- Ну?
   - Ты не заставил ее силой? Я имею в виду...
   - Не изнасиловал ли я ее? Ах, Кирнан, Кирнан! Ты ведь так давно  меня
знаешь!
   - Извини, Дэниел. Ребенок просто красавец! И  черные  волосы,  а  эти
глаза - настоящий Камерон!
   - Сам знаю.
   - Дэниел, ты заставил ее приехать сюда из-за ребенка?
   - Он мой сын.
   - И ее сын тоже!
   - А она моя жена, Кирнан! - воскликнул он, теряя терпение. -  Кирнан,
одному Богу известно, сколько заключается браков, когда жених и  невеста
почти не знают друг друга. Так вот и у нас брак не по любви.  И  все  же
она моя жена.
   - Ну, скажу тебе, ты заполучил  потрясающе  красивую  женщину!  Такой
красавицы я в жизни не видывала!
   Дэниел хмыкнул:
   - Да, она очень красива. И умеет околдовать человека, используя  свою
красоту. Знай, Кирнан, моя жена способна на коварство.
   - Куда ты?  -  встревоженно  спросила  Кирнан,  когда  Дэниел  сделал
попытку уйти.
   Келли в панике бросилась в коридор.
   Уже стемнело. Она прислонилась к стене и закрыла глаза, пытаясь унять
забившееся в страхе сердце. Почувствовав рядом чье-то  присутствие,  она
открыла глаза и увидела перед собой Дэниела.
   Он уже успел  вымыться  и  побриться,  о  чем  свидетельствовали  его
влажные волосы и щеки. От него исходил  запах  чистоты  и  свежести,  но
глаза блестели адским блеском, и  когда  он  приблизился,  она  чуть  не
вскрикнула.
   - Вот те раз! Не ожидал встретить вас здесь, миссис Камерон.
   Она вздернула подбородок и вопросительно подняла брови.
   - Неужели? Может, мне запрещено выходить из комнаты, сэр?  Если  так,
то вам следовало бы меня предупредить.
   - Осторожнее,  миссис  Камерон,  не  то  действительно  останетесь  в
заточении в своей комнате.
   - У меня нет комнаты, она твоя.
   - В своей комнате я храню многое из  того,  что  принадлежит  мне,  -
ухмыльнувшись, заметил он.
   Келли попыталась пнуть его,  но  он  ловко  увернулся,  рассмеявшись,
схватил ее за руки и неожиданно привлек к себе.
   - Ужинать я  здесь  буду  всего  один  раз.  И  я  хочу,  чтобы  ужин
запомнился мне как приятное событие.
   - Может быть, мне притвориться, что у меня болит голова, и тогда тебе
не придется опасаться никаких неприятных неожиданностей.
   - Нет, дорогая женушка, не выйдет. Если ты скажешься больной, я сочту
своим долгом быть с тобой. И мы будем  вынуждены  провести  долгие  часы
один на один.
   - Ужин - вообще-то звучит заманчиво, - задумчиво сказала Келли.
   Дэниел взял ее за руку. Теплая волна пробежала по всему ее телу.
   Из-за туч вышла луна и осветила их обоих.
   - Ты необычайно красива, - тихо проговорил он.
   Келли так и застыла на месте.
   - Ты так думаешь? - шепнула она, желая заключить перемирие.
   - Да. У нас одна ночь, любовь моя. Всего одна ночь.
   Теплая волна набежала снова.
   Она так и не  поняла,  что  заключалось  в  его  словах:  угроза  или
обещание?
   Глаза 24 Порой Дэниелу даже удавалось забыть о войне.
   В памяти всплывали такие теплые, такие милые сердцу эпизоды прошлого,
что он забывал о скудном армейском пайке из червивых продуктов, о босых,
одетых в лохмотья солдатах, о криках умирающих на поле боя и вслушивался
в милые звуки мирной домашней жизни.
   Как, например, сегодня.
   Старшие ребятишки, Патрисия и Джейкоб Миллер, не  стали  садиться  за
стол со взрослыми, а решили поиграть с Джоном Дэниелом  Большой  дубовый
обеденный стол отодвинули в дальний конец  комнаты,  из  кухни  принесли
маленький квадратный столик и накрыли его белоснежной скатертью. Достали
заветное столовое серебро Камеронов и  сверкающий  ирландский  хрусталь.
Женщины с помощью Джейни и Джиггера устроили настоящий банкет.
   Из мясных блюд была только ветчина, но к ней  подали  такие  овощи  и
фрукты, которые удовлетворили бы  вкус  самого  взыскательного  гурмана.
Дэниел  сейчас  с  изумлением  разглядывал  апельсин,  а  Кирнан  весело
рассказывала ему, что всего неделю назад в их доке стояло  контрабандное
судно, которое регулярно забирает кое-какую продукцию, выращенную на  их
плантации, в обмен на другие  товары.  Капитан  только  что  побывал  во
Флориде, откуда и привез чудесные фрукты.
   Келли тоже разглядывала апельсин с каким-то благоговейным трепетом, и
Дэниела  неожиданно  охватило  непонятное  чувство  собственной  вины  и
восхищения.
   Может быть, он и в самом деле не имел права  тащить  ее  через  линию
фронта? Подвергать опасностям и всяческим лишениям? А она ведь  ни  разу
не пожаловалась.
   Он задумчиво, правда, не без аппетита жевал ветчину.
   Мужества ей не занимать.  Он  с  самого  начала  восхищался  этим  ее
качеством. Из-за этого он так стремительно и безоглядно в нее  влюбился.
Из-за этого вернулся за ней с кукурузного поля. Из-за этого янки избили,
унизили его, заковали в цепи и бросили в тюрьму.
   А вдруг она действительно спасла ему  жизнь?  Если  бы  не  проклятая
война, он мог бы ей поверить. Ему так хотелось ей поверить.
   Келли  произвела  на  свет  удивительного  малыша,  которого   сейчас
укачивает  Джейни.  Джарда  Камерона.  Его  сына.  Здорового,  красивого
мальчишку.
   У Дэниела защемило сердце. Как же здорово чувствовать себя отцом!  Он
всегда любил детей, всем сердцем  любил  своего  племянника,  как  любил
Джесса и Кирнан.
   Но он и представить  себе  не  мог,  какое  удивительное  чувство  он
испытает, глядя в небесно-синие глазенки Джарда, чувствуя его  крошечные
пальчики на своей руке.
   И вот все они здесь. Он хотел, чтобы его сын был дома.
   Возможно,  затея  поначалу  могла  показаться  безумной,  но  он   не
собирался оставлять сына с Келли.
   Почему? Из чувства мести?
   Возможно. А может, он просто хотел видеть его в Камерон-холле.  И  не
женился, чтобы причинить ей боль. А она все равно поехала с  ним.  И  ни
разу не заговорила о женитьбе. Это он предложил ей выйти за него замуж.
   Дэниел окинул взглядом всех  присутствующих.  Любой  мужчина  на  его
месте подумал бы, что  попал  в  рай.  Сестра,  Криста,  с  кожей  цвета
слоновой кости, черными волосами и синими камероновскими глазами  просто
восхищала своей красотой. Кирнан  -  эта  еще  ребенком  была  настоящей
красавицей с классическими чертами  лица  и  пшеничными  волосами,  чуть
тронутыми золотистой рыжиной.
   А между ними сидела Келли, хрупкая, изящная,  с  классическим  овалом
лица и настоящими озерами серых глаз, изогнутыми, словно  лук  Купидона,
губками  и   блестящими   золотисто-каштановыми   волосами,   по   цвету
соперничающими с солнечным закатом. Сейчас на ней было  серебристо-серое
платье, цвет которого, гармонируя с ее глазами,  делал  их  еще  глубже,
темнее и загадочнее.
   "Она красива в любом наряде, -  подумал  он,  -  ив  белом  свадебном
платье с вышитыми красными цветочками, и в этом, серебристо-сером".
   А как она расстроилась, когда пришлось  оставить  платье  в  повозке!
Наверное, даже белое свадебное платье, в котором  она  впервые  выходила
замуж, не могло сравниться с этим по красоте и изяществу.
   Дэниел никогда не замечал, чтобы она стремилась к роскоши. Она вообще
была очень стойкой и выносливой - будь то обстрел, бедность,  голод  или
другие лишения.
   О это ангельское лицо!  Однажды  он  уже  попался  на  эту  удочку  и
выставил себя полным дураком, поверив ей и полюбив.
   Заметив его изучающий взгляд, Келли покраснела и положила апельсин на
стол. Затем выпрямилась и расправила плечи, как  будто  приготовилась  к
обороне.
   А что ей оставалось делать? Разве он баловал ее добрым словом?
   Но что говорить? Сказать ей правду? Я, мол, люблю тебя, Келли,  люблю
всем сердцем? Я делал вид, что женюсь на тебе из-за Джарда, а  на  самом
деле мне нужна ты?
   Мне много раз хотелось обнять тебя и высказать все,  что  у  меня  на
сердце. А потом услышать твой ласковый шепот, ощутить твое горячее тело.
   Женщины  разговаривали.  Криста,  Кирнан  и  Келли,  которую  искусно
вовлекали в разговор. Дэниел заметил, как она оживилась,  рассказывая  о
своих братьях.
   У нее была чудесная улыбка, а смеялась она так заразительно!
   И он так хотел ее любить. Его останавливал лишь страх: он боялся, что
своими руками убил их любовь, боялся, что  не  сможет  доверять  ей,  по
крайней мере пока вокруг бушует война.
   Дэниел отодвинул стул и встал из-за стола. Три пары  испуганных  глаз
обратились в его сторону.
   - Прошу прощения, леди, - сказал он подчеркнуто, с южной протяжностью
в голосе, - я, пожалуй, выйду на крыльцо и выкурю сигару.
   Слегка поклонившись, он повернулся, намереваясь уйти.
   - Но, Дэниел... - начала было Криста и вдруг осеклась.
   Наверное, Кирнан как следует пнула ее ногой под столом.
   Сестра наверняка обиделась. Он так мало времени уделил им, что  можно
было подумать, будто он их избегает.
   Опершись о перила, он окинул взглядом сад с  розарием  -  красивый  и
несколько призрачный в лунном свете. За садом к реке,  в  водах  которой
отражалась луна, спускался травянистый склон.  Какая  красота!  И  какой
покой... Здесь его дом, и ему очень не хотелось снова уезжать.
   Вдали виднелось семейное кладбище. Дэниел  немного  помедлил,  потом,
чиркнув спичкой о подошву сапога, закурил тонкую манильскую сигару  и  с
удовольствием затянулся.
   Затем медленно побрел в сторону кладбища.
   Лето выдалось жаркое и влажное. Но здесь,  каким  бы  жарким  ни  был
день, к ночи поднимался свежий ветер. И как же приятно  просто  так,  не
спеша идти в темноте!
   По традиции дом должен перейти к Джессу, как к старшему сыну, но  его
всегда  больше  интересовала  медицина,  тогда  как   Дэниел   прекрасно
разбирался  в  земледелии  и  животноводстве.   Братьев   нисколько   не
беспокоило, кто станет хозяином плантации, они оба ее любили. А у  семьи
было гораздо больше домов, чем  им  когда-либо  потребуется.  Их  матери
принадлежали обширные владения в штате Миссисипи, а бабушка  принесла  в
семью плантацию под названием Стирлинг-холл. У  Кирнан  был  собственный
дом, который стоял чуть выше по течению реки. Да уж, домов  и  земли  им
всем хватало.
   Сейчас они были богаты, но война могла многого их лишить.
   А что, если какой-нибудь отряд янки, которому нет дела до  авторитета
полковника Камерона, появится в этих местах и сожжет Камерон-холл дотла?
   В конце концов здесь может  появиться  отряд  -  не  имеет  значения,
мятежников или янки, - который  оберет  их  до  нитки,  оправдывая  свои
действия необходимостью  конфискации  на  нужды  армии!  Они  ведь  тоже
производили конфискацию в Пенсильвании и Мэриленде.
   Вот и кладбище. Призрачный лунный свет освещал белые могильные камни.
Над землей после жаркого дня поднимался  туман,  и  казалось,  мраморные
ангелы, украшавшие надгробия, вот-вот закружатся в танце.
   Дэниел прошел сквозь калитку и подошел к могилам отца и матери.
   - Кто прав, папа? Джесс и Келли, которые  убеждены  в  правоте  одной
стороны, или Кирнан,  Криста  и  я,  которые  всем  сердцем  на  стороне
мятежников? - прошептал он. - Возможно, рабство - это противозаконно, но
разве не так же противозаконно, когда одна часть людей  поучает  другую,
как следует жить? Со временем южные  штаты  сами  стали  бы  освобождать
рабов, они, возможно,  проголосовали  бы  за  отмену  рабства.  Говорят,
Вермонт некоторое время назад отменил рабство на своей территории.  Черт
возьми, папа, почему Томас Джефферсон не решил этот вопрос, когда  писал
конституцию? Так нет,  отцы-основатели  взвалили  его  решение  на  наши
плечи!
   А теперь мы день и ночь убиваем друг друга. Я решил идти с Виргинией,
папа. Я так понимаю свой долг. А Джесс предпочел быть  с  северянами.  А
теперь еще и Келли...
   Она понравилась бы отцу. Ему понравилась бы ее сила духа и  очаровала
бы прекрасная улыбка, которая играла на  губах  всякий  раз,  когда  она
смотрела на Джарда.
   - Да, теперь еще и Келли! - произнес он вслух. -  Откуда  мне  знать,
что на самом деле у нее на сердце, папа? Как  снова  обрести  доверие  к
человеку? Я хотел бы ей верить, но боюсь. Я причиняю ей  боль  и,  видит
Бог, причиняю боль себе.
   И даже если она когда-то любила  меня,  я  умудрился  превратить  эту
любовь в пепел.
   Дэниел вдруг улыбнулся и  зашагал  назад.  Он  и  сам  не  знал,  что
надеялся здесь найти, но, как ни странно, обрел решимость.
   Пройдя мимо коптильни  и  прачечной,  мимо  стоявших  рядами  домиков
бывших рабов, он подошел к конюшне.  Прошелся  вдоль  стойл,  в  которых
находились лошади, на ходу разговаривая с  ними  и  осматривая  одну  за
другой.
   Красивый жеребец, которого он умыкнул у янки,  был  вполне  приличным
конем, но на войну он возьмет не его, а одного из тех, кого сам вырастил
и объездил.
   Остановившись, он печально вздохнул, вспомнив  о  тех  животных,  что
убили под ним. Выбрав высокого черного жеребца по кличке Зевс,  потрепал
его по морде.
   - Может, на сей раз нам с тобой больше повезет, старина? -  Зевс  был
арабским полукровкой с  характерным  для  породы  чашеобразным  носом  и
отстающим от  крупа  хвостом.  В  холке  он  достигал  чуть  ли  не  ста
семидесяти сантиметров. - Янки будут гоняться за мной хотя бы для  того,
чтобы заполучить  тебя,  старина.  Впрочем,  они  так  или  иначе  будут
гоняться за нами. Но об этом мы подумаем завтра. А сегодня... сегодня мы
с тобой отправимся на прогулку.
   Он взнуздал я оседлал коня, вскочил на него и был таков.
   Лунный свет освещал ему путь.
   Объехав  плантацию,  Дэниел  еще  раз  подивился  тому,  как  успешно
справляются с хозяйством Криста, Кирнан и близнецы.
   Теперь он двигался вдоль реки, стараясь вобрать в  себя  и  запомнить
все, что видел, все запахи земли и летней зелени.
   У него была цель,  и  примерно  через  час  он  наткнулся  на  грубую
повозку, что они бросили. Покопавшись в темноте среди оставленных в  ней
пожитков, Дэниел нащупал коробку со свадебным платьем  Келли,  сунул  ее
под мышку и снова вскочил в седло.
   Когда он вернулся, в доме стояла тишина. В  столовой  уже  никого  не
было.
   Он поднялся по лестнице с коробкой в  руках  и  толкнул  дверь  своей
комнаты.
   Ах чертовка! Она заперлась от него!
   Ему захотелось сию же минуту выломать дверь, но  он  сдержался.  Нет,
еще не время. Если  она  сейчас  лежит  без  сна,  то  пусть  себе  пока
помучается в догадках.
   И вообще надо же наконец научиться сдерживать себя!
   Дэниел снова спустился по лестнице, прошел  в  кабинет  и,  отодвинув
кресло, уселся, задрав ноги на стол.
   У него была единственная ночь под крышей родного  дома,  а  он  почти
целиком провел ее в седле!
   Надо же, Келли заперлась от него в спальне! Ну  ничего,  это  мы  еще
посмотрим! Он не давал ей никаких обещаний,  и  ему,  черт  возьми,  все
равно, что о нем подумают домашние. Ладно, еще  несколько  минут,  и  он
войдет в комнату.
   - Дэниел?
   Он вздрогнул, услышав свое имя, и, оглянувшись, увидел Кирнан.
   - Входи, - кивнул он.
   Усевшись за стол, она сложила  руки  на  коленях,  всем  своим  видом
выказывая недовольство.
   - Что такое, Кирнан?
   - Ты вел себя довольно грубо.
   Дэниел пожал плечами.
   - Кирнан, уверяю тебя, моя жена предпочитает вашу компанию моей.
   - Ты уверен?
   - Полностью.
   - Дэниел...
   - Кирнан, я тебя очень люблю, - тихо сказал он, - но ты  выходишь  за
рамки!..
   - Вот как? А я-то всегда считала, что у Джесса плохой характер.
   - Да, у него плохой характер. Просто ты теперь слишком редко видишься
с ним и все плохое стерлось из памяти, - поддразнил он ее.
   - Дэниел...
   - Кирнан.
   - Ладно, не буду. Но если  хочешь  знать,  твоя  жена  изо  всех  сил
старалась не выказать, насколько неловко почувствовала  себя,  когда  ее
муж, у которого в  распоряжении  всего  одна  ночь,  вместо  того  чтобы
провести ее с женой, исчез куда-то прямо из-за стола.  Она  оказалась  в
дурацком положении,  но,  следует  отдать  ей  должное,  еще  целый  час
продержалась молодцом. И лишь потом извинилась, сославшись на усталость,
что неудивительно, хотя, думаю, она едва ли смогла заснуть от возмущения
и горячего желания разорвать тебя на мелкие кусочки.
   Дэниел, приподняв бровь, искоса взглянул на Кирнан.
   - Меня вовсе не беспокоит состояние жены. Но тем не  менее  благодарю
вас, миссис Камерон.
   - И ты не собираешься извиниться?
   - Нет, мадам, не собираюсь. Полагаю, жена обратила  внимание  на  мое
отсутствие. Голову даю на отсечение, что так  оно  и  есть.  Впрочем,  я
скоро поднимусь.
   Кирнан встала.
   - Ну что ж, в таком случае я считаю тебя упрямым ослом. Тем не  менее
хочу предупредить...
   - О чем же?
   - Я уложила обоих мальчиков в детской Джона Дэниела.
   Джон Дэниел вырос из колыбельки, а Джарду она в самый раз.
   Оба крепко спят. Думаю, тебе нелишне будет знать об этом.  На  всякий
случай.
   - Спасибо, - тихо поблагодарил он.
   - Доброй ночи, Дэниел, - сказала Кирнан. - Ты знаешь, я тебя люблю. -
Она подошла сзади и, обняв его за плечи, поцеловала в щеку.
   Он поцеловал ее руку, лежавшую на плече.
   - Я тоже тебя люблю.
   Кирнан ушла, а он погрузился в раздумье.
   Они с Келли поженились. Он привез ее домой. Сейчас она наверху, в его
комнате. Он ее муж и имеет полное право, тем более что скоро уезжает  на
войну...
   В дверях послышался какой-то шорох. Дэниел встрепенулся.
   Может быть, это она? Решила, так сказать, перенести военные  действия
на его территорию?
   Но это была не Келли. Раздался  тихий  стук  в  дверь,  и  в  комнату
заглянула Криста.
   - Дэниел!
   - Входи, - кивнул он.
   - Не угостишь сестренку бренди? - улыбнувшись, спросила она.
   Спустив ноги на пол, он достал графин и бокалы и ловко плеснул в  них
янтарной жидкости. И даже не стал делать замечание по поводу  того,  что
леди не подобает требовать выпивку в столь поздний час.
   Ведь леди не подобает и работать, как это делала Криста, чтобы свести
концы с концами.
   Обойдя стол, он подал ей бокал.
   - За настоящую Камерон среди нас, Криста.  За  ту,  которая  не  дает
угаснуть огню в домашнем очаге Камеронов!
   Криста улыбнулась:
   - Теперь поддерживать огонь в очаге твоего дома  будут  три  женщины,
Дэниел. Несмотря на то что ты ведешь себя непозволительно.
   Брат вздохнул:
   - И ты туда же? И почему каждый считает своим  долгом  вмешиваться  в
мои дела?
   Криста опустила глаза.
   - Ладно, не буду. По крайней мере сегодня. Ты  мой  брат,  и  я  тебя
люблю.
   Она вскочила с кресла и порывисто обняла его.
   - О Дэниел, я так рада, что ты здесь, и  мне  не  хочется,  чтобы  ты
уезжал! Каждый раз, когда один  из  вас  покидает  дом,  у  меня  сердце
разрывается от боли. Джесс не был дома уже больше года.
   Дэниел обнял ее и погладил по голове.
   - Шшш! Все будет в порядке.
   - Я тоже так думаю, но временами,  Дэниел,  мне  становится  страшно.
Ничто и никогда уже не будет по-прежнему. Ничто и никогда.
   - Нет, все будет так, как было! Мы останемся прежними,  Криста.  Ведь
мы же одна семья, и мы любим друг друга.
   - Да, ты прав. Если не считать того, что Джесс теперь  очень  далеко.
Он все равно что за океаном, между нами глубокая пропасть!
   - Криста! - Он взял ее  за  подбородок  и,  повернув  лицом  к  себе,
заглянул в глаза. - Что происходит, сестренка?
   - Дэниел, я хочу выйти замуж. Можно подождать еще несколько  месяцев,
но не могу же я ждать вечно! Я  очень  люблю  Лейма  Макглоски  и  очень
устала ждать и бояться! Если.., если ты благословишь меня, то мы наметим
бракосочетание на июнь.
   Молю Бога, чтобы к тому времени закончилась война. Я так хочу,  чтобы
она закончилась! Но если война не закончится, Джесс  будет  далеко...  А
надо, чтобы он присутствовал...
   - Шшш, Криста, может, он приедет.
   - Или Кирнан съездит в Вашингтон, увидится с Джевсом , и обо всем ему
расскажет.
   "Не стоит, - подумал Дэниел. - Кирнан не стоит лишний раз  пересекать
границу вражеской территории". Слишком многое янки знали, что