меня.
     - А как насчет его жены? - спросила Кэссиди. - Не станет же она молча наблюдать, как...
     - Она наверняка одурманена, поскольку давно принимает наркотики, а Эмберсон снабжает ее неоскудевающей рукой. Раньше я не понимал, зачем он это делает. Надеюсь, и твою сестренку подпоили каким-нибудь зельем. Если повезет, то она даже не узнает, какая участь постигла дядюшку Эмберсона.
     - Что ты имеешь в виду?
     Ричард остановился на крутом косогоре и оглянулся. Вечнозеленые ели и сосны, которыми порос склон, стали бЪлее редкими и приземистыми. Он хотел увидеть глаза Кэссиди, однако из-за скудного освещения разглядеть выражение ее лица не удалось. Впрочем, Ричард прекрасно представлял, о чем сейчас думает Кэссиди.
     - Думаю, Кэсс, мне необязательно отвечать тебе. Ты и сама все понимаешь.
     Она негромко ахнула.
     - Ричард, но ведь не можешь же ты...
     - Он не оставил мне выбора.
     Кэссиди возвела на него измученные глаза, и ее скорбь и отчаяние эхом отозвались в его сердце.
     - Ричард, я люблю тебя, - промолвила она.
     - Я знаю, - ответил он. И, повернувшись, продолжил подъем по крутому склону.

***

     Никогда в жизни Кэссиди не чувствовала себя такой несчастной и беспомощной. Ноги ее сперва онемели, а теперь их раздирала жгучая боль, леденящий холод пробирал до костей, а набрякший от влаги свитер тяжелым мешком нависал над заледеневшими джинсами. Камни покрылись тонюсенькой ледяной корочкой, под ногами хлюпала слякоть, и на каждые несколько шагов подъема Кэссиди соскальзывала по меньшей мере на один.
     Ричард, не заботясь о ней, уверенно карабкался по тропе, несгибаемый и непреклонный. Кэссиди из последних сил пыталась не отставать от Ричарда, одновременно ненавидя его и себя. При этом себя она проклинала как за безрассудство, так и за малодушие. Сгустившийся туман проникал сквозь одежду сотнями ледяных иголок; порой Кэссиди начинало казаться, что вся она состоит из льда.
     Она даже не сразу почувствовала, когда вдруг подвернула лодыжку. Только неловко упала и, тщетно пытаясь нащупать хоть какую-нибудь опору, съехала на несколько футов вниз по тропе, пока не уцепилась за сосновую ветку.
     Несколько мгновений Кэссиди лежала, приходя в себя. Ричард, не обернувшись, продолжал карабкаться наверх, и тогда она, выругавшись под нос, с трудом встала.
     И тут же, сраженная острой болью, застонала и рухнула как подкошенная. Затем с трудом присела, прислонившись спиной к крепкому суку, и осторожно извлекла из-под себя поврежденную ногу. Ричард быстро соскользнул вниз и молча склонился над ней.
     Кэссиди подняла голову и посмотрела на него полными слез и муки глазами.
     - Боюсь, мой поход закончен, - сказала она, держась за лодыжку.
     Ричард озабоченно нахмурился.
     - Думаешь, сломала? - спросил он.
     - Не знаю. Мне показалось, что там что-то хрустнуло. Но стоять на ней я точно не могу. Пока, по крайней мере. Так что иди один.
     Ричард внимательно посмотрел на нее, и Кэссиди с замирающим сердцем ждала, что он откажется. Хотя бы для вида. Но так и не дождалась.
     - Хорошо, - кивнул он. - Тропу эту найти несложно. Если за тобой не спустится Франческа, то рано или поздно полиция обнаружит на дороге брошенную машину и придет к тебе на выручку. Только постарайся настоять на том, чтобы они заглянули в генеральский особняк. Скорее всего у них есть приказ его не беспокоить, генералу настоять на этом вполне под силу. Но ты что-нибудь придумай. Скажи, например, что твой друг отправился туда за подмогой и пропал.
     - А ты за мной не вернешься?
     Ричард опустился рядом с ней на колени прямо в грязь. Кэссиди поначалу даже не поняла зачем. Ричард же осторожно прикоснулся к синяку на ее подбородке, а потом нежно поцеловал в глаза, щеки и губы. Что это - благословение? Обещание?
     Прощание!
     Кэссиди проводила его взглядом. Некоторое время она еще прислушивалась, но вскоре дождь и ветер поглотили и последние звуки, сопровождавшие его подъем на кручу. Кэссиди осталась одна, иззябшая и дрожащая. Но тепло его губ до сих пор ощущалось на ее губах. И все-таки она верила: Ричард спасет Франческу. Он отобьет ее у генерала. Он...
     Он погибнет! Эта страшная мысль промелькнула в ее мозгу, и Кэссиди тут же открыла глаза. И он за ней не вернется! Господи, она его больше не увидит! Да, Ричард твердо решил умереть. Решил ценой своей жизни покончить с генералом и навсегда обезопасить своих детей от зловещей угрозы...
     Она выкрикнула его имя, но голос потонул в завываниях ветра. Нет, она не позволит Ричарду умереть, и ей не привыкать бороться. Нужно только стиснуть зубы и ползти.
     И Кэссиди устремилась вверх по обрывистой тропе, цепляясь за малейшие неровности, волоча за собой больную ногу, как раненая птица перебитое крыло. Пальцы скользили по грязи, лицо царапали ветки. Но Кэссиди ползла и ползла вверх как одержимая. Ничто не могло остановить ее.
     Наконец Кэссиди выбралась на площадку. Она потеряла счет времени и даже примерно не представляла, сколько уже вела эту сумасшедшую и отчаянную погоню. Внезапно окружающий ландшафт перестал быть диким; напротив, во всем царил порядок. Военный порядок. Значит, она уже у цели.
     После очередного неверного движения Кэссиди оступилась, вновь соскользнула и, распростершись в холодной грязи, попыталась перевести дух, одновременно прислушиваясь к лесным шорохам. Ветер поутих. С листьев накрапывал дождь. И вдруг она явственно расслышала звук приближающихся шагов.
     Кэссиди поспешно задрала голову, готовая, если надо, откатиться в кусты и затаиться там, но опоздала. В нескольких ярдах от нее стоял генерал Скотт. Он был облачен в безукоризненно выглаженный мундир, а в руках вертел увесистую трость. На его добром отеческом лице отражалось несказанное изумление.
     - Признаться, Кэссиди, я поражен, - сказал он. - Я ведь уже некоторое время наблюдаю за вами. Из вас бы вышел отличный солдат. Большинство новобранцев легко пасуют перед малейшими трудностями. А растянув лодыжку, они вообще вопили бы благим матом. Вы же упрямо продолжали ползти.
     - У меня была причина.
     - Не сомневаюсь, - сказал он. - Вас, наверное, интересует, каким образом я узнал, что вы здесь? Так вот, хотя я и живу здесь в настоящей крепости, я принял все меры предосторожности, чтобы в мою личную жизнь никто не вмешивался. У меня установлена, пожалуй, лучшая в мире система сигнализации. Я имею возможность наблюдать за любым нарушителем границы моих владений в радиусе целой мили. Кстати, где Ричард?
     Надежда, едва теплившаяся в Кэссиди, сразу укрепилась. Она присела и с вызовом посмотрела на генерала.
     - Здесь его нет.
     - Не говорите глупости, - поморщился генерал. - Без него вы бы ни за что не нашли эту тропу. Я не люблю лжецов, Кэссиди. Я приучаю их к порядку.
     - Где Франческа?
     - В безопасности.
     - В безопасности? - переспросила Кэссиди. - В ваших-то руках?
     - Ага, - кивнул генерал Скотт, - понимаю. Значит, Ричард рассказал вам правду. Точнее, то, что считает правдой. А он рассказал вам, как умертвил мою малышку? Он никогда не понимал, что нас с ней связывает. И ревновал, всегда мучился от ревности. Мы с Дианой посмеивались над ним, над его нелепыми попытками ее переделать. Диана прекрасно понимала, кто из нас прав.
     - Диана ни в чем не виновата! - вскричала Кэссиди. - Вы изуродовали ей всю жизнь, вы - чудовище!
     Генерал даже глазом не моргнул.
     - Да, никому не дано этого понять, - вздохнул он. - Впрочем, ничего другого я от вас и не ожидал. Пойдемте, Кэссиди. - Он нагнулся, помог ей встать и обнял рукой за талию. - Я помогу вам добраться до дома, и мы вместе с вами дождемся Ричарда.
     Кэссиди попыталась было оттолкнуть его, высвободиться, но генерал оказался силен, как медведь. Где волоком, а где на руках он затащил ее на вершину горы, не обращая внимания на слабое сопротивление Кэссиди.
     Дом оказался за самым гребнем, вполне мирный с виду деревянный особняк с застекленной верандой.
     - Мое скромное бунгало, - негромко сказал генерал, даже ничуть не запыхавшийся. - Точнее - орлиное гнездо, - добавил он, увлекая Кэссиди за собой к веранде по аккуратно выстриженному зеленому газону.
     - Что-то я не вижу никакой сногсшибательной сигнализации, - пробормотала Кэссиди.
     - О, в глаза это не бросается, - непринужденно заметил генерал. - У меня повсюду установлены камеры. И всегда под рукой мощная снайперская винтовка. Прежде я считался весьма неплохим стрелком, но и сейчас, кажется, былой меткости не утратил. Стоит только Ричарду оказаться в радиусе наблюдения, и он очутится у меня на мушке.
     - Вы его убьете?
     - В конечном итоге - непременно. - Кэссиди со злорадным удовлетворением отметила, что генерал немного запыхался. Отодвинув в сторону скользящую стеклянную дверь, он протолкнул Кэссиди в гостиную, и она упала на белоснежный ковер, заляпав его грязью. - Но сначала я должен у него кое-что выяснить.
     С полминуты Кэссиди молчала, прислушиваясь.
     - А где Франческа? - спросила она наконец. - И где ваша жена?
     - Обе спят крепким сном, - усмехнулся генерал. Он сбросил китель и подошел к бару. - Я неплохо разбираюсь в фармацевтике. Кстати, угостить вас растительным чаем? Он великолепно восстанавливает силы.
     - А они мне понадобятся?
     - Боюсь, что нет, - извиняющимся тоном ответил генерал.
     - Вы меня тоже убьете?
     - К сожалению, иного выхода у меня нет, - развел руками генерал. - В армии, видите ли, учат выполнять приказ, не задумываясь о последствиях. И уж тем более не скорбя о возможных потерях. - Он наполнил два стакана зеленовато-оранжевой жидкостью и приблизился к Кэссиди. Впервые в жизни она пожалела, что не может выпить виски.
     - Но почему? - спросила Кэссиди.
     - Необходимо, чтобы Ричарда продолжали считать тем чудовищным злодеем, каковым он на самом деле и является. И я, признаться, побаиваюсь книги вашего отца. Как, впрочем, и апелляции. Пока Ричард, примирившись со своей участью, не противился решению суда, я был вполне удовлетворен. Но апелляция меня тревожит. Я слишком хорошо знаю нашу систему правосудия и вправе допустить, что по измененному решению суда Ричард может провести остаток своих дней в одном из заведений, которые куда более уютны и приспособлены для жизни, нежели армейские казармы. Этого я допустить не могу. Ричард должен понести наказание за свои злодеяния. Если его не казнят за убийство Дианы, то он умрет за убийство вас и вашей сестры.
     Кэссиди похолодела.
     - Вы... собираетесь его подставить? - срывающимся голосом спросила она.
     - Еще как! - Глаза генерала Скотта торжествующе блеснули. - Должен ведь я иметь подходящий предлог, чтобы его прикончить! Я объясню, что он захватил вас в заложники, затащил сюда, а потом убил - сначала вас, а потом и Франческу. И вот тогда мне пришлось пристрелить его как собаку! - Он протянул Кэссиди стакан с мутноватой жидкостью. - Вот, выпейте.
     Но Кэссиди быстрым движением вышибла стакан из его руки, и зелье мутным пятном расплылось по ковру.
     - Я не хочу, чтобы вы и меня опоили! - громко выкрикнула она.
     Генерал зловеще улыбнулся.
     - Маленький стойкий солдатик, - процедил он. - Что ж, придется действовать иначе. Вы ведь знаете, где находятся мои внучата. Где они?
     На этот раз Кэссиди врать не стала.
     - Там, где вам никогда их не найти! - вызывающе ответила она.
     Генерал поморщился.
     - Не несите околесицу, я всегда нахожу то, что мне нужно. Просто я не знал наверняка, что они живы, а то бы нашел их в считанные дни или даже часы. Но Ричард, воздадим ему должное, сумел меня провести. Мне даже в голову не приходило, что он мог их спрятать. Я был уверен, что в ту минуту, когда Диана призналась ему в своей беременности и назвала отца будущего ребенка, он совершенно обезумел. Хотя, разумеется, порой встречаются весьма изобретательные безумцы.
     - Вы, например, - не удержалась Кэссиди. Генерал Скотт сокрушенно покачал головой.
     - Я вовсе не безумец, дитя мое, - неодобрительно произнес он. - Просто всегда поступаю, как считаю нужным. Очень просто.
     - Святая простота!
     - Хотите немножко привести себя в порядок? - неожиданно предложил генерал. - С сестрой повидаться?
     - Мне казалось, вы собирались нас убить?
     - Если к приходу Ричарда вы будете уже мертвы, это затруднит мои с ним переговоры, - пояснил генерал. - А я хочу знать, что на самом деле случилось в тот вечер. - Голос генерала едва заметно дрогнул, но лицо оставалось абсолютно спокойным.
     - Я хочу увидеть Франческу, - заявила Кэссиди.
     - Логично. - Генерал помог ей встать и вручил свою трость. - Вот, так вам будет легче. Между прочим, эта трость в свое время принадлежала самому великому генералу - Дуайту Эйзенхауэру. Я гордился этим величайшим своим сокровищем.
     Пальцы Кэссиди сомкнулись вокруг изящного резного набалдашника из слоновой кости. Нет, силенок использовать эту трость как оружие у нее еще не хватает. Пока. Но потом она непременно пустит ее в ход.
     - Отведите меня к Франческе, - потребовала она.
     - С радостью.

***

     В глубине души Ричард порадовался падению Кэссиди. Она не смогла бы взобраться на почти отвесный утес, но и остаться внизу не согласилась бы. Духу ударить ее еще раз у него не хватило бы; это Ричард знал наверняка, сердце до сих пор обливалось кровью при одной лишь мысли об этом. Хотя, окажись он приперт к стенке, и кто знает? Ричард давно уже убедился, что в экстремальной ситуации способен на все.
     Только подъем по неприступному утесу позволил бы ему оказаться вне пределов досягаемости проклятых видеокамер Скотта. Техника не позволяла генералу расставить их на крутом обрыве, да и необходимости в этом не было. Никто не пошел бы на столь верное самоубийство. Ни один человек, находящийся в здравом уме.
     Но Ричард уже давно не был уверен, что находится в здравом уме. Странно, но именно возвращение из мрачной тьмы позволило ему осознать глубину бездны, в которой он находился. Впрочем, сейчас ему было не до рассуждений. Ричард твердо знал, что собирается сделать, и был готов заплатить за содеянное собственной жизнью.
     В свое время он увлекался альпинизмом, однако при восхождениях пользовался самым современным снаряжением, да и скалы не покрывала предательская ледяная корка. Ричард попытался на мгновение представить, что будет, если он сорвется. Но тут же отмел эту мысль прочь. Он не сорвется. Не может сорваться. Он убьет Эмберсона Скотта, уничтожит его голыми руками, постарается, чтобы смерть генерала была как можно более болезненной.
     А потом покончит с собой.

Глава 21

     - Мерзавец! - в сердцах воскликнула Кэссиди.
     Франческа лежала на кровати неестественно спокойная. В первое мгновение Кэссиди ужаснулась, решив, что ее сестричка уже мертва. На ней была надета незнакомая розовая рубашка с кружевами, обнажавшая длинные ноги. Пальцы Кэссиди непроизвольно сомкнулись вокруг набалдашника трости.
     - Я ее не трогал, - заверил генерал. - Разве что немного пощупал, когда переодевал. Полюбовался, разумеется. Она прелестна. Совсем еще неиспорченная. У нее уже была менструация, не знаете?
     Кэссиди с трудом удержалась, чтобы не замахнуться на него тяжелой тростью.
     - Да, - солгала она.
     - Жаль, - вздохнул генерал. - Я предпочитаю чистеньких. Не опоганенных кровью. Впрочем, в ее случае я, пожалуй, сделаю исключение. Как с Дианой. От моей девочки я так и не смог отказаться. Да не печальтесь вы так, Кэссиди, она ни о чем не узнает. Я дал ей лошадиную дозу наркотика, чтобы она случайно не пришла в сознание. А потом, когда я с ней закончу, пуля в висок, и дело сделано. Безболезненно и чисто. Я ведь человек не жестокий.
     Кэссиди смерила его убийственным взглядом.
     - Мне казалось, вы любите только собственных детей, - резко сказала она. Генерал усмехнулся.
     - Не говорите глупости, дитя мое. Я солдат. Почему, по-вашему, меня стали привлекать дети? Война ведь не щадит никого, в ней гибнут все - и стар, и млад. А с дочкой своей я начал спать лишь потому, что вернулся домой, к так называемой цивилизации. Ну и потому, конечно, что ей самой этого хотелось.
     - Я не хочу это слышать! - закричала Кэссиди, затыкая уши.
     - Ей было пять лет, - невозмутимо продолжил генерал. - А ванная вон там.
     Кэссиди едва успела добраться до туалета, где ее тут же вывернуло наизнанку. Желудок Кэссиди был пуст, и болезненные спазмы сотрясали тело в мучительной агонии, пока она не обрушилась без сил на холодный, выложенный кафелем пол, опустошенная и измученная.
     Подошел генерал и, остановившись над ней, включил свет, ослепительный свет.
     - Зря вы не выпили травяной чай, Кэсси, - укоризненно промолвил он. - Или хотя бы виски.
     - Уйдите! - простонала она.
     - Разумеется, милая. Я просто хотел выразить вам искренние соболезнования по поводу кончины вашего папеньки. Кажется, он вчера умер? Да, мы с ним враждовали, но было у нас и кое-что общее. Любовь и преданность наших дочерей. - С этими словами он удалился, прикрыв за собой дверь.
     Прошло немало времени, прежде чем Кэссиди смогла пошевелиться. С превеликим трудом, опираясь на умывальник, она встала. Глаза ее были сухи, слез, чтобы оплакать Шона, уже не было. Казалось, слезы пересохли навсегда.
     Схватив белоснежное махровое полотенце, Кэссиди принялась судорожно стирать с лица запекшуюся грязь. Потом посмотрелась в зеркало и ахнула - она была страшна как черт. Возможно, впрочем, что и черт не посчитал бы такое сравнение лестным для себя. Проковыляв к ванне, Кэссиди уселась на край и осторожно стянула с ноги отяжелевшую от влаги и грязи кроссовку, а затем сняла мокрый носок. Лодыжка распухла и приобрела лиловый оттенок. Кэссиди не знала, перелом у нее или просто растяжение, но это ее и не волновало. Если понадобится, она уж как-нибудь сползет с горы с бесчувственной Франческой на спине.
     Покинув ванную, все еще озябшая и мокрая, но умытая и чуть более опрятная, Кэссиди захромала к кровати. Франческа лежала в прежней позе, недвижимая и холодная, со слегка приоткрытым ртом и какая-то увядшая, без тени прежней девичьей живости. При виде сестренки сердце Кэссиди оборвалось.
     - О, малышка моя, - запричитала она, гладя Франческу по лбу. - Не бойся, я не позволю ему над тобой надругаться. Я тебя вызволю, вот увидишь...
     Веки Франчески едва заметно дрогнули, а из губ донеслось еле слышное: "Я в порядке". Слова эти прозвучали настолько тихо, что Кэссиди даже подумала, а не померещилось ли ей это. Но вдруг глаза Франчески приоткрылись, и Кэссиди успела разглядеть, что они горят яростным огнем.
     - Пока он не смотрел, я выплюнула почти всю эту дрянь, которой он меня напичкал, - прошептала Франческа. - Будь поосторожней, Кэсси, у него тут на каждом шагу камеры понапиханы.
     - Франческа...
     - Тс-сс! - сонно прошептала Франческа. - Позови на помощь. Пока он еще меня не тронул. Я выдержу, я выпила не так много. Только найди подмогу. - И закрыла глаза, измученная неравной борьбой с накатившей сонливостью.
     - Сонни!
     Женский голос доносился из гостиной. Охваченная внезапно вспыхнувшей надеждой, Кэссиди встала и, пожав руку Франчески, поспешила в гостиную. Но надежда сразу испарилась, как только Кэссиди узнала жену генерала.
     Эсси Скотт шарила по комнате в замызганной ночной рубашке. Выглядела она удручающе: растрепанные седые волосы, отсутствующий взгляд, слюна в уголках рта.
     - Сонни! - снова жалобно возопила она.
     - Миссис Скотт! - промолвила Кэссиди, ковыляя к ней.
     Эсси подслеповато сощурилась.
     - Кто вы, дитя мое? - спросила она. - Вы ведь не служанка. У нас, по-моему, нет служанок.
     - Да, я не служанка, - подтвердила Кэссиди.
     - И вы не моя дочь, - добавила Эсси. - Моя дочь умерла.
     - Да, я не ваша дочь, миссис Скотт. Я...
     - И вы не из числа юных подружек Сонни, душенька. Вы гораздо старше. - Эсси печально вздохнула и засеменила к бару. За убийственным зеленовато-оранжевым пойлом