ей дочерью, - заявил он.
     Кэссиди горестно всхлипнула, после чего в спальне опять все стихло. Ричард заподозрил, что Кэссиди собирается нырнуть с головой под одеяло.
     - И как зовут этого человека? - процедила старая ведьма. Она стояла, подбоченившись и поджав и без того тонкие губы.
     И тут, к изумлению Ричарда, Кэссиди привстала, прикрывая обнаженную грудь простыней.
     - Алиса, прошу тебя, уйди, - сказала она. - Ты выбрала не самое подходящее время для знакомства. И кстати, если и правда считаешь, что Мабри поселит тебя здесь, то стоит все же показаться психиатру. Вокруг десятки вполне приличных отелей. Убирайтесь отсюда!
     Алиса, давясь от душившей ее ярости, развернулась и, вновь покачнувшись, величественно, как тяжелый дредноут, выплыла из комнаты. Правда, в дверях приостановилась и, устремив на дочь обвиняющий взгляд, проскрипела:
     - Должна сказать, Кэсси, я была о тебе лучшего мнения. Я думала, ты любишь своего отца. Похоже, только я его любила и понимала. Неудивительно, что наш брак был обречен. Мы были слишком молоды и слишком похожи друг на друга.
     - Ты вышла замуж в двадцать три года, - устало напомнила Кэссиди. - А папа к тому времени уже успел развестись. Так что тебе должно было хватить мозгов, чтобы осознать, на что ты идешь.
     - Что ж, Кэссиди, - пробормотала Алиса слегка заплетающимся языком, - знай, я в тебе разве... разочарована. - Мужчина потянул ее за рукав, и она резко отмахнулась. - Отвали, Роберт! Неужто не видишь, что я с собственной дочерью разговариваю?
     - Для этого ты выбрала не лучшее место и время, - смущенно проблеял Роберт.
     - Да, Алиса, - произнес Ричард обманчиво мягким, почти ласковым тоном. - Двигайте отсюда подобру-поздорову, не то я сейчас встану и вышвырну вас из окна.
     - Не говорите ерунду! - вспыхнула Алиса. - Вы не посмеете меня и пальцем тронуть. - С этими словами она решительно промаршировала к стулу и плюхнулась на него увесистым задом.
     - Э, послушай, дорогая, - нерешительно начал Роберт, - на твоем месте я бы этого не делал.
     - Почему?
     - Видишь ли, мужчину, с которым... лежит сейчас твоя дочь, зовут Ричард Тьернан. Ты ведь слышала, что он осужден за убийство? Думаю, он в два счета избавится от столь назойливой женщины.
     В голосе Роберта слышалось плохо скрываемое злорадство; Алиса же вскочила со стула, словно села на ежа. Брызгая слюной, она начала бормотать что-то нечленораздельное. Пока она наконец обрела дар речи, Роберт уже утащил ее в коридор, откуда вскоре послышался ее возмущенный вопль, после чего хлопнула входная дверь, и все стихло.
     Ричард с любопытством посмотрел на Кэссиди. Глаза ее были закрыты, а лицо оставалось бледным, хотя на щеках играл румянец.
     - Ну и мамаша у тебя, - усмехнулся Ричард, качая головой.
     Глаза Кэссиди мигом открылись.
     - Не говори, - простонала она. - Представляешь теперь, какая это была парочка - она и Шон? Просто удивительно, как мне удалось выжить!
     Ричард и сам не знал, чего ожидать от нее. То ли она расплачется, то ли раскричится и выскочит из постели. Но Кэссиди спокойно лежала, внимательно и выжидающе глядя на него.
     Ричард сжал ее лицо ладонями.
     - Все нормально? - спросил он, не найдя других слов. Ему хотелось сказать совсем другое, но сейчас слишком многое было поставлено на карту.
     Кэссиди улыбнулась светлой и печальной улыбкой и обеими руками накрыла его ладони. Тогда Ричард поцеловал ее и тут же был вознагражден ответным поцелуем.
     - Поспи немного, - прошептал он. - Тебе нужно выспаться.
     Он был почти уверен, что Кэссиди начнет отнекиваться, однако она, похоже, и вправду очень устала. Веки ее послушно сомкнулись, а дыхание вскоре стало ровным и тихим. Через несколько минут она уже спала, тесно прижавшись к Ричарду и сжимая его руку.

***

     Кэссиди разбудил плеск воды в душе. Она не шелохнулась, вставать не хотелось. В мягкой постели было тепло и уютно, и Кэссиди чувствовала себя в безопасности. Она уже давно приняла решение, все последние сомнения рассеялись. Это случилось, когда Ричард протянул ей навстречу руки в приемном покое. И как здорово он расправился с ее матерью!
     Ее больше не волновало, что именно совершил Ричард. Это не имело никакого значения. Кэссиди утратила способность различать, где проходит тонкая грань между добром и злом. Она любила первый раз за всю жизнь, любила всем сердцем, хотела всегда быть рядом с ним. Если это ошибка, если это грех, что ж, она готова понести наказание.
     Кэссиди знала, что расплачиваться ей придется всю оставшуюся жизнь. Но ее это не волновало. Слишком мало осталось отпущенного им обоим времени, и она не хотела потерять ни минуты. Ни перечить, ни сопротивляться Ричарду она больше не собиралась.
     Кэссиди и сама не заметила, как снова задремала. Когда же очнулась, Ричард сидел на краю кровати, в джинсах и черной рубашке. Выглядел он задумчивым и озабоченным.
     - Как считаешь, твоя мать не вернется? - спросил он.
     Кэссиди задумалась, приподнявшись на подушке.
     - Маловероятно, - сказала она наконец. - Она отчаянная трусиха. Вдобавок, насколько я знаю Роберта, он постарается внушить ей, что ты ее прикончишь. Почему-то она ухитряется пробудить инстинкт убийцы даже в тишайших и смиреннейших из людей.
     - А я к таковым не отношусь, да? Так, очередные испытания. Нет, баста, больше она в эти игры не играет.
     - Ты что-нибудь знаешь про Мабри? - спросила Кэссиди, резко меняя тему беседы.
     - Я разговаривал с ней минут пятнадцать назад, пока ты спала, - ответил Ричард. - Она улаживает всякие формальности, после чего вернется сюда. Интересовалась, как ты себя чувствуешь.
     - Не следовало мне ее бросать, - виновато промолвила Кэссиди. - Надо было остаться и помочь ей...
     - Глупости, - отрезал Ричард. - Ты была не в состоянии помогать кому-либо. Господи, неужели ты хоть раз в жизни не можешь подумать о себе? Мабри взрослая женщина, она вполне способна сама о себе позаботиться.
     - И все-таки мне следовало помочь ей, - упрямо возразила Кэссиди.
     - Нет. Тебе следовало быть со мной, - жестко сказал Ричард.
     Оспорить это утверждение было невозможно, поскольку Кэссиди понимала, что он прав.
     - Представляю, насколько Шону не хотелось умирать вот так, - вздохнула она. - На больничной койке.
     Он предпочел бы уйти овеянным славой. Пасть на поле боя.
     - К сожалению, жизнь не всем воздает по справедливости, - промолвил Ричард. - И далеко не все наши мечты сбываются.
     Кэссиди улыбнулась уголком рта.
     - Я, пожалуй, съезжу в больницу и привезу сюда Мабри, - сказала она. - Ей нужно отдохнуть. И если она еще не все там уладила, я ее заменю и покончу с оставшимися формальностями сама.
     - Хочешь, я поеду с тобой? - предложил Ричард.
     Кэссиди вспомнила испуганные и подозрительные взгляды, которыми награждали его врачи и медсестры. Потом подумала про свое желание остаться одной, забиться в раковинку, горевать и оплакивать отца в одиночку. И сказала:
     - Да.
     Ричард явно не ожидал такого ответа. Он уже заранее ощетинился и напрягся, готовый получить отказ.
     - Да? - переспросил он, не веря своим ушам.
     - Ты нужен мне, - просто сказала Кэссиди.
     Сколько раз она слышала эти слова, но никогда в жизни не произносила их сама. И вот наконец адресовала их Ричарду Тьернану.
     Такие простые слова, но они мгновенно сорвали со смуглого и всегда непроницаемого лица Ричарда извечную маску. Кэссиди впервые увидела, как он раним. В следующую секунду он, ни слова не говоря, обнял Кэссиди и прижал к себе. Всем телом и душой. Кэссиди поняла, что творится в израненной душе Ричарда. Этот миг они не забудут никогда. В следующую минуту Ричард выпустил ее из объятий и, встав с кровати, направился к двери.
     - Можешь не торопиться, - сказал он. - Я приготовлю что-нибудь поесть.
     Душ почти привел Кэссиди в чувство. Хотелось есть, и она направилась на кухню. Там никого не оказалось, но на столе стояли тарелка с дымящимся супом, охлажденная банка кока-колы без сахара и блюдце с аппетитными круассанами. Вид накрытого стола растрогал ее.
     - Здравствуй, родная, - послышался голос Мабри. Кэссиди поспешно вскочила и кинулась к ней.
     - О Мабри! - только и выдавила она, всхлипнув.
     - Не плачь, моя хорошая, - сказала Мабри, встряхивая белокурыми локонами. - Шон терпеть не мог женских слез. - Мачеха выглядела уставшей и постаревшей, но глаза были ясные и сухие. - На похоронах мы, конечно, поплачем, как подобает, но пока он предпочел бы, чтобы мы вели себя посдержаннее.
     - Боюсь, мне уже никогда не удастся его порадовать, - вздохнула Кэссиди. - Я так и не смогла стать для него идеальной дочерью.
     - Ты всегда была для него идеальной дочерью, - проговорила Мабри, встряхивая Кэссиди за плечи. - И он очень это ценил, хотя никогда и не признавался. - Она прошла к окну и, остановившись, облокотилась на подоконник.
     - А с Франческой ты уже поговорила? - спросила Кэссиди. - Как она, бедняжка? И удалось ли кому-нибудь дозвониться до Колина?
     - Где черти носят твоего непутевого братца, никому не известно, - ответила Мабри. - Я поручила это твоей мамочке, пусть расходует свою кипучую энергию на дело. - Она вздохнула и смахнула со лба прядь волос. - А Франческа все знает, но, похоже, участвовать в грустной церемонии не хочет. Эмберсон предложил увезти ее в Вермонт, в их загородный дом. Я не стала возражать.
     И снова Кэссиди почувствовала беспокойство.
     - Ты уверена, что это разумно? - спросила она, нахмурившись. - Может, в такой день всем нам лучше быть вместе?
     - Я доверяю генералу. Одну дочь он вырастил, бедолага, а Франческа, по-моему, напоминает ему маленькую Диану. Он сумеет о ней позаботиться, а мы пока покончим со всеми печальными формальностями.
     - Я бы хотела с ней поговорить.
     - Господи, Кэсс, ну о чем ты волнуешься? Я, кстати, и телефона их не знаю, генерал мне, правда, сказал, но я так замоталась, что не успела записать номер. Подождем, пока он сам позвонит.
     Кэссиди взяла булочку и откусила, пытаясь унять внезапно нахлынувший безотчетный страх.
     - Ей всего тринадцать, Мабри. Она порой ведет себя как взрослая, но еще совсем ребенок.
     - Вот и хорошо, что она побудет пока с генералом и его женой. Ни у меня, ни у тебя детей не было. Ты же не хочешь, чтобы она крутилась перед Ричардом?
     Вопрос был задан в лоб, и Кэссиди ответила первое, что пришло ей в голову, неожиданное для самой себя:
     - Ему я бы Франческу доверила.
     Мабри криво улыбнулась.
     - Любовь ослепила тебя, Кэсси. Вот уж никогда не подумала бы. Или в тебе говорит похоть?
     - Мабри!
     - Извини, - тут же смягчилась мачеха. - Я погорячилась. Просто Алиса была настолько любезна, что поведала мне, при каких обстоятельствах застала вас, когда вломилась сюда. Но мне не стоило на тебя накидываться. Ты, очевидно, решила, что Ричард никогда никого не убивал. Я очень рада.
     - Я этого не говорила, - возразила Кэссиди. - Просто сердце подсказывает, что Ричард не обидит невинное дитя.
     - И ты готова, положившись на свое чутье, доверить ему жизнь сестры?
     - Ты же сама знаешь, от меня это не зависит, - пожала плечами Кэссиди.
     - Тогда давай оставим эту тему, - заключила Мабри. - А Франческа пусть побудет у наших друзей.
     - Кто побудет? - послышался голос Ричарда. Он возник в дверном проеме, высокий и могучий, заполнив его почти целиком, и тут же знакомое приятное тепло разлилось по всему телу Кэссиди.
     - Сестра Кэсси, - небрежно ответила Мабри, устремляясь к двери. Поравнявшись с Ричардом, она приостановилась и смерила его взглядом. - А вы молодец, Ричард. Вам удалось добиться желаемого - она влюблена в вас по уши. Готова поверить любому вашему слову и по первому знаку прыгнуть в пропасть. Шон гордился бы вами.
     - Что ты плетешь, Мабри? - срывающимся голосом спросила Кэссиди.
     - О, я думала, что ты уже догадалась, - ответила Мабри. - Ты была для него жертвенным барашком. Точнее, невинной овечкой. Ричард увидел на столе Шона твою фотографию и тут же заявил, что ты - неотъемлемая часть их сделки. Он соглашался помочь Шону с книгой, но лишь при условии, что в обмен получит тебя.
     - Не говори глупости! - резко заявила Кэссиди. - Шон бы никогда на это не пошел. Не говоря уж о том, что моего согласия никто не спрашивал.
     - Вот именно, - вздохнула Мабри. - А ведь ты здесь, не правда ли? И побывала в постели Ричарда. Шон сказал, что берется вызвать тебя в Нью-Йорк, а остальное уже зависит от Ричарда. Да и не прикидывайся дурочкой, Кэсси, сама понимала, что дело тут нечисто.
     Кэссиди онемела, что, возможно, было и к лучшему.
     - Впрочем, теперь все кончено, - добавила Мабри. - Работа над рукописью завершена. Шону и вправду удалось создать настоящий шедевр. Шон мертв, и ты больше не обязана плясать под его дудку. - Уже из коридора она добавила:
     - Мне просто хотелось, Кэсси, чтобы ты знала правду.
     И ушла, стуча каблуками.
     Оставшись наедине с Ричардом, Кэссиди долго не могла прийти в себя. Суп остыл, кока-кола согрелась, а булочку она раскрошила.
     - Правда, - тихо промолвила Кэссиди. - А что такое правда? - Она подняла голову и встретилась с внимательным взглядом Ричарда. - Что ты не убивал своих детей и Салли Нортон. Что ты убил свою жену. Соблазнил меня с одной-единственной целью - оставить мне своих детей. Ты сказал, что полюбил меня. Нет, ты заключил сделку с моим отцом. Странно еще, что вы не побились об заклад. Сколько тебе понадобится времени, чтобы забраться ко мне под юбку? Сколько...
     - Кэсси. - Голос его звучал холодно и бесстрастно.
     - Наверное, мне пора уже к этому привыкнуть, - продолжила Кэссиди. - И уж во всяком случае, перестать себя жалеть. Отца моего переделать было невозможно, да и ты никогда не пытался убедить меня в том, что ты херувим, которого несправедливо обвиняют в разных чудовищных злодеяниях. Напротив, ты убеждал с самого начала, какой ты мерзавец. Почему, Ричард? И почему даже не пытаешься оправдаться? Почему не скажешь мне, что я ошибаюсь, что я не просто нянька для твоих детей, а для тебя - не только доступная и безотказная любовница? Что мой отец вовсе не согласился обменять мое сердце, тело и даже мою жизнь на потеху собственному самолюбию?
     - Что бы я тебе ни сказал, - промолвил Ричард, - это не имеет никакого значения. Ты должна сама решить, во что верить, а во что - нет.
     - А что ты скажешь, если я решу, что ты просто жестокий и черствый негодяй?
     - Что ты, наверное, права.
     - И что ради достижения своей цели ты не остановишься даже перед убийством. А цель - безопасность и благополучие твоих детей, верно? Звучит очень даже благородно. Из-за этого ты расправился с женой, да? Из-за того, что она оказалась плохой матерью?
     Ричард не ответил. Опершись на стойку буфета, он молча смотрел ей в глаза.
     - Или ты просто приревновал ее? Она вынашивала чужого ребенка, а ты не мог этого стерпеть. Может, ты всегда отличался патологическим чувством собственности? И ты скорее убил бы собственных детей, чем позволил им попасть в чужие руки. И таким образом вновь отомстил бы Диане за то, что она тебе изменяла. Похитить детей и держать их вдали от родных деда и бабушки - это, по-твоему, верх возмездия, не так ли?
     На мгновение глаза Ричарда зловеще сузились, и почти сразу его лицо приняло обычное непроницаемое выражение.
     - Думай что хочешь, Кэсси, - промолвил он.
     - Ах, как ты хорош! - продолжила она язвительным тоном. - Непревзойденный мастер вить веревки из людей. Не говоря уж обо мне. Я с тобой общаюсь, прекрасно знаю, на что ты способен, выслушиваю бесконечное вранье, и тем не менее продолжаю думать, что всему этому есть какое-то объяснение. Некая причина, которая оправдывает все твои поступки. Оправдывает крупную ложь, мелкий обман и помыкание людьми. Оправдывает убийство. Но боюсь только, что мне никогда ее не понять.
     Это, похоже, его доконало. Кэссиди так испугалось, что у нее перехватило дыхание. Ричард подскочил к ней вплотную и, прижав ее руки к ручкам кресла, склонился над ней. В лицо Кэссиди повеяло холодом смерти.
     - Не понять, говоришь? - еле слышно прошептал он. - Что ж, тогда попробуй найти меня, когда поймешь. Если не опоздаешь, конечно.
     - Но что же мне делать? - завопила Кэссиди. - Как я могу понять тебя, если ты бегаешь за смертью так же яростно, как Шон с ней бился?
     - Это твои трудности, - сурово сказал Ричард и, выпрямившись, попятился к двери. Однако в дверях остановился. Взгляд его был холоден и спокоен. - Кстати, - сказал он, - о чем вы говорили с Мабри?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Вы упоминали Франческу, - напомнил он. - Это ведь твоя младшая сестра, да?
     - Да. Но только не думай, что она сможет занять мое место. Не получится у тебя совратить ее, а затем поручить ей своих детей.
     - Почему? - издевательским тоном спросил он.
     - Потому что она малолетка! - выкрикнула Кэссиди. - Ей всего тринадцать! Вдобавок в Вермонте она в полной безопасности. Если повезет, то она вообще с тобой не встретится.
     Реакция Ричарда озадачила ее. Кровь отхлынула от его лица, и он стал бледен как смерть.
     - В Вермонте? - Голос Ричарда звучал хрипло и глухо, как из подземелья.
     - Ну да, - испуганно ответила Кэссиди. - На попечении твоего бывшего тестя. Он в ней души не чает.
     - О господи! - простонал Ричард. - Будь ты проклят!
     Шатаясь, он вышел из кухни, словно человек, пораженный молнией. Насмерть перепуганная Кэссиди проводила его ошеломленным взглядом.

Глава 19

     Старик победил. Сам виноват, должен был знать, что такой отъявленный мерзавец, как генерал Эмберсон Скотт, ни перед чем не остановится. Испытанный стратег всегда славился умением отвечать ударом на удар, и вот сейчас, похоже, провел операцию, которая скорее всего предрешит исход сражения в его пользу.
     Во имя безопасности своих детей Ричард был готов на все. За Сета и Ариэль он мог продать душу дьяволу, убить, совратить и погубить кого угодно. Но не позволит принести в жертву еще одно невинное дитя.
     И Скотт это знал. Удивительно только, что он не разыграл свою козырную карту до сих пор. Впрочем, раньше в этом не было необходимости. Ричард покорно и неотвратимо шел к казни, и действия генерала ничего не изменили бы. Теперь же Скотт возьмет реванш и будет до конца дней упиваться местью.
     Ричард знал: виновата в случившемся Кэссиди. Каким-то образом она проболталась, черт бы ее побрал! И теперь у генерала появился новый смысл в жизни, помимо мести.
     Впрочем, пока смысл в жизни оставался и у Ричарда. Он единственный знал правду. И вовсе не потому, что не хотел или не мог поделиться ею, просто ему все равно бы не поверили. Даже ту ее незначительную толику, что Ричард приоткрыл Марку Беллингему, адвокат встретил с изрядной долей скепсиса.
     Вот почему ему придется самому отправиться на выручку сестренки Кэссиди. Именно на это и рассчитывал генерал Скотт. Старый вояка предусмотрел все и знал наверняка: на этот раз он поквитается с Ричардом за все. Свершит правосудие сам. Однако и Ричард всерьез вознамерился прихватить старика с собой на тот свет. Все, Рубикон перейден, и игроки разыграли начало последней и решающей шахматной партии. Смертельный гамбит. И ставкой в этой игре была жизнь.
     Когда Ричард влетел в ее спальню, Мабри в нескрываемом ужасе отпрянула к стене.
     - У вас есть машина? - резко спросил он. Мабри поспешно запахнула халатик на худенькой, как у ребенка, груди.
     - Что, простите? - пролепетала она, в отчаянии оглядываясь по сторонам.
     Ричард в бешенстве схватил ее за руки и встряхнул.
     - У вас есть своя машина, черт бы вас побрал? - вскричал он. - Мне некогда возиться с арендой!
     - Некогда? - эхом откликнулась Мабри. - Господи, да что с вами, Ричард? На вас просто лица нет. И зачем вам понадобилась машина?
     - Чтобы добраться до генерала. Когда вы в последний раз разговаривали с ним?
     - Я не пон