ых, и семинолов.
   - Это ты так оцениваешь ситуацию.
   - Он должен остаться здесь... Джаррет тихо застонал:
   - Тара, ну как ты не понимаешь!  Ему  никак  нельзя  оставаться.  Они  же
прежде всего придут сюда.
   - Но...
   - Тара, оставь.
   - Но...
   - Тара!
   - Джаррет...
   Он вздохнул и поцеловал жену, ибо  давным-давно  понял,  что  только  так
можно заставить ее замолчать.

***

   Типе снова снился этот сон.
   Она находилась в какой-то глуши, в совсем незнакомом месте. И  бежала  по
узким, почти незаметным  тропам,  слышала  жужжание  мух,  москитов  и  свое
дыхание.
   Она бежала изо всех сил, отчаянно стремясь найти укрытие. В руках  у  нее
было что-то тяжелое. За ней гнались.
   Шаги звучали все отчетливее, но ей не  удавалось  бежать  быстрее.  Кроны
деревьев нависали над ней. Она услышала шипение и едва не вскрикнула,  когда
змея бросилась на нее с ветки.
   Преследователь приближался. Тила посмотрела на то, что держала  в  руках.
Это был ребенок - темноволосый, крошечный,  только  что  родившийся,  совсем
беспомощный.
   Грохот шагов настигал ее.  Тила  обернулась,  готовая  закричать.  Кто-то
гнался за ней,  желая  убить  ее  и  ребенка.  За  деревьями  она  не  могла
разглядеть преследователя и не знала, кто он - белый или краснокожий, солдат
или семинол. Но понимала одно: он хочет убить ее и ребенка.
   Джеймс быстро достиг конца коридора, отыскал дверь и вошел в комнату.
   Окна на балкон были открыты. Тонкие белые занавески колыхались от  ветра.
Комнату заливал лунный свет, здесь было светлее,  чем  в  спальне  Джаррета.
Джеймс понял, что теперь он не ошибся.  Волосы  Типы  разметались  по  белым
простыням, словно яркий огонь.  Она  спала  беспокойно,  дышала  прерывисто.
Белая ночная сорочка с  кружевами  казалась  нелепо  целомудренной,  но  лиф
плотно обтягивал заметно увеличившиеся груди. Джеймс приблизился к постели и
замер, глядя на Типу. В душе его совершалась  борьба.  Девушка  зачаровывала
Джеймса так же, как в первый раз, когда он увидел ее в доме  брата.  Красота
Тилы пленяла его тем больше, чем ближе он узнавал ее.  Страсть,  кипевшая  в
этой девушке, притягивала Джеймса еще  сильнее,  чем  огненно-рыжие  волосы,
сияющие глаза, шелковистая кожа.  Ему  мучительно  хотелось  прикоснуться  к
Типе, но он не смел, потому что сомневался в ней, хотя и не  имел  права  на
это. Джеймс знал ее так близко, но что-то в этой девушке не  открылось  ему.
Он столько раз отталкивал ее!
   "У меня не было выбора, - подумал Джеймс, тотчас насмешливо спросив себя:
   - И что теперь?" Что теперь? Сейчас он снова предал ее. Пока  Джаррет  не
задал ему этот вопрос, -Джеймс и не подумал, что он предстанет  перед  судом
как руководитель побега и сам Джесэп потребует его голову.
   Что же делать? Уйти, не разбудив ее?  Не  нарушать  тревожный  сон  Тилы?
Уйти, не прикоснувшись к ней, не поговорив? Снова броситься в  бега,  теперь
уже навсегда?
   Вдруг она зашевелилась и  открыла  глаза.  Что-то  испугало  ее  во  сне.
Порывисто сев, Тила прижалась к спинке кровати,  и  Джеймс  понял,  что  она
сейчас закричит.
   Не так давно ее чуть было не зарезал человек,  похожий  на  него,  Выдра.
Закричав, Тила разбудит не только всех в доме, но и всю округу.
   Не успела она открыть рот, как  он  быстро  зажал  его  рукой.  Ее  глаза
выразили ужас, негодование, ярость. -  Чей  это  ребенок?  -  гневно  бросил
Джеймс. Она попыталась ударить его. Джеймс  схватил  ее  за  руку,  но  Тила
вцепилась в нее зубами. Даже в сражениях он редко встречал мужчин, одержимых
такой яростью.
   Осыпая ударами его  грудь  и  плечи,  она  накинулась  на  него  с  таким
неистовством, что Джеймс упал на спину.
   - Дерзкий, заносчивый, отвратительный осел!
   - Тила, не на этом ли мы остановились в последний раз? Прошу тебя...
   Через минуту оба они оказались на полу.  Как  это  произошло,  Джеймс  не
понял, но все же успел поддержать Типу, чтобы падение не повредило ей.
   - Подлый, низкий ублюдок. Ты...
   - Тила! - Наконец ему удалось схватить ее за  руки.  -  Тила,  проклятие,
хватит!..
   - Не  смей  говорить  мне  это  слово!  Почему  все  всегда  должно  быть
по-твоему?! Ты глупый, упрямый... -  Она  умолкла,  когда  Джеймс,  вскочив,
потянул ее за собой. Впрочем, опомнившись, Тила снова оказала  ему  яростное
сопротивление и уже норовила нанести удар в челюсть, но он отклонился, и она
упала в его объятия. Джеймс быстро подхватил ее и, опустив на постель, завел
за голову руки Тилы.
   - Чей это ребенок? - с ненавистью переспросила она  Джеймса.  -  Не  смей
никогда задавать мне этот вопрос!
   - Как же мне было не спросить? Ты жила в окружении  белых  офицеров  куда
дольше, чем со мной! Ты вцепилась мертвой хваткой в Харрингтона, глядя,  как
меня ведут в крепость. Харрингтон...
   - Он надежнейший друг каждого из нас! Да как ты смеешь сомневаться в нем?
А уж тем более во мне, черт возьми!
   - Но ты же  ушла  от  меня,  убежала!  Прекрасно  зная,  что  я  не  могу
последовать за тобой!
   - Бог мой! Какой стыд!
   - Ты воспользовалась тем, что дюжина солдат готова была застрелить  меня,
если я ослушаюсь приказа.
   - Однако они не застрелили тебя!
   - Но задержали...
   - Бедняги все в синяках, а у тебя самого ни одной царапины, Маккензи!
   - Ты хотела, чтобы меня силой увели в тюрьму.
   - Это для тебя самое подходящее место!
   - Ах ты, маленькая ведьма...
   - Я не знала, что так случится, - несколько спокойнее заметила Типа.
   - Меня унизили, - отозвался Джеймс.
   - Что ж! Это должно пойти тебе на пользу.
   - Я мог умереть из-за тебя!
   - Ну и что? Ты готов умереть за кого угодно.
   - Но я хотел услышать твой ответ!
   - На тот вопрос, который ты не смеешь задавать!
   Джеймс понял, что она чуть смягчилась.
   - Не стоит продолжать борьбу.
   - Я всегда буду бороться с тобой!
   - Тогда кричи! Сюда придут солдаты и облегчат твою задачу!
   - О! - Тила вырывалась с яростью дикой кошки, норовя укусить его.
   - Любовь моя, твое поведение недостойно леди...
   - А как же  еще  вести  себя  с  дикарем?  -  Тила  вырвала  руку,  снова
попыталась ударить его, но Джеймс успел удержать  ее.  Она  была  не  только
неистовее, но и изворотливее многих мужчин, которых Джеймс встречал в бою.
   - Вставай и убирайся, гнусный... - начала она, но внезапно замерла, глядя
ему в лицо каким-то отрешенным взглядом. - Джеймс!
   - Что? - испугался он, вспомнив о ребенке. - Что? Черт  возьми,  Тила,  в
чем дело? Тебе больно... Ребенок?.. - с ужасом выдохнул Джеймс.
   - О Боже! Он шевелится! - Тила прижала к животу его руку, и Джеймс ощутил
слабый, едва заметный толчок. Да, он не ошибся!
   - Наш ребенок! - Ее голос дрогнул. - Но ты действительно мерзавец! Как ты
смел усомниться во мне?
   - Дело не в этом! - Замотав толовой, Джеймс отстранился от Тилы, чтобы не
давить на нее своей тяжестью, и  грустно  улыбнулся.  Охваченный  болью,  он
понял, что далеко не всегда вел себя правильно, пытаясь подавить чувства, не
подвластные ему, и поэтому слишком ожесточился. Джеймс обвинял белых в  том,
что они отказывают  индейцам  в  праве  дорожить  жизнью,  учиться,  любить,
защищать женщин и детей. Не верят, что среди  них  есть  такие,  кто  скорее
умрет, чем причинит боль ребенку. А сам он не верил в то, что Тила  полюбила
его таким, какой он есть, в то, что Джон Харрингтон - друг, а  не  соперник.
Джеймс с бесконечной нежностью убрал прядь волос с лица Тилы, легко коснулся
ее щеки.
   - Я оттолкнул тебя, а потом злился, боясь,  что  ты  уедешь.  Она  лежала
неподвижно, не отрывая от него взгляда. Слезы заблестели в ее глазах.
   - Это твой ребенок. Твой! И нравится тебе это или нет, оттолкнешь  ли  ты
меня снова или нет, я рада. Я буду любить этого ребенка и не стану учить его
ненависти и злобе. Я хочу, чтобы он взял самое  лучшее,  что  есть  в  обеих
расах. Я...
   Он закрыл ей  рот  поцелуем.  Его  язык  ощутил  солоноватый  вкус  слез,
смешанный с непостижимо замечательной сладостью ее губ. Чуть  отстранившись,
Джеймс обхватил округлившийся живот Тилы.
   - Прошу тебя, пойми! Я мечтал о твоей любви, но разум убеждал меня в том,
что ты должна уехать  подальше  от  опасности  и  от  Уоррена.  Когда  меня,
пленного, вели по улицам Сент-Августина, я  слышал,  что  говорили  люди  об
индейцах, обо мне. Я горжусь своим происхождением, но ненавидел  их  за  эти
слова. Ненавидел за то, что они, белые,  переполнены  предрассудками.  Тогда
мне не верилось, что ты действительно готова быть  со  мной,  разделить  мою
жизнь.., ты, привыкшая к иной жизни. Одно дело - влечение,  вспышка  страсти
на лоне дикой природы, и совсем иное - повседневная жизнь. И  ты  ничего  не
сказала мне. Вот что копилось во мне все это время и возбуждало злобу. Ты не
сказала мне о ребенке - там, в роще.
   - Я не знала! Иначе сказала бы тебе. Не знала, клянусь! Я...
   - Я боялся, - тихо признался он.
   - Боялся? Я никогда не замечала, чтобы ты чего-нибудь боялся.
   - Я боялся желать тебя, зная, что ты не можешь принадлежать мне.
   - Но я принадлежу тебе!
   - Вполне ли ты принадлежишь мне? Я не сделал для  тебя  ничего  -  только
наградил ребенком, к тому же незаконнорожденным  и  краснокожим.  Я  погубил
твою репутацию! Я же не запоздавший с оплатой счетов  адвокат  или  врач,  а
индеец. Краснокожий! - Джеймс прижал ее руку к  своей  груди,  как  когда-то
раньше. - Ощути мою красную кожу, любовь моя! Она обожжет тебя, а ты  словно
не понимаешь, как это больно.
   - Мне больно, когда тебя нет. Когда я боюсь за твою  жизнь.  Когда  я  не
знаю, когда...
   Они вздрогнули, услышав грохот копыт по мостовой.
   - Лошади! - Тила с ужасом уставилась на него. - Бог мой, Джеймс,  как  ты
здесь оказался? Среди ночи... Ты бежал.., из крепости!
   - Пришлось бежать.
   - Почему? Они обнаружили побег и теперь начнут охотиться за тобой!
   Джеймс вскочил и быстро подошел к открытой двери  балкона.  Долго  ли  он
пробыл здесь? Уже светало. Ночь кончилась. Всадники приближались. В  военной
форме.
   Необходимо бежать, и без промедления.  Пока  Джеймс  обдумывал  ситуацию,
дверь распахнулась, и появился Джаррет в длинном халате.
   - Боже, Джеймс, скорее уходи отсюда!
   - Я не боюсь военных и больше не стану бегать от них. Отдаю себя  в  твои
руки, а ты передашь меня Эрнандесу или Джесэпу. Мы скажем, что пребывание  в
крепости угрожало моей жизни. Я хочу защитить свое имя от нелепых  обвинений
Уоррена, утверждающего, будто я зачинщик расправы с его людьми.
   - Джеймс, ты не понимаешь. Это не просто военные!  -  Джаррет  был  очень
взволнован. - Это Уоррен, и его сопровождают не солдаты, а головорезы.
   - Уоррен? - удивился Джеймс. - Уоррен вернулся в Сент-Августин, обнаружил
побег и так быстро оказался здесь? Это не Уоррен...
   - Джеймс, ты же знаешь, ему сообщили о том, что ты  здесь.  Уверяю  тебя,
это он. Не понимаю, как ему удалось  добраться  так  быстро,  но  он  здесь.
Может, они прибыли в крепость как раз в  тот  момент,  когда  был  обнаружен
побег. Какая разница? Он здесь и приближается к дому.
   - О Боже! - вскрикнула Тила. - Так ты знал, что ему сообщили о  том,  где
ты находишься? Тебе не следовало приходить сюда!  Глупец,  зачем  ты  сделал
это?..
   - Я должен был прийти.
   Она вскочила, охваченная паникой.
   - Немедленно уходи, пожалуйста! Он убьет тебя. Джеймс колебался.
   - А что он сделает с тобой?
   - Меня он не убьет. Во всяком случае, в присутствии свидетелей.
   - Но Уоррен заберет тебя из дома Джаррета!
   - Джеймс, прошу тебя, уходи, - сказал Джаррет.
   - Я должен разобраться с ним! - горячо возразил Джеймс.  -  Он  совершает
неслыханные жестокости, поставив себе цель истребить людей!
   - Джеймс! - взмолилась Тила. - Опомнись! Бесполезно взывать к его разуму.
И ты не можешь сражаться один с целой ротой. Уходи!
   - Подожди...
   - Во имя всего святого, Джеймс, уходи! - воскликнул Джаррет.
   - Пожалуйста, - умоляла Тила.
   Джеймса охватили дурные предчувствия.  Он  не  боялся  того,  что  Уоррен
прикажет расстрелять его, но не хотел оставлять Типу.
   Впрочем, она и брат правы. Оставшись,  он  навлечет  на  всех  беду.  Ему
незачем убеждать в своей правоте Тилу и Джаррета. И он один голыми руками не
справится с Уорреном и его головорезами.  Бросив  последний  раз  взгляд  на
Тилу, Джеймс побежал к балкону. Перемахнув через перила,  он  приземлился  и
спрятался за кустами. Между тем всадники уже остановились перед домом.
   Тот, что скакал впереди, натянул поводья. Джеймс увидел Уоррена. В глазах
его горел безумный огонь. Он  всегда  был  одержим  страстью  преследования.
Стремлением убивать.
   - Окружить дом! - приказал Уоррен. - Никого не впускать и  не  выпускать.
Слушайте меня внимательно! Этот предатель полукровка не спрячется сегодня за
спиной белого брата!
   Джеймс пересчитал солдат. Десять  вместе  с  Уорреном,  и  все  вооружены
ружьями и ножами. Когда солдаты рассыпались,  Уоррен  осмотрел  дом.  В  его
глазах вспыхнул дьявольский огонь.
   - Да, - тихо пробормотал он. - Сегодня этот полукровка Маккензи  заплатит
жизнью за свою несносную дерзость.
   Клянусь Ботом!
   С этими словами он направился к дому.

Глава 26

   Джеймс, низко пригнувшись, проскользнул  вдоль  кустов  у  дорожки.  Люди
Уоррена уже спешились. Джеймс мог бы украсть лошадь  и  быстро  исчезнуть  в
ночи. Но нет, он никуда не уедет, пока не поймет, что задумал Уоррен.
   Быстро подобравшись  к  старому  дубу,  Джеймс  вскарабкался  на  него  и
примостился на толстой ветке. Отсюда он видел, что происходит в гостиной и в
комнате Тилы. Внизу Джеймс услышал шорох: это люди Уоррена  окружали  дом  -
двое сзади, двое со стороны фасада, по двое  с  торцов.  Еще  двое,  вскинув
ружья, последовали за Уорреном в дом. Один солдат стоял  под  окном,  совсем
рядом с Джеймсом.
   В доме зажглись свечи. Уоррен  громко  заявил,  что  его  солдаты  должны
произвести обыск. До Джеймса донесся возмущенный голос Тары, но слов  он  не
различил.  Джаррет  громко  предупредил  майора,  что   сообщит   обо   всем
губернатору, генералу Джесэпу и даже Мартину Ван Бурену, если Уоррен  вместе
со своими людьми немедленно не уберется.
   - Ваш брат-полукровка подготовил побег. Сбежали  несколько  самых  нужных
генералу Джесэпу пленников. Полагая, что генерал упустит из виду роль вашего
брата во всем этом, вы глубоко заблуждаетесь.
   - Это частные владения, Уоррен. Мои владения.
   И я требую, чтобы вы покинули их.
   - Не могу удовлетворить ваше желание, сэр. А сейчас отойдите, или я  буду
стрелять.
   - Только попытайтесь. Предупреждаю: вас будут судить  за  убийство.  Если
доживете до суда. Полукровка, за которым вы  охотитесь,  найдет  возможность
перерезать вам горло.
   - Ах да, Маккензи, его жестокость вам известна так же хорошо, как и мне!
   - Я наслышан о вашей жестокости.
   - Пусть обыщет дом, если хочет, Джаррет, - вставила Тара. - Мы  поговорим
с его начальником позже.
   - Я начну с комнаты моей дочери, - заявил Уоррен. - Ньюмен,  -  обратился
он к одному из своих подчиненных. - Если этот человек двинется, стреляйте  в
него!
   - Не буду останавливать вас.  Обыскивайте  комнату  вашей  дочери.  Моего
брата здесь нет.
   Джеймс видел, как в комнату Тилы ворвался Уоррен.
   - Ну-с, дочь! - злобно рявкнул он.
   - Уоррен, - сказала Тила, - вы вернулись из похода живой и невредимый.
   - Разумеется.
   - Как огорчительно для тех, кому еще предстоит умереть из-за вас!
   Вопли взбешенного Уоррена разнеслись по всей округе:
   - Ах ты, индейская шлюха! Самое мерзкое сучье отродье из всех,  что...  -
Уоррен подскочил к падчерице и схватил ее за волосы. - Я убью тебя, дрянь! И
уж точно убью ублюдка, зачатого тобой!

***

   Убью тебя, убью тебя, убью тебя, убью ублюдка...
   Это был не лес, не болото. Дом Джаррета никто не  назвал  бы  глухим  или
опасным местом. И все же ее кошмарный сон сбывался.
   Тила бежала, слыша сзади шаги. Но бежать было некуда.  Уоррен  всю  жизнь
был для нее чудовищем. Дикарем.
   Он стремился убить ее ребенка!
   Убить ребенка, о Господи, нет! Она не допустит этого, не позволит ему. Но
у нее нет оружия! А он сильный. Прекрасно обученный дикарь.
   Ей придется бороться с ним. Ради ребенка. Ради их с Джеймсом ребенка.

***

   Джеймс напрягся, готовясь к прыжку. Тила  даже  не  закричала,  а  только
стиснула зубы и вцепилась ногтями в руки Уоррена  с  такой  силой,  что  он,
закричав, отпустил ее. Она стала пятиться от него. Тут Уоррен ударил ее так,
что Тила отлетела к стене и упала. И тогда он начал бить ее. Снова и снова.
   Охваченный неистовой яростью, Джеймс обезумел. Не думая  о  последствиях,
он спрыгнул с дерева и уцепился за лиану, намереваясь  забраться  на  балкон
Тилы.
   Но солдат преградил ему путь:
   - Стой!
   Джеймс молча бросил на него разъяренный взгляд.
   - Стой, или я выстрелю!
   - Осел! Он же бьет свою дочь!
   - Уоррен - ее отец, это его право, - возразил солдат. Не  успев  вскинуть
ружье, он рухнул на землю от сильного  удара  в  челюсть.  В  следующий  миг
Джеймс был уже на балконе. Ворвавшись в комнату, он бросился на Уоррена.
   Схватив его за горло, Джеймс двинул врага  кулаком  в  лицо.  Характерный
звук подсказал ему, что он сломал Уоррену нос. Тот,  выругавшись,  попытался
нанести ответный удар. Ярость захлестнула Джеймса.
   Ему приходилось убивать солдат в бою. Иначе они  убили  бы  его.  Но  это
претило ему. Сейчас Джеймс хотел убить. Он осыпал ударами Уоррена, пока  тот
не рухнул на пол.
   Оседлав его, Джеймс занес руку для очередного удара.
   Но тут он услышал крик Тилы:
   - Нет, Джеймс! Нет! Они назовут это убийством и повесят тебя! Джеймс,  не
убивай его! Тебе нельзя этого делать!
   Она вцепилась в его руку.  В  глазах  у  Джеймса  потемнело.  Он  тряхнул
головой, чтобы рассеять туман,  и  посмотрел  на  растрепанную  возбужденную
Тилу. Следов от побоев Джеймс не заметил. Если она и пострадала, то виду  не
показывала.
   - Тила, ты...
   - Все хорошо.
   - Наш ребенок?
   - Прекрасно. Пожалуйста, Джеймс, не убивай его! Ты же не устраивал  резню
и никого не похищал. Сейчас тебя не в чем обвинить.  Но,  убив  Уоррена,  ты
окажешься под судом. Пожалуйста, Джеймс, он не стоит этого! Говорю тебе,  он
не достоин даже твоего плевка! Не рискуй из-за него нашей жизнью.
   Тила оттащила Джеймса от отчима. Все еще кипя от ярости, он посмотрел  на
Уоррена.
   - Ради тебя, - прошептал Джеймс, обняв и поцеловав Тилу, -  ради  тебя  я
сохраню ему жизнь.
   - Ради нас!
   Но когда он снова прижался губами к ее лбу, дверь в комнату распахнулась,
и солдаты нацелили на них ружья.
   - Дикарь прикончил майора! - закричал молодой солдат.
   - Нет, не прикончил, - простонал Уоррен, вставая. Солдаты кинулись ему на
помощь. - Но действительно пытался прикончить меня!
   - Мы возьмем его под стражу, сэр.
   - К черту стражу! - заорал Уоррен. - Мы повесим его прямо здесь и сейчас!
Взять его!
   Тила закричала и вцепилась в Джеймса, когда солдаты бросились к нему.  Ее
оттащили, а Джеймс кинулся в бой, нанося удар за ударом. Солдаты падали.
   Но потом, поднявшись, наступали на него. Он продолжал драться.
   Кто-то выстрелил в воздух, и тут Джеймс увидел, что  Уоррен  прижал  дуло
"кольта" к виску Тилы:
   - Она или ты, - бросил он.
   - Сэр! - начал было один из солдат.
   - Молчать! Ты или она!
   Джеймс не поручился бы, что Уоррен не  нажмет  на  курок,  хотя  за  этот
поступок он заплатил бы собственной  жизнью.  Джеймс  поднял  руки.  Солдаты
взяли его в плотное кольцо.
   Не веря, что его убьют здесь, Джеймс подумал:
   "Где же Джаррет? Неужели я погибну от руки такого мерзавца,  как  Уоррен?
Ему не сойдет с рук такое преступление!"
   Один из солдат прижал дуло пистолета к виску Джеймса.
   - Ваши руки, господин Маккензи. - Его трясло от страха перед Джеймсом.
   - Господин Маккензи! - с ненавистью брос