е ехать к нему?
     Энни отпила еще бренди, но согреться по-прежнему не могла - ее колотила мелкая дрожь.
     - Я бы убил его собственными руками! - с ожесточением воскликнул Мартин. Энни горько улыбнулась:
     - Ты же сам говорил, что Джеймсу даже в подметки не годишься. Не думаю, чтобы тебе удалось усыпить его бдительность.
     На мгновение в глазах Мартина промелькнуло и тут же исчезло какое-то странное выражение.
     - Трудно сказать. - Он пожал плечами. - В любом случае Джеймса уже не воскресить. Пять фунтов пластиковой взрывчатки потребовалось на то, чтобы отправить его на тот свет.
     - Откуда ты знаешь? - резко спросила Энни. Мартин вздрогнул от неожиданности.
     - Наша служба безопасности...
     - Как они могли так быстро узнать, из чего была сделана бомба? А ведь больше ты ни с кем не разговаривал. Так откуда же тебе известны такие подробности?
     Мартин вздохнул и неловко поерзал на диване.
     - Видишь ли, Энни, дело в том...
     - Признайся, ты сам заминировал его автомобиль? - спросила Энни с обманчивым спокойствием в голосе и крепко стиснула изящный золотой медальон в виде сердечка, висевший у нее на шее.
     Она сделала это машинально и тут же убрала руку, но от Мартина ее движение не укрылось. Испуганно подняв голову, она встретила его пристальный взгляд.
     - Нет, Энни, в бомбах я не специалист. Хотя соответствующие распоряжения отдал я, это верно. И позволь тебя заверить: умер он мгновенно. Взрыв такой мощности хорош тем, что жертва даже не успевает понять, что с ней произошло. Джеймс ничего не почувствовал.
     - Правда?
     - Да, - кивнул Мартин и добавил, зловеще улыбнувшись:
     - Где записка, Энни?
     - А ведь он тебе доверял...
     - Он не доверял ни одной живой душе. И надеялся, что я о тебе позабочусь, лишь потому, что у него не было иного выбора. Джеймс понимал, что ему крышка. Не знал только, как и когда его прикончат. Поэтому смерть свою он воспринял с благодарностью. Как избавление.
     - У тебя слишком богатое воображение.
     - Просто я надеялся избавить тебя от этих неприятных подробностей. И до сих пор считаю, что тебе совершенно ни к чему все знать. Да, я был правой рукой твоего отца. Делал все, от меня зависящее, чтобы претворять в жизнь его планы. Кстати, ты могла бы стать моей союзницей. Нам ведь было хорошо вместе. Я знал, как доставлять тебе удовольствие в постели, умел предвосхищать любые твои желания и капризы...
     - Еще бы ты не умел, ознакомившись с записями моего психотерапевта! - хмыкнула Энни.
     - Понятно, Джеймс даже это тебе рассказал, - вздохнул Мартин. - Что ж, должен признаться, я его недооценил. Скажи, Энни, ты спала с ним? Лежала под ним в темноте, кротко и терпеливо дожидаясь оргазма? Кончала с тихими, смущенными вздохами?
     - Нет, - спокойно сказала Энни. Физиономия Мартина расплылась в улыбке.
     - Что ж, это меня радует.
     - Я делала ему минет в машине на окраине Дублина!
     В следующую секунду Мартин хлестко ударил ее по щеке - и настолько поразился собственной выходке, что в полном недоумении уставился на свою правую руку, которая мелко-мелко дрожала. Энни даже не шелохнулась.
     - Ты меня удивляешь, - пробормотал Мартин, немного помолчав. - Впрочем, я и сам себя удивляю. Кто бы мог подумать, что это до сих пор так много для меня значит! Причем, я даже не пойму, что меня бесит больше: то, что ты спала с ним, или то, что он заставлял тебя делать такое. Хотя... Все это уже неважно. - Мартин откинулся на спинку дивана и пристально посмотрел на Энни. - Где записка?
     - А зачем она тебе?
     - Я ее уничтожу. Нам предстоит начать все заново. Все бывшие сотрудники твоего отца сейчас на том свете. Включая Джеймса. Остались только мы с генералом. Мы с ним создадим новую организацию, лучше засекреченную и всемогущую. И - более привлекательную с финансовой точки зрения. В этом была ошибка твоего отца. Он не любил деньги, предпочитая играть с жизнью и смертью.
     - А хоть что-нибудь он любил? Или, может быть, кого-нибудь...
     Мартин пожал плечами:
     - Ну, любил - это сильно сказано. Думаю, он неплохо относился ко мне. И к тебе, конечно. Он ведь хотел, чтобы мы с тобой были вместе, хотя, наверное, предпочел бы, чтобы ты всегда оставалась рядом с ним. Но уж раз ты вбила себе в голову, что должна выйти замуж, то он подобрал тебе идеальную пару. Впрочем, я никогда не был его любимчиком. По-настоящему он любил только Джеймса. Который в итоге и убил старика...
     Мартин вдруг протянул к ней руку, и Энни пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не отпрянуть от его ласкового прикосновения, как от гремучей змеи. Однако Мартин гладить ее и не собирался. Он схватил медальон Энни и одним резким движением сорвал его с шеи.
     Энни сразу вспомнила пристальный взгляд Мартина в тот момент, когда она машинально коснулась медальона. Однако вступать в неравную схватку было бесполезно.
     - Золотишком заинтересовался, Мартин? - презрительно спросила она.
     Мартин не ответил; ловко вскрыв медальон холеными пальцами, он удовлетворенно кивнул, увидев внутри аккуратно сложенную бумажку. Затем снова захлопнул маленькое золотое сердечко и с довольным видом спрятал в карман.
     - Что ж, это, пожалуй, все, - спокойно произнес он. - Теперь осталось только с тобой разобраться.
     Энни с немым ужасом посмотрела на человека, за которого когда-то вышла замуж и которого, как думала, всем сердцем любила. На оборотня, оказавшегося воплощением всего зла, воссозданного чудовищным гением Уина.
     - А что, для тебя это так просто?
     - Джеймс был не единственным человеком, способным убивать, Энни. Конечно, с ним никто не мог сравниться, но, в отличие от меня, он не получал от этого удовольствия. - Мартин погладил ее по щеке. - А вот я получаю.
     Руки у него были ласковые и горячие. Энни прекрасно понимала, что не сумеет отобрать у Мартина медальон - как не сумеет и помешать ему убить ее. Она даже не была уверена, что хочет остаться в живых...
     - И ты совсем не боишься, что тебя обвинят в убийстве? - обреченно спросила она. - Ведь с этим домом и так связана крайне загадочная история.
     - Ты покончишь жизнь самоубийством, ангел мой. Бросишься головой вниз с той самой лестницы, под которой погиб твой отец. Думаю, проблем у нас с этим не будет: Все знают, что в последнее время ты была сама не своя. Ты даже оставила собственноручно написанную предсмертную записку.
     - А это тебе как удалось?
     - Я знаю кое-какие хитрости, - усмехнулся Мартин и взял ее за руку. - Пойдем, Энни. Тебе ведь не терпится побыстрее встретиться с Джеймсом, не так ли?
     Энни грустно улыбнулась и начала приподниматься... Но в последнее мгновение со всего размаха ударила Мартина по переносице хрустальным стаканом.
     Наверху, в ее комнате, с незапамятных времен хранился пистолет. Энни знала, как из него стрелять, и сейчас у нее руки чесались пустить его в ход. Никогда в жизни она не испытывала столь страстного и безумного желания убить человека! Она метнулась через гостиную, не обращая внимания на душераздирающий вопль Мартина, и помчалась вверх по ступенькам лестницы, с которой когда-то спускалась к Мартину в подвенечном наряде.
     А бывший идеальный супруг уже со всех ног бежал за ней, перепрыгивая через несколько ступенек сразу. Было темно, хоть глаз выколи, но включать свет Энни не стала. По этой лестнице она взбежала бы и с закрытыми глазами. Почему-то ей вдруг вспомнилось, как давным-давно она в такой же кромешной темноте поднималась в свою комнату, а по пятам за ней шел Джеймс...
     Мартин ухитрился схватить ее за лодыжку, но Энни так лягнула его другой ногой, что он не удержал равновесия и с диким воплем покатился вниз по ступенькам. Энни нисколько не сомневалась, что падение его не остановит, поэтому продолжала бежать, не сбавляя скорости. Вихрем ворвавшись в спальню, она подлетела к комоду, выдвинула верхний ящик...
     Пистолет исчез. Пытаясь включить свет, Энни опрокинула торшер; в полной тьме она дернула ящик сильнее, и он упал на пол, перевернувшись вверх тормашками.
     - Ты не эту игрушку ищешь, Энни? - осведомился Мартин.
     Он стоял в проеме двери, сжимая в правой руке пистолет. Ее пистолет. Затем он включил свет, и Энни с трудом удержалась от крика, разглядев его окровавленное лицо. Которое когда-то так любила.
     - Я недоволен тобой, Энни, - произнес он каким-то гипнотизирующим голосом. - Совсем недоволен.
     - Не сомневаюсь, - холодно сказала Энни. - Надеюсь, тебе, по крайней мере, нелегко будет объяснить, что случилось с твоей физиономией.
     - Ерунда, - ухмыльнулся Мартин. - Я ведь довольно изобретателен, Энни. Я уже придумал этому объяснение. Я просто сяду в машину и наеду на дерево. Пристегиваться ремнем, разумеется, не стану и боюсь, что на лице моем после этого останутся и другие шрамы. Но, как бы то ни было, своей цели я достигну - никому и в голову не придет изучать, чем была вызвана каждая моя царапина. Надеюсь, ты окажешь мне сопротивление, Энни? В противном случае я не получу ожидаемого удовольствия.
     - Ты просто болен, Мартин. - Энни почувствовала, что силы оставляют ее, и опустилась на стул.
     - О, до каких банальностей ты уже докатилась! - презрительно процедил Мартин. - На мой взгляд, я достоин уважения, Энни. Не всякий бывший муж с таким спокойствием воспримет попытку бывшей благоверной изувечить его. Но я великодушен, Энни. Я понимаю, что скорбь по Джеймсу помутила твой разум. Он был отпетым мерзавцем, однако ты ухитрилась пробудить в нем что-то человеческое. Да и он, надо сказать, вдохновил тебя на невероятные подвиги. Словом, ваши отношения заслуживают отдельной главы в учебнике психологии.
     - Ты, наверное, считаешь себя хорошим психологом? - спросила Энни.
     - Нет, моя милая. Я считаю себя художником-мартирологом. Маэстро смерти! Не такого уровня, как Джеймс, конечно, но теперь, когда он мертв, со мной мало кто сравнится. Король умер, да здравствует король!
     Внезапно Мартин поднял руку, и Энни вздрогнула, ожидая почувствовать боль, но он лишь помог ей подняться.
     - Давай покончим с этим поскорее, - промолвил Мартин. - Если только ты не передумала и не хочешь возобновить наши супружеские отношения.
     Энни неожиданно расхохоталась и сама испугалась своего сатанинского смеха.
     - Я скорее умру, чем соглашусь переспать с тобой!
     Мартин пожал плечами:
     - Что ж, Энни, пусть будет по-твоему.
     Энни почувствовала себя побежденной. Защищаться ей было нечем. Она была сломлена и морально, и физически. Она позволила Мартину взять ее за руку и покорно поплелась за ним к темной лестнице.
     "Теперь это уже все равно, - твердила она себе. - Я уже мертва. Я умерла в ту минуту, когда перестало биться сердце Джеймса. А то, что замыслил Мартин, - не более чем пустая формальность".
     Спустившись, Мартин провел ее через кухню - ту самую кухню, в которой она когда-то тщетно пыталась запечь индейку ко Дню благодарения. Энни показалось даже, что и сейчас Джеймс смотрит на нее из темноты... Она с трудом подавила новый приступ истерического смеха.
     - Что тебя так забавляет, Энни? - полюбопытствовал Мартин, когда они уже вышли во двор и направлялись к узкой лестнице, ведущей на веранду второго этажа. Свежий осенний ветер, растрепавший кроны деревьев вокруг дома, взъерошил волосы Энни, отбросил их с лица. Осень всегда была ее любимой порой.
     - Я подумала, что Джеймс сейчас, может быть, наблюдает за мной. Как мой ангел-хранитель... А потом сообразила, что ангельского в нем не так уж много.
     - Между прочим, - признался Мартин, - в глубине души я тебя к нему даже слегка ревную, и это меня тревожит.
     Энни остановилась у подножия лестницы. В том самом месте, где нашла своего отца мертвым и окоченевшим. И ведь именно Джеймс оставил его в этой позе! Оставил, зная, что труп найдет Энни...
     - Ты просто ребенок, Мартин, - сказала она. - Но ты не умеешь играть с другими детьми, потому что не привык делиться игрушками.
     - Ты права, - кивнул он. - Пойдем наверх.
     Они начали подниматься по узким крутым ступенькам. Верхняя площадка, обнесенная ажурной решеткой, была погружена в кромешный мрак, и на мгновение Энни представила себе Джеймса, затаившегося в углу. Так он, наверное, поджидал ее отца. И так мог бы поджидать сейчас ее.
     - Интересно, каким образом Джеймс заманил папу сюда? - спросила она вдруг, сама не зная почему. Даже всерьез не рассчитывая услышать ответ.
     - Уин сам так решил.
     Энни остановилась и резко повернулась к нему.
     - Откуда ты знаешь?
     - Я ведь присутствовал при этом, моя милая. Наблюдал за ними, дабы удостовериться, что в последний момент Джеймс не спасует. Уж очень он любил старика. А я поставил на карту так много, что не мог рисковать. Слишком больших усилий стоило мне сфабриковать улики против твоего папаши.
     - Так это ты его предал? Ты обрек его на смерть?
     - Не совсем. Я просто упростил задачу для тех, в чьей власти было приговорить его.
     - Это и есть предательство!
     - Что такое предательство, Энни? - презрительно скривил губы Мартин. - Не более чем самое обычное слово. Одно из многих тысяч. Кроме того, даже ты должна согласиться, что он заслуживал смерти.
     - Почему ты не сам убил его?
     - Уин хотел, чтобы это сделал Джеймс. Вообще это удивительно трогательная история. И забавная - ведь ни один из них даже не подозревал, что я слежу за ними из темноты. Они насладились изысканным ужином с коньяком, а потом отправились на прогулку. И уже здесь, на верхней площадке, Уин сам попросил Джеймса сломать ему шею.
     - Не надейся услышать аналогичную просьбу из уст дочери Уина! - процедила Энни.
     - Я на это и не рассчитываю, Энни. Напротив, я надеюсь, что ты окажешь мне яростное сопротивление.
     Еще какая-то дюжина ступенек - и они достигнут площадки верхнего этажа. Энни вперила взгляд в темноту, и ей даже показалось, что она видит высокую тень, затаившуюся в углу. Готовую нанести смертельный удар...
     Энни посмотрела на Мартина. Странно, но ни ненависти, ни страха она не ощущала - даже сейчас, когда ей в ребра ткнулось дуло пистолета. Энни прекрасно понимала, что всякое сопротивление бесполезно. Что она могла сделать? Разве что попытаться увлечь его за собой. В ад...
     - Я хочу кое о чем попросить тебя на прощание, - сказал Мартин. - Может, сделаешь мне тоже минет напоследок? В память о наших былых отношениях...
     - Я охотнее возьму в рот скорпиона! Дуло вонзилось ей в бок сильнее.
     - А ведь я могу тебя заставить, - прошипел Мартин.
     - А ты не боишься?
     Мартин вздохнул:
     - Да, к сожалению, ты права. Мне бы не хотелось лишиться столь ценного органа. Между прочим, я тебе никогда не говорил, почему ты меня всегда так раздражала? Ты слишком часто оказывалась права!
     Они уже достигли верхней площадки. Мартин даже не удосужился осмотреться по сторонам. А вот Энни пристально вгляделась в темноту - и с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.
     - Твой выход, дорогая, - усмехнулся Мартин. - Ну как, ты готова нырнуть вниз головой?
     - Отойди от нее, Мартин! - внезапно раздался негромкий голос.
     Джеймс выдвинулся из темноты - высоченный, окровавленный; жажда мщения горела в его глазах. Сейчас он был похож на хромоногого дьявола. У Мартина от ужаса отвалилась челюсть. На мгновение он оцепенел, и Энни хватило этого мгновения, чтобы изо всей силы толкнуть его в грудь.
     Старые перила с громким треском надломились; Мартин, испустив дикий вопль, камнем полетел вниз и раскроил череп о бетонный выступ. Тело его судорожно дернулось раз-другой и затихло.
     Густая и темная лужица крови в лунном свете казалась совсем черной.
     Однако Энни смотрела вниз совсем недолго.
     - Ты не умер, - прошептала она, подняв глаза на Джеймса.
     - Как видишь, нет. Но я был близок к этому.
     Джеймс приблизился к ней, и Энни с ужасом разглядела глубокие раны на его щеках, обагренные кровью джинсы. Лицо его казалось белым как полотно. Но он был жив, и он был с ней! Посреди всеобщего хаоса и торжества смерти только это имело для нее значение...
     Их глаза встретились всего лишь на мгновение - неуловимо короткое и вечное мгновение. Никаких слов им не требовалось. Джеймс, даже не прикоснувшись к ней, отвернулся и медленно захромал вниз по ступенькам. На полпути он приостановился и оглянулся.
     - Ты идешь? - спросил он.
     - Куда?
     - Не знаю. Подальше отсюда.
     "И да примешь ты смерть свою в Ирландии", - вдруг промелькнуло в голове Энни. И она поняла, что готова следовать за этим человеком куда угодно. Энни не знала, что их ожидает, но ей хотелось одного: чтобы он был в мире со своей совестью.
     - Да, - сказала она. - Иду.




ТАНЕЦ ТЕНЕЙ

Энн СТЮАРТ
Перевод с английского Е.Л.Тарасовой






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Джульетта Макгоун вынуждена скрываться от жестокого мужа, за которого была выдана вопреки своей воле. Переодевшись юношей, она скитается по суровой холодной Англии, мечтая о жарких странах, где была когда-то так счастлива с отцом. Девушка уже теряет надежду, когда вдруг встречает на своем пути странную супружескую пару, в которой жена уж слишком похожа на мужчину, а муж представляется Джульетте самым опасным человеком из всех, кого она когда-либо знала.

Пролог

Ромни-холл, Йоркшир, лето 1815 г.

     Фелан поспешно укладывал вещи в небольшой дорожный саквояж, стоя возле кровати.
     Конечно, будущему лорду Ромни не полагалось собирать свои вещи самому - для этого в доме хватало слуг. Но Фелан Ромни был не из тех, кто заботится об условностях. Сам он считал себя замкнутым и циничным человеком и был абсолютно уверен, что слугам нечего совать свой нос в его дела. А его личный лакей, Ханниган, - единственный, кому Фелан доверил бы свои вещи, - испарился куда-то с самого утра, отправившись по каким-то малопонятным делам. И Фелан не собирался ждать его возвращения. Черта с два он останется еще хоть на одну ночь в этом мрачном старом доме, где жили его родители!
     Ему вообще не следовало возвращаться домой. Фелана вовсе не тянуло в Ромни-холл, давно превратившийся из мирного жилища в поле сражений между его вечно пьяным отцом, не пропускающим ни одной юбки, и истеричной, полусумасшедшей матерью. После семи лет, проведенных на военной службе, Фелан окончательно отвык от родного дома, зато всем сердцем полюбил страны с жарким климатом, по которым он путешествовал все эти годы. Он ни за что не поселится в сырой, холодной Англии, особенно на проклятых йоркширских болотах, которые, непонятно почему, так обожал его младший брат.
     Даже после окончания войны, на которую он ушел когда-то вопреки бурным слезам матери и пьяным крикам отца, Фелан не спешил возвращаться под крышу отчего дома. Он не приехал бы сюда ни ради отца, здоровье которого, расшатанное многими годами разврата и пьянства, стало в последнее время сдавать, ни ради полусумасшедшей матери, обожавшей единственного сына с каким-то неистовым исступлением. Но Фелан очень скучал по своему сводному брату. Вэл был одним из немногих на этом свете, до кого ему вообще было дело.
     Но даже ради Вэла он не останется здесь ни на одну лишнюю минуту! Темные холодные йоркширские ночи и туманные рассветы вызывали у Фелана удушье. Бог даст, лорд Ромни проживет еще лет двадцать, прежде чем его старшему сыну придется вступать в права наследства, и Фелан сможет все эти годы мотаться по свету везде, где ему пожелается. А там, как знать, может быть, и у него появится тяга к оседлой жизни...

***

     Внезапно где-то в глубине дома раздался душераздирающий крик, от которого у Фелана все похолодело внутри. Казалось бы, чем можно напугать прошедшего огонь и воду английского офицера? Тем более что Фелан безошибочно узнал голос своей матери, истошные крики которой вовсе не были редкостью в Ромни-холле. Но слово... всего одно слово, которое удалось разобрать в ее воплях, заставило его застыть на месте.
     Убийство!
     Выбежав из комнат