имаю, о чем вы говорите, - возмутилась Мабри. - Генерал Скотт и его жена увезли мою падчерицу на несколько дней в Вермонт. Ей ни к чему присутствовать на похоронах.
     - Когда они уехали? - Ричард снова встряхнул ее, не в силах сдержать душившего его бешенства.
     - Кажется, сегодня утром. Бога ради, Ричард, объясните, что происходит...
     - Оставь ее в покое, - голос Кэссиди прозвучал с почти неестественным спокойствием. Ричард обернулся, словно ужаленный.
     - Это ты сказала ему, дура безмозглая! Только ты могла проболтаться! Теперь твоя сестренка в его руках, и я не представляю, чем это кончится, если я вовремя не доберусь до него!
     - Да что вы несете? - воскликнула Мабри, наконец вырываясь из его рук. - Почему вы считаете, что генерал может обидеть Франческу? Он любит ее, как собственную дочь!
     Подступившая к самому горлу тошнота заставила Ричарда пошатнуться.
     - Он таким образом поквитается со мной, - с трудом выдавил он.
     - Не понимаю, - развела руками Мабри.
     - Вам и не надо понимать, - огрызнулся Ричард. - Скажите наконец, где ваша машина, черт вас побери!
     - В гараже на углу Семьдесят пятой улицы и Лексингтон-авеню, - ответила за нее Кэссиди, снимая с гвоздика связку ключей. - Серый "Шевроле"...
     Не дав ей закончить, Ричард выхватил ключи и устремился к двери.
     - Постой же! - выкрикнула ему вслед Кэссиди и рванулась за ним вдогонку. - Я поеду с тобой!
     У входной двери Ричард приостановился, буквально на мгновение. Подбежала запыхавшаяся Кэссиди, бледная, заплаканная, с растрепанными волосами. Выглядела она насмерть перепуганной, но Ричард не питал к ней ни капли жалости.
     - Если твоя сестра пострадает, - процедил он ледяным тоном, - то из-за тебя, мать твою!
     Кэссиди вздрогнула, словно он ее ударил.
     - Я еду с тобой, - повторила она, хватая его за рукав.
     - Черта с два! - Ричард не собирался тратить время на пререкания. Кэсси женщина сильная и решительная, а он уже дошел до ручки...
     И он ее ударил. Со всего размаха. Удар пришелся точнехонько в подбородок, и Кэссиди с остекленевшим взором опрокинулась навзничь. Когда же она пришла в себя, Ричарда уже и след простыл.
     В мозгу Ричарда сменили друг друга несколько видений: изумленные огромные глаза напуганной лани, грациозное падение Кэссиди на пол. Его охватило острое, даже жгучее сожаление о содеянном. Но он тут же овладел собой и, поспешно, не давая проклятой совести разыграться, выскочил из квартиры и захлопнул за собой дверь. Некогда, нельзя терять времени ни на мучительные угрызения совести, ни на борьбу с самим собой. Предстоит бешеная гонка на север, в Вермонт. Он выжмет из серого "Шевроле" все, на что способна эта машина. Нельзя больше отвлекаться на Кэссиди.
     Ричард вскочил в первое подвернувшееся такси, хотя, вполне возможно, бегом преодолел бы расстояние до гаража и быстрее. Сунув ошалевшему служителю гаража скомканные двадцатки, Ричард вывел машину сам. К тому времени, когда "Шевроле", сияя огнями фар, вырвался на свободу, в жилах Ричарда уже вовсю кипел адреналин и ничто на свете уже не могло остановить его.
     Ничто и никто, даже эта одинокая высокая женщина с копной рыжих волос, которая неожиданно появилась впереди, выхваченная из темноты огнями мощных фар.
     Кэссиди отчетливо видела мчащуюся прямо на нее машину, но даже не шелохнулась. И Ричард не колебался. Он прекрасно играл в покер - последний год его жизни был почти беспрерывным блефом, - и не собирался пасовать перед Кэссиди Роурки. Надавив на педаль газа, он направил автомобиль прямо на нее.

***

     Кэссиди знала: Ричард ее заметил. Быстро приближающиеся огни фар слепили ее, грудь судорожно вздымалась после сумасшедшего бега. А ведь едва не опоздала. Потеряла драгоценные секунды после того, как Ричард столь подло и неожиданно отправил ее в нокдаун. Но она, даже не став раздумывать о том, что толкнуло его на этот поступок, кинулась вдогонку. Кубарем скатилась по лестнице (Ричард спустился в лифте) и выскочила на улицу как раз в тот миг, когда такси, в котором сидел Ричард, поворачивало за угол. И вот тогда Кэссиди припустила так, словно за ней черти гнались.
     Слепящий свет становился все ярче, мощный мотор "Шевроле" ревел, как бешеный зверь, но Кэссиди было все равно. Пусть убивает ее, если хочет. Тем более что он в последние минуты выглядел так, будто вполне на это способен. Кроме того, он убежден, что именно она, проболтавшись генералу, поставила жизнь его детей под угрозу. Кэссиди, закрыв глаза, ждала.
     Мотор оглушительно взревел. Завизжали покрышки колес. Лавиной воздуха ее едва не сшибло с ног, и Кэссиди, плотно зажмурившись, приготовилась встретить смерть.
     "Шевроле", скрипя тормозами, остановился рядом с ней; настолько близко, что дверная ручка чиркнула по ее одежде. Боковое стекло опустилось.
     - Залезай! - коротко приказал Ричард из чернеющей темноты салона.
     Кэссиди открыла дверцу и забралась внутрь.
     Не успела она пристегнуть ремень безопасности, как автомобиль рванул вперед и вылетел на улицу, едва не столкнувшись с грузовиком. В другой ситуации от этой сумасшедшей гонки через запруженный машинами центр города у Кэссиди ушла бы душа в пятки, но сейчас ей было все равно, и она сидела, безучастно глядя перед собой.
     Впервые заговорила она уже после того, как "Шевроле" оставил позади мост Джорджа Вашингтона и выехал на автостраду, ведущую к северу. На красивых руках Ричарда вздулись жилки, лицо было преисполнено суровой решимости.
     - Ты, наверное, сейчас не в том настроении, чтобы послушаться моего совета, - промолвила Кэссиди.
     - Совершенно верно, - кивнул Ричард.
     - И все же, если полицейский патруль остановит Ричарда Тьернана за превышение скорости, тебе не поздоровится. Или тебе разрешено покидать пределы штата Нью-Йорк?
     - Нет, - помотал головой Ричард, однако если "Шевроле" и сбросил скорость, то Кэссиди этого не заметила.
     - Что собирается сделать с Франческой генерал? - решительно спросила она. Ричард не ответил.
     - Черт побери, Ричард, я должна знать. Она моя сестра. Когда он предложил ее забрать, я смолчала, но мне было не по себе. Мучило какое-то неясное предчувствие...
     - Неясное предчувствие? - переспросил он каким-то странным голосом. - А ты не помнишь, из-за чего? Что именно сказал генерал?
     Нахлынули воспоминания, а с ними и чувство вины, настолько острое и горькое, что Кэссиди чуть не стало дурно. Как она могла забыть? Утомительные перелеты, бессонница, горе потери, плотское безумие - притупили чувства. Загадочные слова и скрытые угрозы генерала напрочь вылетели у нее из головы.
     - Он велел передать тебе, что позаботится о малышке.
     - Вот как? - сдавленным голосом переспросил Ричард. - И это не показалось тебе странным? Учитывая то, что я никогда Франческу и в глаза не видел.
     - Да, и я его спросила об этом. И он ответил, что ты относишься к детям столь же бережно, как и он сам, хотя и по-своему.
     - Чтоб ему гореть в аду! - с чувством произнес Ричард.
     - И потом добавил еще кое-что, - вспомнила Кэссиди. Голос ее задрожал от горечи. - Он спросил: где они?
     - Так, - промолвил Ричард. Пальцы его, вцепившиеся в обтянутое тонкой кожей рулевое колесо, побелели. Кэссиди поневоле вздрогнула, представив на миг, как эти элегантные длинные пальцы смыкаются на ее шее - И что ответила ты?
     - Ничего.
     - Конечно, в этом я не сомневаюсь, - кивнул Ричард. - Ты просто вздрогнула и виновато потупила глаза. И еще, наверное, покраснела до корней волос. Верно? - Голос его зазвенел от ярости.
     - Да, - признала Кэссиди, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо.
     Воцарилось продолжительное молчание.
     - Да, - произнес наконец Ричард. - А ведь было время, когда твоя привычка краснеть казалась мне такой милой и очаровательной.
     - Но ведь я не сказала генералу, что они живы! - вспылила Кэссиди.
     - От тебя это и не требовалось. Генерал умен и проницателен. Таких, как ты, он видит насквозь. Твое лицо поведало ему обо всем красноречивее всяких слов. Вот почему он увез Франческу. Он держит ее в заложницах. Ему не терпится отправить меня на тот свет. Он мечтает наложить лапы на Сета и Ариэль.
     - Это он убил Диану?
     Ричард повернул голову и на мгновение посмотрел на Кэссиди с нескрываемым удивлением.
     - Ты еще не отчаялась найти козла отпущения, Кэсси? Мне казалось, тебе уже известно, кто убил Диану. Ты все проанализировала, распределила вину, изучила мотивы и вынесла приговор.
     - Что все-таки на самом деле случилось в тот вечер?
     - Я тебе все сказал.
     - Мне так не кажется. Я думаю, что, признав вину, ты просто подверг меня очередному испытанию, которые я регулярно проваливаю одно за другим. До Вермонта еще далеко. Может, все-таки расскажешь мне всю правду?
     - Поверь, Кэсси, радости тебе это не доставит, - сухо усмехнулся Ричард.
     - Расскажи, черт бы тебя побрал! - гневно вскричала Кэссиди. - Я требую!
     На лице Ричарда отобразилось сомнение, и Кэссиди вдруг захотелось размахнуться и ударить его.
     - Тебе это ни к чему, - процедил он. - Но выбора у тебя уже нет. Я расскажу все. И посмотрим, сможешь ли ты когда-нибудь спать после этого.

***

     В тот вечер дом казался тихим и спокойным. Впрочем, это было обманчиво: снаружи дом всегда выглядел вполне достойно, тогда как внутри бушевали бури и кипели страсти, перемежаясь с полосами глухого и безутешного отчаяния.
     Диана стояла наверху лестницы недвижимо, как статуя, дожидаясь его. По мерцанию ее синих глаз Ричард догадался - сегодня она таблеток не принимала. Он до сих пор так и не мог понять, что из двух зол хуже: пила ли его жена лекарство или - забывала. Он всерьез пытался ее лечить; однажды в течение целых девяти месяцев Диана держалась на легких транквилизаторах. Но потом ее отец вернулся с Ближнего Востока и подыскал дочери другого врача. С тех пор Диану как подменили.
     Слава богу, в тот день чутье не подвело Ричарда. Он отвез детишек к Салли, строго-настрого наказав ей затаиться и вплоть до особого его сигнала не объявляться. Он уже привык к выходкам Дианы, к постепенному нагнетанию напряжения, которое завершалось бешеным всплеском неконтролируемой звериной ярости. А Салли он доверял как самому себе. Она не могла его подвести.
     - Где они? - спросила Диана. Голос ее звучал по-детски наивно и непосредственно, как у шестилетней девочки, да и кукольные синие глаза усиливали это впечатление.
     - Они в надежных руках, - спокойно ответил Ричард. Но Диана была уже не способна что-либо воспринимать.
     - Они уезжают со мной, - заявила она. И начала спускаться по ступенькам, прекрасная и грациозная, одетая в розовое платьице с бантиками и складочками. Не по возрасту кокетливое. Подарок любящего отца.
     - Куда ты собралась, Диана? - Ричард был предельно спокоен, поскольку уже знал ответ.
     - К папе. Он единственный, кто меня по-настоящему любит. И всегда любил. Вы просто этого не понимаете. Никто не может понять, какие узы нас с ним связывают.
     - Я понимаю. - Ричард и вправду прозрел. Но только слишком поздно.
     - Я обещала ему привезти детей, - продолжила Диана плаксивым голоском маленькой девочки. Ричард даже подумал, что сейчас она закрутит локон вокруг мизинца, а потом начнет ковырять пол носком туфли.
     - Нет, - отрезал он.
     Доверчивое выражение мигом исчезло, сменившись гримасой бешеной ярости.
     - Это мои дети! - истошно завизжала Диана. - И они едут со мной!
     - Нет.
     Синие глаза заволокло матовой пеленой.
     - Не могут они с тобой оставаться, - заговорила Диана, неожиданно успокоившись. - Мой папа ведь всемогущий, ты сам знаешь. Он национальный герой, народный любимец. У него повсюду друзья. Судьи, адвокаты. - В ее голосе вдруг появились доверительные нотки. - А ты ведь под подозрением, сам понимаешь.
     Ричард нахмурился, - Под каким еще подозрением?
     - Как, не понимаешь? - мило улыбнулась Диана. - Сет ведь ключицу сломал. Врачи считают, что это вовсе не несчастный случай. Я как бы между прочим ввернула, что у тебя случаются припадки ярости.
     - Что? - Ричард шагнул к ней, сжав кулаки.
     - Не говоря уж о сломанной руке Ариэль и бесчисленных синяках, на которые давно обращали внимание их учителя, - добавила Диана. - Думаю, расследование рее идет полным ходом. Поначалу они не знали, верить мне или нет. Но я сумела их убедить. - Глаза ее злорадно сверкнули. - С папиной помощью.
     Охваченный внезапно накатившим ужасом, Ричард на мгновение зажмурился. Господи, ну как же это могло случиться? Почему до этого дошло? И в самом страшном сне ему не могло пригрезиться, что Диана способна на такое.
     - Ты их била, Диана, - с трудом выдавил он. - За что? Что они тебе сделали?
     Диана надула губки; несмышленое дитя, да и только.
     - Они ко мне дурно относятся. Поделом им. - Она прошла к двери гостиной и прикрыла ее. - Дети меня не слушаются. Они меня не любят. Ни тот, ни другой. Им только тебя подавай. И ты их любишь. Куда больше, чем меня.
     Ричард сдерживался из последних сил. Впервые в жизни его охватило безумное желание убить ее. Растерзать голыми руками. Раздавить гадину. Вырвать из ее груди еще трепещущее сердце.
     - Почему тогда ты хочешь забрать их с собой?
     - Они нужны папе.
     - А в чем дело, Диана? Ты стала слишком стара для него? - Ричард вслепую задал вопрос, который был рожден к жизни подозрениями, давно уже затаившимися в самых темных и мрачных недрах его души.
     - Да, - просто ответила Диана. Она обернулась, и тогда Ричард увидел, как в ее руке блеснул нож. Огромный, острый как бритва кухонный нож для разделки мяса.
     - Диана! - окликнул он настороженно и негромко.
     - А ведь ты должен был оберегать меня, - вдруг вскинулась она. - Любить до беспамятства и защищать от него. Но ты не сумел. Кишка тонка оказалась. И ты вовсе не верил, что я маленькая принцесса. Ты от меня устал. Называл меня испорченной и капризной. И вообще детей любил больше, чем меня. Это нечестно. Ты сам подтолкнул меня к папочке. Только он меня любит и понимает.
     - Нечестно, как же! - Только и сумел выдавить Ричард. Его мутило, к горлу подкатил комок, голова кружилась.
     - Ну так что, попытаешься меня остановить? - подзадоривала его Диана. - Папочка хочет иметь от меня детишек. И я их ему подарю. Ему они нужнее. Да и, в конце концов, должна же я наконец снова стать его послушной девочкой. Я была ею с пятилетнего возраста, когда он впервые начал наведываться в мою спаленку. Я была его маленьким солдатиком, ожидавшим возвращения своего героя с поля брани. Никогда не плакала, как бы больно мне ни было. Да, я не пролила ни слезинки.
     Ричард всерьез испугался, что его стошнит. Не веря глазам, он смотрел на свою маленькую принцессу, которая уже больше года не подпускала его к себе. Даже руку трогать не позволяла.
     - Ради папочки я готова на все, - продолжила Диана, размахивая ножом. - Но он любит только маленьких деток. И я уже забеременела. Ведь рано или поздно Ариэль с Сетом тоже вырастут и станут ему неинтересны. А вот этот ребенок, - промолвила она, поглаживая себя по едва наметившемуся животику, - будет особенный. Наш общий, папочки и мой.
     - О господи, - простонал Ричард, только теперь осознав весь ужас происходящего. - Диана, ангел мой, тебе нужно лечиться...
     - Не смей меня называть так! - завизжала она. - Никакой я не ангел! И уж тем более не твой. Что, Ричард, дурно тебе делается, да? Понял теперь, как тебе далеко до моего папочки? Впрочем, ты всегда это знал. Только одного не знал, что и в постели ты ему тоже в подметки не годишься. - Из уголка ее ангельского ротика потекла слюна, а глаза сделались совершенно пустыми и обезумевшими. - Так что, Ричард, попробуешь мне помешать? - проворковала Диана, приближаясь к нему с ножом. - Но только ничего у тебя не выйдет. Я ведь умею людей дурачить, давно научилась. А папочка заберет нас к себе, чтобы уберечь от такого чудовища, как ты. Тебя же будут судить за нанесение увечий собственным детям. Может, тебя и не осудят, но пятно навсегда останется. И ты никогда больше их не увидишь! - И Диана разразилась сатанинским смехом.
     - Прежде я увижу, как ты провалишься в ад! - процедил Ричард.
     На лице ее расцвела улыбка, и Ричард вдруг с ужасом осознал, что именно этого Диана и добивалась.
     - Неужели? - переспросила она. - Что ж, Ричард, пожалуйста. - И протянула ему нож, рукоятью вперед.
     Он попытался выхватить нож, но Диана крепко держалась за лезвие. Тут Ричард увидел, как из разрезанных пальцев брызнула кровь. Диана снова расхохоталась.
     - Все будет выглядеть так, Ричард, словно я сопротивлялась. Схватилась за нож, чтобы помешать тебе убить меня, но тщетно. Озверев от ревности, ты меня прирезал. Ты сгниешь в тюрьме, Ричард. Если тебя, конечно, не посадят на электрический стул. А дети твои достанутся моему папочке. Так вот, мой дорогой!
     Он потянул к себе нож, но Диана не выпускала лезвие, вцепившись в него с поистине дьявольской одержимостью. И вдруг на какое-то мгновение борьба приостановилась, и Диана посмотрела на него доверчиво, как дитя. Прелестное и запыхавшееся дитя.
     - Что тебе от меня нужно, Ричард? - спросила она, глядя на него расширившимися синими глазами.
     - Я хочу тебя вылечить, - в отчаянии пробормотал он, чувствуя, как внутри клокочет ненависть. Диана покачала головой.
     - Нет, Ричард, ты не этого хочешь. Ты хочешь от меня избавиться. Хочешь меня убить.
     Это была чистая правда, и Ричард в немом ужасе попятился, пытаясь выхватить нож из ее окровавленных рук. Но Диана не только не выпустила нож, но, споткнувшись, упала прямо на Ричарда. В то же мгновение он почувствовал, как содрогнулось ее тело - острый нож вошел в ее грудь по самую рукоятку.
     Диана тяжело повисла на Ричарде. И вдруг ее ангельское личико осветилось улыбкой.
     - Спасибо, Ричард, - пробормотала она, тяжело оседая на пол.
     Рукоять ножа торчала из ее груди, темная кровь хлестала из раны. Веки Дианы, затрепетав, сомкнулись, и Ричард опустился на колени возле ее распростертого тела. Он осторожно прикоснулся к шее бесчувственной жены. Жилка еле-еле пульсировала, слабея с каждым мгновением. Маленькая принцесса умирала.
     Ричард молча смотрел на нее, потом перевел взгляд на свои руки, обагренные кровью. Ее кровью. Нужно встать, подойти к телефону, набрать номер 911. Оставалась надежда, хотя и призрачная, почти эфемерная, что Диану еще можно спасти. И Ричард знал, что должен встать.
     Но он не шелохнулся. Стоя на коленях, продолжал следить, как растекается темная лужа крови на полу, как уходит жизнь из Дианы. Следя за ее агонией, он невольно подумал о детях. Какое счастье, что они в надежном месте. В безопасности. Взяв Диану за запястье, он не нащупал пульса, и вдруг ему показалось, что на ее губах мелькнула и умерла прощальная торжествующая улыбка. Диана победила.
     Так, коленопреклоненного, и застала его полиция. Отпечатки пальцев Ричарда нашли на орудии убийства. Впрочем, это не имело значения. Ричард знал, что убил ее сам. Определять, преднамеренно это произошло или случайно, было ненужной тратой времени. Главное, детям ничего не грозит. Еще не пришедший в себя после случившегося, Ричард твердо решил: есть один-единственный способ помешать генералу Скотту наложить свои грязные лапы на Сета и Ариэль. Надо убедить всех - детей нет в живых.
     Вскоре Ричард убедился, что сумел отгородиться от окружающего мира непроницаемой перегородкой. Впрочем, иногда в его голову закрадывались сомнения: а правильно ли он поступил? Может, было бы лучше признаться сразу в преднамеренном убийстве Дианы и детей.
     За генералом он наблюдал с безопасного расстояния, искренне изумляясь кипучей энергии, с которой старик пытался докопаться до правды и добиться его освобождения из-под стражи. Правда, лишь до тех пор, пока не уверился, что, кроме Ричарда, убить его дочь и внуков было некому. И вот тогда генерал развернулся во всю мощь. Выступал на суде при бое