- прошептала она. Дрожащий голос звучал жалобно. Эрин закрыла глаза, не представляя, что он с ней сделает. Он будет унижать ее, мучить...
     - Нет! - закричала Эрин, спрыгивая с ледяного ложа. Она стремглав побежала к сундуку с приданым и судорожно начала в нем рыться, пока не нашла маленькие ножницы. "Это подходит", - подумала она, ножницы напоминали ей тот кинжал, которым Бриджит убила себя. Ножницами она прикончит захватчика. Эрин была сильной, она долго училась искусству убивать вместе с братьями. Он будет думать, что его ожидает покорная невеста с затуманенным рассудком, которая ужаснется его появления. Ее преимущество - в неожиданности, и она убьет его или попытается убить себя, потому что не позволит, чтобы к ней прикасались грязные руки Волка.
     Она побледнела, подумав, что все собравшиеся вскоре начнут шептаться в залах, посмеиваясь над тем, что происходит в спальных покоях.
     - Никогда! - прошептала она, и забралась в кровать. Держа ножницы крепко около своей груди, натянула покрывало. Ее сердце глухо стучало, отдаваясь болью, но она понимала, что ожидание придаст ей испуганный и невинный вид.
     Дверь открылась, и сердце ее застучало, причиняя такую боль, что она едва могла дышать. Она уставилась на Олафа, но когда встретилась с его тяжелыми глазами цвета индиго, опустила голову.
     - Итак, ирландка, - прошептал он с усмешкой, - мы встретились снова.
     Она не ответила. Даже не глядя на него, она ощущала на себе его взгляд, когда он прошелся по комнате, сбрасывая свой венчальный наряд. Он снял башмаки, потом положил пояс на деревянный сундук. Он казался безупречно чистым. Повесил вышитый плащ на стул, сложив свои краги и рубаху.
     Смущение смешалось с негодованием. Норвежцев все считали свиньями, грязными и неряшливыми. Даже когда он медленно двигался, она почувствовала, что аромат сандалового дерева смешался с мужским запахом, который совсем не был неприятным, а был похож на запах земли и чистоты. "Он - враг, - подумала Эрин сквозь смущение, - и не важно, чистый он или грязный".
     Его движения для его роста были легки, и она испугалась, когда поняла, что он обнаженный стоит перед ней. Ее сердце билось так часто, что, казалось, он слышит этот стук и что-то подозревает. Он смотрел на нее спокойно; она чувствовала это, но не отваживалась поднять глаза. Она довольно хорошо видела сквозь опущенные ресницы его широкую грудь, тонкую талию, необыкновенно плоский, но мускулистый живот. Его бока были массивными и крутыми. Прекрасные волоски, покрывавшие его грудь, здесь заканчивались и начинались снова ниже, образуя удобное гнездо для мужского орудия, которое было расслаблено, но все равно потрясало.
     "Он умрет", - подумала она. Она проткнет его сердце, выпустит его кровь, и тогда все эти мощные мускулы и сила ничего не будут значить, и он захлебнется в своей крови.
     Если бы у нее не было намерения убить его, она не смогла бы вынести этого напряженного ожидания. Возможно, он намеревался отомстить. Он думал, что она в его власти, и он использует эту власть. Он будет бить ее, насмехаться над ней, заставит ее заплатить страшную дань, помня о том дне в лесу.
     - Посмотри на меня, - рявкнул он.
     Она заставила себя поднять глаза. Он смотрел на нее какое-то время с суровым и скучающим выражением лица. Потом на его лице появилась мрачная улыбка, которая не коснулась, однако, холодных безжалостных глаз.
     Этот взгляд привел ее в содрогание. Его глаза ничего не выражали. Он не испытывал к ней никаких чувств. В крайнем случае нашел бы ее неопытной и смешной. Казалось, он сможет разгадать ее планы.
     "Нет, - думала она, - ему кажется, что я съежилась от страха. Он не подозревает, что сам заплатит за все этой ночью".
     Эрин продолжала дрожать, так как была вынуждена ждать, и ей не нравился этот страшный презрительный блеск его глаз. Всем своим телом он навис над ней. Она, не отрываясь, смотрела на него дерзко, с ненавистью, когда он встал на коленях над ней, взял ее пальцами за подбородок и, сдерживая себя, смотрел на нее. "Теперь, мой лорд викинг, - думала она, - еще три дюйма, и ты почувствуешь, как я проткну твое сердце".
     Олаф продолжал криво улыбаться, тяжело глядя на нее и нагибаясь все ниже. "Пора", - сказала себе Эрин, но стук сердца вызывал дрожь. Она чувствовала его тяжесть, чувствовала как бьется его сердце, которое она собиралась поразить, и вдруг ощутила гладкие, выпуклые бицепсы, коснувшиеся ее головы. Она потеряла контроль над собой. Пальцы свело от напряжения, они вспотели, и. ножницы выскользнули из ее крепких рук.
     И тут Волк набросился на нее. Он сильно ударил ее по рукам, скрытым под покрывалом. Она ловила ртом воздух, покрывало слетело-и ножницы упали на холодный каменный пол.
     - Если бы ты не потеряла самообладания, ирландка, - сказал он холодно, - супружеское ложе обагрилось бы кровью из твоего горла.
     Не смелость заставила ее хранить молчание. В ту минуту Эрин была просто слишком ошеломлена, чтобы что-то произнести. Она продолжала смотреть на мужа, в ее глазах сверкала ненависть, мысль об обмане оставила ее.
     Она с ужасом представила, что он может сделать с ней, обладая столь быстрой реакцией. Совершенно голый, спрыгнувший с кровати, чтобы сорвать с нее покрывало, он казался ей еще более ужасным, чем одетый в кольчугу. Каждое движение его мышц было хорошо видно; бронзовое тело излучало такую колоссальную энергию, что у Эрин перехватило дыхание. Вид голого мужчины привел ее в замешательство, она ослабела.
     - А... - прошептал он, уперев руки в бока, и проговорил мертвенно-спокойным голосом, оглядывая ее:
     - Блеск в глазах убийцы превращается в мольбу о пощаде! Какая сладкая невинность. Ирландская сука! - Его рука обхватила ее запястье.
     О Боже, нет, она не просила пощады, но когда он сдернул ее с кровати, она не могла сдержать крика от страха и боли.
     - Я все равно убью тебя, ублюдок, - прошептала она, пытаясь вырваться.
     Она бы предпочла, чтобы он ударил ее, но вместо этого он рассмеялся. Прежде чем она заговорила снова, он одним легким движением сорвал с нее белое платье. Потом отпустил ее, отступил и, издеваясь, низко поклонился.
     - Прежде чем ты уйдешь-сказал он насмешливо, - я полюбуюсь тем богатством, которое прислал мне твой отец, я не люблю, когда меня дурачат.
     Эрин почувствовала себя униженной, но продолжала стоять перед ним, подняв голову, ее взгляд стал злобным. Она прикусила губу, когда он медленно, нагло, оценивающе осматривал ее. Его сапфировый взгляд сначала скользнул по ее груди, потом по талии, потом ниже, на укромный треугольничек между ног и, наконец, по ее ногам. Затем его глаза встретились с ее глазами. О! Эта страшная, издевательская улыбка!
     Его глаза по-прежнему оставались холодны. Обезумев, она: чуть было не спросила его, как он ее находит. Он продолжал молчать, подняв густые дугообразные брови в насмешке, и она решила заговорить первой. Ее голос звучал презрительно.
     - Я надеюсь, господин морской пират, что ты заключил выгодную сделку. Ирландцы держат слово. Мой отец не нарушит клятвы.
     Он снова засмеялся, потом замолчал, его улыбка исчезла. Она заметила боль в его глазах, но через мгновение и ее не стало. Он стоял, суровый и беспощадный, стиснув зубы, оскалившись, как волк.
     Независимо от того, что произойдет, она была готова поклясться, что не обнаружит перед ним своего страха - и не закричит. Но когда он решительно шагнул к ней, она ощущала только его ужасающую огромную мужскую силу и обезумела.
     В эту минуту вся ее храбрость и гордость улетучились. Она думала инстинктивно только о спасении и рванулась с криком, не зная, куда бежать.
     Она не слышала его, не почувствовала его движения, но вдруг его пальцы больно обхватили ее руку. Он перевернул ее, навалившись всем своим телом. Их тела тесно соприкасались, но она продолжала бороться. Даже когда он приподнял ее, Эрин с ужасом обнаружила, что это только дает ей возможность лучше ощущать его своим животом, его завитые золотые волоски на теле, которые обжигали ей грудь.
     Он схватил ее за плечи и запустил пальцы в мягкие локоны. Затем грубо повернул ее голову, их глаза встретились.
     - Итак, ты все же боишься своего завоевателя, ирландская сука, - тихо выдавил он. Ее ослабевшее от ужаса тело содрогнулось. - Это хорошо, что ты боишься, жена, так как я заверяю тебя, что мои копья крепки, точны и беспощадны.
     Вдруг он отбросил ее так сильно, что она повалилась на кровать.
     - Но ужас насилия, дорогая жена, - рявкнул он, возвышая над ней свое крепкое тело, которое сотрясалось от непонятного ей чувства, - ты не испытаешь сегодня. Неужели ты думаешь, я настолько сумасшедший, чтобы желать твое драгоценное невинное тело. Нет, жена, я не вижу ничего желанного в твоей холодности и жестокости. Я ничего от тебя не жду.
     Он отвернулся от нее. Ошеломленная, Эрин в замешательстве тупо смотрела на его широкую спину несколько секунд, чувствуя головокружение, как если бы ее ударили. Его взгляд был обращен на огонь. Наконец Эрин взяла себя в руки, отползла осторожно в дальний угол кровати, и укрылась покрывалом.
     Когда Олаф повернулся к ней, на его губах мелькнула жестокая улыбка.
     - Теперь, моя леди, ты будешь испытывать не просто страх перед насилием. Должно быть, тебя интересует, почему я не намереваюсь мстить. Чем ты мне угрожала в тот день?
     Эрин пыталась сосредоточиться на молитве, чтобы не закричать от ужаса, когда он дотронулся до нее - слегка, одним пальцем, проведя линию от горла, между холмами ее грудей и ниже, по ее животу, и эта линия обжигала. Она стиснула зубы, когда бронзовый палец задержался на нежной белой коже выше ее бедра.
     - Мне кажется, ты собиралась поджарить мои мужские органы на моих глазах? - спросил он почти вежливо, с любопытством, и это делало его еще страшнее. Она с трудом заставляла себя выдерживать его взгляд, ей страшно хотелось прижать колени к груди, чтобы избавиться от обжигающего следа его пальца.
     - Что ж, жена, - сказал он, - это-то я едва ли смогу сделать, даже если бы у меня было такое желание.
     Он быстро отступил, презрительно набросил на нее покрывало и отошел на несколько шагов. Все это время она смотрела на него, обезумев и дрожа от страха, черный вихрь кружился у нее в голове. Но когда он повернулся к ней снова, от прежних его чувств не осталось и следа. Он выглядел усталым и едва замечал ее.
     - Я не держу на тебя зла, - сказал он утомленно, поправляя сбившиеся золотые волосы на висках. - Я не хочу мстить за то, что случилось у ручья. Если ты не будешь беспокоить меня, жена, твое существование будет вполне сносным. Я властелин моего дворца - дворца викингов, если хочешь - и если ты будешь досаждать мне, с тобой будут обращаться по-иному. Я не выношу неповиновения. Тебе понятно?
     Эрин долго смотрела на него, потом слабо кивнула. Она знала твердо только одно. "Ты никогда не будешь моим властелином, викинг", - подумала она и не потрудилась выказать смирение.
     Оп отвернулся от нее, как будто бы она его больше не интересовала, или, точнее, забыв о ней. Потушил масляные лампы, подошел к постели и забрался туда, повернувшись к ней спиной.
     Пораженная поворотом событий, Эрин осталась сидеть в своем углу. Он не был бесчувственным, ему просто не хотелось насиловать ее. Если бы она не питала к нему такой ненависти, то была бы оскорблена; но вдруг она поняла, что несмотря ни на что, она действительно оскорблена, он сравнил ее со своей бывшей любовницей и нашел ее непривлекательной. Отлично! Слава Богу! Она не будет удовлетворять его животные желания. Странно, но его слова обидели и унизили ее. Они мучили ее не меньше, чем ненависть.
     Эрин продолжала сидеть в полутемной комнате, едва освещенной маленькими огнями.
     Она слышала, как Олаф дышит во сне. Ее разумом опять завладели темные мысли, когда она вспомнила, как он сдернул ее с кровати, разорвал платье и, насмехаясь, отшвырнул ее с силой, как будто бы она была ненужной вещью. Она стиснула зубы, чтобы не расплакаться от обиды: она не могла вынести этого, это было сверх ее сил. Он ожидал, что она уснет рядом с ним, будет выполнять его приказы, прислуживать, как собака-подлиза. Как отец мог сделать такое?
     Эрин взглянула на лежавшего рядом мужчину. Он крепко спал, в то время как она претерпевала невыносимые страдания. Прикусив губы, чтобы подавить слезы, она отвернулась. Взгляд упал на жемчужные кольца ее ножниц, блестевшие при слабом свете огня.
     Эрин закрыла лицо руками. Она не могла убить даже викинга ударом в спину, но она хотела, чтобы ножницы были рядом с ней. Если он опять коснется ее, будет унижать, пользуясь своей силой, она станет защищаться. В следующий раз она будет более решительной.
     Она посмотрела на широкие бронзовые плечи ненавистного мужчины. Они спокойно поднимались и опускались. Очень осторожно Эрин двинулась, сползая с кровати, на цыпочках прошла по холодному каменному полу и взяла ножницы.
     Его голос прозвучал как удар хлыста над ее плечом, и его пальцы вцепились ей в волосы.
     - Да будут прокляты все боги, но ты и впрямь глупа!
     Слезы навернулись у нее на глазах, когда он приподнял ее за волосы. Боль была настолько нестерпимой, что Эрин собиралась просить пощады, но не смогла. Она с трудом дышала и сглатывала слезы, стараясь добраться до его лица. Он поймал ее руку и заломил за спину, и как Эрин ни старалась сдержаться, она вскрикнула. Потом он бросил ее на кровать.
     - Еще одна подобная выходка, ирландская сука, - предупредил он - его синие глаза блестели в темноте, - и ты узнаешь, что викинги охотно бьют своих жен - даже в первую брачную ночь.
     Потирая голову, Эрин подумала, что он, наверное, выдернул половину ее волос. Она поднялась, попятилась ползком к изголовью кровати и посмотрела на Олафа с опаской. Ей, конечно, не следовало так поступать, он был уверен, что она хотела ударить его в спину.
     Учитывая происшедшее, его презрение к ней было довольно сдержанным. Когда она, нервничая, осознала, что они все еще голые, и попыталась натянуть на себя одежду, она взмолилась, чтобы он расценил ее молчание как смирение и лег в постель.
     Она видела его силуэт, передвигающийся по комнате, и слышала возню в сундуке. Через минуту он вернулся к ней.
     - Протяни руки, - потребовал он. Она поняла, что он собирается связать ее, и запротестовала.
     - Нет! - закричала она невольно.
     В раздражении он подошел к ней. Инстинкт сработал быстрее разума и заставил ее защищаться. Эрин ударила мужа ногой, забарабанила кулаками, готовая ногтями проткнуть ему глаз.
     Он разразился проклятиями, но защищался очень слабо. Придавил Эрин своим телом и умело связал ее запястья одной рукой. Они оба устали от борьбы. Какое-то время Олаф лежал на ней, его тело прижимало ее к кровати. Эрин повернула голову, заскрежетав зубами. Его борода скользила по ее подбородку и уху, и она ощущала его влажное дыхание. Его бедра лежали поверх ее бедер, и ее нежному телу было больно от его тяжести.
     Вдруг он передвинулся.
     - Тебе следует успокоиться и прекратить борьбу, ирландская жена. А то мои физические потребности могут перевесить отвращение к холодной девственнице. У меня сейчас нет женщины, но я имел возможность оценить способности хорошей блудницы. У меня есть соблазн рассматривать тебя в этом качестве. В конце концов, много людей ожидают наследника, который объединит силы земли.
     Эрин закрыла глаза, чтобы не видеть его, но она не могла не ощущать его власть над собой. Она чувствовала его прикосновения, и это ее смущало.
     Ее руки, напрягшиеся под его хваткой, стали мягкими. Она совершенно успокоилась и услышала опять его сухой холодный смех.
     Он широко расставил ноги около ее бедер, связал ее запястья поясом, затянув его покрепче. Наклонившись, поднял высоко ее руки и прикрепил их к изголовью роскошной кровати. Его живот и бедра нависли над ее лицом, когда он привязывал ее, и она сглотнула тяжело воздух и захотела закрыть глаза, но поняла, что не сможет сделать этого из-за сильного волнения. Мягкие золотые волосы ниже пупка щекотали ее нос, и она почувствовала неостановимую дрожь от бешенства и унижения. Она чуть не потеряла сознание от накатившейся жаркой волны гнева и оскорбления, от того, что принуждена ощущать его так близко.
     Он передвинулся еще и, ворча, закрепил узел. Его мужской ствол колыхался в ложбинке между ее грудями, и она покраснела.
     Казалось, будто она превратилась в раскаленную сталь, а весь мир - в вертящийся черный туннель. "Сейчас я потеряю сознание", - думала она в отчаянье. В ней кипели ярость, и ее мучило чувство униженности и страха. У нее закружилась голова, и перехватило дыхание. Она с трудом дышала.
     Олаф закончил свою работу, не глядя на нее, затем снова повернулся спиной и лег спать.
     Эрин не могла больше сдерживать слез, дрожа от сознания своей слабости, жалкого положения и унижения. Слезы капали на ее щеки. Он усмирил ее, и теперь отдыхал.
     Но он не спал. Ее удивила мягкая интонация его голоса:
     - Я сожалею, что пришлось поступить с тобой так. Может, это и справедливо, но я бы не хотел этого. Просто я не хочу всю ночь беспокоиться из-за того, что ты можешь проткнуть мне спину.
     Эрин подумала: не рассказать ли ему, что она не собиралась на него нападать, а только хотела защитить себя в случае его нападения? Но если она заговорит, он поймет, что она плачет. Кроме того, она могла просить до хрипоты, от него не дождешься снисхождения. Он предупредил ее.
     В воздухе чувствовалось напряжение, так как он ждал ответа. Но она не отвечала. Она слышала едва различимое раздраженное ворчание; потом он переместился, дыхание стало ровнее, он заснул.
     Но Эрин лежала без сна долго, молча глотая слезы. Она была невестой Волка, самого свирепого короля викингов, и, к ее удивлению, она все еще оставалась невинной, прикованная к брачному ложу. То, что произошло между ними, дало ей понять, что ее муж считает себя бесспорным властелином и хозяином. Она осталась девственницей только из-за его каприза и будет вынуждена исполнять его приказания. Она дала клятву быть его женой.
     Женой самого ненавистного своего врага.

ГЛАВА 10

     Когда Эрин проснулась, она почувствовала себя несчастной. Ее руки сводило судорогами, все тело ныло. Не способная двинуться, она не могла больше заснуть и временами готова была расплакаться. Ближе к утру она все же зарыдала.
     Ей понадобилось меньше секунды, чтобы вспомнить, где она находится и при каких обстоятельствах сюда попала. Трудно было поверить, что все это правда. Что ей теперь делать? Куда идти?
     Она закрыла глаза, но вскоре снова открыла их, осознав, что ей очень неудобно из-за связанных рук.
     Белый Олаф все еще сладко спал, Макушка его головы касалась ее ребер, его рука случайно упала чуть ниже ее живота.
     Она осмотрелась, размышляя, сможет ли отклониться, чтобы избежать его прикосновений. Смотрела на его широкие руки с длинными пальцами, свисавшие над ее бедром. Может быть, ей удастся сдвинуться...
     Она ощутила слабое покалывание в затылке, когда перевела взгляд на златокудрую голову, и волна ужаса накатила на нее. Он больше не спал, а смотрел на нее, его синие глаза смеялись, он понимал причину ее растерянности. Она быстро отвела взгляд от него, так неприятно смеющегося, и уставилась на красивую льняную простыню, которая покрывала деревянную кровать.
     - Прошу прощения, - прошептал он с издевкой, - моя поза неудобна для тебя? Тогда я сменю ее.
     Он моментально переместил руку с ее бедра, рисуя огрубелыми пальцами круги на ее животе. Эрин втянула воздух и задержала дыхание, не желая, чтобы он видел дрожь, разраставшуюся внутри нее от его прикосновений. Она следила за его рукой, стараясь не вздрагивать, пока его пальцы продолжали свой гипнотический путь к ее пупку, к левой груди. Он обнял ладонью холмик, слегка коснувшись соска грубой кожей большого пальца. От ощущений, которые Эрин раньше не испытывала, ей вдруг стало жарко, содрогаясь, он