икогда не решится на этот шаг. У всякого в жизни бывают, наверное, минуты, когда под покровом ночи обнажаются нервы, отметается всякая напускная мишура и наступает озарение. Кэссиди показалось, что ее час пробил, и она не стала утруждать себя попытками хоть как-то обдумать свои действия.
     Стучать в дверь она не стала. Шон вопреки, а возможно, и благодаря огромному количеству поглощаемого виски спал очень чутко и мог легко пробудиться от малейшего шума. Кэссиди прикоснулась к ручке с опасением - а вдруг Ричард запирался на ночь. Однако ручка легко опустилась, и дверь распахнулась.
     Кэссиди и сама не знала, чего ей ожидать. После возвращения в Нью-Йорк она еще ни разу не была в комнате брата, и поэтому воображение рисовало ей картины то ли сатанинских ритуалов, то ли интерьера тюремной камеры.
     Однако при лунном свете, проникающем через незашторенное окно, спальня казалась такой же, как и прежде. Южный стиль, узкие кровати, чистое белье. Обе кровати, составленные рядом, пустовали. Одна была застлана, а вторая разобрана, и постель смята. Кэссиди оглянулась по сторонам и увидела его.
     Тьернан стоял у окна, силуэт его четко вырисовывался в лунном свете. Хотя лицо было в тени, Кэссиди видела, как поблескивают его глаза.
     Войдя в комнату, она прикрыла за собой дверь.
     - Только не делайте поспешных выводов, - строгим голосом предупредила она.
     Тьернан не шелохнулся. Кэссиди задыхалась в своем многослойном одеянии, а вот ему, судя по всему, было прохладно. Он был облачен в одни лишь джинсы, а из раскрытого окна тянуло ночной прохладой. Свежий ветерок ерошил черные волосы Тьернана, а потом приятно, почти игриво задувал в лицо Кэссиди.
     - Я и не помышлял, - ответил Тьернан. - Я давно уже привык, что действительность крайне редко соответствует ожиданиям. И уж никогда моим.
     Кэссиди не собиралась оспаривать его утверждение.
     - Мой отец умирает, - с места в карьер заявила она.
     - Знаю.
     - Откуда?
     - Он сказал мне.
     При всем желании Тьернан не мог бы ударить ее больнее. Причем он наверняка это знал.
     - Я вам не верю.
     - Верите. Это ведь совершенно в духе вашего отца. Держать в неведении собственную семью, но проболтаться незнакомцу. Собственно говоря, я и не согласился бы работать с ним над книгой, если бы не знал наперед, что это его последний шанс. Я сразу понял: запороть эту книгу он себе позволить не может.
     Кэссиди еле слышно всхлипнула, и Тьернан направился к ней в темноте.
     - Ведь не думали же вы, что он признается в своей хвори вам или Мабри? - спросил он. - Не такой человек Шон. Он не из тех, кто просит о помощи, и уж тем более женщин из собственной семьи. В особенности тех, перед кем более всего виноват.
     - Да, к моей матери он бы за помощью никогда не обратился, - вздохнула Кэссиди.
     - Я имею в виду вас, Кэссиди. Он прекрасно понимает, что обошелся с вами дурно, в этом сомнений быть не может. Чувство вины перед вами грызет и гложет его душу, как рак, который сейчас вгрызается в его тело. Причем в обоих случаях Шон совершенно бессилен что-либо сделать. Он таков, каков есть, и бесполезно даже пытаться изменить его.
     - Я его не брошу, - упрямо заявила Кэссиди. Даже в темноте она различила его улыбку.
     - Вот, значит, что вас заботит? Вас так и подмывает сбежать от меня, но бросить отца вы не способны. Да, мы повязаны друг с другом, как карточная колода. Главный вопрос звучит так: кто умрет первым?
     - И вы со свойственной вам добротой решили пощадить мои тонкие чувства, - съязвила Кэссиди.
     - У вас железный характер, Кэссиди, - сказал Тьернан. - Это и слепому видно. Бог знает, сколько вам пришлось вынести от вашего папаши, но в решающий миг вы вновь готовы пожертвовать собой ради него. Даже мне не удалось вас запугать. - Он шагнул вперед и оказался в полосе лунного света. Теперь Кэссиди ясно видела его лицо. Вдоль щеки от самого глаза протянулась багровая царапина, и Кэссиди с трудом подавила в себе желание прикоснуться к ней.
     - Что с вами случилось? - хрипло прошептала она, даже не заметив, как ее пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
     Тьернан протянул руку и взял Кэссиди за запястье, но не попытался разжать ее кулачок. Вместо этого он просто медленно провел кончиками пальцев по тыльной стороне ее ладони, а затем прикоснулся к перстеньку.
     - Мне досталось по заслугам, - ответил он.
     У нее это совсем из головы вылетело. Она напрочь позабыла, как в порыве гнева ударила его по щеке. Хотя причину своей вспышки помнила прекрасно. Кровь бросилась Кэссиди в лицо, и она судорожно сглотнула. Сердце бешено заколотилось.
     - Вы так и не спросили, зачем я сюда пришла, - дрогнувшим голосом выдавила она.
     - А я это и сам знаю. - В полутьме сверкнула его белозубая улыбка. - Вы пришли сказать, что вам все осточертело и обрыдло, и чтобы я оставил вас в покое. Причем вы собираетесь не попросить, а потребовать. Отныне мне возбраняется давать волю рукам, дерзить вам, подначивать, да и вообще я должен забыть о вашем существовании. Вы же останетесь здесь и будете, как и подобает примерной дочери, ухаживать за больным отцом. Проявлять свою невостребованную любовь. Словом, станете образцовой пай-девочкой. Мне же следует держаться от вас поодаль и не мешать. Впервые в жизни вы решили, что настала пора выполнить свой священный дочерний долг, и уверены, что я соглашусь на все ваши требования.
     Кэссиди не стала оспаривать эти заявления, хотя у Тьернана и был настоящий талант переворачивать все с ног на голову.
     - У вас нет выбора, - промолвила она. От его улыбки повеяло могильным холодом.
     - Выбор есть всегда, - сказал он, по-прежнему не выпуская ее руки. - Я заключу с вами сделку.
     - Никаких сделок.
     Тьернан пропустил ее реплику мимо ушей.
     - Условия приемлемы для нас обоих. Мы оба получим то, что нам нужно, хотя и не все. Назовите это сделкой или компромиссом, как угодно.
     - Вы не способны дать то, что мне нужно, - возразила Кэссиди. - Даже частично.
     - Вот как? Это зависит от того, что именно мы имеем в виду. Верно, я не могу спасти вашего отца, и никому это не под силу. Слишком долго он бросал вызов судьбе, уверенный в собственном бессмертии. И еще я не могу заставить его любить вас. Он и так уже вас любит в меру своих возможностей. Гораздо сильнее, кстати, чем вы думаете.
     - Тогда что вы можете мне предложить? - с вызовом спросила Кэссиди. Эх, надо бы вырвать руку из его лапищи! Однако прикосновение его длинных сильных пальцев было настолько завораживающим, чуть ли не гипнотизирующим, и Кэссиди не могла заставить себя оторвать руку.
     - Любовь, вернее, отличный секс, о котором вы только мечтать могли, - негромко и спокойно ответил Тьернан. - Но вы в нем не нуждаетесь, не правда ли? Вы были настолько заняты, отгораживаясь глухими заборами от любой боли, что совсем перестали жить. А зря, никакое существование немыслимо без боли. Жизнь - это боль с момента рождения и до самой смерти. Вы только должны решить для себя, выбираете ли вы жизнь.
     Кэссиди нашла в себе силы улыбнуться.
     - Вам ли говорить о радости жить? Сами ведь вы предпочли смерть.
     - Вы таким образом пытаетесь узнать, убил ли я жену?
     - Нет. Вы все равно не ответите, а я даже не уверена, что хочу знать правду. Я уже покончила с судебными стенограммами. Ваша защита была равносильна признанию вины. Вы вообще не пытались защищаться. Могли бы просто признать свою вину и добровольно отправиться в каталажку. Кроме того, непонятно, почему согласились выйти из тюрьмы под ответственность Шона. Насколько мне известно, дожидаясь суда, вы не предпринимали ни малейших усилий для того, чтобы вас выпустили под залог. Вы с какой-то нечеловеческой пассивностью восприняли свою участь. Непонятно только, почему вы до сих пор живы!
     - А зачем мне жить, ради чего? - мягко осведомился Тьернан.
     Кэссиди пожала плечами.
     - Неужели сейчас все изменилось? - спросила она. Тьернан опустил голову, посмотрел на их переплетенные руки, затем снова взглянул ей в глаза.
     - Нет, - ответил он. - Причем так лучше. Особенно учитывая, что жить мне осталось уже недолго.
     - Что вам от меня нужно?
     - Мне нужна ваша невинность. Мне нужна ваша слепая, беспрекословная преданность отцу, безоговорочное согласие воспринять меня таким, каков я есть. Я хочу, чтобы вы, зная все, даже худшее, взирали на меня так же, как на своего отца. Я хочу, чтобы вы мне доверяли, и даже тогда, когда ваш мозг этому противится, игнорировать его сигналы и, забывая о здравом смысле и чувстве самосохранения, верить мне. Я хочу, чтобы вы принадлежали мне целиком, телом и душой. - Мягкий гипнотизирующий голос Ричарда окутывал ее шелковыми паутинками, вырваться из плена которых было почти невозможно, но столь необходимо...
     - Вы просите так мало, - Кэссиди сама не узнала свой голос, так он изменился.
     - Я прошу все!
     Он сумасшедший. И как она раньше это не поняла? Человек, лишивший жизни своих близких, но продолжающий после этого жить сам, человек, способный дразнить, мучить и гипнотизировать, человек, способный и ее свести с ума! Кэссиди беспомощно оглянулась по сторонам, а потом снова посмотрела на Тьернана и поняла, что пропала. Он притягивал ее точно магнитом, все ближе и ближе, пока она не поняла, что тонет, причем тонет добровольно. Неужели и Диана Скотт-Тьернан пошла на смерть с такой же охотой?
     Кэссиди помотала головой, пытаясь стряхнуть с себя колдовские чары.
     - Нет, - сказала она, скорее пытаясь убедить себя, нежели отказывая ему.
     - Разумеется, - мягко сказал Тьернан, - я согласен и на обычный половой акт.
     Кэссиди резко вскинула голову и, натолкнувшись на его холодный взгляд, пришла в бешенство.
     - Для вас это просто игра, да? - Она рывком высвободила руку. - Убийство приятно пощекотало вам нервы, а наша обыденная жизнь скучна. Вы получаете удовольствие от того, что смущаете, сбиваете с толку и мучаете ни в чем не повинных людей.
     - Я сбил вас с толку, Кэссиди? - как ни в чем не бывало осведомился он. - Вы смущены? Чем? Из-за чего?
     Кэссиди взбесили и слова, и тон, которым они были сказаны.
     - Я раскусила ваш блеф, Тьернан. И я пойду до конца. Спрашиваете, согласна ли я трахнуться с вами? Что ж, если я разденусь донага и отдамся вам, вы оставите меня в покое?
     - Что вы под этим подразумеваете?
     - Что вы перестанете меня трогать и дразнить и не станете цепляться с разговорами.
     - Как, и это все? Значит, можно корчить рожи, пялиться на вас, целовать, гипнотизировать...
     Господи, как же она его ненавидела!
     - Вы все оборачиваете игрой, да? Неужели вы не способны хоть раз ответить честно?
     - Объясните мне, что это такое, и я отвечу, - невозмутимо промолвил Тьернан.
     Тут у Кэссиди в голове все смешалось.
     - Идите вы, знаете куда?! - зло проговорила она.
     - Только вместе с вами, - невозмутимо ответил Тьернан.
     Он высился перед ней, стоя близко, почти вплотную, уверенный, хладнокровный и чарующе прекрасный в лунном свете. И снова он забавлялся ею как игрушкой, подзуживая, подначивая и побуждая к бегству.
     Нет, не могла она оставаться в этой квартире с отцом и пуще прежнего боясь налететь на Тьернана.
     - Я раскусила ваш блеф, Ричард, - повторила Кэссиди. - Давайте договоримся: я ложусь с вами в постель, а вы оставите меня в покое. Хорошо?
     Черт бы побрал его насмешливую улыбку, эти искорки в бездонных черных глазах.
     - Вот, значит, насколько вы любите своего отца, - задумчиво произнес Тьернан. - Ради него даже готовы отдаться дьяволу. Да, в этом дело? Вы готовы принести себя в жертву? Вкусить дьявольской любви и принять во чрево дьявольское семя. Это правда?
     Кэссиди неловко поежилась.
     - Вы начали этот разговор, а не я, - напомнила она. - Так мы договорились или нет?
     Тьернан медленно скользнул раздевающим взглядом по ее телу. Кэссиди прекрасно представляла, как выглядит: растрепанная копна рыжих волос, бледная как полотно и презлющая физиономия, нелепая бесформенная фигура, укутанная одеждами. Если он настоящий ценитель женщин, то сейчас, несомненно, выгонит ее прочь. Кэссиди надеялась, что именно этим все и кончится.
     Не мог ведь Ричард Тьернан и в самом деле ее хотеть. Жена у него была похожа на сказочную принцессу. На кой черт сдалась ему дочь Шона О'Рурка, эта нескладеха?
     - Договорились, - торжественно кивнул он. - Какую позу вы предпочитаете?
     Кэссиди озадачилась.
     - Что... что вы имеете в виду? - сбивчиво пролепетала она.
     - В какой позе мы предадимся любви? В миссионерской: я сверху, а вы снизу? Или предпочитаете сидеть верхом? Можем сношаться стоя - вы обовьете мой стан ногами, а я прислоню вас спиной к двери. Или, если желаете, могу пристроиться сзади. Тогда вы не будете меня видеть и, если захотите, сможете представить, что на моем месте кто-то другой.
     - Я... я... - Едва ли не впервые в жизни у Кэссиди отнялся язык. Она лишь беспомощно раскрывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба.
     - Вы ведь раскусили мой блеф, Кэссиди, - беспощадно напомнил Тьернан. - Я тоже хочу поиграть в эту игру. Может, хотите кончить первой? Или желаете, чтобы я довел вас до оргазма языком?
     Кэссиди завела руку за спину, поспешно пытаясь нащупать дверную ручку, и тут заметила, как победно блеснули его насмешливые глаза. Нет, она не позволит ему взять над ней верх. Слишком многое поставлено на карту, и от исхода этой стычки зависело, сможет ли она остаться с ним под одной крышей. Она должна победить любой ценой. Поражение подобно смерти.
     Кэссиди решительно выпрямилась и метнула на Тьернана свирепый взгляд.
     - Делайте как хотите, - сказала она, одним движением стаскивая через голову свитер.
     - Но я всегда учитываю пожелания партнерши, - послышался глумливый ответ. Тьернан ловко подхватил свитер, который в сердцах швырнула в него Кэссиди. - А у вас груди чувствительные? А соски? Может, предпочитаете какие-нибудь извращения? Могу, если хотите, привязать вас. Тогда сможете внушить себе, будто вас изнасиловали, и таким образом претворить в жизнь свои фантазии жертвы. Могу еще связать вам руки и ноги, а потом вставить...
     Кэссиди избавилась от рубашки. Движения ее были резкими и суетливыми.
     - Можете не стараться, - сухо сказала она. - Я останусь совершенно пассивной. Буду лежать как бревно.
     Тьернан и ухом не повел, поглядывая на нее с плохо скрытой насмешкой. Кэссиди невольно захотелось снова его ударить. Мысль показалась столь же неприятной, сколь и притягательной.
     Просунув руки под тенниску, она ухватилась за пояс спортивных брюк.
     - Уверены, что вам это нужно? - холодно спросила она.
     Тьернан не ответил, пристально наблюдая, как она, избавившись от брюк, отбросила их в сторону. В следующее мгновение за ними последовала и тенниска. Кэссиди осталась в одних трусах и лифчике. Ее белье предназначалось вовсе не для того, чтобы соблазнять мужчин. Хлопчатобумажное, со скромными кружевами. Кэссиди в ближайшую вечность не собиралась демонстрировать его ни единому мужчине. И уж тем более Ричарду Тьернану.
     - Ну что, передумали, Кэссиди? - насмешливо спросил он, видя ее сомнения.
     Внезапно абсурдная реальность происходящего обрушилась на Кэссиди, как снежная лавина. Ведь уже почти утро, а она голая стоит в спальне осужденного за убийство преступника и подначивает его совершить с ней половой акт. Господи, да она совсем обезумела!
     Тьернан взирал на нее с прежней насмешливой, глумливой улыбкой, и Кэссиди опять начала закипать от гнева. Если в ее растерянном мозгу и теплились остатки сомнений, то теперь они окончательно улетучились. Тьернан играл с ней в гнусную игру, прекратить которую необходимо.
     - Может, вы сами передумали, Ричард? - с вызовом спросила она.
     - С какой стати?
     - Ведь, по большому счету, вы меня совершенно не хотите. У вас нет причин для этого. Просто забавляетесь, измываясь над людьми, и вам любопытно, сколько смогу выдержать я. Так ведь, да?
     Тьернан, казалось, призадумался.
     - Частично. Да, мне и вправду интересно, сколько вы сможете выдержать. И мне любопытно, как долго люди способны сами над собой измываться. Стыдно, конечно, но что поделаешь?
     Он шагнул к ней, и Кэссиди пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не попятиться. Она стойко выдержала его взгляд, пытаясь не думать о том, что почти раздета.
     - Но в одном вы ошибаетесь очень сильно, Кэссиди, и вы сами это отлично знаете, хотя и пытаетесь себя разуверить. Вы слишком умны и восприимчивы, чтобы не понимать правды, хотя вам и хотелось бы, чтобы это было не так.
     Кэссиди ощетинилась.
     - Что вы имеете в виду? - процедила она. Тьернан был уже слишком близко и явно не собирался идти на попятный. Между ними оставалось меньше шага...
     Тьернан взял ее за руку и, прежде чем Кэссиди успела сообразить, снова прижал к своей ширинке. И вновь она ощутила, как внутри пульсирует могучий бугор.
     - Я хочу вас, Кэссиди. И вы это знаете. Я хочу вас не меньше, чем вы сами хотите меня.
     - Я вовсе не...
     Но Тьернан не отпускал ее. Он по-прежнему держал ее руку, крепко прижимая к себе, заставляя трогать свое восставшее мужское естество.
     - Не бойтесь опасности, Кэссиди, - жарко зашептал он. - Внушите себе, что вам представился единственный в жизни шанс переспать с серийным убийцей. Только внушите себе, что идете на этот шаг ради своего любимого и обожаемого папочки. Внушайте себе все, кроме правды.
     - А в чем заключается правда? - не удержалась Кэссиди.
     - Правда в том, что вас тянет ко мне так же, как и меня к вам. Какая-то неведомая темная часть вашей натуры безудержно стремится ко мне, требует меня, сохнет по мне. И она получит меня. Как и вы сами.
     Второй рукой Ричард обнял Кэссиди за шею и привлек к себе; тела их соприкоснулись, бурно, болезненно, и она уже телом ощутила, насколько он возбужден. Кожа его пылала огнем и, когда в следующее мгновение губы их слились в страстном, опустошающем поцелуе, Кэссиди едва не закричала. Плотно прижавшись спиной к двери, она вся, трепеща, дрожа и цепенея от страха и головокружительного восторга, отдавалась этому безумному поцелую. Объятия Тьернана смыкались все теснее, и Кэссиди казалось, что ее ребра болезненно трещат. Ноги подкашивались, она обмирала от страха. Кэссиди знала: отдавшись Тьернану, она погибнет. Ему даже не придется ее убивать, она просто прекратит свое земное существование, и мысль эта повергала ее в ужас.
     Охваченная паникой, она резко оттолкнула его, и в следующее мгновение Ричард отпустил ее и отступил на шаг.
     - Все-таки передумали? - спросил он с обманчивой любезностью в голосе.
     На мгновение Кэссиди зажмурилась, не в силах смотреть в его насмешливые глаза. Боже, что он за человек? Нет, он не человек, а монстр! Только настоящее чудовище могло еще секунду назад с такой страстью целовать ее, вожделеть ее, а уже в следующее мгновение отступаться от задуманного и как ни в чем не бывало дразнить ее. Кэссиди содрогнулась и открыла глаза.
     - А что, можно? - пролепетала она.
     - Разумеется, - пожал плечами Тьернан. - Каждая женщина имеет на это право.
     - Вы настоящий джентльмен, - неожиданно для себя сказала Кэссиди.
     - Стараюсь.
     - А что вы будете делать, если я сейчас вернусь в свою спальню?
     На мгновение Тьернан задумался. Вид у него был невозмутимый и безмятежный.
     - Лягу спать, - сказал он. - К сожалению, один.
     - А завтра?
     - Завтра будет точно таким же, как всегда. Буду слоняться по квартире, читать детективы и время от времени отвечать на вопросы вашего отца. Не слишком яркое и интересное существование, но я люблю тишину и покой. Хотя в недалеком будущем это мне будет обеспечено с лихвой.
     - А как вы поступите со мной?
     - С вами? - переспросил Тьернан. - А почему я должен как-то с вами поступать?
     - Вы оставите меня в покое?
     Ричард улыбнулся настолько тепло и искренне, что без труда очаровал бы да