волосый, подтянутый; Шелли Томпсон - красавица с большими, слегка раскосыми глазами; Кейт Дункан - строгий красивый брюнет, всегда задумчивый и странный; Майлз Ривз - рыжий веснушчатый юноша; Деррик Флэнегэн - крепкий, широкоплечий. Здесь же жена Деррика - Джуди. Она не играла ни на одном музыкальном инструменте, но как критику ей цены не было. Они просто не могли обходиться без ее советов. Человека она видела насквозь: все его возможности, все таланты - и никогда не ошибалась в этом. А ее практицизм и деловое чутье очень пригодились их группе в запутанных финансовых делах.
     Они сфотографировались лет через пять после окончания колледжа. Молодые, веселые, расположились они на газоне, со смехом подняв вверх полные бокалы с шампанским. Волосы у Джордана еще довольно короткие - он недавно вернулся из армии. Все они полны надежд, энтузиазма и горячего доверия друг к другу. Все без исключения еще живы...
     Кэти перевернула страницу и вздрогнула. На следующей фотографии были похороны Кейта. Несколько месяцев не разлучались они с Джорданом после этой трагедии, но что-то неуловимо изменилось с тех пор в их отношениях. Что-то мучило, беспокоило Джордана, и он замкнулся в себе. Его ревность, подозрительность преследовали Кэти, не давали ей успокоиться. Вероятно, как поняла она теперь, и она была недостаточно откровенной. Словно гибель Кейта сломала нечто важное, что соединяло их души, и трещина все росла и росла, покуда не стала непреодолимой. Доверие друг к другу - вот что потеряли они тогда, а это единственное, что связывает двух человек в таком положении, дает силы вынести хаос души, пережить тяжелое потрясение.
     Все это она поняла позже. А тогда чувства захлестнули их, не давая остановиться, задуматься. Словно в какой-то агонии, онемелые, ошеломленные, бились они в сетях своих страстей и страданий. Гибель Кейта была роковой чертой, за которую они не смогли переступить вместе.
     А вот и снимок, запечатлевший похороны Кейта. Фотограф поймал тот момент, когда родственники уже простились с телом и все было готово, чтобы предать его земле. Семья Кейта стоит с опущенными головами, а Джуди Флэнегэн поддерживает под руки его мать. Друзья выстроились в ряд и молча прощаются с Дунканом. Здесь все - вся ?Блу Хэрон? .
     Фотография цветная, но выглядит еще более черно-белой, чем остальные. Черный костюм на Джордане, Кэти в черном платье, темные одежды друзей...
     Кэти рядом с Джорданом, который ободряюще обнял ее за плечи. Его лицо печально, но кроме печали на нем отразилось и другое чувство, тревожившее его тогда, - какая-то странная смесь настороженности и беспокойного раздумья. В напряжении его рук словно бы угадывается желание защитить Кэти от какой-то неведомой опасности.
     Кэти хорошо помнила это ощущение защищенности и покоя, которое она испытывала рядом с Джорданом. Ни с кем больше она не чувствовала себя так спокойно, так безопасно. Честность и мужество были его основными качествами, и Кэти знала, что ради нее он не пожалеет своей жизни.
     Но беспокоиться стоило не ей, а Джордану. Печать и телевидение тогда дружно ополчились против него. Ему было действительно трудно. А она не понимала этого. И поэтому, может быть, стали портиться их отношения.
     Кэти собиралась было вернуть альбом на прежнее место, но уронила его на пол. Стала поднимать, и он вновь раскрылся. И опять захотелось перелистывать его жесткие страницы.
     Вдруг Кэти заметила незнакомую фотографию. Новый снимок. Должно быть, Александрия, ее дочь, сделала его недавно. У дочери явный талант фотографа: всегда найдет именно тот ракурс, который полностью сможет раскрыть все особенности человеческого характера. Вот и здесь лицо ее отца отразило все то, что давно было известно Кэти.
     А Джордан и в свои сорок шесть лет все так же, как и в прежние годы, выглядел моложе самой Кэти лет на пять. В молодости друзья часто дразнили их этим. И она временами чувствовала себя ужасно старой. А Джордан лишь улыбался в ответ.
     Теперь же он выглядел, пожалуй, еще лучше, чем в юности. Годы прибавили чертам лица твердости и силы. В поредевших волосах поблескивали кое-где седые пряди, но, даже если полностью поседеет или облысеет, Джордан, как понимала Кэти, всегда останется по-настоящему красивым мужчиной. Его классический профиль, твердый, мужественный подбородок всегда будут привлекать к нему взгляды людей. Подобно Шону Коннери и Юлу Бриннеру, он, как и сейчас, с годами будет становиться лишь привлекательнее.
     На карточке Джордан сидел за фортепьяно. Вообще-то он редко играл на клавишных, предпочитая гитару. Но умел играть почти на всех музыкальных инструментах. Любил он музыку страстно, с трепетным благоговением прикасался к инструментам, ласкал их своими длинными нежными пальцами, как ласкал женщину.
     ?Или женщин...? - мрачно поправила себя Кэти. Последнее время его часто видели на людях с какой-то молодой актрисой и фотомоделью.
     Но впрочем, ей-то что за дело. Джордан остался для нее в далеком прошлом, и ей вполне нравится ее новая жизнь. А все же почему-то приятно смотреть на эту фотокарточку, сделанную ее повзрослевшей дочерью. Алекс удалось запечатлеть на ней редкую красоту зрелого волевого мужчины, знающего цену всему, что окружает человека в этой переменчивой жизни.
     Да, странно, он ничуть не изменился за эти десять лет после гибели Кейта. Но как изменилось все вокруг. Как много потеряли они за эти годы: нежность и наивность юной души, доверчивость к миру, веру в бесконечность и прочность любви.
     Кэти все больше и больше мрачнела. Она тряхнула головой, отгоняя от себя воспоминания. Что это она так растрогалась? Давно пора оставить эти бессмысленные экскурсии в прошлое. Хватит!
     Она решительно задвинула альбом на верхнюю полку и собралась было просмотреть новую книгу, но тут зазвонил телефон.
     Нет, решила Кэти, сначала - дело, а телефонные разговоры - потом. Тем более что автоответчик хорошо знает свое ремесло. И прислушиваясь к его сигналам, она услышала голос ее тренера Джереми:
     - Кэтрин, возьми трубку. Я ведь знаю, что ты дома. Тебе просто негде больше быть. Ты пропустила наши занятия, и я хочу поговорить с тобой. К тому же я хочу знать, правду ли пишут в газетах.
     Все это время Кэти тихо подсмеивалась над его безуспешной настойчивостью, но слова о газетах заинтересовали ее, и она тут же схватила трубку.
     - В каких газетах?
     - Ага! Попалась! Не стоило бы тебе говорить после твоего возмутительного молчания. Десять минут я добивался от тебя ответа!
     - Неправда. Не прошло и минуты.
     - Ну и этого вполне достаточно, чтобы обидеть своим невниманием.
     - И все же о каких газетах ты говорил?
     - А почему ты дома?
     ?О Господи!? - вдохнула про себя Кэти. Как он настойчив. Она и не думала, что найдет в своем тренере такого заботливого папашу, когда решила заняться своей фигурой. Упражнения нравились ей, они придавали силу и бодрость. Но Джереми мог бы быть и менее требовательным. Ведь в конце концов ему заплачено за все дни занятий, вне зависимости от того, посещает она их или нет.
     - Ну извини, пожалуйста, - произнесла она виноватым тоном. - У меня срочная работа.
     - Вы только подумайте, какая занятая дама! - насмешливо воскликнул Джереми. - Но работа - это еще не повод перестать следить за собой. Твое здоровье тебя, видимо, не беспокоит. Тебя беспокоят газеты. Прекрасная альтернатива!
     - Так что же они пишут? - нетерпеливо прервала его Кэти.
     - А пишут они то, что вы вновь хотите собраться все вместе.
     - Что ты сказал?
     - У тебя плохо со слухом?
     - Мне еще только сорок шесть, и слух у меня прекрасный.
     - Значит, у тебя что-то со зрением, - плоско пошутил тренер.
     - Пусть так, но ты, несмотря на свои тридцать лет, явно хуже меня держишься на ногах, - парировала она тоже не слишком удачно.
     - Ну уж! Ты преувеличиваешь...
     - Да-да. И зрение у тебя может испортиться в любой день.
     - Уж больно ты со мной сурова. Советую тебе быть поласковей, если ты хочешь узнать, о чем пишут газеты.
     - И о чем же? - спросила она примирительным тоном.
     - Именно о том, что вы опять хотите собраться вместе.
     - Кто хочет собраться? - удивилась Кэти.
     - Ваша группа.
     - Группа? - шепотом переспросила она. - Но у меня никогда не было никакой группы.
     - Кэти, милая, не надо мне врать, - досадливо проговорил Джереми. - Я понимаю, конечно, что ты решила позабыть свое прошлое, что не читаешь газет, работаешь художественным редактором и все такое прочее. И вполне одобряю тебя. В некотором смысле. Но я-то прекрасно знаю, что до этого ты входила в состав одной из самых легендарных групп нашего века, что была замужем за Джорданом Треверьяном. И в конце концов ты мать его детей...
     - То-то я чувствую себя вдовствующей королевой!
     Джереми не обратил внимания на ее слова.
     - А поскольку он собирается снять фильм...
     - Фильм? - вновь удивилась Кэти.
     - Да, Кэти, именно фильм. Отвлекись ты хоть ненадолго от своих книг и почитай, что пишут газеты!
     - И что же?
     - Джордан Треверьян объявил о встрече старого состава группы. А произойдет это, как пишет пресса, на его вилле на Стар-Айленде. Он хочет познакомить вас со сценаристом и представить съемочной группе. ?Мун-Глоу продакшен? ведет переговоры о съемке, и Джордан горит желанием возглавить это дело. К тому же он хочет, чтобы вы дали благотворительный концерт в пользу наркологических лечебниц. Пресса шумит, журналисты в экстазе, а ты хочешь сказать, что ничего об этом не слышала?
     Кэти, почти оглушенная таким бурным потоком неожиданных новостей, беспомощно опустилась на стул.
     - Но я правда ничего не знала, - тихо пробормотала она.
     - Спасибо за искренность.
     - И когда же произойдет все то, о чем ты рассказал?
     - В конце этого месяца.
     - Так скоро!
     - Ты поедешь?
     - Нет.
     - Как это - нет?
     - Если я до сих пор ничего не знала, то, вероятно, меня не слишком-то ждут там.
     - Но ты должна поехать. Тебя обязательно пригласят.
     - Нет, - упрямо повторила Кэти, чувствуя, что немного растерялась от неожиданности. Странно, газеты шумят, а она ничего не слышала. Если это действительно так, девочки уже давно бы рассказали ей об этом.
     - Обязательно поезжай, - настаивал Джереми. - Это будет событие года.
     - Я не любительница пышных торжеств.
     - А твоя дочь уже заявила в прессе, что непременно будет там и ждет не дождется встречи своих родителей.
     - Это кто же так сказал: Алекс или Брен? - рассердилась Кэти. Выходит, девочки знали о встрече и ничего не сообщили ей.
     Она посмотрела в окно, из которого открывался прекрасный вид на Бруклинский мост. Ей нравилось это место. Нравился Нью-Йорк, этот вечно спешащий город, ее работа в издательстве, когда долгие часы труда завершались горделивым удовлетворением от хорошо сделанного дела. А более всего нравилось ей то, что эти напряженные и торопливые часы работы не оставляли ей времени на мысли о прошлом.
     Джереми прервал ее размышления:
     - Это была Алекс. Я процитирую тебе ее слова. Слушай: ?Провести вечер в компании своих родителей будет лучшим подарком к моему дню рождения?. Вот так. Неужели ты можешь оставить дитя без подарка?
     - Это дитя слишком много на себя берет. А что за бумаженцию ты только что читал?
     - ?Нью-Йорк таймс?, - усмехнулся Джереми.
     ?Таймс?! Черт возьми! Как могла Алекс такое учинить?! Алекс - ее старшая дочь. Самостоятельная, смышленая, всегда на высоте, знает, чего хочет от жизни, практичная. По крайней мере она достаточно взрослая, чтобы понять причины развода отца с матерью. Где ее уравновешенность, сдержанность? Это от Брен можно всего ожидать: она неисправимый романтик. Недаром так и норовит рассказать Кэти о жизни любимого папаши, и не важно, хотят ее слушать или нет. Удивительно, что на этот раз Брен не сказала ей ни слова.
     Кэти стало не по себе. А ведь эта ночь обещала быть такой спокойной. Она допоздна проработала в издательстве вместе с художником над обложками новых книг, стараясь подобрать для каждой книги наиболее подходящее к стилю автора оформление. Работали долго, все устали, но обложки удались на славу и всем пришлись по душе. Дома Кэти еще немного посидела за редактированием срочной книги, а потом, измотанная, но с чувством глубокого удовлетворения от исполненного долга, расслабилась, принимая ванну, и наконец отдохнула в кресле за чашечкой крепкого бразильского кофе. Накинув на себя недавно купленную легкую хлопчатобумажную ночную рубашку, Кэти уютно устроилась с бокалом горячего напитка перед камином, тихо потрескивающим угольками. В последний раз просмотрев рукопись, облегченно вздохнула, вполне довольная собой, прожитым днем и проделанной работой.
     Все было бы хорошо, если бы не этот проклятый альбом. К нему прибавился звонок Джереми, а теперь еще и Алекс обманула ее. Это было слишком для одного вечера.
     - Нет, Джереми, - еще раз упрямо повторила Кэти. - Я не хочу ехать туда, куда меня не приглашали.
     - Наверное, все решилось слишком быстро, и газеты заговорили об этом раньше, чем дошло приглашение. Тебя не могли не пригласить. Да и твоя дочь, вероятно, не просто так настолько уверена во встрече своих родителей.
     - Джереми... - замялась Кэти. Ей хотелось поскорее закончить разговор, чтобы наедине обдумать новость.
     - Чувствую, ты хочешь побыстрее отделаться от меня. Но это напрасно...
     - Нет, что ты, - начала она, но вдруг услышала громкий стук. Кто-то колотил во входную дверь. Наверное, Алекс или Брен. Ведь консьерж никогда не пропустит незнакомого ему человека, не предупредив об этом хозяйку.
     - Извини, Джереми, ко мне стучат, - сообщила Кэти.
     - Ничего, я подожду, - ответил он.
     - Я думаю, это кто-то из девочек.
     - Но все же сначала убедись в этом. Наша жизнь полна неприятных неожиданностей.
     Эти слова испугали Кэти. Она вспомнила все волнения этого вечера, и на душе у нее стало тревожно.
     - А если это грабитель, похититель или насильник - как ты по телефону сможешь мне помочь? - поинтересовалась она у своего спортивного наставника.
     - Как только услышу твой крик, вызову полицию, - заверил он. - Тебя они вряд ли спасут, зато поймают негодяя.
     - Не слишком веселая перспектива.
     Она положила трубку на столик и поспешила к входной двери. Проходя через кухню, она уже подбирала слова, которые скажет своей забывчивой дочери, не догадавшейся взять с собой ключи. Однако, уже открыв рот и набрав побольше воздуха, чтобы произнести заготовленную тираду, Кэти вышла в холл и никого там не обнаружила.
     - Алекс? Брен? - недоуменно спросила она, но никто ей не ответил.
     В коридоре за дверью тоже никого не было. Но когда Кэти входила в холл, дверь в коридор была открыта. Значит, кто-то все-таки вошел.
     Кэти услышала шаги на кухне и затаила дыхание, с радостью вспомнив, что не распрощалась с Джереми и всегда может позвать на помощь. Она решила тихо пробраться в кабинет и попросить его вызвать полицию, но вдруг поняла, что тем самым отрежет себе путь к отступлению.
     Квартира вдруг показалась ей чужой и враждебной. В комнатах потемнело, вещи отбрасывали длинные мрачные тени.
     Мало все-таки на свете городов, где можно не бояться грабежей и насилия. А что уж говорить о Нью-Йорке! Нет, Кэти в общем-то никогда не боялась опасностей; наперед зная, где и когда их можно встретить, она ловко избегала их. Она не ходила по темным аллеям, не ездила в метро по особенно подозрительным маршрутам, не гуляла в безлюдных местах. И своих дочерей тоже учила осторожности. К тому же квартира ее находилась в благонадежном районе, да и соседи имели хорошую репутацию.
     Но кто же ходит на кухне? Кэти оторопела от страха; некоторое время она не могла ни шевельнуться, ни сообразить, что же ей делать. Она прочла тысячи рекомендаций на этот счет. В одних советовали не сопротивляться незваному гостю, а притвориться спящей, убедить его в том, что его не видели, в других настоятельно рекомендовали тут же выскочить за дверь и орать как можно громче, в третьих - бросить ему в лицо горсть молотого перца, а если есть оружие, то не задумываясь выстрелить в негодяя.
     Но оружия у Кэти не было, она даже не умела стрелять. Когда-то она на всякий случай купила полицейский свисток и некоторое время носила его в сумочке, но потом вынула и куда-то положила так, что теперь и не вспомнит куда. Перец же находился на кухне, по которой разгуливал гость.
     У Кэти закружилась голова. Ее поддерживала сейчас лишь одна мысль: постоять за себя. И тут ее взгляд упал на небольшую фарфоровую статуэтку: кокетливая барышня в шикарной шубке ласково гладит свернувшегося у ее ног волкодава. Это была любимая статуэтка Кэти. И она, машинально протянув руку, сжала в кулаке кокетливую барышню. Теперь Кэти было не до искусства.
     Но что же делать дальше? Ждать и наблюдать за кухней? Нет, так не годится. А вдруг он вооружен? Тогда, выйдя из кухни, ему не будет стоить никакого труда пристрелить ее, прежде чем она успеет поднять руку. Надо подобраться поближе к двери на кухню, тогда ее нападение будет неожиданным для непрошеного гостя.
     Вся дрожа, Кэти на цыпочках пробралась к кухонной двери. Сердце стучало так, что, казалось, незнакомец не может не услышать его громких, тугих толчков. Не хватало воздуха, подкашивались ноги, но Кэти упрямо ждала, распластавшись спиной по стене.
     Большая, громоздкая тень стала приближаться. Кэти подняла статуэтку над головой и замерла, готовясь напасть на врага. И когда тот показался в дверях, с размаху опустила ее на голову негодяя.
     - Кэти! - воскликнул тот и сел на пол.
     Она, ошеломленная своей смелостью, вновь вжалась в стену, дрожа пуще прежнего.
     А на полу, отряхивая фарфоровые осколки и ощупывая набухавшую шишку у себя на голове, сидел Джордан. О Господи! Помяни черта - он и появится!

Глава 2

     Время немного изменило его, но это был он. Сколько лет прошло с тех пор, как они расстались! И вот теперь он в двух шагах от нее - стоит лишь протянуть руку.
     - Джордан! - с волнением выдохнула она его имя и вдруг испугалась того, что секунду назад могла убить этого человека.
     А он, встав на ноги, рассеянно потирал руками макушку и удивленно смотрел на нее.
     - Черт возьми! Кэти, - пробормотал он, - я ожидал, что ты не слишком обрадуешься моему визиту, но на такой прием все же не рассчитывал.
     - Что ты, Джордан, - оправдывалась она, - я искренне рада тебе! Но я думала, что в квартире копается вор. Ему и предназначался этот удар. Все произошло нечаянно.
     - Представляю себе, каково будет, когда ты захочешь ударить меня нарочно.
     - Ну, в прошлом мне и правда не раз хотелось врезать тебе как следует, но сегодня я совсем не думала об этом. Я же говорю, что приняла тебя за вора.
     - Так низко я еще не скатился. Входная дверь была открыта, и я решил войти. Я звал тебя, но ты не откликалась.
     Джордан сморщился от боли и принялся растирать рукой голову. Вдруг глаза его радостно блеснули, словно он придумал что-то забавное. Он повернулся спиной к Кэти и отправился в холл.
     - Что ж! - весело произнес он, встав на пороге. - Попробуем еще раз. Здравствуй, Кэти! Очень рад тебя видеть! Можно войти?
     Только теперь она начинала приходить в себя, начала ясно осознавать происходящее. Джордан у нее дома! Его не было десять лет. Разве готова она к встрече с ним? В такой поздний час, когда она так взволнована всем, что случилось в этот вечер?
     - Нет, - резко произнесла она и с треском захлопнула дверь у него перед носом.
     Кэти была слишком возбуждена. Она не хотела выгонять Джордана. Но десять лет разлуки, такой сумасшедший вечер, страх возврата прошлого! Это уже чересчур. Заново перестраивать свою жизнь? Нет, увольте. Она все сделала правильно и вполне довольна собой. Но черт! Почему всегда так невыносимо больно задевало душу каждое воспоминание об этом человеке, почему так трудно было забыть его, вычеркнуть из с