солдатами.
   - Ты должен оставить его...
   - Я не могу оставить его. Это Йохола, известный белым как  Томас  Артейн.
Он поклялся, что скорее умрет, чем покинет родину.
   - Но...
   - Твой добрый военный доктор  заштопает  раненого  и  отправит  на  запад
вопреки его воле. Оставь эту тему и объясни, какого черта ты делаешь здесь?
   - Я...
   - Я же велел тебе уехать отсюда, покинуть Флориду!
   - Это не так просто...
   - Это очень просто, - отрезал  он.  -  Что  за  игру  ты  ведешь?  Стычка
произошла совершенно случайно: солдаты не стремились к ней и индейцы тоже. А
что, по-твоему, произошло бы с тобой в серьезном бою? Что, если  бы  индейцы
стали при тебе уничтожать солдат?
   - Я хотела помочь...
   - Черт побери! Ты не можешь помочь! Ты не имеешь  никакого  отношения  ко
всему этому. Отправляйся домой!
   - Ты же остаешься, - с вызовом заявила она. - Вот и я так решила.
   - Ты уедешь!
   Девушка  покачала  головой,  внезапно  осознав   неуместность   подобного
разговора.
   - Ты должен поскорее уйти, - сказала она. Джеймс горько усмехнулся:
   - Мне известно, что ходят слухи  о  том,  что  я  помог  бежать  семистам
индейцам, а перед этим похитил белую девушку и творил с ней Бог знает что.
   - Никто не верит этому...
   - Кое-кто верит.
   - Ты должен уйти! - настойчиво повторила Тила, понимая, что он Прав.
   Джеймс сердито погрозил ей пальцем:
   - Это ты должна уйти. И будь уверена, я позабочусь об этом.
   - Замолчи, Джеймс, это глупо. Нельзя, чтобы тебя схватили  в  самой  гуще
схватки.
   - Но я и так в самой гуще, - заметил он. - И  здесь  мы  явно  по  разные
стороны.
   - Джеймс...
   - Брэндейс! - вдруг громко позвал он.
   - Тише! Что ты делаешь? Ведь кто-то наверняка услышит! - Девушка вскочила
и настороженно посмотрела, не устремились ли солдаты  на  звук  его  голоса.
Однако никто, видимо, не услышал Джеймса.
   Между тем он взвалил воина на плечо, вероятно, желая показать  ей,  сколь
ничтожна и смертельно опасна грань между двумя мирами.
   - Твой друг нуждается в помощи! - сердито воскликнула Тила.
   - Я присмотрю за ним.
   Девушка чуть не вскрикнула, когда Джеймс шагнул к ней, схватил ее за руку
и прижал к себе. Она потупилась, не желая показывать ему, что испытывает  от
его прикосновения, а особенно от того, что он жив и здоров.  Потом  украдкой
взглянула на него.
   Джеймс явно злился и, возможно, презирал ее.
   - Отпусти меня. Иди и займись своим другом!
   - Я, конечно, займусь им, но также и вами, мисс Уоррен. Проклятие!  Держи
свою прелестную белую попку в Симарроне  или  вообще  убирайся  из  Флориды,
иначе я займусь тобой. Предупреждаю тебя: больше  никогда  не  появляйся  на
поле битвы.
   - Но, Джеймс...
   - Помни: белые не всегда побеждают в сражениях, а меня может не оказаться
поблизости. Хорошие или плохие индейцы захватят тебя и убьют!
   Он отпустил ее руку, но глаза его угрожающе  полыхали.  С  этими  словами
Джеймс скрылся за деревьями.
   И Тила осталась одна.

Глава 12

   Когда сторожевой корабль подошел к причалу Симаррона, Тила вдруг  поняла,
что  вновь  совершила  опрометчивый  поступок.  У  причала   стояли   крайне
встревоженные Тара и Джаррет. Тара заключила в объятия  забрызганную  кровью
девушку.
   Джаррет, однако, не скрыл неудовольствия.
   - Тила Уоррен,  неужели  вас  нужно  держать  под  замком?  Мы  поклялись
позаботиться о вашей безопасности, а вы безрассудно рискуете собой! А ведь я
дал слово чести. Кроме того,  вы  заставили  нас  волноваться  и  до  смерти
напугали.
   - Простите, мне очень жаль! - Спрятавшись за спиной Тары, Тила  презирала
себя за трусость и глубоко раскаивалась в содеянном. - Простите, но  я  сама
так испугалась...
   - Так испугалась, что кинулась прямо в бой? - осведомился Джаррет.
   - Я.., я должна была  увидеть...  -  пробормотала  она.  Видимо,  Джаррет
понял, что девушкой руководил страх за Джеймса. Или страх найти его мертвым.
   - Что сделано, то сделано, -  устало  проговорил  он.  -  Но  когда  Джон
Харрингтон и доктор Брэндейс спустились по трапу, в голосе Джаррета  звучало
возмущение:
   - Джон!
   Джон Харрингтон покраснел.
   - Джаррет, я не собирался брать ее, честное слово не собирался.
   - А я вот очень рад, что девушка оказалась у нас  на  борту!  -  Брэндейс
пожал руку Джаррета. - Мисс  Уоррен  была  просто  незаменима.  Думаю,  наши
раненые выживут благодаря тому, что она оказала им и мне неоценимые услуги.
   - Если бы только такие услуги могли сохранить жизнь, - недоверчиво бросил
Джаррет.
   - Но все уже позади, - заметила Тара. - Тила выдержала  крещение  кровью:
посмотри на нее. Идемте в дом. - Она обратилась к девушке:
   - Ты примешь горячую ванну и выпьешь чаю с бренди. Джон, вы с нами?
   Тот покачал головой:
   - Спасибо, Тара. Мы останемся у причала почти до рассвета, позаботимся  о
раненых, а потом быстро направимся к заливу Тампа,  поскольку  многих  нужно
доставить в госпиталь в форт Брук.
   - Полевая хирургия - это лишь тактика  выживания,  не  более,  -  заметил
доктор Брэндейс. - Мисс Уоррен, позвольте сказать, что на поле боя  вы  куда
полезнее, чем ваш отец.
   Джон Харрингтон бросил на него многозначительный взгляд:
   - Такое может сказать лишь  тот,  кто  хочет  попасть  под  трибунал  или
получить пулю в спину.
   Это ничуть не обескуражило Брэндейса.  Он  наклонился  и  поцеловал  руку
Тиле.
   - До свидания, прекрасная леди.  Если  когда-нибудь  надумаете  помочь  в
уходе за нашими бедными ранеными, буду очень рад снова поработать с вами.
   - Благодарю вас. - Тила испытывала  к  нему  глубокую  признательность  и
никак не предполагала, что кто-то в этот день заставит ее улыбнуться.
   - До свидания, дорогая, береги себя. - Джон приблизился  к  ней.  Девушка
закрыла глаза, когда он запечатлел у нее на лбу целомудренный поцелуй.
   - Милости прошу к нам, господа, если  у  вас  появится  время,  -  сказал
Джаррет мужчинам.
   Поблагодарив его, те вернулись на корабль.
   - Пойдем. - Тара взяла Тилу за руку и направилась к дому. Джаррет, стоя у
причала, задумчиво смотрел на реку и корабль.
   Тилу охватила дрожь. Теперь, когда все кончилось, она не понимала, отчего
это - то ли от ужасов, увиденных ею, то ли потому, что там появился  Джеймс.
А что, если она чем-то навредила ему, приехав туда? Белые военные,  знакомые
с ним, и его друзья во Флориде не верили, что он способен на предательство.
   А вот подчиненные Майкла Уоррена сделали Джеймса изгоем.
   Возле крыльца Тара усадила девушку в кресло-качалку.
   - Я велю приготовить ванну. Твое платье испорчено: пятна крови  ничем  не
вывести.
   - Не важно.
   - Да, это не важно, - согласилась Тара. - Одежда - мелочь,  а  вот  жизнь
бесценна.
   Она направилась в дом. Тила же сидела в кресле, глядя  на  закат  солнца.
Вскоре вернулся Джаррет и, бросив на девушку мрачный взгляд,  вошел  в  дом.
Встревоженная, Тила быстро поднялась, желая извиниться перед ним и объяснить
свой поступок. Не найдя его в коридоре и гостиной,  она  постучала  в  дверь
библиотеки и открыла ее.
   Сложив руки за спиной, Джаррет смотрел на угасавший в  камине  огонь.  Он
стоял в той же позе, что и его брат в тот вечер, когда Тила впервые  увидела
его. Когда девушка вошла, он не повернулся. Он знал, что это она.
   - Закройте дверь, мисс Уоррен.  -  Джаррет  скользнул  по  ней  взглядом.
Смущенная тем, что щека перепачкана засохшей кровью, она растерянно  потерла
ее.
   - Как вы относитесь к моему брату, мисс Уоррен? - спросил он.
   - Простите?
   - Вы ведете какую-то игру?
   - Прошу прощения, сэр, но  подобные  вопросы  скорее  следует  адресовать
вашему брату.
   Он покачал головой:
   - При обычных обстоятельствах - да. Но  сейчас  все  иначе.  Мой  брат  -
метис, и для него настали тяжкие времена. Его вполне может уничтожить  любая
из сторон еще до того, как все закончится.  В  лучшем  случае  ему  придется
скрываться в лесу и болотах, всецело сосредоточившись на том, чтобы  сберечь
тело и душу. Джеймс не допустит, чтобы молодая женщина, охваченная  желанием
завести мимолетную интрижку с загадочным краснокожим мужчиной, отвлекала его
от намеченной цели. Поэтому я вновь спрашиваю вас: как вы относитесь к моему
брату?
   Тилу охватил гнев. Она не  понимала,  чего  хочет  от  нее  Джаррет.  Она
прищурилась и вздернула подбородок:
   - Мои поступки не были продиктованы желанием завести мимолетную интрижку,
сэр.
   - Почему вы убежали и, как маленькая дурочка, угодили под обстрел?
   - Потому что стреляли близко от  Симаррона.  Близко  к  Дже...  Я  должна
была.., знать!
   - И стоило ли это нашей тревоги? А  вы  подумали,  что  будет,  если  это
дойдет до вашего отца? Скажите, вы получили ответы, которые искали?
   - Да! Да! Да! Я видела его невредимым. Я знаю, что он жив.
   Джаррет вздохнул:
   - Вы видели его сегодня? Девушка кивнула:
   - Другие не видели Джеймса. Он взвалил на плечо раненого друга  и  исчез.
Сам Джеймс цел и невредим.
   - Не хочу обидеть вас, но он мой брат. У меня нет выбора.
   - Он ваш брат, но при этом взрослый человек, отвечающий за свои поступки.
Я не... Джаррет улыбнулся:
   - Вы не одна затеяли это? Я знаю,  однако  боюсь  за  вас  обоих,  ибо  в
состоянии предвидеть, к чему это может привести.
   - Полагаю, что ваш брат не заглядывает так далеко.
   - А не допускаете ли вы, что ему просто нечего предложить вам? Кстати, вы
размышляли над этим? Почувствуете  ли  вы  себя  счастливой  молодой  женой,
продираясь сквозь чащу и убегая со всех ног от солдат, преследующих  вас?  А
ведь при этом вы можете носить под сердцем его ребенка!
   Типа залилась краской. К чему притворяться, что между нею и Джеймсом  нет
ничего серьезного? Джаррет застал ее с ним. Ни он, ни Тара не  осуждали  ее.
Но сейчас Джаррет говорил откровенно и резко.
   - Конечно, если бы солдаты преследовали вас, то,  заметив  рыжие  волосы,
возможно, остановились бы. Но уверяю вас, что я давно слежу за этой войной и
знаю, как она безжалостна. Семинолы ведут тяжелую жизнь. В лесах  и  болотах
жара достигает порой ста градусов .  А  на  севере
температура иногда падает ниже тридцати.  Семинолы  переходят  бурные  реки,
часто по горло в воде.
   Джаррет украдкой наблюдал за девушкой.
   - По-моему,  ваш  брат  не  стремится  продолжить  наши  отношения,  -  с
наигранным спокойствием заметила Типа.
   - А по-моему, Джеймс считает, что сейчас должен быть один, ибо быть рядом
с ним -  значит  подвергать  свою  жизнь  смертельному  риску.  Вам  следует
подумать об отъезде домой.
   - Подумаю. А здесь я больше не ко двору? Джаррет покачал головой:
   - Вам здесь всегда рады, но я хочу, чтобы вы поняли  ситуацию,  поскольку
мне страшно за вас обоих.
   - Я уже взрослая.
   Он наконец улыбнулся:
   -  Да,  взрослая  и  полная  огня.  Однако  вы  совсем  не  представляете
подстерегающих вас здесь опасностей. Для вас опасен и Джеймс.
   - Куда бы она ни вела, эта дорога, - задумчиво проговорила Тила, -  но  у
меня, похоже, нет иного выбора, как следовать по ней.
   - Ах ты, дурочка! - Эти слова прозвучали очень мягко. - Да ты влюблена  в
него!
   - Неужели?
   - Похоже на то.
   - А ваш брат? - выдохнула она.
   - Не знаю. Он все еще скорбит о жене и ребенке, страдает за  свой  народ.
Сейчас война занимает все его помыслы. Иначе и быть не может. Пока Джеймс не
совладает с собой, для него не начнется новая жизнь.
   Девушка гордо, почти с вызовом смотрела на Джаррета.
   - Ступай наверх, - сказал он. - Твоя ванна уже, наверное, готова. Смой  с
себя чужую кровь.
   Джаррет повернулся к камину, а Тила, закусив губу, поспешила наверх.

***

   В комнате она застала Тару и двух слуг - стройного  негритенка  Джейка  и
мальчика чуть постарше, ирландца Шона. Они носили огромные чайники с горячей
водой и наполняли деревянную лохань с обитыми металлом краями.
   - Достаточно, мальчики, - сказала Тара. Когда они ушли, она обратилась  к
Тиле:
   - На столике горячий чай с бренди.  Полотенца  и  мыло  возле  лохани.  -
Выходя, Тара добавила:
   - Думаю, тебе лучше побыть  сегодня  одной.  Не  спеши.  Спустись,  когда
соскучишься по общению.
   - Спасибо. - Тилу  глубоко  тронули  доброта  и  чуткость  Тары.  Девушка
подошла к ней, но, вспомнив, что она вся в крови, только повторила:
   - Спасибо.
   Тара кивнула и закрыла за собой дверь.
   Тила подошла к трюмо, стоявшему возле кровати.  Сейчас  она  походила  на
жертву убийства в театральном спектакле.  Но  она  видела  не  спектакль,  а
настоящие жертвы, настоящую и очень жестокую смерть. Коснувшись  своих  щек,
девушка вздрогнула и начала быстро раздеваться. Бросив одежду возле  камина,
она  с  наслаждением  опустилась  в  горячую  воду.  Потом,  вынув  шпильки,
погрузилась в воду с головой. Как старательно ни мылась Тила,  ей  казалось,
что этого мало. Наконец, убедившись, что кровь смыта, она опустила голову на
край ванны, над которой поднимался горячий пар.
   Крик замер у нее в горле, когда внезапно чья-то сильная  рука  зажала  ей
рот. Она  вцепилась  в  эту  руку,  пытаясь  оторвать  ее  и  посмотреть  на
напавшего.
   При виде Джеймса девушка остолбенела. Он отнял  руку  и  прижал  палец  к
губам.
   Джеймс  явно  пришел  оттуда,  где  Тила  видела  его  в  последний  раз.
Полуобнаженный, с заплетенными в косичку волосами. Нож в чехле  все  так  же
висел на боку. В руке он держал ружье.  Мокрые  сапоги  свидетельствовали  о
том, что Джеймс добирался до Симаррона по реке.
   - Что ты здесь делаешь?! - испуганно спросила  она  и  обхватила  колени,
инстинктивно желая хоть как-то прикрыть наготу.
   - Корабль Джона все еще у причала. В доме есть солдаты?
   - Нет. Даже Джон остался на корабле.
   - Почему?
   - Они собираются доставить раненых в госпиталь форта Брук.
   Джеймс подошел к столу, где Тара оставила  чайный  поднос.  Кроме  чая  с
бренди, на нем лежали пирожки с мясом и  пирожные.  Джеймс  поставил  ружье,
съел два пирожка и налил себе чаю. Быстро выпив его, он посмотрел  на  Тилу,
вернулся к лохани и опустился на колени.
   - Я очень проголодался. Издержки работы.
   - Почему ты сегодня участвовал в сражении? - спросила она.
   - Это не настоящее сражение, а стычка.
   - Какая разница? Ведь люди погибли.
   - Ты о краснокожих или о белых?
   - Обо всех.
   Джеймс покачал головой:
   - Думаю, ты не вполне понимаешь, что я живу их жизнью, ибо я  -  часть..,
всего этого. Я разделяю жизнь Джаррета и тех людей в набедренных повязках  и
перьях, которые сегодня издавали ужасные боевые кличи, тех, кто  говорит  на
другом языке, красит лица, снимает скальпы с белых солдат. Я оберегаю их жен
и детей.
   - Почему ты участвовал в стычке? - повторила девушка.
   - Потому что я был с людьми  из  группы,  которую  Оцеола  и  его  друзья
освободили из лагеря в форте Брук во второй день июня.
   - Освободили? Говорят, что Оцеола заставил кое-кого  из  них  бежать,  не
считаясь с тем, хотят они того или нет. Здесь, в доме твоего брата, я  узнаю
все слухи и новости.
   - Мне точно не известно, что именно произошло, - уклончиво сказал Джеймс.
- Я ведь не только с ними. Они редко посвящают меня в свои планы,  если  это
связано с кровопролитием, ибо прекрасно понимают мои трудности. Я прихожу на
заседания совета и высказываю мнение  как  представитель  своего,  увы,  уже
малочисленного племени, предупреждаю о предстоящих действиях белых солдат.
   - Когда-нибудь Оцеола убьет тебя. Джеймс покачал головой:
   - Ты не видела и не понимаешь его. Он  знает,  что  я  был  с  теми,  кто
направлялся на юго-запад. Когда эти люди доберутся до своих семей,