снял рубаху и только после этого решился посмотреть на Элис.
     Та сразу же принялась осматривать рану и с радостью обнаружила, что это скорее просто царапина - болезненная, кровоточащая, но не глубокая и не опасная. Зашивать не нужно.
     - Сидите спокойно, ради всего святого, - сказала Элис, опускаясь на колени перед Саймоном.
     Мокрой тряпицей она стерла кровь с царапины, и та сразу стала чистой и почти сухой.
     Саймон посмотрел сверху вниз на склоненную голову Элис. Он чувствовал прикосновение ее пальцев к своей коже.
     "Как давно никто не притрагивался к моему телу и не видел его! - подумал Саймон. - Пожалуй, последними были те сарацины, которые учили меня искусству врачевания".
     Ладони Элис теперь лежали на бедрах Саймона. Она подбирала тряпицей остатки крови, натекшей из раны. Прикосновения ее рук казались Саймону одновременно сладкими и мучительными. А еще ему хотелось склонить голову Элис ниже, так, чтобы она оказалась прямо между его ног, и попробовать с ней то, чему его обучили в свое время бойкие француженки, а потом...
     Саймон резко открыл глаза и мигом забыл о своих фантазиях, почувствовав, что Элис замерла. Она по-прежнему стояла перед ним на коленях и с удивлением и ужасом смотрела на его торс. С удивлением, ужасом - но без отвращения, Саймон сразу же оценил это по достоинству.
     - Что это было? - негромко спросила она, осторожно касаясь старого шрама, оставленного мечом на левом плече Саймона. Ее пальцы скользнули вдоль белой линии, сливавшейся на груди с другой, более тонкой, оставшейся от ножа.
     - Сарацины, - ответил Саймон. - Рыцари. Цыгане. Разбойники. Я побывал во многих местах и должен сказать, что жить в этом мире одинаково опасно повсюду.
     Он не поморщился даже тогда, когда пальцы Элис коснулись того места, куда ранил его Раддульф Красный.
     - Сарацины и рыцари? - повторила вполголоса Элис, продолжая внимательно изучать израненное тело Саймона. - Вы были в Крестовом походе?
     Ему, конечно, нужно было бы сказать: "Нет". Ведь Крестовый поход - это война христиан с неверными, война за освобождение Святой земли от мусульман - что там делать посланнику ада, черному магу и колдуну, каким был Саймон Наваррский?
     И все же он был там. Жег, грабил, убивал вместе со своими солдатами и правых, и виноватых. И так продолжалось до тех пор, пока он не понял, что убивает он прежде всего себя самого. Тогда-то он и поклялся себе, что никогда больше не поднимет свою руку на человека, и много лет держал свое слово.
     - Не отвечайте, - сказала Элис, видя замешательство Саймона. - Иначе вам придется солгать. Ваше тело говорит яснее любых слов.
     "Это еще не все, о чем может сказать мое тело, - подумал Саймон. - Если она опустит руки ниже, то обнаружит кое-что поинтереснее старых царапин. Правда, она настолько невинна, что вряд ли сможет оценить по достоинству размеры моего орудия".
     Элис хлопотала вокруг его обнаженного тела, и Саймон наслаждался прикосновениями ее пальцев, запахом ее волос, мелодичным журчанием голоса.
     Наконец она осторожно коснулась следа от самой страшной раны, полученной Саймоном от своего же товарища. Тот ударил его боевым топором, защищая награбленное за время Крестового похода добро, до которого Саймону не было ровным счетом никакого дела.
     Он ударил Саймона и оставил его умирать под палящим константинопольским солнцем. А нашли его люди Эль Адира и увезли с собой. Они вылечили Саймона, подняли на ноги, учили его древней восточной мудрости.
     Пальцы Элис еще раз коснулись чудовищного шрама.
     - Вы были на волосок от смерти, - прошептала Элис.
     - Да.
     Голос Саймона прозвучал как-то странно, необычно, но Элис не придала этому значения. Вместо этого она наклонилась и коснулась шрама губами. Этот поцелуй, казалось, влил в Саймона новые силы.
     Не в силах больше терпеть, он осторожно сжал лицо Элис ладонями и заставил ее поднять голову. Элис поцеловала его изуродованную правую руку, ту самую, что всего несколько минут тому назад лишила жизни молодого рыцаря.
     А сейчас в руках Элис таял и готов был умереть сам Саймон. Он вдруг отчетливо осознал, что при всем своем могуществе он не способен устоять перед этой маленькой девушкой. Она погубит его. Она знает его тайну. Возможно, самым разумным было бы выкинуть ее в окно следом за Эйданом из Монтроуза, а затем бежать отсюда. В другую стра-ну, к другому хозяину. Ведь чародей пригодится повсюду. Подыскать себе господина, который не будет, в отличие от Ричарда, настолько падок до вина и женщин, и жить спокойно.
     Нельзя сказать, что до этого Саймону не доводилось убивать женщин. Он сам, своими руками, поджигал дома в Константинополе, и в огне гибли и женщины, и дети. И пускай он не видел их лиц - зато он отчетливо слышал их крики.
     Так что убить эту молодую девушку, случайно узнавшую страшную тайну, он мог бы без труда. Для этого достаточно было покрепче сжать хрупкую шею Элис.
     Она посмотрела на Саймона внимательно и мудро.
     - О чем вы думаете сейчас, милорд? - спросила она.
     - О том, что вы погубите меня. Я должен убить вас прежде, чем вы это сделаете.
     На лице Элис не дрогнул ни один мускул. Она не завизжала от ужаса, как любая другая женщина на ее месте, и не бросилась бежать. Элис из Соммерседжа даже не попятилась назад.
     - Возможно, это было бы самым мудрым решением, - спокойно произнесла она. - Но только вы этого не сделаете.
     - Почему?
     Элис улыбнулась, и лицо ее сделалось прекрасным. И кто только сказал, что она в чем-то уступает своей младшей сестре?
     - Потому, милорд, что на самом деле вы вовсе не такой безжалостный и бессердечный человек, каким хотите казаться. Вы знаете, что такое честь. Вы не сможете поднять руку на беззащитную женщину.
     Саймон смотрел на нее, а в голове у него далеким эхом раздавались женские крики и треск разгорающегося пламени. Где и когда это было? За сотни миль отсюда и за сотни лет. И было ли это вообще?
     - Я думал, что только ваша сестра глупа, но я ошибся, - жестко сказал Саймон. - Вы тоже глупы, и к тому же некрасивы. Так что похвастать вам нечем.
     Кровь отлила от лица Элис. Саймон подумал, что его слова как орудие убийства ни в чем не уступают мечу или кинжалу. Он знал, что поступает с Элис жестоко, и рана, нанесенная им, не заживет долго. А может быть, и никогда. На лице Элис были написаны гнев и отвращение.
     Саймону хотелось протянуть к ней руки, обнять ее за плечи, прижать к груди, но он не шелохнулся, и это было самым жестоким его поступком за весь сегодняшний вечер.
     Годфри никогда не утруждал хозяина лишним стуком в дверь. Вот и сейчас он возник в комнате совершенно беззвучно, но Саймон тренированным чутьем уловил его появление. Он поднялся на ноги - осторожно, стараясь не задеть при этом Элис, застывшую, сидя на полу с низко опущенной головой.
     Саймону достаточно было один раз взглянуть на Годфри, чтобы понять: тело Эйдана из Монтроуза уже найдено.
     - Отведи леди Элис в ее комнату, Годфри, - обычным тоном распорядился Саймон. - Позаботься о том, чтобы вас никто не заметил, Я уже устал от сплетен.
     Годфри кивнул. Элис поднялась с пола. Ноги у нее подгибались и дрожали, но Саймон не подал ей руки, словно боялся еще раз притронуться к Элис. Девушке помог Годфри.
     Саймон смотрел, как она поправляет на себе уродливое коричневое платье, и думал о том, что, возможно, напрасно он не сорвал его сегодня с Элис и не насладился ею.
     Он взял бы ее по-цыгански и по-арабски. Он провел бы ее по самым темным тропинкам страсти и потаенных желаний, и она, наверное, была бы счастлива.
     Но вместо этого он смертельно ранил ее.
     Что теперь? Теперь Элис наконец оставит его в покое, не станет отвлекать от работы, не будет приходить сюда и смотреть на него с надеждой и заботой.
     Он не шевельнулся, когда Элис проходила мимо. Если ее невидимая рана кровоточила, то рана Саймона затянулась корочкой засохшей крови. Тело его - обнаженное, освещенное бликами пламени, - не шевельнулась, как будто никакой Элис здесь не было.
     И все же Элис остановилась перед Саймоном, хотя Годфри тащил ее за собой. Пусть чародей пытался посеять в ее душе ужас. Пусть.
     Она остановилась прямо перед Саймоном, и он увидел слезы, блестевшие у нее на глазах.
     - Саймон Наваррский, - спокойно произнесла Элис, не давая пролиться слезам. - Вы очень злой человек. Но вам не удастся так легко от меня избавиться.
     И она, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Саймона в губы и как ни в чем не бывало пошла к двери, оставив за спиной потрясенного увиденным Годфри.
     - Следуй за ней! - грозно приказал Саймон. - Доставь ее в целости и сохранности. Если с ней что-то случится, я...
     Он не договорил, да все было понятно и без этого. Годфри еще раз кивнул и бросился следом за Элис.
     Наконец-то в комнате стало пусто и тихо. Остался лишь тонкий запах духов Элис и ощущение ее теплых рук и мягких губ. Возможно, самым простым сейчас было бы приказать Годфри привести сюда какую-нибудь служаночку и взять ее - быстро и грубо, только для того, чтобы немного угасить костер страсти и похоти. Может быть, после этого ему удалось бы вернуться в свое обычное состояние. Наверное, у него просто очень давно не было женщины.
     Элис до сих пор не знает всей правды о нем и никогда не должна узнать ее. Она сумела увидеть в нем многое из того, что Саймон пытался скрыть под маской служителя дьявола, но есть вещи, которых она не должна ни видеть, ни знать. Обгоревшие женские трупы на залитых жарким солнцем улицах Константинополя.
     Он был жесток, необыкновенно жесток, и не стал бы отрицать это. В прошлом он не раз проделывал ужасные, чудовищные вещи. На его душе лежат такие грехи, которых не простит ни один, даже самый милосердный бог.
     Саймон подошел к окну, резким толчком отворил деревянные ставни. Двор замка был залит светом факелов, словно театральная сцена. Саймон выглянул вниз и обнаружил, что тело Эйдана из Монтроуза лежит гораздо ближе, чем он надеялся. Значит, увы, совершенно ясно, из какого окна его выбросили. Кто-то из слуг, сновавших внизу, поднял голову и увидел Саймона. Рассмотрев, кто перед ним, слуга поспешно осенил себя крестным знамением.
     "Как я устал оттого, что меня ненавидят, - подумал Саймон, - и как я сам устал ненавидеть всех вокруг!"
     Он снова захлопнул ставни, а затем, вспомнив побледневшее от боли лицо Элис, сжал в кулак правую руку и изо всей силы ударил себя в бок, по только что затянувшейся ране. Брызнула кровь.
     Она не ушла бы, если бы не Годфри. И все же ей удалось на прощание смутить Саймона и заставить его задуматься.
     Рана, которую он нанес Элис, была тяжела, но не смертельна.
     Она даже не слишком бы приняла эти слова к сердцу, но ведь Саймон сказал их уже после того, как не раз дал Элис понять, что считает ее привлекательной, умной и даже красивой. Зачем?
     Сама Элис никогда не считала себя красивой да и не то чтобы мечтала стать красавицей - ведь она видела, сколько мучений приносит порой красота ее младшей сестре. Нет, без красоты прожить легче.
     Но зачем Саймону Наваррскому нужно было делать все это: смотреть на нее своими мерцающими янтарными глазами, нежно касаться ее щек, целовать, всячески намекать на то, что она желанна ему, а затем обрушить на голову Элис холодный ушат своих жестоких слов.
     Годфри шел быстро; Элис едва поспевала за ним. Она решила заговорить со слугой, которому так доверял Саймон, не для того, чтобы попытаться проникнуть в какую-нибудь еще тайну чародея, нет, но для того, чтобы попытаться лучше понять, кто же такой на самом деле лорд Саймон Наваррский.
     Элис задержалась возле лестницы, поднимавшейся вдоль внутренней стены башни. Вокруг не было ни души. Они с Годфри пошли медленнее, и теперь Элис могла заговорить со слугой Саймона.
     - Это он отрезал тебе язык?
     Годфри остановился и грустно посмотрел на Элис.
     - Дай знать: это он? Это лорд Саймон отрезал тебе язык для того, чтобы ты не мог никому рассказать правду о своем господине? Но нет, я не верю, что он способен на такое. Скажи, Годфри, это не он?
     На губах Годфри промелькнула усмешка, и он отрицательно покачал головой.
     - И твой хозяин вовсе не такой плохой человек, каким пытается выглядеть?
     Годфри снова отрицательно покачал головой, хотя и не так энергично, как перед этим. Затем он указал Элис рукой на лестницу, но она не спешила трогаться с места.
     - Он хороший человек, не так ли, Годфри? - спросила Элис, и голос у нее невольно дрогнул, едва не сорвавшись на плач. - Он способен любить?
     И Годфри в третий раз качнул головой, теперь уже совсем медленно и печально.
     Элис повернулась и побежала прочь, подобрав юбки.
     Мадлен спала на подстилке возле двери в их с Клер спальню и не проснулась, когда Элис осторожно перешагнула через нее.
     Элис думала, что Клер дожидается ее возвращения и сейчас начнет допытываться, где она пропадала, но та, утомленная событиями минувшего дня, тоже крепко спала, широко раскинувшись на кровати.
     Элис не стала трогать ее, но ложиться пока не стала. Ведь она успела выспаться в объятиях Саймона. Вместо этого она подошла к окну и принялась размышлять, вспоминая слова Саймона, жесты Годфри, перебирая запавшие в ее память сплетни и слухи, связанные с придворным чародеем лорда Ричарда. И чем больше она размышляла, тем очевиднее становилось для нее то, что она душой принадлежит Саймону Наваррскому, а тот, в свою очередь, должен принадлежать ей. И нет ничего, что могло бы поколебать ее уверенность - это предначертано самим небом.
     Элис присела на краешек кровати, обхватила руками колени и негромко заплакала.

Глава 16

Ї Я недоволен тобой, Грендель.
     Ричард швырнул на стол недоеденный кусок хлеба с медом, и светлые голубые глаза его недобро блеснули. В комнате, кроме них двоих, не было никого, и потому Саймон мог позволить себе дерзость.
     - А я недоволен вами, сэр. Я считал, что заслуживаю большего доверия с вашей стороны.
     Голос его прозвучал ровно и спокойно.
     - Ты слишком долго тянешь! - заорал Ричард. - Твоя медлительность стоила мне потери одного из лучших моих бойцов. Эйдан из Монтроуза был прекрасным молодым рыцарем, и я возлагал на него большие надежды.
     - Печально, когда жизнь человека обрывается так рано и так неожиданно, - со скрытой иронией произнес Саймон. - Полагаю, он умер в бою, как и подобает мужчине.
     - Ты полагаешь! Мы оба прекрасно знаем, что Эйдана выбросили из окна твоей комнаты, и сделал это ты сам! - зло фыркнул Ричард. - Вот уж не думал, что ты умеешь быть таким жестоким и беспощадным.
     - Прошу прощения, милорд, но в противном случае этот юный негодяй выпустил бы мне кишки.
     - Он пытался убить тебя? - снова сверкнул глазками Ричард. - Отважный парень! Один из немногих, кто решился бы приблизиться к тебе.
     - Храбрость Эйдана из Монтроуза граничила с безумством, - ответил Саймон.
     - А теперь мне нужно придумать, как сообщить о смерти Эйдана его матери, с которой мы в некотором роде не чужие люди. - Ричард опять перешел на крик. - Да, а что там поговаривают о том, что ты не мужчина? Ты мне никогда не говорил об этом.
     - А вы никогда и не спрашивали, милорд.
     - Моя сестра хочет иметь детей.
     - А вы очень заботитесь о своих сестрах, не так ли? - вежливо поинтересовался Саймон.
     - Я не могу доверять человеку, у которого между ног пустое место, - рассмеялся Ричард. - Это неестественно.
     - Не более неестественно, чем пытаться переспать с собственной сестрой.
     Ричард ударил по столу кулаком так, что с него посыпались тарелки.
     - Она сама соблазняла меня! - закричал он. - К тому же я до сих пор не уверен в том, что она моя сестра.
     - Если вы будете упорствовать, то потеряете еще одного из лучших своих людей. Томас де Реймер - человек спокойный, но если его разозлить, он уложит на месте кого угодно. Надеюсь, вы понимаете, что единственный для вас способ добраться до Клер - это сначала убить сэра Томаса.
     - Ты начинаешь утомлять меня, Грендель, - покосился на него Ричард. - Знаешь об этом?
     - Это один из моих немногих талантов, - усмехнулся Саймон.
     Ричард откинулся на спинку стула и принялся выдергивать нитки из своего плаща.
     - Я не могу позволить себе потерять сейчас наиболее надежных своих людей, - медленно заговорил он. - Ни лучшего своего бойца, ни придворного советника. Но не думай, что я признал свое поражение. Настанет время, и мы еще вернемся к этому разговору.
     - Да, иногда приходится смиряться с тем, что не все на свете нам подвластно, милорд.
     - Нет, - сердито пробурчал в ответ Честный Ричард.
     - Хотел бы я иметь такую же силу воли, как у вас, милорд, - пожал плечами Саймон. - Меня все время что-то отвлекает от дел. То непрошеные посетители, то плачущие женщины, которые нуждаются в моей защите.
     - Сомневаюсь, чтобы леди Клер искала у тебя защиты, Грендель.
     - Но ее сестра доверяет мне.
     - В самом деле? - выпрямился на стуле Ричард. - Только не говори мне о том, что тебе удалось покорить ее сердце, иначе она будет расстроена, когда узнает о том, что у тебя между ног кое-чего не хватает!
     - А может быть, наоборот, это ее обрадует, - ответил Саймон.
     Ричард смерил своего чародея долгим взглядом и неожиданно распорядился:
     - Пришли ко мне брата Джерома.
     - Хотите покаяться? - со скрытой издевкой спросил Саймон.
     - Ха! Мне не в чем каяться. Пришли ко мне брата Джерома, а затем отправь кого-нибудь за моими так называемыми сестрами. Мне в голову пришла хорошая мысль.
     Саймон изучающе посмотрел на Ричарда. Он знал, что если в голове его хозяина и рождаются порой мысли, то только связанные с его личной выгодой.
     - Как пожелаете, - коротко ответил Саймон и добавил:
     - Я хотел бы сейчас заняться тем снадобьем, которое вы мне заказали.
     - Разумеется, - вяло махнул рукой Ричард. - Если ты понадобишься, я за тобой пришлю.
     Саймон хорошо владел собой и потому сумел скрыть раздражение.
     - Я полагал, вы предпочтете, чтобы я спокойно работал.
     - Всему свое время, - наставительно произнес Ричард, успев, очевидно, забыть о том, что посылал прошлой ночью своего рыцаря именно потому, что был недоволен медлительностью чародея. - А я тем временем навещу Хедвигу.
     - Полагаю, ваша жена будет счастлива видеть вас, - вежливо заметил Саймон.
     - Уверен, что счастлива она не будет, - заявил Ричард, - но смириться ей все же придется. Нравится ей или не нравится, но хозяин в этом доме я.
     Ричард поднялся из-за стола и потер свои мясистые руки так, словно предвкушая что-то весьма для себя приятное.
     О чем Саймону оставалось лишь гадать.

***

     - Я не пойду, - заявила Клер. - Не хочу его видеть.
     - Не думаю, что мы можем капризничать, дорогая, - ответила Элис, пытаясь вернуть себе спокойствие, которое она, похоже, окончательно растеряла за последние дни. - Там будет брат Джером. Нам совершенно нечего бояться. Вероятно, леди Хедвига сменила гнев на милость и наконец решила принять нас. К тому же наверняка поблизости будет и сэр Томас. При нем ты точно можешь ничего не бояться. Он так серьезно относится к своим обязанностям.
     - Он ко всему относится слишком серьезно, - странным тоном заметила Клер.
     - А ты полагаешь, что жизнь - это несерьезно?
     - Говоря по правде, - поморщилась Клер, - жизнь - это очень серьезная и печальная штука, в конце которой человек умирает. И умирает, как правило, раньше, чем мог бы. Все это так. Но нельзя же всю жизнь только оплакивать свои грехи и ждать смерти! Нельзя ничему не радоваться, не улыбаться. Нельзя не пытаться быть счастливым - пусть даже и наперекор судьбе.
     - А сэр Томас умеет радоваться? - спросила Элис.
     - Совершенно не умеет, - вздохнула Клер и встревоженно добавила:
     - Ты не позволишь Ричарду прикоснуться ко мне?
     - Он сможет дотронуться до тебя только через мой труп. И через труп сэра Томаса. Но до это