и переехать сюда, к морю, подальше от ее семьи. Однако Диана и слышать об этом не захотела.
     Он посмотрел на сидящую рядом Салли. Милую и умиротворенную, чудесную и распрекрасную Салли, которая сделала для него в этой жизни больше, чем все остальные, вместе взятые. Он взял ее руку в свои ладони.
     - Да.
     Но Салли отняла руку и улыбнулась.
     - Не надо, Ричард. Все уже в прошлом, и мы с тобой оба это понимаем.
     - Салли...
     - Я знаю, - мягко сказала она. - Ради меня ты готов на все. Даже попытаться убедить себя, что снова меня любишь. Не нужно, мой милый. Ты мне ничем не обязан.
     - Я обязан тебе своей жизнью.
     - Боюсь, что не надолго, - вздохнула она.
     - Ничего, это не самое главное, - ответил он. - Зато я добился того, чего хотел.
     - Да, я тебя прекрасно понимаю. Ужасно жаль, что так получилось. Послушай, может, мне не нужно...
     - Даже думать об этом не смей, - перебил он. - Ты и без того уже слишком многим пожертвовала.
     - Я готова на большее.
     - Знаю. И делаю все, что в моих силах, чтобы этого не допустить. Кстати, как она тебе? - словно невзначай спросил Тьернан и пригубил виски.
     Салли прекрасно понимала, что он старался перевести разговор на другую тему.
     - Не беспокойся из-за нее, Ричард, - ответила она. - Кэссиди тебя не подведет, ты и сам это знаешь. Но как много она знает?
     - Почти ничего.
     - Как, она вообще ничего не знает? Даже про детей?
     - Да. И про тебя тоже. Знает лишь, что ты одна из многих моих жертв. Стоило в Штатах в те времена пропасть какой-нибудь женщине, и ее мигом записывали на мой счет. Я местный Джек-Потрошитель.
     - Какая нелепость!
     - Я ведь много разъезжал. Да и Диана не стеснялась распространять про меня небылицы. Да потом им вовсе ни к чему навешивать на меня остальных, ведь убийства одной Дианы вполне достаточно, чтобы приговорить меня к смертной казни. Желтая пресса может ликовать.
     - Ты уверен, что не можешь рассказать ей правду?
     - Абсолютно, - сказал Тьернан, головой откидываясь на подушку дивана. Он сожалел, что не может заставить себя возжелать Салли. Полюбить ее снова, если, конечно, он любил ее раньше. Но, закрыв глаза, видел перед собой не эту женщину, которая пожертвовала всем ради его детей, а только Кэсс, ее глаза испуганной лани и роскошное мягкое тело. Эх, если бы ему удалось отвоевать еще хоть немного времени. Хоть чуть-чуть, черт бы их побрал!
     Одно время Тьернану казалось, что он уже все подготовил и все предусмотрел. Он был уже готов принять смерть - либо на электрическом стуле, либо от руки подосланного убийцы, - когда Салли принесла ему неожиданную весть. И вот теперь у него появилось новое дело. Необходимо во что бы то ни стало подать апелляцию.
     Тьернану оставалось только надеяться, что столь внезапная апелляция не слишком насторожит его недругов. Ведь до сих пор он проявлял полное безразличие к исходу слушания своего дела, фактически отказавшись от какой-либо защиты. Ему совершенно не хотелось годами сидеть в тюремной камере, дожидаясь очередного рассмотрения дела. Тьернан был готов понести кару. Готов был умереть.
     Но только завершив все приготовления.
     - И что ты ей сказала?
     - Она спросила, твои ли это дети. Я ответила, что да. Тогда она захотела узнать, верно ли, что меня зовут Салли Нортон. Я опять сказала "да". И она уехала.
     - И это все? Ты хоть знаешь, куда она направилась?
     - А что, ты собираешься ее догнать?
     - Позже. У меня и без того слишком мало времени на детей осталось.
     - А вдруг она сообщит в полицию? Ты ей доверяешь?
     Тьернан призадумался. И тут же перед его мысленным взором предстали зеленые глаза Кэссиди, мягкие губы. Он снова подумал о том, что хотел бы получить от этой удивительной женщины.
     - Пока точно не знаю, - сказал он. - Не успел убедиться. Но я вовсе не хотел, чтобы она сюда приезжала...
     - По-моему, тебе лучше отправиться за ней вдогонку.
     - Но дети...
     - Дети безумно счастливы видеть тебя, но они знают, что ты приехал совсем ненадолго. Я с ними разговаривала, они прекрасно все понимают. Детишки у тебя очень жизнерадостные, Ричард.
     Он печально усмехнулся.
     - А вы не можете здесь задержаться?
     - Ну ты же сам знаешь, что нет, - покачала головой Салли. - Не хочешь же ты поставить под угрозу срыва весь наш план? В поддень мы должны выехать в Корнуолл. Если там все хорошо, то через день или два ты сможешь приехать и еще разок повидаться с ними. Дети ведь ходят в школу, и их жизнь не должна нарушаться. Можешь и ее с собой захватить, если уверен, что она не подведет.
     Тьернан улыбнулся уголком рта.
     - С возрастом у тебя появляются командирские замашки, Салли.
     - Естественно, когда ставки столь высоки. Ну так что, поедешь за ней?
     Тьернан пожал плечами.
     - У меня нет выбора.
     - А как ты себя поведешь при встрече? - Голос Салли внезапно дрогнул.
     Тьернан пристально посмотрел на нее. На миниатюрное личико, которое так любил когда-то.
     - Посмотрим. Если все будет в порядке, то я приоткрою ей маленький кусочек правды.
     - А если нет?
     - Тогда придется избавиться от нее.

***

     Кэссиди решила, что сознание начинает отключаться. И немудрено, после утомительного путешествия, безумных и тревожных событий, которые ему предшествовали. За последние двадцать четыре часа она почти не сомкнула глаз. А ведь случившихся за это время событий с лихвой хватило бы на несколько лет ее размеренной и безмятежной жизни. Столкнуться лицом к лицу с убиенными детьми и любовницей Ричарда Тьернана - это уже чересчур. Такого удара расстроенная психика Кэссиди вынести не могла.
     Кэссиди гнала во весь опор по узкой извилистой дороге, напрочь позабыв о недавнем происшествии, после которого очутилась в придорожной канаве. Однако, на ее счастье, во встречном направлении не ехала ни одна машина. Кэссиди настолько устала и вымоталась, что даже не пыталась заглянуть в карту. Впрочем, ей было наплевать, правильно ли она едет. Она мечтала об одном: умчаться как можно дальше от Уичкомба, от Ричарда Тьернана и его чудовищной лжи.
     Она направлялась в сторону Лондона, к спасительным аэропортам Хитроу и Гэтвик. Чтобы навсегда избавиться от бесконечных головоломок и душевного смятения, Кэссиди готова была вскочить в первый же самолет на Нью-Йорк. А Ричард Тьернан пусть себе остается в Англии! Права была Мабри - Шон уже стоял одной ногой в могиле, и деньги, которые придется уплатить за побег Ричарда, все равно уже ему ни к чему. Напротив, исчезновение Ричарда пойдет ему даже на руку, поскольку всколыхнет интерес к книге и поднимет тираж.
     Кэссиди даже не обратила внимания на название городка, в котором остановилась на ночлег. Она ничего не замечала вокруг. Сны ее были тревожными и бессвязными. На следующее утро Кэссиди, уже достигнув предместья Лондона, вдруг резко притормозила и так лихо развернулась, что чудом избежала гибели, едва не угодив в новую аварию.
     "Прирожденная жертва, - думала она, вновь пришпоривая своего четырехколесного мустанга в сторону Уичкомба. - Жертвенная овечка, мазохистка, дура безмозглая, кретинка!" Всю свою сознательную жизнь она пыталась убегать от бесполезных связей, инфантильных мужчин, излишне требовательных друзей и знакомых с коварными помыслами.
     Так почему же, черт побери, у нее не хватило ни ума, ни здравого смысла, чтобы устоять перед Ричардом Тьернаном? Чтобы не влюбиться, да еще по самые уши.
     На окраину Уичкомба Кэссиди въехала уже затемно. Целый день она провела за рулем "Воксхолла", наконец привыкнув к правостороннему движению, ручной коробке передач и прочим несуразностям. Она приняла твердое решение заставить Ричарда поговорить начистоту; если понадобится, то в присутствии его детей и любовницы. Она уже созрела для того, чтобы получить ответ на свои вопросы.
     В темноте ферму Черринг-Кросс разыскать оказалось непросто. Узкий серпантин прибрежных дорог во мраке казался особенно опасным, да и отдаленный шум прибойных волн в сочетании с порывами ветра, которые разметали заросли кустарника, не прибавлял Кэссиди настроения. Словно сама природа пыталась предупредить ее не совершить роковую ошибку. Однако Кэссиди не слушала голоса разума. Замирая от страха, но стиснув от решимости зубы, она отчаянно рулила по петляющей, как заяц, дороге.
     Но вот наконец и знакомая подъездная аллея, и дом на холме. Света почти не было. Не было больше перед домом и массивного седана, в котором ездила Салли и с которым она едва не столкнулась накануне. Что ж, похоже, Ричард Тьернан в доме один, и ей придется с этим смириться.
     Но Кэссиди не собиралась больше пасовать перед трудностями. Она устала удирать. Устала праздновать труса. Ей казалось, что за последние годы она окрепла, закалилась телом и духом, однако Ричард быстро разуверил ее, преподнеся несколько болезненных, но поучительных уроков. Но больше она ему не уступит. Кэссиди твердо собралась призвать его к ответу. Она должна знать правду. Всю правду. И готова, если понадобится, рискнуть всем, даже самой жизнью, чтобы ее выяснить.
     Дверь оказалась незапертой, и Кэссиди вошла в дом. В гостиной не было ни души. Кэссиди огляделась по сторонам. Комната поразила ее изысканным вкусом и элегантностью обстановки. Старинная мебель, диван и кресла, обтянутые строгим ситцем, розовый палас на полу и повсюду - книги, книги, книги. В углу стояла ваза с нарциссами, и Кэссиди невольно засмотрелась на нее. Нет, не может мужчина, выращивающий такие нарциссы, быть хладнокровным убийцей!
     Однако Тьернан убийца и не раз уже предъявлял тому доказательства. И сейчас в доме он один, Кэссиди вдруг поняла это с пугающей ясностью. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, и никто не знал, что она здесь. Даже Салли Нортон, его сообщница, и та видела, что Кэссиди уехала. Тьернану ничего не стоило убить ее, закопать в саду, а потом избавиться от машины...
     Кэссиди встряхнула головой, отгоняя прочь мрачные мысли. Но ведь Салли Нортон и собственных детишек он все-таки не убил! Может, он вообще никого не убивал и начинать с нее тоже не станет?
     Кэссиди медленно повернулась и едва не ахнула, увидев его в дверном проеме. Ричард стоял там, одетый во все черное; лица его, скрытого тенью, видно не было.
     - Вы вернулись, - бесстрастно промолвил он. Кэссиди не шелохнулась. Потом произнесла первое, что пришло в голову:
     - В первый раз я сбежала из дома, когда мне едва исполнилось восемь. Я добралась до автовокзала, где меня нашел полицейский, который и доставил домой. Мама дала ему денег, а меня угостила увесистой оплеухой и на три дня заперла в детской. После этого я сбежала в первый же день, как только она выпустила меня на свободу. Иногда это единственный выход.
     - И с тех пор вы только и делали, что сбегали, - вкрадчиво заметил Тьернан.
     - О нет, - покачала головой Кэссиди. - Я уже думала, что навсегда избавилась от этой привычки. Научилась не бояться, смотреть в лицо опасности. Пока не встретила вас. И вот теперь я опять удираю со всех ног.
     - Я вас пугаю?
     - Конечно, пугаете! Причем специально, и я никак не могу понять почему. С какой целью. Может, сами скажете?
     - Не исключено. - Тьернан прошел в гостиную и, приблизившись к ней, остановился в полушаге. Кэссиди тщетно пыталась прочесть хоть что-нибудь ободряющее в его непроницаемом лице. Все, что ей удавалось разглядеть, таило нескрываемую угрозу. Казалось, человек этот источал запах опасности.
     - Ваши дети живы.
     - Да, - согласился он.
     - И Салли Нортон тоже.
     - Разумеется, - кивнул Тьернан. - Она о них заботится. С ней они в безопасности.
     - В безопасности? - переспросила Кэссиди. - Вы говорите так, словно им что-то угрожает. Но что?
     Тьернан улыбнулся, мимолетно и зловеще. У Кэссиди душа ушла в пятки.
     - Сама наша жизнь таит в себе множество опасностей, - загадочно ответил он.
     - Я приехала, чтобы задать вам один вопрос: почему?
     - Что - почему?
     - Почему вы не открыли правду? Почему позволили обвинению навесить на вас убийство детей и этой женщины, вместо того чтобы предъявить их суду, живых и невредимых?
     - А с какой стати? Меня ведь осудили не за их убийство. Одной Дианы достаточно, чтобы вынести мне смертный приговор.
     - Но почему вы не боролись? - Кэссиди словно со стороны расслышала истеричные нотки в собственном голосе. - Если бы в суде знали правду, вы могли бы хоть на что-то надеяться. Детишек отдали бы родителям Дианы. Вместо этого бедные старики убиваются от горя, уверенные, что все их родные погибли. А ведь внуки могли бы скрасить существование генерала и его жены...
     То, что последовало, ошеломило Кэссиди. Кровь отхлынула от лица Ричарда, которое в мгновение ока сделалось белым как мел. Глаза зажглись испепеляющим огнем, и Кэссиди впервые в жизни ощутила, что такое настоящий страх. Она словно приросла к месту, глядя в безмолвном ужасе на надвигающегося Ричарда, в глазах которого читалось одно слово: смерть. Еще миг, и его пальцы сомкнулись на ее горле.
     - Убить вас, Кэссиди, пара пустяков, - пробормотал он, проводя большими пальцами по впадинке на ее шее. - Вы это знаете? Чуть-чуть нажать, и ваше хрупкое горло не выдержит. Всего несколько секунд спустя вы задохнетесь. Чистая и аккуратная смерть, хотя и поначалу. Потом, как всегда бывает в случае внезапной и насильственной смерти, мышцы разжимаются, и мочевой пузырь с прямой кишкой опорожняются. Диана жутко воняла, когда я ее нашел.
     Кэссиди с трудом удержалась, чтобы не сглотнуть. Тьернан почувствовал бы ее страх подушечками пальцев.
     - Так все-таки вы ее нашли? - выдавила она, пытаясь казаться естественной, хотя была почти парализована от страха.
     - Ну да, и я всегда это утверждал. - Пальцы его разомкнулись, и один из них прикоснулся к отметине на шее, оставленной им менее сорока восьми часов назад.
     - Зачем вам убивать меня? - спросила Кэссиди; голос ее звучал отважно (по крайней мере, она так надеялась), тогда как душа ушла в пятки.
     Пальцы Тьернана продолжили путешествие по ее шее, легонько ее поглаживая, и вдруг Кэссиди с ужасом осознала, что он навеселе. Глаза странно блестели, голос звучал громко, да и изо рта пахло виски. Увы, Кэссиди хорошо представляла, на что способны пьяные люди. Сколько горя и вреда они способны причинить.
     Ричард Тьернан был далеко не пьян. Однако уже опасен. Поглощенное за вечер виски могло возыметь свое действие, и тогда его поступки стали бы непредсказуемыми.
     - Зачем мне вас убивать? - задумчиво переспросил он. - Может, просто потому, что мне это нравится. Доставляет удовольствие. Или, например, мы с Салли разработали грандиозный план, и теперь, во избежание провала, мне ничего другого не остается, как устранить вас.
     - Вы назвали две причины, - сказала Кэссиди, не сводя с него глаз. - Но я вам не верю.
     - Ну и зря, - медленно проговорил Тьернан, снова легонько надавливая большими пальцами на ту же ложбинку. - Я могу убивать и без особых причин.
     - Меня вы не убьете, - твердо заявила Кэссиди.
     - Это еще почему?
     Внимание Кэссиди вдруг привлекли его губы - Тьернан цинично ощерился. Но вот глаза - в глазах застыла смертная мука. В следующий миг Кэссиди почувствовала, как пальцы его задрожали, и вот тогда ее осенило.
     - Вы не убивали свою жену, - уверенно провозгласила Кэссиди. И тут же, от сознания сказанного, сердце ее преисполнилось такой радостью, что захотелось петь и плясать. - И меня вы тоже убивать не станете.
     Тьернан отдернул руки, точно обжегся, и отступил на шаг.
     - Перестаньте, Кэссиди! - свирепо прорычал он. - Не советую дразнить меня.
     - Нет, вы ее не убивали! - пылко воскликнула она. - И я просто теряюсь в догадках, зачем вам понадобилось строить из себя убийцу. Почему вы не попытались найти настоящего преступника? Разве что знаете, кто это сделал, и сознательно его выгораживаете. Или - ее.
     - Перестаньте, - снова произнес Тьернан. - Меня совершенно не интересуют ваши романтические бредни. Вы ведь ровным счетом ничего не знаете!
     - Я знаю, что вы никогда никого не убивали и не собираетесь начинать сейчас. Вы невиновны, Ричард. Это я знаю, как то, что дважды два - четыре.
     Но Тьернан не собирался складывать оружие.
     - Не вмешивайтесь не в свое дело. Вы и так уже завязли по самые уши...
     - Я завязла, потому что вы меня втянули, - сказала Кэссиди. - Вам ведь что-то от меня нужно, но я никак не могу понять, что именно. Может быть, доверие? Но я верю вам! Верю в вашу невиновность! Я и без того знаю, что вы никого не убивали! Любовь? Возможно, и это вы от меня получите. Но вам ведь вовсе не это нужно, не правда ли?
     Тьернан отошел и повернулся лицом к огромному трехстворчатому окну. Солнце давно село, и в гостиной, освещаемой только настольной лампой, которая отбрасывала на стену причудливую тень, царил полумрак.
     - Ошибаетесь, - глухо промолвил он, не поворачиваясь к ней.
     - Я и сама понимаю, что ошибаюсь, - сказала Кэссиди, приближаясь к нему, не в силах сопротивляться могучему зову своей любви, словно магнитом притягиваемая к нему, к своей судьбе. Она подошла почти вплотную к нему, чувствуя не только жар его тела, но даже напряжение, мгновенно охватившее его. - Но вот только в чем именно?
     Тьернан обернулся и посмотрел на нее; Кэссиди больше не видела в его глазах смерти. Теперь в них светилась жизнь. Ослепляющая. Пугающая. Венценосная.
     - Мне нужна ваша любовь.
     Кэссиди судорожно сглотнула.
     - А что дадите взамен вы? - пробормотала она. Тьернан улыбнулся уголком рта.
     - Самого себя. Пока смерть нас не разлучит.
     - И вы готовы оспаривать решение суда?
     - Нет. - Ответ прозвучал как удар хлыста. Резко и бесповоротно.
     - Вы убили свою жену?
     - Мне казалось, вы уже уверовали в мою невиновность, - напомнил Тьернан, усмехаясь.
     - Да, - кивнула Кэссиди. - Но я хочу услышать это из ваших уст. Вы взяли нож и ударили ее прямо в сердце?
     - Нет, - последовал ответ. И Кэссиди поверила.
     - Теперь спрашиваю вас в последний раз. Что вы от меня хотите?
     - Я хочу, чтобы вы любили меня сильнее, чем кого-либо другого. Хочу, чтобы ради меня вы были готовы пожертвовать всем, что имеете. И еще я хочу, чтобы вы позволили мне умереть.
     Кэссиди уставилась на него широко раскрытыми глазами.
     - Только и всего?
     - Да, но навечно. И еще мне нужна ваша душа.
     - А каким образом я смогу всем ради вас пожертвовать?
     - Взяв на себя заботу о моих детях.
     Кэссиди едва не показалось, что она ослышалась. Помолчав немного, она промолвила:
     - Понимаю, значит, разгадка тайны - в ваших детях. А как же тогда Салли?
     - Салли тяжело больна. Возможно - неизлечимо. У нее отказывают почки. Ей необходимо срочное лечение, а здесь это невозможно. Как и я, она живет здесь на птичьих правах и под вымышленным именем. У нее нет ни медицинской карты, ни страховки. Бумаги, которыми обеспечил ее и моих детей Марк, отменного качества, но для медицинской бюрократической машины их недостаточно. Гемодиализ - слишком дорогостоящая процедура, и ее личное дело будут изучать под лупой, а мы не можем этого себе позволить. Ей придется вернуться в Штаты. А детей оставлять здесь без присмотра нельзя.
     - И вы готовы доверить это мне?
     - Да.
     - Я выдержала экзамен, да? Вот, значит, для чего вы меня все время подвергали испытаниям. Хотели убедиться, хватит ли у меня воли и сил. А вдруг я бы не подошла?
     - Тогда мне пришлось бы поискать другую.
     Кэссиди не шелохнулась, но смысл сказанных им слов резанул ее по сердцу холодным стальным клинком.
     - Но почему я? - выдавила она. - Вы выбирали наугад? А другие претендентки у вас были?
     Тьернан пропустил ее выпад мимо ушей.
     - Я видел вашу фотографию.
     - Где?
     - У Шона на столе.
     - Не говорите глупости, я никогда ее там не видела.
     - Он спрятал ее перед самым вашим приездом. Но она там стояла постоянно, я ее сразу заметил. Одного в