- Дэмьен, я не просила тебя...
   - Разве тебе не интересно узнать, где спит твой муж?
   - Нет, не интересно! - солгала Аманда.
   Дэмьен  прищелкнул  языком.  Аманда  прерывисто  вздохнула,  но   тут
заметила, что у одного из ее подопечных начался жар, и поспешила обратно
к баку с водой, чтобы смочить полотенце.
   - Дэмьен, неужели ты не видишь, что я занята?
   Дэмьен прислонился плечом к столбу, поддерживающему крышу.
   - Ладно, последние три дня он выезжал на поиски фуража и провианта. И
я думаю, что знаю, где он был до того.
   Аманда промолчала.
   В дверях неожиданно появился Эрик.
   - О, милорд, - торопливо пробормотал Дэмьен. Он резко отдал  честь  и
исчез в глубине лазарета.
   Аманда  проводила  взглядом  кузена,  пока  он   огибал   бесконечные
самодельные нары, женщин  и  врачей,  сновавших  по  помещению.  Но  тут
тяжелая рука взяла ее за локоть. Аманда, собравшись с духом, повернулась
к Эрику и заметила, что тот сумрачен и суров.
   - Что ты здесь делаешь?
   - - Пытаюсь помочь и... - начала она.
   - Эти люди больны тифом! - сердито напомнил он.
   Она улыбнулась:
   - А я уже им переболела. Мы с  Дэмьеном  подхватили  его  в  детстве,
говорят, что те, кто выжил.. - Она осеклась. - А ты что здесь делаешь?
   - Пытаюсь вытащить тебя отсюда.
   Какой-то человек со стоном повернулся и заговорил со своей койки:
   - Лорд Камерон! Что, сэр, пора готовиться к новым битвам?
   Солдата трясла лихорадка, глаза были воспалены, но в  них,  неотрывно
смотревших на Эрика, читалось нечто вроде обожания.
   Эрик похлопал солдата по плечу, не думая об опасности  заразиться,  и
заверил его с улыбкой:
   - Нет, Роджер, пока никаких битв. По крайней мере до весны.
   Но фон Штеубен ждет тебя, не бойся. Он  еще  загоняет  тебя  муштрой,
когда поправишься. Обещаю тебе, парень!
   Больной рассмеялся. В следующую секунду его  глаза  закатились,  веки
сомкнулись.
   - Боже, он, кажется, умер! - горестно воскликнула Аманда.
   Эрик приложил руку к груди больного, затем пощупал его лоб.
   - Нет, он просто  заснул.  И  его  дыхание  стало  спокойнее.  У  фон
Штеубена еще есть шанс заполучить парня в свои руки.
   Эрик выпрямился, глядя на Аманду. Она хотела сказать ему  что-нибудь,
хотя бы слово, чтобы вернуть его. Но слова застряли в горле.
   Она не могла извиниться - просить прощения должен был он, но Эрик  ни
за что не признается в том, что не прав.
   Вдобавок ко всему он стоит здесь, в тифозном бараке!
   - Уходи отсюда, Эрик!
   - Выйдем. Я хочу с тобой поговорить.
   Она вздохнула и огляделась вокруг. В  помещении  было  много  женщин.
Жены, сестры, дочери трудились рядом с любовницами и проститутками. Жены
офицеров, женщины несчастных рядовых - кто в бархате и кружевах,  кто  в
домотканых одеждах. Слезы навернулись ей на  глаза,  и  Аманда  внезапно
осознала, что в этом и заключается смысл  всего  происходящего.  Колонии
объединились, и люди объединились тоже. Если они победят в  этой  войне,
то будут жить в совершенно новой стране, в новом обществе, с совсем иным
отношением к жизни. В стране, где любой человек  сможет  стать  великим,
невзирая на свое происхождение. В их армии кузнец воевал  бок  о  бок  с
потомственным дворянином. Новая страна будет  принадлежать  всем  им:  и
сестрам, и дочерям, и любовницам, и проституткам.
   - Аманда?
   - Иду. - Она развязала  фартук  и  выбежала  из  лазарета  следом  за
Эриком. Погода не улучшилась. Ветер яростно набросился  на  нее,  и  она
поежилась. Эрик поспешно укрыл жену своей шинелью  и  повел  к  открытым
воротам конюшни. Она ощутила на талии его руку. Пока они шли, ее  сердце
учащенно билось.
   Эрик завел ее внутрь конюшни. Недалеко от них пылал  огонь  в  кузне,
слышались удары молотка: видимо, чинили упряжь.  Аманда  прислонилась  к
неотесанной бревенчатой стене, выжидающе глядя на Эрика.
   - Ну? - потребовала она.
   Он улыбнулся:
   - Ты знаешь, где проводят зиму части генерала Хоува?
   Она напряглась.
   - В Филадельфии.
   - М-м-м. На расстоянии двадцати восьми миль отсюда.  Они  обнаружили,
что наши отряды запасаются фуражом, и кое-кого даже смогли  захватить  в
плен. Кто знает, может, бедолагам будет гораздо лучше в плену у бриттов,
чем здесь, но большинство колонистов все же не променяют свободу  ни  на
какие блага.
   - Зачем ты мне все это говоришь? - воскликнула она.
   - Потому что кто-то из своих передает сведения британцам.
   Аманда, потрясенная, задохнулась. Она почти не выходила из лагеря, за
исключением единственной верховой прогулки с Дэмьеном как-то днем. И она
заговорила низким, дрожащим от ярости голосом:
   - Не могу поверить, что ты смеешь вновь обвинять меня!
   - Аманда...
   Она пихнула его в грудь  так  сильно,  как  только  смогла,  чувствуя
слезы, подступающие к глазам.
   - Не надо! Не говори мне ничего, не подходи ко мне и не  смей  больше
швыряться своими дурацкими обвинениями! Пошел к черту!
   Она рванулась прочь от Эрика, не слушая, что он кричит ей вслед.
   Ее не заботило, видел ли их кто-нибудь. Она  была  уверена,  что  все
равно весь лагерь знает," что лорд Камерон  проводит  ночи  отдельно  от
собственной жены.
   Задыхаясь, она ворвалась в их хижину. Жак был дома, он сидел на лавке
и чистил мушкеты. Когда она вбежала, он резко вскинул голову:
   - В чем дело, миледи?
   Аманда замотала головой. Слезы потекли по щекам.
   - О, Жак! Как может он быть столь слепым! Я сделала все, что могла, и
все равно...
   Она подбежала к скамье  и  с  радостью  почувствовала  на  плече  его
успокаивающую  руку.  Он  так  долго  находится  рядом.  Такой  тихий  и
незаметный, но  постоянно  поблизости.  Не  важно,  какие  трудности  ей
приходилось преодолевать в жизни, она всегда чувствовала, что у нее есть
защитник.  Жак  шептал  ей  ласковые  слова  по-французски,  успокаивал.
Внезапно дверь  распахнулась.  Оказывается,  Эрик  пошел  домой  за  ней
следом.
   А она стоит здесь. В объятиях Жака. Аманда подумала,  что  сейчас  он
взовьется от ярости и начнет обвинять ее в новых смертных грехах.
   Но, - к ее удивлению, он не проронил ни слова.  Жак  даже  не  сделал
попытки отстраниться - просто посмотрел на Эрика поверх ее головы.
   И Эрик промолчал. Закрыл дверь и ушел.
   Этой ночью Аманде не спалось. Она мерзла под грубым одеялом, несмотря
на то что на ней была теплая  фланелевая  рубашка,  а  в  комнате  горел
огонь. Зубы отчаянно стучали. Внезапно в  соседней  комнате  завозились,
послышался звук распахиваемой двери, зазвучали и потом стихли голоса.
   И наступила тишина.
   А затем дверь в комнату чуть ли не слетела с петель. В  проеме  стоял
Эрик: в высоких сапогах, тяжелом плаще и треуголке  с  плюмажем.  Аманда
мгновенно села в кровати, испуганная и обеспокоенная.
   Он пьян, подумала она. Но он не был пьян.
   - Скажи, что ты невиновна! - хриплым голосом потребовал он.
   - Я невиновна, -  ответила  она,  с  вызовом  глядя  на  него  широко
распахнутыми глазами.
   Он улыбнулся и  твердыми  шагами  пересек  комнату.  Она  вскочила  с
кровати и попятилась к огню.
   - Эрик! Черт тебя побери! Уж не думаешь ли ты, что можешь вваливаться
сюда...
   - Я не ввалился, я вошел.
   - Ладно, ты не можешь входить сюда...
   - Ах, любовь моя, и все-таки я могу!
   Да, он мог. Он оказался рядом, поймал ее запястья и притянул  в  свои
объятия.  Аманда  отбивалась,  кричала,  осыпала  его  самыми  отборными
ругательствами, услышанными от солдат, молотила кулаками по его груди.
   Он засмеялся, не обращая внимания на ее сопротивление, и поднял ее на
руки. Ее удары, однако, заставили его потерять равновесие, и они  вдвоем
тяжело рухнули на кровать.
   - Эрик Камерон...
   - Ш-ш-ш, и будь внимательна, Аманда. - У  нее  не  было  выбора.  Его
мускулистое бедро крепко прижало сверху ее бедра, а руки надежно сжимали
ее запястья. Его слова коснулись ее губ, теплые, мягкие,  очаровывающие.
Его голос, с такими глубокими, спокойными, мужскими интонациями,  проник
в самую глубь ее существа. - Я верю тебе. Я верю, что  ты  невиновна.  А
теперь послушай меня, любовь моя. Я скажу это только один раз, поскольку
не имею привычки повторяться и  объяснять.  Я  тоже  невиновен  по  всем
пунктам твоих обвинений. Признаюсь, бывали моменты, когда  мне  хотелось
разделить  постель  с  другой  женщиной,  лишь  бы  избежать  отчаянного
одиночества этой кочевой жизни. Но я  не  смог,  понимаешь?  Нет  другой
такой женщины с таким водопадом нежных волос цвета  песка  и  огня,  нет
другой женщины, чей изумрудный взгляд так бы ласкал  душу,  ни  у  какой
другой нет такого нежного бархатистого голоса.  Я  ни  разу  не  изменил
тебе, Аманда. С того вечера, когда я увидел тебя впервые, я хотел тебя и
только тебя. Не важно, во что я верил, я хотел только тебя.  И  я  любил
тебя. А теперь, леди, если хотите, можете выгнать меня. На снег.
   Чувственная улыбка медленно расцвела на ее губах:
   - Если я прогоню тебя, ты уйдешь?
   - Нет.
   Она кокетливо вздохнула;
   - Я так и думала.
   - И что же?
   - Отпусти мои руки.
   - Зачем?
   - Затем, что так я не могу дотронуться до тебя.
   Он разжал пальцы. Дрожащими ладонями она погладила его  щеки,  потом,
сильно выгнувшись, обвила его руками и нашла его губы. Изголодавшись  по
его поцелуям, Аманда играла с его языком,  принимая  его  все  глубже  и
глубже в свой рот, словно хотела так же ощутить его внутри себя. Хриплый
возглас вырвался из груди Эрика, и он яростно  ответил  на  ее  поцелуи,
лаская и вбирая своими губами ее  губы,  запустив  дрожащие  руки  в  ее
волосы. Затем он оторвался от Аманды, срывая с  себя  одежду,  сбрасывая
сапоги. Он едва не  разорвал  свой  сюртук,  отшвыривая  его  прочь,  и,
споткнувшись о бриджи на полу, тяжело упал на нее; в ту  же  секунду  он
протянул лихорадочно дрожащие руки к ее щиколоткам и  поднял  ее  ночную
рубашку. Она рассмеялась, восхищенная  его  нетерпеливостью,  но,  вновь
почувствовав на губах его губы, решила тоже завести его, хотя в ней  уже
бушевало неистовое, слепящее желание.
   Она гладила его великолепную широкую спину, ее руки опустились на его
талию, затем на тугие полукружия  ягодиц.  Пощекотав  кончиками  пальцев
живот Эрика, она сомкнула  их  на  его  восставшей  плоти,  задрожав  от
сладкого удовольствия, когда он застонал и содрогнулся от ее  дразнящего
прикосновения. Аманда гладила и теребила его,  легонько  ласкала,  потом
переходила на быстрый темп  и  снова  с  величайшей  нежностью  начинала
гладить. Но затем она  почувствовала,  как  его  пальцы  сплелись  с  ее
пальцами, и он, надавив  всем  телом,  оказался  меж  ее  бедер.  Осыпая
поцелуями ее грудь, он вонзил в нее всю мощь и  жар  своего  желания,  и
наслаждение  затопило  все  вокруг,  стало  нестерпимым  и  беспредельно
огромным.
   За окном шел снег, жестокий ветер дул в зимней ночи. Но стихии ничего
не значили для нее этой ночью. Эрик высоко поднялся  над  ней  с  лицом,
искаженным страстью и желанием, пронзая ее глубокой  сверкающей  синевой
своих глаз. Она не отвела взгляда, ее "ресницы не дрогнули, но, утопая в
хаосе  невероятных  ощущений,  Аманда   облизала   губы   и   осмелилась
прошептать:
   - Я люблю тебя, Эрик. Я люблю тебя...
   Он упал на нее, сжав ладонями лицо,  гладя  щеки,  волосы.  Его  губы
нашли ее губы и прошептали прямо в них:
   - Скажи это еще раз!
   " - Я люблю тебя. - Из ее глаз потекли счастливые слезы.  -  Я  люблю
тебя, клянусь, я всем сердцем люблю тебя!
   Он застонал и сам зашептал о своей  любви.  Когда  взрыв  наслаждения
потряс их, он снова прошептал,  что  любит,  а  потом  он  держал  ее  в
объятиях, и они оба смотрели на огонь, и она говорила  ему,  что  любила
его все это время - даже когда ненавидела, и он  смеялся,  и  они  снова
любили друг друга, и Аманда подумала, что никогда еще  им  не  было  так
хорошо вдвоем.
   Они заснули, когда была уже глубокая ночь.
   Посреди ночи Аманда проснулась. Озадаченная, она не  поняла,  что  ее
разбудило. Огонь все еще горел. Их дверь была  слегка  приоткрыта,  а  в
соседней комнате, как она смогла Заметить, несмотря на сумрак, никого не
было.
   Ее,  наверное,  разбудил  какой-то  Шум,  подумала  она  и  не  стала
шевелиться. Они спали обнаженные, обняв друг друга. С широких плеч  мужа
сползло одеяло, и она подтянула его повыше и  подоткнула  вокруг  Эрика.
Затем снова уснула.
   Позже, гораздо позже Аманда проснулась;  она  подумала,  что  ей  это
пригрезилось и что спала она крепко. Было уже  совсем  поздно,  так  как
солнце взошло и для зимы светило весьма ярко. И проснулась Аманда только
потому, что кто-то отчаянно выкрикивал ее имя.
   - Аманда, Аманда, ради всего святого, проснись!
   Она окончательно открыла глаза. Это была Женевьева, ее красивые глаза
глядели испуганно, волосы разметались по плечам.
   - Аманда, давай же, просыпайся! Ты должна срочно пойти со мной.  Эрик
ранен...
   - Что?!
   Ошарашенная, Аманда села. Одеяло поползло с плеч,  и  она  подхватила
его, чтобы прикрыть наготу.
   - С Эриком беда! Он уехал с отрядом фуражиров, и в него выстрелили по
ошибке. Боюсь, что перебита  кость.  Дэмьен  пытается  организовать  его
отправку сюда. Но он хочет видеть тебя. Немедленно.
   О, Аманда, скорее!
   - Ох, Боже мой! - Аманда  в  ужасе  вскочила  с  постели  и  впопыхах
бросилась искать свою одежду. Из-за дрожи в руках  она  никак  не  могла
попасть в чулки и невероятным усилием воли заставила  себя  успокоиться,
чтобы нормально одеться. Только не Стала Подбирать  волосы,  оставив  их
свободно падать на спину.
   Беда.., беда. Он ранен. Из-за  ран  люди  умирают.  Раненые  умирают,
потому что вокруг полно всяких заразных болезней. Нет!
   Нет! Боже, пожалуйста, только не сейчас, когда после стольких лет они
наконец по-настоящему полюбили друг друга, начали доверять  друг  другу.
Она не может потерять его  теперь.  Эрик  сражался  в  стольких  битвах,
всегда мужественно и беззаветно. Он не может умереть!
   - Женевьева, как серьезно он ранен? - тревожно спросила она, хватаясь
за плащ.
   - Я пока не знаю. Я знаю только, что он хочет Видеть тебя.
   Пойдем скорее!
   Они выбежали на заснеженную улицу. Две лошади ждали рядом.
   - Где Дэмьен? - встревоженно спросила Аманда.
   - Ищет фургон. Аманда, давай поскачем сразу. Пока еще не слишком...
   - О! - воскликнула Аманда.  Она  подумала,  знают  ли  о  случившемся
Вашингтон или Фредерик, или кто-то еще из близких друзей.
   Они не дали бы ему умереть, Аманда была в этом уверена.
   - Женевьева, может быть, стоит позвать кого-нибудь еще?
   - Этим занимается Дэмьен! Аманда, кроме нас, никого  нет!  Мы  должны
спешить.
   - Ох Господи, да!
   Она быстро  взобралась  на  костлявую  лошаденку,  которую  Женевьева
привела для нее, в то время как та грациозно вскочила  на  своего  коня.
Через мгновение они уже неслись через лагерь.
   - Эй! - крикнул кто-то. - Постойте! Куда?
   - У нас нет времени! - крикнула в ответ Женевьева.
   Она хлестнула своего коня, и тот сорвался  в  бешеный  галоп.  Аманда
последовала ее примеру, они быстро вылетели за ворота и, вспахивая снег,
поскакали к лесу. Женевьеве удалось выбраться  на  что-то,  напоминающее
утрамбованную тропинку, и спотыкающиеся лошади  вновь  обрели  скорость.
Аманда обрадовалась, потому  что  до  того  ей  казалось,  что  они  еле
тащатся. Ветер хлестал по щекам, мороз был столь силен, что  она  вскоре
перестала  чувствовать  пальцы,  сжимавшие  поводья,  и  ступни  ног   в
стременах. Ее сердце громко стучало от страха.
   Отъехав от лагеря, они перешли на шаг.
   - Нам надо спешить! - снова воскликнула Аманда.
   - Ехать далеко. Лошади не выдержат. Дадим  им  немного  отдохнуть,  а
потом  поскачем  опять.,  Через  некоторое  время  они  вновь  понеслись
галопом. Казалось, что впереди ничего нет, совсем  ничего,  кроме  голых
веток замерзших деревьев. Лагерь уже едва  виднелся  позади  них.  Очень
далеко.  Так  далеко,  что  казался  миниатюрной  деревенькой,   детской
игрушкой, а не местом, где страдали и умирали взрослые мужчины.
   - Женевьева, далеко еще? Где он? Не могли мы проехать это место?
   - Нет! Нет! - прокричала в ответ Женевьева.
   Они продолжили скачку. Вдруг впереди Аманда заметила  сосновую  рощу.
Пышные и зеленые, деревья стояли плотными рядами.
   - Там, впереди! - показала рукой Женевьева.
   - Слава Богу! - крикнула в ответ Аманда.  Пришпорив  уставшую  клячу,
она почти догнала свою спутницу. - Где? За деревьями?
   Женевьева кивнула, опустив ресницы красивых  глаз,  тени  от  которых
полумесяцами легли на щеки.
   - Да, Аманда, там, в лесу.
   В лесу...
   Ветви зеленых пихт вдруг зашевелились. С двух сторон на поляну начали
выезжать всадники в красных мундирах британских кавалеристов.
   Аманда изо всех сил натянула  поводья,  остановив  лошадь,  и  начала
разворачиваться, чтобы как можно скорее ускакать прочь.
   - Женевьева, британцы! Надо бежать! Проклятые "красные мундиры"...
   - Бежать некуда. Оглянись вокруг. Мы окружены.
   Да, они были окружены. Все пути к отступлению были отрезаны.
   - Британцы...
   - Я знаю, - спокойно отозвалась Женевьева.
   Потрясенная, Аманда уставилась на подругу. И вдруг до нее дошло.
   - Это ты. Ты - Принцесса, которой я никогда не была! Ты призвала отца
и Роберта в Камерон-Холл, ты спала  с  моим  кузеном,  чтобы  выведывать
секреты. Ты.., ты - грязная шлюха!
   - Ну-ну, леди Камерон!
   Аманда развернула свою лошаденку  навстречу  подъезжавшему  всаднику.
Хорошо одетый, сытый, уверенно держащийся в  седле,  к  ней  приближался
Роберт Тэрритон.
   - Какие ужасные вещи ты  говоришь  старой  подруге,  -  издевательски
обратился он к Аманде.
   - Предательница! - Аманда плюнула в сторону Женевьевы.
   - Предательница?! Вот уж нет, миледи. Женевьева  не  предательница  в
отличие от вас. Это вам нужно бояться. Мы, знаете ли, предателей вешаем.
Но как быть с такой красивой дамой?  Может  быть,  мы  вас  пощадим.  Вы
слишком полезны  для  нас.  Видишь  ли,  любовь  моя,  имея  тебя  своей
пленницей, я смогу наконец заполучить и твоего муженька. А может, и  еще
кого-нибудь из ваших знаменитых патриотов. Не так ли, любимая? Возможно,
мне даже удастся обезглавить всю континентальную армию?
   - Никогда! Тебе ни за что не одолеть их, Роберт; Никогда...
   - Они подыхают с голоду. Пожирают сами себя.
   - Нет. Ты так ничего и не понял? Дело не в ружьях и не  в  сражениях.
Борьба за свободу в сердцах людей. И тебе не одолеть  то,  что  проникло
глубоко в сердце народа, Роберт. Ни тебе, ни Хоуву,  ни  Корнуэльсу,  ни
даже королю Георгу.
   - Храбрые слова,  Аманда!  Поехали!  Готов  поспорить,  что  обеспечу
палачу  новых  клиентов.  Пора  пригласить  Камерона  прибыть  за  своей
супругой.
   Они обманом заманили ее в западню. И теперь намерены проделать то  же
самое с Эриком.
   Нельзя допустить, чтобы это  произошло.  Она  резко  дернула  поводья
вбок.  Лошадь  заржала  и  попятилась.  Аманда  перехватила  поводья   и
хлестнула пытавшегося дотянуться до нее Роберта по  лицу.  Он  дернулся,
когда кожаные ремешки обожгли его лицо; и в этот  момент  лошадь  Аманды
сделала огромный прыжок и понеслась прочь.
   - Взять ее! - приказал Тэрритон.
   Аманда пыталась спастись, но  десять  всадников  неслись  за  ней  по
пятам. Один из "красных мундиров" внезапно прыгнул из седла. Обхватив ее
руками, он повалил Аманду в снег, глубоко вдавив в сугроб  своим  телом.
Снег набился ей в рот, ноздри, глаза. Кашляя, она пыталась вздохнуть.
   Затем грубые руки Роберта Тэрритона вздернули ее вверх и поставили на
ноги. Не дав времени опомниться, он хлестнул ее по лицу.
   - Стерва! - вырвалось из кривящегося в  отвратительной  ухмылке  рта.
Роберт поволок ее к своему жеребцу, стоявшему неподалеку. Быстро посадив
Аманду в седло, он вскочил на коня сзади нее. И холодящим  душу  шепотом
прошипел ей в ухо:
   - Я думаю, что сделать ран