дят на память только тяжелые черты лица викинга, его поразительные глаза, глаза, которые видели ее насквозь, которые пленили ее. Никто еще не знал ее так хорошо, никто еще не возбуждал ее так сильно.
     В бешенстве она села. Он больше ее не получит, он ничего больше не получит от нее! Для него это только пустые забавы. Ему не нужна была жена, он женился, только чтобы заполучить то, что хотел. Единственное что его интересовало, это сражения и завоевания. Он играл ее жизнью как игрушкой, и он воображает, что будет диктовать ей свою волю.
     Как он наверно забавлялся, когда она умоляла его пощадить человека, которого он уже пощадил!
     Да, он обвел ее вокруг пальца, и она никогда не будет выполнять взятых на себя обязательств. Пусть даже не ждет. Бог поможет ей в этом!
     Ему не победить ее никогда. Она не знала, каким образом, но была уверена, что, в конце концов, она одержит над ним верх. Помоги, Господи, не ввергнуться в тот ад, куда он обещал ее заточить.
     Она снова почувствовала этот преследующий ее запах. Она вскочила с постели, отбросив подушку. Он отправился сражаться. С Божьей помощью может у него хватит вежливости умереть.
     Но он не погибнет. Мурашки побежали по ее позвоночнику. Она испытывала страх за других. Она боялась за короля. Но она была уверена, она просто знала наверняка, что Эрик возвратится.
     Бранясь вслух, она поспешила к двери и широко распахнула ее. Магдалина была неподалеку, полуприкрыв глаза, она нежилась на солнышке, прислонившись к дереву и наблюдая за мальчишкой, гнавшим стадо гусей. Рианон тихонько позвала ее, и она сразу же вскочила на ноги.
     - Чем могу служить, госпожа?
     - Причеши мне волосы, Магдалина. И помоги мне одеться. Побыстрее.
     - Да, госпожа.
     У Магдалины были волшебные руки, ее пальцы ловко перебирали и расчесывали волосы Рианон. Она болтала и рассказывала о том, что утро было благоприятным, когда мужчины выступили в поход.
     - Король был как всегда великолепен, правда, никто не может понять почему. Он не слишком высок, и не слишком силен, и не более внушителен, чем любой другой. Но все же он - Альфред Великий. Именно так говорят люда. Даже в других королевствах его называют Альфредом Великим. Он поистине великолепен. Но, госпожа, твой муж тоже очень хорош. Он сидел на этом огромном животном уверенно, так красиво. И куда бы он ни кинул взгляд, девушки просто обмирали. О, скажу я тебе...
     - Пожалуйста, Магдалина, довольно! - попросила ее Рианон и улыбнулась, не договорив до конца. - Они все ушли на войну, - добавила она поспешно. - Мы должны молиться за них.
     - Ну, твой-то муж не погибнет! Он ехал, как сам Господь Бог! Он великолепен, такой высокий, такой златовласый, с такими бронзовыми мускулами! О, скажу я тебе...
     - Магдалина!
     - Я просто мечтаю, - продолжала Магдалина, не обращая внимания на предупреждение Рианон. Она уронила гребень и откинулась на постель, пробежав руками по простыням, что окончательно вывело Рианон из себя. - Я тебе скажу, хотела бы я выйти замуж за такого! Вот бы и мне такого же красивого мужа-викинга, как у тебя!
     - Он ирландец! - Рианон вдруг поняла, что спорит с ней.
     - Да, он викинг! - сказала Магдалина.
     - Магдалина! Король и его дружина ушли, чтобы рисковать жизнью, сражаясь с викингами. Ты не должна так говорить.
     - О, конечно! - Магдалина быстро подошла к ней и опустилась у ее ног, заламывая руки:
     - Я не замышляла никакого предательства, леди...
     - Я понимаю, что ты не хотела, - сказала Рианон устало. - Помоги Мне надеть рубашку и платье, и я думаю, что мне нужно заплести косу. А потом можешь идти.
     - Королева желает тебя видеть, - вдруг вспомнила Магдалина.
     Рианон вздохнула. Ей не нужно было сочувствие Альсвиты. Оно несколько запоздало. Но ей все равно придется встретиться с ней и другими женщинами, и нужно как Можно скорее пройти через все это.
     Она оделась с помощью Магдалины и медленно пошла в усадебный дом. Дети приветствовали ее у дверей, и она брала их на руки и крепко их обнимала, стараясь избегать взгляда Альсвиты. Но через некоторое время Альсвита настояла, чтобы она присела и съела что-нибудь, и тут-то началось самое неприятное. Альсвита пыталась убедить ее, что брачная ночь для любой женщины просто пытка, даже если она вышла замуж по любви, за нежного и доброго человека. Пока королева говорила, что со временем станет лучше, что боль пройдет, Рианон сидела, уставившись в стол. Она едва дышала и не могла вымолвить ни слова.
     - Тебе очень было больно? - спросила королева сочувственно.
     - Нет, - выдохнула Рианон.
     - О моя дорогая...
     Рианон встала, сжав пальцы в кулаки, стараясь совладать с собой.
     - Он не причинил мне боли, - произнесла она пылко. - Пожалуйста, ради Бога, Альсвита, разве обязательно говорить об этом?
     - Нет, конечно, нет, - королева внезапно замолчала, смотря куда-то мимо нее. Рианон поняла, что кто-то вошел в зал и стоит за ее спиной. Она быстро обернулась.
     Это был старик с бесконечно длинной бородой и коричневым от старости морщинистым лицом. На нем было какое-то странное длинное одеяние и смешная шляпа, и он наблюдал за нею строгим и непроницаемым взглядом.
     - Рианон, - сказала Альсвита. - Это Мергвин, э... человек Эрика. - Она хотела сказать "слуга", Рианон была уверена в этом, но знала, что ни один человек на свете не осмелится назвать его слугой.
     - Я - Мергвин, - сказал он Рианон. - Некоторые называют меня друидом, другие сумасшедшим, но я предан королю всей Ирландии и, конечно же, его клану. Я пришел, чтобы забрать тебя домой.
     - Домой? - на мгновение Рианон затаила дыхание и ее сердце, казалось, забилось слишком часто. Домой!
     К нему домой? Он что собирается перевезти ее за море? Она никуда не поедет, и они не смогут принудить ее!
     - Назад на побережье. Мы будем ждать Эрика там.
     - О. - Она задохнулась. Она хотела было отказать, потому что решила сопротивляться всему, что исходило от Эрика.
     Но здесь ей было нечего делать. Она любила Альсвиту и детей, но теперь между ними было определенное расстояние. Альфред ушел на войну, и Рауен тоже. Да и Эрик.
     - Может быть, ты остаешься, - начала Альсвита. - Нет, благодарю, но я думаю, мне лучше поехать домой. - Она улыбнулась древнему старцу с длинной взъерошенной бородой и посмотрела ему в глаза. Темные, древние глаза. Она вспомнила, как он улыбался ей во время свадебной церемонии. Он был теперь единственным человеком, которому она доверяла, хотя никогда не видела его прежде.
     Похоже, что человек с характером, - быстро пронеслось у нее в голове.
     ...Тем не менее он ей понравился. Она что-то почувствовала в нем, может быть, тепло и надежность. - Да, мне лучше поехать домой. Альсвита сказала, что будут сделаны все приготовления, ей дадут лошадей и эскорт, но Рианон совсем не слушала ее. Она внимательно следила за стариком.
     Потом она поцеловала Альсвиту и детей, попрощалась с ними и вышла с Мергвином. Во дворе приготовления шли полным ходом. Большинство мужчин ушли с королем, но Рианон было положено следовать с эскортом. Двое юношей, гораздо моложе ее и старая кухарка Кейт были заняты укладкой провизии, чтобы они смогли утолить голод, когда остановятся на ночлег.
     Альсвита выражала свое беспокойство, но Рианон поцеловала ее в щеку и быстро залезла на чалую лошадь, которую Альсвита дала ей.
     Несмотря на свой возраст, Мергвин взобрался на свою лошадь с удивительным проворством и легкостью.
     Он увидел, что Рианон наблюдала за ним и нахмурился.
     Когда я стану слишком старым, чтобы быть полезным, молодка, я получу свое заслуженное вознаграждение.
     Он хмыкнул, а Рианон подумала, о каком вознаграждении он говорит. Она наклонила голову, пряча улыбку. Они отправились в путь, а дети и все дворовые люди махали им вслед.
     Они были всего в нескольких милях от Варенхема, когда Рианон приблизилась к друиду.
     - Он ведь вернется, правда? - спросила она. - Ты знаешь, что он вернется. Эрик Дублинский вернется из этого сражения.
     Он посмотрел на нее удивленно:
     - Конечно, он приедет домой.
     - А король?
     - Король предназначен для многих великих дел.
     - Тогда он тоже вернется домой.
     - В этот раз, да.
     - В этот раз?
     Глаза друида встретились с ее взглядом.
     - Это ведь только начало, миледи. Осиное гнездо растревожили, и скоро ад вырвется наружу. Но так и должно было случиться, а вот как обойдется с ним судьба, не мне судить.
     - Откуда ты знаешь? - спросила Рианон. Он вскинул белоснежную бровь.
     - Откуда я знаю? Слушай, - он взял ее за руку. - Прислушайся к деревьям, к буре на земле, к шторму на море. Слушай, и ты узнаешь.
     Рианон откинула волосы.
     - Ты знал, что Эрик женится на мне? Прежде чем они с Альфредом договорились об этом. Друид кивнул головой.
     - И ты хочешь сказать, что это - судьба.
     - Написанная на ветру.
     - Вот что я тебе скажу, - вдруг со страстью произнесла она. - Ничего, ничего не написано на ветру. Ничего нельзя узнать из шторма на море или по ветерку в лесу! Мы сами делаем свою судьбу, и у меня будет свое предназначенье, несмотря на вашего ирландского принца!
     Он некоторое время молчал, не обращая внимания на вспышку. А потом он улыбнулся ей, и в его темных глазах сквозила насмешка.
     - Он теперь твой ирландский принц, разве не так, миледи?
     Он послал свою лошадь вперед, а Рианон ничего не оставалось, как смотреть ему вслед, размышляя, обрела ли она нового врага или нашла нового друга, который станет заботиться о ней.
     Она пустила свою лошадь быстрым аллюром. В конце концов, она направляется домой. Если ни в чем другом, так хоть в этом она найдет утешение.
     Пешие солдаты следовали за всадником, направлявшимся к укреплениям Рочестера. Датчане возвели осадные сооружения, но как только первые англичане приблизились к ним, стало ясно, что датчане предпочитают отступление.
     Эрик проехал вдоль деревянных ограждений осажденного города, убедившись, что осаждающие тихо ушли со своих постов и укрылись в окрестных лесах. Они постараются не дать этим датчанам ускользнуть, потому что в противном случае те сохранят свои силы нетронутыми и будут готовы нанести ответный удар.
     На огромном белом коне Эрик устремился в погоню за врагами. С его губ сорвался боевой клич, а его штандарт с гербом волка развевался, когда его люди вышли на линию атаки. На краю леса завязалось сражение.
     Первым противником Эрика был свирепый воин с седой бородой, размахивающий обоюдоострым топором.
     Не сходя с коня, Эрик пригнулся, чтобы избежать смертельного удара, и приставил свой меч к горлу противника. Тот рухнул молча, уносясь мечтами в Вальхаллу.
     Эрик подумал, что эта битва будет быстрой и безжалостной.
     Он превзошел остальных в этом сражении, казалось, вся сила христианских святых вкупе со скандинавскими богами была с ним в тот день. Нападающие устремлялись на него, но он успевал отражать все удары. Ролло сражался бок о бок с ним и тоже преуспевал. Неизвестно, сколько человек пыталось поразить их, но они не дрогнули и не отступили, а по прошествии некоторого времени поняли, что стоят среди поля поверженных врагов. Справа в глубоком лесном овраге они заметили какую-то суматоху. Переглянувшись, поспешили по краю оврага, спускаясь вниз, чтобы поспеть к месту событий.
     Саксонцы сражались с отрядом датчан, превосходящим их численностью раза в два. Эрик улыбнулся Ролло:
     - Давай?
     - Кому охота жить вечно? - спросил его Ролло.
     - Да, кому охота жить вечно? - эхом откликнулся Эрик.
     Вдвоем они врезались в сражавшихся. Местность была слишком неровной, чтобы маневрировать на коне, и Эрик спешился. Он сразу же был атакован молодым рыжебородым воином, предложившим ему сказать жизни последнее "прощай".
     - Сукин сын! - добавил датчанин.
     Эрик парировал его удар мечом, отклонился и приставил лезвие своего меча к его горлу. Потом он перешагнул через упавшее тело:
     - Парень, я тебя уверяю, что ты никогда не видел женщины, прекрасней моей матери.
     Взглянув в другой конец оврага, он увидел, что несколько тяжело вооруженных датчан в кольчугах и шлемах окружили одного саксонца.
     Это был Рауен.
     Уверенный, что смерть близка, юноша держался храбро, дразня атакующих:
     - Давайте, давайте, негодяи, подходите по очереди! Конечно, я умру, но хоть одного утащу с собой в могилу! Кто это будет? Подходи! Вы смотрите на меня, как кучка баб, и от вас идет адская вонь. Подходите!
     Эрик чувствовал, что Рауену страшно, но его выдержка заслуживала восхищения. Он размахивал мечом, и его оружие сверкало среди зелени деревьев, когда на него падали солнечные лучи.
     Датчане будут рядом с ним через минуту.
     Эрик больше не терял времени, а вскочил на коня и помчался к нему, размахивая мечом и врезаясь в толпу. Воины вскрикивали и падали, пораженные внезапностью нападения. Он соскочил с лошади и бросился на врагов.
     Рауен закричал и тоже бросился в гущу сражения, яростно наступая и поражая воинов, надвигавшихся на него устрашающей ордой. Через несколько минут Эрик увидел, что к ним присоединился Ролло, и они втроем отражали натиск целого войска, стоя друг к другу спиной, и образуя таким образом стену защиты.
     Но вот битва подошла к концу. Масса мертвых тел лежала на земле в нелепом беспорядке. Уцелевшие датчане бежали.
     Альфред въехал верхом в овраг. Он посмотрел на своих павших воинов, на множество убитых врагов. Король долгое время молчал.
     - Мы многих успокоили навеки, - сказал он.
     - Да, кажется, их немало, - коротко отозвался Ролло.
     - Рауену пришлось заняться многими, - сказал Эрик.
     Рауен вспыхнул и посмотрел на него. Потом он перевел взгляд на короля.
     - Я бы уже был убит, сир, если бы не принц Дублинский.
     Эрик пожал плечами и прошел среди мертвых, потом пристально взглянул на короля. Священник Ассер шел следом за королем Альфредом.
     Нам нужно предать тела наших воинов земле. И если датчане вернутся забрать своих убитых...
     - Лучше мы позаботимся о своих, - быстро уверил его король.
     Их глаза встретились. Они оба прошли через многие сражения. И оба видели, что делали викинги, одержав победу. Пленных потрошили, жарили живьем, или использовали их органы для приготовления мехов.
     Раненым лучше было скорее умереть, а мертвым - оказаться в аду.
     Эрик опять сел на белого коня и последовал за королем к стенам Рочестера. Ворота были открыты, и голодающие жители бросились навстречу своим освободителям.
     Вскоре стало ясно, что датчане действительно бежали поспешно. Они оставили своих пленников и множество лошадей.
     Альфред был рад и тому и другому.
     Ночью они пировали в крепости Рочестера. В огромном зале горел камин с боровом на вертеле. Оленей в овец доставили из ближайших деревень, нанизали на вертела и подвесили над огнем, чтобы их поджарить для голодных защитников Рочестера, для короля и его свиты Эрик сидел рядом с королем, наблюдая, как мальчишки и девушки-служанки срезали с туш, жарившихся на огне большие куски мяса, и разносили бойцам.
     Настроение было ликующим и разгульным. Английские сказители вставали и говорили о подвигах своего короля, а один из ирландских бардов Эрика создал прекрасную поэму о доблести своего принца в этот день. Затем поднялся Рауен и поднял кубок в его честь:
     - За принца, который дважды сохранил мне жизнь! Я клянусь ему в своей вечной преданности!
     Последовали другие тосты. Эрик, к собственному удивлению, почувствовал некоторое смущение. Рауен подошел к нему и преклонил перед ним колена:
     - - Твой вечный слуга, принц, - смиренно произнес он. Эрик наклонился и силой заставил его встать, обнимая его за плечи:
     - Нет, Рауен, - сказал он мягко. - Не нужно быть мне слугой. Будь моим другом.
     Приветственные возгласы раздавались все громче и громче.
     Юная, торжествующая улыбка Рауена тронула Эрика. Этот мальчишка не был трусом и не был глупцом. Он был сильным, скромным и честным.
     Рауен любил Рианон, и Рианон любила его. Было не просто сбросить со счетов их юную безрассудную влюбленность. А может, это просто ревность и гнев обуяли его? Но теперь ему нравился этот молодой человек, и он жалел их обоих. Они ведь любили друг друга.
     Как он любил Эминию.
     Пока они пристально смотрели друг на друга, послышалась необычная музыка.
     Она началась с протяжных звуков лютни, и в зале установилась полная тишина.
     Темнокожая девушка с миндалевидными глазами появилась перед камином. Волосы ее были эбонитово-черными и спадали ниже талии. Сначала она стояла не двигаясь, потом ее тело начало извиваться в такт музыке, а затем пришли в движение руки и ноги.
     Она была чрезвычайно красива и грациозна и выглядела весьма необычно со своими раскосыми глазами теплой медовой кожей, а когда она двигалась, легкие прозрачные одежды, в которые она была облачена, развевались и открывали взору ее совершенные формы. Музыка была медленной, она проникала в душу, будоражила кровь и завораживала зрителей.
     В зале не слышалось ни одного звука, кроме музыки и шороха ее движений. Все глаза были устремлены на девушку.
     Что-то в ее танце напоминало Эрику недавнее выступление Рианон. Она так же соблазнительно двигалась, когда рассказывала легенды своим мягким, страстным голосом сирены...
     Тогда зал тоже молчал. Ее волосы струились золотыми волнами, когда она насмехалась над ним, хитрая как лисица. Она завораживала всех мужчин изгибами своего тела.
     Даже теперь, наблюдая за этой соблазнительницей с миндалевидными глазами, он вспоминал свою жену. Он сжал зубы и выругался про себя. Ему не хотелось думать о ней в этот волнующий момент.
     Ролло сидел рядом с ним. От огня поднимался дым. Девушка все больше и больше уподоблялась какому-то сказочному, призрачному созданию.
     - Она одна из пленниц, которую датчане бросили в спешке, мне рассказал об этом слуга. Она была взята в плен в одном из их набегов на Средиземном море, и мне шепнули, что она ищет себе нового хозяина. Мне кажется, что она частенько посматривает на тебя.
     - Неужели?
     Эрик смотрел на девушку, а мысли его были далеко. Она извивалась перед ним, все ускоряя свои движения в такт экзотическому ритму музыки. Материя, окутывающая ее, постепенно исчезала, по мере того, как она сбрасывала один за другим свои покровы. Медовые руки и плечи, и соблазнительные холмики грудей теперь были ясно видны. Ее бедра прикрывали облегающие шаровары, а узкая полоска ткани прикрывала только соски. Она кружилась все быстрее и быстрее, и вдруг музыка внезапно прервалась. Она откинула голову назад, а потом вперед и упала перед Эриком на колени.
     Снова воцарилась тишина. Эрик мог ясно слышать дыхание девушки, видеть, как с каждым вздохом вздымаются ее груди. Она медленно подняла голову, и ее миндалевидные глаза встретили его взгляд.
     Он почувствовал, что на него смотрит весь зал. Он медленно улыбнулся, а потом захлопал в ладоши.
     Король заговорил:
     - Эта девушка - рабыня. Она отдает себя тебе.
     В голосе Альфреда не было ничего, что могло бы выдать его мысли. Тем не менее, Эрик был уверен, что у короля было свое мнение относительно создавшегося положения.
     Он повернулся к Альфреду.
     - Я сражался под твоими знаменами сегодня, Альфред. Вся взятая сегодня добыча должна быть поделена между твоими людьми.
     Король раздраженно махнул рукой, отпуская девушку. Она грустно поднялась. Медленно, оглядываясь, она покинула зал.
     Охотничьи собаки начали принюхиваться у огня, ища кости и объедки. Люди снова зашевелились, задвигали ногами.
     Эрик пристально посмотрел на короля.
     - Ни ты, ни я не смотрели на эту девушку, Альфред. Мы оба думали об одном танце, напоминающем этот - о танце, подарившем тебе жену.
     - А тебе мой союз. Брак был сделкой между нами.
     Король прищурился.
     - Итак, ты намерен взять себе эту прелестницу?
     Эрик ухмыльнулся и медленно пока