на Геста, артиллериста. Как
храбрый, мужественный воин, он отдал жизнь, выполняя свой долг.  Будь  к
нему милостив. Господи, ведь он был еще совсем ребенком. И дай силу  его
родным и близким перенести утрату.
   Отступив от могилы.  Камерон  сложил  перепачканные  землей  руки  на
груди, склонил голову и постоял так  несколько  мгновений.  Потом  снова
взглянул на Келли.
   Глаза ее были полны слез.
   - Спасибо, - выдохнула она.
   - Не стоит, это такая малость!
   - Но ты узнал его имя!
   - Я осмотрел рюкзак с личными вещами. Там лежит письмо,  адресованное
матери. Может быть, перешлешь его?
   Девушка кивнула.
   - А сейчас возвращайся домой и ложись в постель.
   - А ты?
   Он пожал плечами:
   - Я весь в грязи, мне надо помыться.
   Келли внезапно почувствовала такую жуткую усталость,  что,  казалось,
еще минута - и она упадет как подкошенная.
   Девушка как сомнамбула вернулась в дом, поднялась по лестнице и вошла
к себе в комнату. Ей вдруг нестерпимо захотелось  помыться,  благо  вода
здесь уже была. Надев ночную рубашку, Келли взглянула на себя в зеркало.
Какое ханжество - она вся в белом, символизирующем невинность!.. Девушка
забралась в постель и закрыла глаза. Пролежав долгое время без сна,  она
уставилась в потолок и застыла в ожидании.
   Когда? Когда же он придет? Но время шло, а Дэниела все не было. У нее
защемило сердце.
   Распахнув дверь, Келли услышала какую-то возню в гостиной,  торопливо
спустилась вниз и увидела, что он разжег камин.
   - Дэниел, - окликнула она.
   - Тебе надо поспать, - сказал он, взглянув ей в глаза.
   - Я не хочу спать одна.
   Дэниел понимающе улыбнулся, -  подхватил  любимую  на  руки  И  понес
наверх.
   Она успокоилась в объятиях Дэниела, и пока он ее  гладил  по  голове,
закрыла глаза и заснула.
   Всю ночь Келли чувствовала  себя  в  тепле  и  безопасности  от  всех
демонов войны. Даже сквозь сон она ощущала его сильные, надежные руки.
   И пусть он ее враг - ей еще никогда и ни с кем не было так спокойно.
 
Глава 9 
 
   Проснувшись наутро, Келли обнаружила, что она лежит одна.
   Впрочем, постель рядом с ней еще не остыла. Она провела  по  простыне
рукой и мечтательно закрыла глаза.
   Как хорошо было лежать у него на груди  и  прислушиваться  к  ровному
дыханию. Когда он уйдет, ей будет, пожалуй,  тяжелее,  чем  сразу  после
гибели Грегори. Придется снова в одиночестве играть свою горькую роль.
   Ему еще рано уходить. Он еще не окреп, чтобы пускаться  в  трудный  и
опасный путь через линию фронта и неприятельские оборонительные рубежи.
   Но в душе Келли понимала, что все напрасно. Он, конечно же, уйдет.
   Но может быть, останется хотя бы на ночь?
   Соскользнув с постели, она выглянула в  окно,  выходившее  на  птичий
двор. Дэниел был там - чинил сломанную петлю  на  воротах,  периодически
пытаясь надвинуть на лоб невидимую шляпу, чтобы прикрыть глаза от  лучей
восходящего солнца. Келли улыбнулась  и  досадливо  прикусила  губу.  Не
слишком ли она увлеклась, сжигая столь милую его сердцу шляпу? Ведь даже
Красотка Стюарт погнался за армией Поупа только для того, чтобы  вернуть
себе свою шляпу и накидку. Судя по всему.  Камерон  тоже  очень  дорожил
своим головным убором.
   Словно почувствовав ее взгляд, Дэниел Посмотрел наверх.
   - Доброе утро!
   - Доброе утро!
   - Ворота в полном порядке. Я заменил разбитые планки, а вот с дырками
от пуль едва ли справлюсь...
   Келли только руками развела.
   - Бог с ними, - сказала она. - Лучше давай позавтракаем.
   - Кофе уже готов, - отозвался Дэниел. - Я сейчас приду.
   У Келли екнуло сердце. Он уходит. И пытается хоть как-то расплатиться
за то, что она для него сделала.
   Девушка быстро надела платье в голубую клеточку с застежкой до горла.
День, правда, обещает быть жарким, но в  платье  с  длинным  рукавом  ей
удобнее, проще держать дистанцию и сохранять достоинство, которое, видит
Бог, ей очень понадобится, чтобы отпустить его.
   Одевшись, она критически взглянула на себя в зеркало, собрала  волосы
в строгий пучок на затылке и заколола шпильками.
   Главное сейчас - придать себе самый респектабельный вид.
   Он пробыл здесь так недолго! Меньше недели. Почему же ей кажется, что
вся ее жизнь изменилась и такой, как прежде, уже не будет?
   Внизу громко хлопнула дверь черного  хода.  Келли  торопливо  сбежала
вниз по лестнице. Он уже копошился на кухне и,  как  только  она  вошла,
предложил ей кофе. В глазах его застыла печаль. Сама того не желая,  она
даже обрадовалась:  он  расколол  ее  мир  надвое,  заставив  по-другому
взглянуть на врага. Да, они представители одного народа, и можно  любить
и страдать, несмотря на разницу в убеждениях.
   - Келли...
   - Ты сегодня уходишь, - прошептала она.
   - Да, вечером.
   Она кивнула, отхлебнув кофе.
   - Вчера вечером, когда мы  обнаружили  тело  того  парнишки...  -  Он
поежился. - Келли, к тому времени мое имя уже внесли в списки  пропавших
без вести. Не хочу, чтобы эта весть дошла до Виргинии: сестра и невестка
просто умрут от горя.
   - А брат?
   - Возможно, Джесс узнает позже, - сказал Дэниел и  задумчиво  склонил
голову набок. - Хотя, с  другой  стороны,  не  исключено,  что  ему  уже
сообщили.
   - Понятно, - кивнула Келли, - ведь они с Красоткой вместе учились.
   - Вот именно, - улыбнулся Дэниел. - Нельзя же  позволить,  чтобы  все
они оплакивали меня или мучились, теряясь в догадках!
   - Понятно.
   - Я попытался тут кое-что сделать по хозяйству...
   - Ты мне ничем не обязан.
   - Разве что жизнью, - бросил он небрежно и, поставив кружку на  стол,
за считанные секунды  разрушил  все  барьеры,  которые  она  постаралась
воздвигнуть, чтобы сохранить видимость самообладания.  Вытащив  шпильки,
Дэниел распустил ее волосы и, глядя на золотисто-каштановое великолепие,
произнес:
   - То, что я сделал, не имеет никакого отношения к долгу перед  тобой,
янки. Это имеет отношение к моему нежеланию уходить от тебя.
   Она все еще надеялась сохранить дистанцию, стараясь не реагировать на
прикосновения.
   - Значит, долг зовет?
   - Боже мой,  что  ты  так  мучаешься?  -  воскликнул  он,  неожиданно
рассердившись. Схватив любимую за плечи, он довольно  ощутимо  встряхнул
ее. Она же все еще силилась сохранить спокойствие, в то время как сердце
ее бешено колотилось. - Я отдал  бы  все,  лишь  бы  забыть  о  войне  и
остаться здесь с тобой.
   Я сыт по горло трупами, кровью, босоногими героями в лохмотьях вместо
мундиров. Я  устал  от  костров  на  привалах,  и  приказов,  и  попыток
научиться новым, более изощренным способам убивать. Я бы отдал все...
   Келли молча глядела ему в глаза,  н  его  гнев  постепенно  утих.  Он
покачал головой.
   - Но я должен вернуться. Я не могу тебе объяснить,  за  что  воюю.  Я
воюю за речку, за стены и колонны своего дома, за те жаркие летние  дни,
когда с полей и из дома доносятся песни.
   За шуршание шелка, за своеобразную речь южан. Возможно,  я  .воюю  за
отечество, обреченное на гибель, но это мое отечество, и, плохое оно или
хорошее, я должен защищать его до последнего вздоха.
   Протянув руку, Келли погладила его по щеке. Он  тотчас  впился  в  ее
губы поцелуем.
   Все ее благие намерения рухнули, теперь ее сердце отдано ему.
   - Но ты дождешься темноты? - прошептала она.
   Глаза его вспыхнули диким пламенем, и, подхватив на руки, он понес ее
вверх по лестнице.
   Девушка уронила голову ему на грудь.
   - Я знаю, что тебе пора Но мне не хотелось отпускать тебя, не побыв с
тобой еще один, последний разок.
   - Я бы так просто не ушел, - хрипло выдохнул он.
   Не успел он переступить порог спальни, как громкий стук в дверь грубо
нарушил интимную обстановку.
   Дэниел насторожился, а Келли постаралась скрыть охватившую ее панику.
   - Отпусти меня. Скорее!
   Выглянув  из  окна  в  конце  коридора,  она  попыталась   разглядеть
незваного гостя, но мешал карниз.
   Стук повторился. Дэниел тотчас скрылся в комнате брата Келли, Джошуа.
По всей видимости, пошел за саблей.
   - Фрау Майклсон!
   Услышав  низкий  голос  с  заметным  акцентом,  она   с   облегчением
вздохнула. Камерой вернулся и вопросительно взглянул на нее, сжав в руке
саблю.
   - Вес в порядке, - торопливо произнесла Келли.
   - Кто это? - спросил Дэниел.
   - Всего-навсего Руди Вайс...
   - Что значит "всего-навсего Руди Вайс"?
   Ох уж этот его менторский тон! За это девушка его убить была готова.
   - Мой сосед, - сдержавшись, ответила она. - Баптист,  член  немецкого
братства. Ты  наверняка  видел  их  маленькую  белую  молельню,  которая
оказалась в самом центре сражения.
   - Значит,  он  может  быть  как  яростным  сторонником  янки,  так  и
сторонником южан. Ну и кого же он поддерживает?
   - Ни тех ни других! - досадливо всплеснула руками девушка.  -  На  их
молельне нет даже колокольни, потому что  баптисты  упростили  культовые
обряды. Они против войны, не  хотят  никому  причинять  вреда.  И  очень
набожны. Я, конечно, не уверена, что Руди одобряет мой образ  жизни,  но
он очень добр и знает, что я живу одна. Видимо,  пришел,  чтобы  узнать,
все ли у меня в порядке.
   - Фрау Майклсон! - Беспокойство в голосе гостя усилилось.
   Келли круто  повернулась,  не  обращая  внимания  на  суровый  взгляд
Дэниела, и торопливо распахнула дверь.
   Руди Вайс, седой, почти столетний старец с  окладистой  бородой,  был
тем не менее высок, подвижен и держался с большим  достоинством.  В  его
выцветших  старческих  глазах  светилась  тревога.  Увидев  ее  живой  и
здоровой, он сразу же улыбнулся:
   - Значит, у вас все в порядке? А я уж начал  беспокоиться:  в  округе
солдат полным-полно.
   - Да, герр Вайс. Солдат хватает.
   - Вы не заболели?
   - Нет, нет. Я здорова.
   - И никто вас не беспокоил? Если вам страшно, мы  позаботимся,  чтобы
вы не оставались одна.
   - Нет, благодарю вас, - торопливо отозвалась Келли и тотчас  перевела
разговор:
   - А ваша жена и все остальные - они не пострадали?
   - Нет, с нами все в порядке. - Старик, похоже, и не думал уходить.  -
У вас, кажется, гостит друг?
   Келли замерла. А Вайс, разведя руками, пояснил:
   - Карл, мой старший сын, видел какого-то мужчину,  что  кормил  ваших
цыплят.
   Девушка тяжело вздохнула, не зная, что ответить. Но Дэниел уже спешил
ей на помощь - сглаживая неловкость, он протянул Руди руку:
   - Дэниел Камерон, мистер Вайс. Друг Келли.
   Руди кивнул с серьезным видом, окинув Дэниела оценивающим взглядом.
   - В таком случае,  мистер  Камерон,  не  задержитесь  ли  вы  еще  на
минутку? У меня есть новости. На Севере серьезные события.
   - Война... - начала было Келли.
   - Война, само собой, идет своим чередом, - сказал Руди,  доставая  из
кармана газету и протягивая ее девушке. - Я обычно не вмешиваюсь в чужие
дела, - пояснил он Дэниелу, - но моя супруга послала меня  сообщить  обо
всем Келли, поскольку она живет одна.
   - Ну, что там? - Девушка заглянула Дэниелу через плечо, поскольку  он
сразу же отобрал газету и стал читать про себя.
   -  Президент  Линкольн  издал  манифест  об  освобождении  рабов,   -
тщательно подбирая слова, произнес Руди Вайс.
   - Манифест об освобождении?! - удивилась Келли.
   - Черт возьми, он все-таки решился! - воскликнул Дэниел  и,  невесело
рассмеявшись, обернулся к любимой:
   - Манифестом освобождаются рабы в мятежных штатах на  Юге,  а  не  на
Севере и не в приграничных штатах! Какой хитрый ход! Ты понимаешь?
   Келли недоумевала, не вполне понимая, о чем идет речь.
   Дэниел отдал ей газету и с отсутствующим взглядом уселся в  ближайшее
кресло.
   Девушка вопросительно взглянула на Руди  Вайса,  который  застрял  на
пороге.
   - Ваш друг Дэниел Камерон, он все понимает, -  тихо  сказал  Руди.  -
Рабов освобождают с третьего января  будущего  года.  Рабов  "в  штатах,
поднявших мятеж".
   Герр Камерон  понимает,  что  южане  не  признают  законным  манифест
какого-то Линкольна на территории своей Конфедерации. А вот рабы захотят
освободиться. И начнут убегать.
   Большинство двинется на Север в  поисках  пищи,  работы  и  настоящей
свободы. Многие впадут  в  отчаяние.  Именно  поэтому  моя  супруга  так
беспокоится за вас, Келли. Вам надо поостеречься, когда эти  люди  будут
проходить по нашим местам. Я, в свою очередь, считаю,  что  вам  следует
опасаться и солдат. Есть люди хорошие, есть плохие, и это не зависит  ни
от цвета кожи, ни от цвета их мундиров.
   Келли кивнула и нервно облизала  пересохшие  губы.  Дэниел  обменялся
взглядом с Руди и подошел к двери.
   - Вы тоже будьте осторожны, герр Камерон, - многозначительно произнес
Вайс.
   "А ведь Руди, черт возьми, отлично  знает,  что  Дэниел  мятежник,  -
подумала Келли. - Знает, но не придает этому  значения.  Для  него  друг
есть друг". Причем Вайс считал нужным этого друга предупредить,  поэтому
он, уже собираясь уходить, обернулся и бросил через плечо:
   - Южнее, на кукурузном поле, все еще стоят лагерем  солдаты.  Похоже,
они следят за всеми дорогами. -  Он  поглядел  на  небо,  потом  перевел
взгляд на Келли и Дэниела  и  печально  покачал  головой.  -  В  воздухе
по-прежнему витает запах смерти, а  вода  в  ручье  побурела  от  крови.
Грустная это штука, война!
   Очень грустная.
   И он двинулся но тропке через поле.
   Камерон некоторое время глядел ему  вслед,  потом  скомкал  в  кулаке
газету, - Хитрый ход! Черт побери, очень хитрый! Ваш мистер Линкольн  не
дурак, Келли. - Он вдруг в ярости швырнул скомканную газету.
   - Ты-то ведь уже освободил своих рабов! - воскликнула, широко раскрыв
глаза от удивления, Келли. - Если Юг не признает  полномочия  Линкольна,
то какая разница, издан этот манифест или нет?
   - Я тебе скажу, какая разница! - сердито  отозвался  Дэниел.  -  Рабы
побегут десятками, сотнями, а может быть, тысячами! Причем некоторые  из
них будут опасны. Но и это не самое главное, разве ты не видишь.?
   Удивленная и обиженная гневом любимого, Келли возмутилась:
   - Да! Да, вижу! Линкольн  освободил  множество  людей,  скинув  оковы
рабства!
   - Для победы в Гражданской войне он сделал больше, чем любой  из  его
генералов! - сердито оборвал ее Дэниел. - Неужели не  понимаешь?  Теперь
Европа ни за что не признает Конфедерацию. А  Англия?!  Англия,  которая
закупала у нас хлопок тюками, но всегда воротила свой  аристократический
нос от наших так называемых институтов,  -  ведь  она  теперь  наверняка
будет на стороне Линкольна!  Нам  больше  неоткуда  ждать  помощи.  Черт
возьми, я всегда говорил, что этот человек, к сожалению, очень умен.
   У Келли, до которой мало-помалу доходил  смысл  сказанного  Дэниелом,
тревожно забилось сердце. Конфедерация надеялась  на  финансовую  помощь
Европы, на признание. И правительству мятежников, судя по  всему,  почти
удалось его получить.
   Но Линкольн  расстроил  все  планы,  сыграв  на  том,  что  англичане
презирают рабовладение. Получается, что президент боролся отнюдь  не  за
сохранение Союза, а преследовал гуманную цель освобождения  невольников.
Война приобрела другой антураж. И в связи с  этим  повсюду,  несомненно,
разгорятся страсти.
   Дэниел невесело рассмеялся:
   - Заметь, Келли, что в Мэриленде рабов не освобождают.
   Президент Линкольн не рискнул затронуть интересы приграничных штатов.
Невероятно ловкий ход! Я уже слышу звон погребального колокола!
   Камерон взглянул на нее так, словно она сама  звонила  в  этот  самый
колокол. У нее вдруг перехватило дыхание. Он бросал ей вызов, обвинил ее
- и ждал еще какой-то реакции?!
   - Что ты хочешь? - воскликнула она. - Я противница  рабства.  И  если
Линкольн поставит Юг на колени и положит конец  войне  с  помощью  этого
манифеста, то я буду только рада!
   Дэниел разразился нескончаемой бранью.
   - Хочешь знать, Келли, что он в конечном счете сделает  в  Мэриленде?
Он позаботится о том, чтобы  и  здесь  освободили  рабов,  но  при  этом
предусмотрит какую-то компенсацию рабовладельцам.
   - Значит, он не глуп!
   - Конечно! - Он оборвал фразу на полуслове. - Я все забываю, что ты -
это "они", враги. Как я мог?!
   - Да! - с вызовом воскликнула она. - Я твой враг. Ты сам  мне  как-то
говорил, что не следует забывать об этом. Помнишь, у тебя  погиб  солдат
из-за того, что  замешкался,  не  решаясь  выстрелить  в  своего  друга?
Твердите свой собственный урок, полковник!
   Камерон угрожающе шагнул к ней, и она, судорожно глотнув, попятилась.
   Он остановился.
   - Пропади все пропадом! -  в  гневе  выкрикнул  он  и,  повернувшись,
направился к лестнице. - Значит, мы враги до гробовой  доски,  мадам,  -
добавил он яростно. - Я постараюсь как можно скорее покинуть ваш дом!
   Келли смотрела ему вслед, задыхаясь  от  ярости.  Но  как  только  он
скрылся за дверью, гнев ее начал стихать.
   Вот тебе и любовь! Вот тебе и неуемное влечение, вот тебе и  страсть!
И вкрадчивый шепот о том, что он не сможет уйти, не простившись с ней...
   Пусть идет ко всем чертям, подсказывала  гордость.  Пусть  убирается!
Если он хочет видеть в ней врага, что ж, она не станет извиняться за то,
что у северян после поражений, унижений,  бесчисленных  потерь  появился
наконец про" блеск  надежды.  0"(а-то  как  раз  искренне  считала  дело
северян правым.
   Дэниел и сам понимал всю порочность института рабства.
   Ни один человек не имеет права владеть другим человеком - ни  черным,
ни белым. К тому же Камерон сам  освободил  своих  рабов.  И  сейчас  он
разозлился из-за того, что Линкольн не такой  уж  простачок,  каким  его
хотели представить политические противники. Провинциальный  стряпчий  из
Иллинойса, возможно,  окажется  одним  из  самых  великих  людей  своего
времени.
   Вбежав в  комнату,  Дэниел  с  размаху  запустил  подушку  через  всю
комнату, следом за ней вторую...
   Затем сел на пол и взъерошил волосы.
   Черт бы побрал Келли! Черт бы ее побрал!
   Вернее, черт бы побрал Линкольна. И эту проклятую войну.
   Если бы миссис Майклсон родилась на Юге, она, возможно, поддержала бы
другую сторону. Впрочем, она ему никогда те лгала, не притворялась,  что
сочувствует южанам, и даже не пыталась отстаивать  свои  убеждения.  Она
просто отказывалась сдавать позиции.
   Камерон вдруг насторожился: снаружи  как  будто  послышался  какой-то
звук. Поднявшись на ноги, он выглянул в окно.
   Должно быть, Келли выскочила из дома, рассердившись на него.
   "Надо немедленно уходить", - решил он, взял саблю,  прикрепил  ножны.
Сердце невыносимо заныло.
   Он любит ее. Любит красоту ее  серо-голубых  глаз,  золотистое  пламя
волос, любит ее голос. И ее горячее сердце.
   Но последние полчаса еще раз подтвердили, что они враги.
   Дав волю своему раздражению, он сам лишил их обоих возможности  нежно
попрощаться друг с другом.
   "Не тяни время, уходи! - пульсировало у него в висках. - Уходи".
   Но уже спускаясь по лестнице, он ясно понял, что  так  просто  он  не
уйдет.
 
*** 
 
   Келли долго ждала в гостиной, сжав кулаки и  вытянув  руки  по  швам.
Прошла уже целая вечность, а Дэниел все не появлялся. В глазах ее стояли
слезы.
   Теперь  Келли  понимала  его,  возможно,  лучше,  чем  он  сам  себя.
Насколько  девушка  знала  Дэниела  -  а,  видит  Бог,  она  узнала  его
достаточно хорошо, - Камерон и сам скоро все поймет. Но он ни за что  не
признает -  даже  сейчас,  -  что  его  драгоценная  Конфедерация  может
все-таки проиграть войну.
   Девушка облизала губы, утерла щипавшие глаза слезы и через черный ход
вышла из дома.
   Ноги сами несли ее вперед. Миновав скотный двор, она уныло побрела на
семейное кладбище. Сорвала по дороге полевой  цветок,  положила  его  на
свежую могилу молодого солдатика-янки. Затем окинула взглядом  памятники
отцу и Грегори, и на сердце у нее стало еще  тяжелее.  Сколько?  Сколько
еще людей погибнет в  этом  ужасном  противостоянии?  Сколькими  жизнями
придется еще  заплатить,  скольким  еще  глупцам  мужчинам  не  терпится